— Все других богов создали точно так же, — пожимает плечами Софи, — был ещё один. Священники потому и летели — контакт с неведомым нужно доверять профессионалам. Кстати, сонар на самолёте точно был. И не один, хотя машина никогда не использовалась в противолодочных целях. Явно, с кем-то на глубине собирались договариваться.
— Для такого надо было подводную лодку посылать... Хотя, 'Дракон' сам на дне давно уже.
— У океанских дальности до впадины хватит, и даже дальше.
— Вот только береговое командование может быть сильно против, чтобы всякие с богами разговаривали... Если я ничего не забыла, этот рассказчик сам в итоге полурыбом оказался и намеревался к глубинным уйти.
— Там и другие произведения к этой впадине привязаны. На полном серьёзе утверждалось, таинственный радиосигнал оттуда слышали.
— Софи, сказочки это всё, но выводы из этого совсем не сказочные могут последовать.
— Это какие же?
— Вполне могут решить, рыболюди и гибриды существуют на самом деле. И здесь живут, а значит никакие человеческие законы в их отношении не действуют. Возможно применение любого оружия, и к примеру, вивисекция пленных, раз они всё равно животные.
— Бр-р-р! Сказанёшь ты иногда. Мне всё-таки кажется, миррены чуть более здравомыслящие, чем ты описываешь. Я, кстати, в этом городке бывала недавно. Местные очень довольны, что их теперь во всём мире знают. Любителей этого автора и у нас хватает, много приезжало до войны. Они даже несколько улиц переименовали, чтобы было как в книге. Вывески на магазинах такие же сделали. Повсюду статуй чудищ из книги наставили. Даже на памятник автору расщедрились. Он почти на земле стоит, в человеческий рост. Есть фото со мной в обнимку.
— Кто бы сомневался. Единственный памятник миррену в нашей стране за несколько десятилетий. Ты даже бронзовых симпатичных парней не пропускаешь.
— Сордару скоро должны поставить, как мне кажется.
— У нас не любят ставить памятник живым героям. Смерти его хочешь?
Софи ощерилась.
— Он единственный миррен, чьей смерти я не хочу.
— Я вот думаю — если твоя версия про попытку контакта с древним божеством верна — на экипаж этого самолёта самим мирренам надо было дело заводить. При этом по очень тяжелой статье — поклонение силам зла, это у них до сих пор к государственной измене приравнивается.
— Примитивное южное законодательство. Как же это связывают со статьями о свободе совести?
— А так же, как и у нас, — зевает Марина, — если нельзя, но очень хочется, то можно. Правда, я не помню, судили ли кого-то в недавнем прошлом за поклонение этим самым силам. Этого автора лет двести назад вообще бы сожгли. Он на почитателя всего потустороннего весьма походил.
— Ну, сожгли бы его не двести лет назад, а все триста, если не триста пятьдесят, ты примитивность южан, — выразительно в сторону лодки поглядывает, — сильно переоцениваешь.
— Ничего я не переоцениваю — если священник собирается вступать в контакт с силами изначального зла, то любому должно быть очевидно — занимаемой должности он полностью не соответствует. Кстати, сана за это самое буквально накануне войны лишали. Правда, там всего лишь скотину в жертву приносили, баловались бы человеческими — так бы легко не отделались.
— Это бы уже было банальное убийство, представляешь, даже у них оно наказывается.
— У нас десятки мотивов предусмотрены, с самыми разнообразными наказаниями. Там ситуация аналогичная, у меня 'отлично' по правоведению.
— Лучше бы ты его прогуливала.
— Охотно тебе эту честь уступлю.
Марина хмыкает, в шутку показывая кулак.
— Ты, кстати, как всегда, забыла о самом главном.
— Это о чём?
— Никаких сил — ни тех, кому миррены поклоняются официально, ни тех, с кем хотели в контакт войти просто не существует от слова 'совсем'. Ни за что угробили неплохой самолёт, и, наверное, ни самый говёный экипаж. А этого балласта самоубившегося мне не жалко совершенно.
