В молчании сделали еще десяток шагов вдоль озера. Шатер Братства оказался уже совсем рядом. Ветер-старший послушно и неслышно скользил за плечами.
— Тогда почему же ты говоришь мне все это именно сейчас?
Алиенор остановилась и поглядела наместнику в глаза:
— Ты рассказывал про город. Про улицы, людей, торговлю, склоки в Ратуше, охоты... Но не про свои походы. Никогда — про то самое взятие города, хотя бы... Ты не человек меча.
— Мастер Лезвия напоследок мне то же самое сказал.
— Ну и... теперь все ждут, что я все-таки пойду за тебя. Не получилось по батюшкиному приказу, получится по собственной воле.
— Семь из каждых восьми, знающих нашу историю, ждут того же. А ты не хочешь?
— Не хочу задавать тебе такой же вопрос. Ты ведь и ответить можешь.
— Не без того...
Дошли до стоянки Братства, повернули обратно: по собственным следам, темно-зеленым пятнам примятой травы на светло-зеленом берегу.
— Сегодня тебе в любом случае нужно ехать к отцу, — задумчиво протянул наместник. — Мы же уходим дальше на запад... — отстегнул от Пояса пластину:
— Вот, возьми. Право обращения к Опоясанному в любое время. И еще... если что, тебя по ней магией найти можно.
Алиенор взвесила квадратик в руке. Прикинула, как ловко он будет высекать блинчики по озеру. Вздохнула, и осторожно положила в кошель, привешенный к ее тонкому коричневому пояску, усаженному красивыми золотистыми бляшками.
— Так зачем ты приходил?
Спарк махнул рукой:
— Обидишься еще.
— О?! Тогда обязательно говори!
— Вы же назад по тракту пойдете, значит, бурдюки для воды больше не нужны? Вот я и хотел попросить...
Княжна засмеялась:
— Хочешь, вместе с лошадьми отдам? Два иноходца!
— Замаемся их чистить. И корма в лесу пока немного. Не лето.
— Хорошо. А как же ты с канцлером встретишься?
— Дней через восемь поедем обратно. Сюда, потом на тракт и в ТопРаум. Я думаю, как раз пока Андрей с нашим предложением туда, пока там чиновники все, чего положено напишут, вот и встретимся.
— Ну... хорошо. Признаться, я опасалась, что ты упрешься в женитьбу.
"А вот взял, да не уперся", — подумал Игнат, — "Я ведь четырежды ненормальный. Правильно, пожалуй, от меня Ирка сбежала. То о строительстве думаю. То о бурдюках..."
Вернулись к зелено-золотой стоянке. Там оставили только шатер, и только на время, чтобы Алиенор переодеться в дорожное. Девушка подумала, не подарить ли что-нибудь в ответ. Потом подумала: неизвестно, как поймет. Вернее, как раз известно. Не стоит. Пока не стоит. Там — посмотрим. Сперва надо выяснить, что за сволочь не пропускала к отцу ее письма. Не послужит ли теперь внезапное появление чудесно найденной княжны знаком? К началу подготовленного той сволочью заговора? Истинную Алиенор могут объявить мертвой, а ее — самозванкой... Плакала тогда ее доля наследства. И кого батюшка назначит в опекунство? Сам-то он здоров ли? И все ли Нишарг приготовил на случай таких сложностей... и...
Княжна повернулась:
— Прощай.
Спарк поклонился:
— Удачи тебе.
Девушка скрылась в шатре. Наместник обернулся:
— Ветер, по старой памяти... Где бурдюки взять?
Старший брат свистнул, подзывая конюха. Буркнул:
— Охота вам, господин, все собственноручно. Сейчас велю — принесут прямо к вашему костру.
* * *
Костер весело прыгал с палки на палку. Ластился к дерновым бортикам. Но из ямки выскочить даже не пытался. Совсем неподалеку от костра, на пригорке, в небо уходил колоссальный столб изумрудно-серебряного света.
Усатый маг нашел место силы. И какое! Костер завидовал. Костер только и мог, что изредка дотянуться до носков сапог.