— Насчёт балласта не скажи — дно океана изучено очень плохо. Что-то они там могли найти.
— Ага. Кальмара гигантского. Или ты на самом деле думаешь, что там древнее божество спит? Знала, у тебя с фантазией хорошо, не знала, что настолько. Хотя, это уже то самое 'хорошо', плавно переходящее в состояние 'плохо' и заканчивающееся в комнате с мягкими стенками.
— Шутки ты, Марина, перевариваешь, крайне плохо.
— Ага. Особенно в твоём исполнении. Не я же памятники чьим-то фантазиям недавно осматривала. На этом у тебя версии про лодку кончились, глубоководная фантазёрка?
— Ещё одна есть, — вздыхает Софи, — Этой лодки вообще бы могло не быть. Мне сказали, среди кораблей, шедших к месту посадки, был торпедный катер. Они, как стрельбу услыхали, к атаке стали готовиться, но всё раньше кончилось. Иначе было бы дело — торпедная атака на самолёт.
— Ага. Так бы рвануло, да ещё и полыхнуло, вон в нём бензина сколько, даже у нас было бы и видно, и слышно.
— Я вот подумала — откуда у тебя так быстро взялись эти моментальные снимки Аппараты подобные это же такая редкость! Может, самолёт ждали?
— Может, и ждали, — пожимает плечами Марина, — но фотики эти тут совершенно не причём. Серийно производят уже несколько месяцев.
— Откуда ты знаешь? Я ни в одном каталоге ещё не видела.
— У тебя мозги от жары отключаться стали? Кому в подарок агрегаты из первой партии попали? Она их давно уже освоила. Только вот для её целей они не очень подходят — снимки маленькие и с яркостью сложно. Остальная часть партии попала орлам нелетающим, да Флоту и Армии. Тут уже несколько месяцев их выдают группам берегового командования для оперативного фиксирования результатов различных происшествий.
Местные технику только нахваливают, но исключительно потому, что большая часть кассет используется для съёмок родни и подружек. А начальство их покрывает, потому что само тем же самым страдает.
Вчера был редкий случай, когда технику использовали по прямому назначению. Патрульным группам было приказано выдвигаться в бухту. В том числе и МИДвовцам. У них тоже аппарат был. Они первыми и получили приказ отбой. Дальше ты знаешь.
— Ты с ними не ездила? — Софи выразительно смотрит на кобуру сестры.
— Хотела. Но я воинской дисциплине всё-таки подчиняюсь. Эвакуировать нас в случае чего должны в противоположном от бухты направлении.
Слегка косясь друг на друга, к Эриде сёстры отправляются вместе.
Эр, несмотря на позднее время из постели ещё не вылезла. Завтрак догадалась затребовать. Столик по ширине соответствует кровати, где поперёк поместишься с лёгкостью. На ней и установлен. Понаставлено — на трёх голодных Сордаров хватит и ещё останется. Чего там только нет! Моллюски нескольких видов, раки, крабы, креветки. Несколько крупных клешней вскрыты, куски тут и там валяются. Кто-то там говорил о недопустимости убийства животных... Но что поделать, если мясо такое вкусное, да ещё к нему пять видов соусов!
Что-то в кляре на деревянные палочки насаженное присутствует. Множество пирожных и свежих фруктов. Понадкусанного и лежащего мимо тарелок что-то многовато. Стакан сока пролит на столик, но внимания на это — ноль. Марина почему-то ожидала ёмкостей со льдом с торчащими горлышками бутылок игристого, словно в чёрной шуточке про аристократов и умственно отсталых, благо Эрида в глазах многих является и тем, и другим одновременно. Но чего нет, того нет. Тем более, делая заказ трубку Эр на место положить забыла, так на столике и валяется.
С чего это ей взбрело в голову такой свинюшник устроить? Обжорством Эр никогда не страдала, хотя после болезни и стала есть куда больше, чем раньше. Да и пищу принимала очень изящно, вызывая в школе своими манерами искреннюю зависть даже у некоторых принцесс. Правда, одну из них зовут Динка. Но тут даже для Кошмара слишком уж на хлев смахивает, тем более Динка никогда не берёт больше, чем может съесть. Солнышко голову напекло разноглазой? Да нет, наружу Эрида сегодня похоже, не выходила.
В качестве пищи для мозга разноглазая обложилась свеженькими журналами мирренскими. Лежит, читая, протянув руку можно взять что-нибудь со столика.
Журналы иллюстрированные, и словно по чьей-то шутке, по фотоделу. Чтение— одно из занятий, чем разноглазая способна заниматься без оглядки на время.
Моряки всегда с лёгкостью разживались самыми запрещёнными или подцензурными вещами.
Вокруг Эр запрещённого полным-полно, по самым разным причинам от общеполитических до откровенно для взрослых. Никогда не догадаешься, чем разноглазая заинтересовалась на этот раз.
— Как съездили? Трупов много было, — обижается, что с ней никто не остался.
— Сама бы поехала, да глянула.
— Я тоже к особо охраняемым объектам отношусь. Определённые вопросы охране могу знать. Так что, сколько там погибших — и так знаю, — степень обиды слишком уж наигранной становится, плавно перерастая в откровенный каприз.
— Там были только уничтоженные противники были. Сунуть бы тебя под бомбёжку, чтобы поменьше дурацких вопросов было.
— Я никому никогда не желаю ничего плохого. Почему даже ты временами хочешь мне подобного?
Марина хмурится. Умеет разноглазая в неудобные вопросы.
— Ладно, проехали. Съездить тебе стоило бы, Эр. Там хватает неизвестной тебе фототехники.
— Наверняка, кровью да мозгами забрызганной.
— Разноглазая, тебя что, сестрёнка покусала?
— Прибью! — Марина бросается к Софи.
Эр с неожиданной ловкостью оказывается между ними. Ей точно отдых на море крепко полезным оказался. Болезненно-воздушной изнеженности становится всё меньше, обычных человеческих сил — всё больше. Взрослые люди часто почти не имеют общего с собственными портретами в детстве и ранней юности. По девушкам это особенно заметно.
Как раз случай Эр в недалёком будущем. Но пока привычного куда больше, чем нового.
— Заразилась привычкой школьных свинюшек спать до обеда.
— Сейчас каникулы. Имею полное право.
— У тебя их черты почему-то стали проявляться.
— Ты сперва на себя посмотри! У самой всё больше становится совершено не нужного, — надо же, зубки прорезались. Для будущего самой Эр, конечно, неплохо. Но вот для отношений здесь и сейчас может оказаться и совсем не очень.
— Это ты о чём? — Марина упирает руки в бока словно перед дракой. Не с Эридой же, хотя у той Сонькино телосложение. И всё на земле когда-то бывает впервые.
— А о том! Сейчас никакая не игра, опасности тоже никакой нет. Я беру в руки оружие только если собираюсь им пользоваться. А ты. Когда туда ехали, опасности не было уже, а ты с оружием.
— Ты об этом? — Марина нарочито медленно достаёт пистолет, вертит им словно впервые видит, ни в чью сторону впрочем, не направляя, — Ну да, обычный армейский. Что в нём такого? У самой же наверняка где-то такой же лежит. Оружейные шкафы в 'Сказке' точно есть.
— Марина, не размахивай им! — Софи, слегка напоказ, загораживает Эриду собой. Заодно некстати вспоминается, этот тип патрона в свое разрабатывался с мощностью, достаточной, чтобы остановить лошадь. Боеприпасы пошли в войска. Конница осталась в основном для парадов. Но пули, способные коня свалить, миллиардами исчисляются.
Насчёт умения сестры обращаться с оружием, Софи полностью уверена, вот что Марина с мозгами управляется столь же уверенно, как и с оружием, уверенность уже не столь стопроцентная.
Скорчив рожу, Марина убирает оружие.
— По-моему, у нас у всех уже от жары мозги перегреваться начали, — Эрида снова стоит между сёстрами, опять неповторимая интонация прежней Эр, — освежиться надо бы. Я в бассейн, давайте со мной.