Братство сидело у спутанных корней могучего дуба. Ратин полировал клинок. Майс штопал порванную под коленом штанину. Уставший Рикард наспех покрывал листы бумаги скорописью, излагая на языке магических формул Dilingvo главные характеристики зеленого столба.
Спарк молча глядел в небо. В небе плыли желто-белые Спади и Вигла. Мерцали звезды: алыми искрами Огня, зелеными глазами Жизни, белыми вихрями Воздуха, синими каплями Воды, золотистыми зернами Разума... Только стихии Земли над головой цвета не нашлось... Или нашлось, да как увидеть черную звезду в черном небе?
Под небом распахнулась обширная долина. Лохматый клин леса врезался между отрогов мощного хребта, перекрывшего Братству путь на запад. Хребет не поднимался до снеговой полосы, но стены имел почти отвесные. Склоны обрывались там и сям гладкими скальными лбами; щерились голыми карнизами без единой травинки; шуршали непроходимыми осыпями. Весь день Братство пыталось найти сквозной путь по долине, но не преуспело.
Зато перелески между отрогами изъездили вдоль и поперек. Заночевали на пригорке, откуда долина просматривалась во все стороны, и где Олаус обнаружил самый мощный источник силы. Правда, сама по себе — как в Светлом Озере — стихия Жизни тут не проявлялась. Требовался маг и небольшой ритуал. Зато необитаемая долина располагалась в двух днях пути от многолюдного Светлого Озера, что уже служило защитой от незваных гостей. На крайний случай, вход в распадок легко перекрывался единственной крепостью. В то же время, до Круглой долины и ТопТаунского тракта оставалось не так далеко, чтобы беспокоиться о доставке больных к месту лечения, или о подвозе еды. С питьем получилось совсем просто: многочисленные горные речушки встречались в небольшой болотине, а оттуда к восходу бежал поток уже заметной ширины. Вдоль него Братство и пришло, потому что в незнакомых местах старалось обычно держаться поближе к воде.
Даже деревья росли привычные: много березняков; ивы и орешник; над болотиной ольховник; густой камыш; на пригорках и в светлых местах — колоссальные дубы. Тот, под которым устроился Спарк с товарищами, не удалось обхватить всем четверым.
Словом, для устройства хоть тайной школы целителей, хоть медицинского центра, принимающего иномирных пациентов, долина подходила как нельзя лучше. Оставалось дать ей имя. Братство согласно предложило Спарку выбрать название, думая тем самым его порадовать. А наместник неожиданно уставился в небо и замолчал надолго.
Верительные грамоты Рикард вынул из почтовой пентаграммы еще прошлым утром. С гордостью вынул: впервые в истории Магистерия осуществила устойчивую передачу предмета на такое огромное расстояние. В Лесу проще: там есть Башни, связанные магическими нитями; созданные и до сих пор воздвигаемые повсюду именно для лучшего перетекания энергии. А здесь был только сам Олаус, разум которого служил Магистерии одновременно маяком, резонатором и приемником. Что и говорить, сложное оказалось дело. Усатый маг имел полное право гордиться. Теперь Спарк мог встретиться с канцлером Великого Княжества вполне законно и официально.
Только вот о чем говорить канцлеру? Дескать, разрешите нам основать тайную школу проклятых колдунистов, под боком у вашей всенародно чтимой святыни? Говорить все равно придется: Князь отнюдь не дурак, и быстро узнает о лечебнице. Но не начинать же с такого скользкого вопроса. Формальный повод — уладить давешнюю неприятность со сбежавшей из-под венца Алиенор. А как уладить? Согласиться: давайте мне ее обратно? С князя станется потребовать взамен вассальной присяги. Или, напротив, дать понять, что зла на девушку не держу, но и в гости не жду? Князь ее тотчас наладит за кого-нибудь еще. Дочка на выданье — товар ходовой. Мало ли кого надо покрепче к ТопТауну привязать; мало ли какой договор скреплять придется... А самому себе что врать? Второй такой нет на свете!