Скинув полупрозрачную рубашку со множеством завязочек и кружев, так и убегает.
Сёстры переглядываются.
Эр-р-рида, ты нечто!
Марина усаживается на край кровати подхватив с тарелочки самое отвратно выглядящее существо и макнув в самый острый соус, отправляет в рот. Хотя существо всего-навсего иглокожее или же моллюск, Софи бы к нему не прикоснулась.
— Я с утра пожрать не успела, — до конца не прожевав, сообщает Марина, — Присоединяйся.
Софи присаживается с другой стороны столика. Нацеливается на миниатюрные пирожные.
— Она хотя бы видела, что заказывает? А то названия тут красивые, а на деле — гадость всевозможная.
Марина выразительно косится в сторону распахнутых дверок книжного шкафа. Как по заказу — на полках причудливая смесь из книг по морской биологии окрестных вод, кулинарных книг по приморской кухне, ну и обязательных в любом месте, где разноглазое чудо пребывает огромных альбомов по живописи.
— Она рыбу-завещание попробовать так и не рискнула. А вот новорождёнными мышатами в пряном соусе недавно перекусила. Знаешь, есть такое известное местное блюдо, вроде бы ещё с Империи Островов происходящее.
— Марин, — вкрадчивый голосок Софи кого другого легко бы ввёл в заблуждение. Но нет тут этих самых других, — У меня ни с нервами, ни с пищеварением никаких проблем нет. Так что, если рассчитывала вызвать у меня приступ тошноты — то как-нибудь в другой раз.
— А что, я ничего, — хлопает глазами Херктерент. Всё-таки, бывших главных кошмаров не бывает.
Софи нарочито медленно берёт то же, что и сестра. Макает в местный рыбный соус, не отличающийся изящными методами приготовления.
Марина хмыкает.
— Давай ещё на кухню позвоним? Тут повара настолько опытные, что какую хочешь гадость приготовят. Хоть печень того же иглобрюха. Позвоним и закажем всё самое отвратное из известного им. Когда принесут — пробовать, пока одну не вытошнит. Из местной кухни хватает всякого, кого едят живыми. Победительница что-нибудь ценное у другой заберёт.
Софи показывает кулак.
— Ты же прекрасно знаешь, ни у одной из нас нет вещи, что другая не могла бы себе купить.
— Глаз Змеи, Золотая Змея, моё ожерелье, — хмыкает Марина.
— Ожерелье — ворованное, национальными сокровищами не торгуют. Сама прекрасно всё знаешь.
— Марина, Софи, где вы? Я уже соскучилась, — доносится переполненный напускнным капризом голос разноглазой. Что-то в последнее время стала она злоупотреблять всем, уместным лишь в слащавых книжках да фильмах. Хотя, у кого в творчестве откровенный перебор чуть ли не самого сладенького мотива с купающимися девушкам?
Софи встаёт. Спустив с плеч как по закону подлости, полупрозрачный балахон, надетный поверх довольно смелого купальника, направляется к двери.
Марина продолжает сидеть. Поглощает что-то, почти не ощущая вкуса.
— Ты не пойдёшь?
— Сами там размокайте до всего, не слишком приличного розового оттенка.
— Тебе про ловлю чёрной кошки в тёмной комнате напомнить?
— Особенно, если учесть, мы обе в темноте видим. И эта кошка в комнате всё-таки есть!
— Мне как-то всё равно, смотрит ли кто на меня.
— Особенно, разноцветными глазами.
— Марина, Софи, ну где вы там?
— Сейчас буду! — откровенно играя, расстёгивает лифчик и кидает в Марину. Та только глаза закатывает.
— Не пойдёшь?
— Нет.
Не то, чтобы с голенькой Эр в воде лежать так уж неприятно. Тем более, она только за руку держит. Когда ещё кто-то рядом — совершенно не нравится. Как-то по-другому касаться Эр тоже совершенно не хочется. Марина не любит целоваться с подругами, как многие другие девочки.