Чтобы отвлечься, Спарк подумал о своих товарищах. О той части Братства, которая до сих пор мирно жила-поживала себе на юге, не забивая голову поисками звезд: ни зеленых на волшебной карте, ни черных — в черном небе. Позавчера все старые знакомые получили известие о находке места силы; от себя Спарк прибавил, что твердо намерен строить в найденном месте не просто тайную маленькую школу, только для своих — но именно широкоизвестную и доступную лечебницу. Правда, платную. И хорошо бы, чтобы Лес принял в том участие. Но, даже если Совет постройку и не одобрит, Спарк не отступит и сделает все в меру собственных сил. Признаться, на такой случай у Игната заготовок не водилось. Однако парень не печалился: на худой конец, можно акционерное общество основать, попутно изобретя его у Висенны. Или попросить за княжной в приданое те самые земли, какие надо...
Опять княжна.
Вместе с верительными грамотами из Совета, вчера с юга еще одно письмо пришло. Все Братство, оставшееся в Пустоземье, единогласно ответило: делай, что задумал. Мы за тобой. Велишь, тут все бросим и пойдем на север. Желаешь — с Пустоземья и Тракта соберем денег, сколько на постройку надо. Хочешь — войсками поможем. Зашлем какое посольство до Князя, чтоб отвлечь его... Ни один не предал, и ни один не отказался. Снова задумался Спарк о разнице между Землей и Висенной. И — в который раз уже — решил, что на Земле достойных людей ничуть не меньше. А что самому Игнату они нечасто попадались — ну, он же не показатель...
Как же давать имя распадку, когда сам себя правильно назвать не можешь. Путник? Не поспоришь: дорог отмерил знатно, иной за жизнь столько не прошагает. Паломник? И это правда: честно окунулся в Светлое Озеро. Посланник? Извольте, вот моя верительная грамота с большой красивой печатью. Проводник? Даже дважды: по волчьим землям на время Охоты, и на маршруте Земля-Висенна. Все определения верны, а значит, не годится ни одно...
Звезды мерцали во влажном весеннем воздухе. Катилась ночь. Ратин давно спрятал клинок, а Майс иголку с ниткой. Спарк лениво скользил глазами по лохматым верхушкам, темным ярам и блестящим ниточкам ручьев. Один лишь Рикард усердно рисовал магические символы, записывал, размечал и прикидывал. Костер устал и спрятался под черные угли. Но освещения магу хватало с лихвой. На вершине пригорка все так же рвался к небу яркий столб травяного цвета — цвета магии жизни.
3.Магия жизни. (3748-3750)
— Вот смотри, — говорит серый великан, набирая воздух, — Смотри, что будет!
Спарк послушно глядит на уложенное в захваты бревно. Лохматые лесные медведи Ур-Син разом замахиваются двухпудовыми колунами и опускают их точно по одной линии. Бревно звонко лопается на пару колод. Медвежонок поменьше, с колотушкой, выбивает двенадцатишаговую колоду из укладки вон — сразу на всю длину, что твой карандаш из пачки. Берет кованые щипцы с зубчатыми лопастями (они предусмотрительно помещены рядом), защемляет вторую колоду, рывком прокручивает ее — на плоскость, горбом вверх. Семерка молотобойцев как раз провернула колуны, выдохнула — и вышла на очередной удар. Кранк! Четверть вылетает, а вторую четверть мишка ставит боком, углом в нарочно пропиленное углубление. Теперь будут колоть по радиусам. Кранк! Вылетела доска. Кранк! Еще одна! Вдо-ох, выдох! Кранк!
Из-под навеса по всей поляне — запах грибов. Горные медведи пахнут камнем и сухим жаром. Лесные — грибами.
...Кранк! Колотушку боком, выбиты две последние доски. Медвежонок (на три головы переросший Спарка) обегает укладку. Хватает голову прежней четверти, закладывает на упоры. Забегает в хвост, колотушкой в торец — хонк! И здоровенная лесина, как живая, влетает обратно на козлы. А там уже семь колунов в ряд занесены. Кранк! Полетела доска! И еще одна. И еще. Спарк замерзнуть не успел — вместо бревна шестнадцать толстенных колотых досок. Медведи сидят вокруг и дружелюбно улыбаются. Старший снисходительно разъясняет:
— Вот. А сколько б ты их пилил своим mechanismo? День? Два? Октаго! И получил бы доски, спиленные по косослою. Они бы потом лопались. Из них никакой корабельный борт не наберешь. Из них гнутья никакого не получишь, хоть отпаривай, хоть не отпаривай.
— Зато руки не нужны, — поясняет Спарк. — Лесопильные станки чем берут: людей к ним не надо приставлять в таком числе, сколько вас тут собралось.
Лохматый великан отвечает уже без улыбки:
— Так ведь они из металла, эти твои mechano. Сколько в них стали! Да отменной. Зубья с пилы сходят за год, если пилить каждый день и точить как положено. Это наши резчики по дереву знают. Так ведь резьба — дорогое украшение. Не на деловые ж доски пилой тратиться! А наши колуны — смотри, они каменные все. Нефрит, кремний... Вот этот, — медведь легко вскидывает свой инструмент и прямо перед лицом Игната оказывается темная отшлифованная до блеска поверхность. Колун-"кельт" повернут лезвием поперек ручки, чтобы работник мог удобно стоять сбоку от дерева, — ...Сделан за сто зим до начала Девяти Времен, когда мой предок отделился и утвердил свой клан. В нем только рукоятки меняются. А рукоятки что? Рукоятки в лесу новые вырастут!
Семерка досочников согласным гулом поддерживает старшего. Тот продолжает объяснять:
— Да, у нас рубанки со стальными языками. Да, топоры стальные тоже есть. Но ты же говоришь — пила длинная! — зверь озадаченно разводит лапы вполнеба, — Это ж сколько рубанков из одной пилы можно сделать!.. Нет, — крутит головой и сплевывает, — Невыгодно. Железо в оружии должно служить.
Медвежонок тихим воем просит разрешения. Старший кивает:
— Говори!
— А еще бывает жадное дерево попадется, как вот липа, — торопится младший артельщик, — Корнями захватит частички камня, а те в соководах и застрянут. И попадет на них пила, и что? Не сломает зуб, так ведь и не распилит все равно. А наш раскол — просто обойдет камень, тот сам вывалится. И когда сохнут доски, что колотые от середины лучами, их не корежит, как твои плоские!
Спарк молчит. Знает он все эти доводы. Разве что насчет камня, засосанного корнями — ему сомнительно. А объяснить строителям Висенны выгоды поточного производства — невозможно. Не так здесь много населения, чтобы имело смысл удешевлять стройку. Здесь дом строят не на века даже — навсегда. Вчера только крыли дубовым гонтом два жилых домика в распадке. Так медведи не поленились долбленые водостоки подвесить. И вкопать на заднем дворе бочку — Спарк там немножко плавать мог бы. И все это — чтоб дождевую воду собирать. Мало ли, вдруг засушливое лето случится. Река обмелеет, или там еще что... "Так дубовое ж все!" — спохватился Игнат, — "Эту ж воду в рот не возьмешь!" Медведи только отмахнулись: за три-де осени всю горечь вымоет, надо только не лениться водостоки от палого листа прочищать. "Три осени?" "А на сколько лет ты ставишь дом?" — искренне удивилась артель, — "Что такое три года, если хотя бы от восьми восьмерок взять?"
Вот и докажи им после этого, что бензопила — хорошо и правильно, потому что с ней может управиться одиночка. Нету одиночек у Висенны. На дороге одиночку всякий обидит. В бою у одиночки спина не прикрыта. Дом одиночке не построить. Одиночки сбиваются ватагами. Артелями. Или — как Братство начиналось...
Игнат вежливо улыбается, кивает старшему: хорошо, ты прав. И выходит из-под навеса в распадок.
А в распадке ветер гуляет. Резкий, сырой и холодный — ветер конца осени. В распадке листья носятся: уже не золотые. Рыжие да черные. Кончилось Время Золотого Ветра. Отошли Тени и Туманы. Сейчас — Время Остановки на дворе. Еще не зима, хотя снег и срывается порой. Уже не осень, хотя лед еще не стал на реке. Зябко и сыро, темно и тоскливо. Далеко-далеко отсюда, на Равнинах и в степи вокруг Волчьего Ручья, сейчас озимые сеют. Последние караваны из ЛаакХаара в купеческих дворах ценное железо разгружают. Тяжелый звон плывет над острыми черепичными крышами...
