— А?
— Это не так сложно, Кэйлеб. Даже без снарков! Он абсолютно прав насчет Айносинсио Химфила. Этот человек до мозга костей загонщик в угол, и он никогда не пропускал возможности для взяточничества или коррупции, чтобы не воспользоваться ею. Но ему это не сошло бы с рук, когда речь идет о Транс-Сиддармаркской, без того, что Нарман и Сова называют "посредником". И это, должно быть, Картир Суливин.
Кэйлеб отметил, что имя Суливина прозвучало точно таким же тоном, каким Делтак произносил его всякий раз, когда в разговоре упоминалось имя Стивирта Шоуэйла.
— Имя знакомое, но я не могу его вспомнить, — сказал он. — Из направления этого разговора я должен предположить, что он так или иначе связан с Транс-Сиддармаркской железной дорогой?
— О, да. Вам, конечно, следует это сделать. — Делтак повернулся в кресле, глядя из окна своего кабинета на панораму доменных печей, кранов, трамвайных путей, причалов на каналах и постоянно растущего числа паровых драконов — то, что кто-то со Старой Земли мог бы назвать паровым грузовиком или грузовиком.
— Знаю, что вы не потратили столько времени на изучение гаек и болтов в Сиддармарке, как Нарман, Ниниэн и я, — продолжил герцог, — но вы, по крайней мере, получили общую картину.
— Полагаю, вы можете с уверенностью предположить это, — сухо сказал Кэйлеб.
— Ну, меня поразила пара терминов, которые Мерлин и Нимуэ привыкли использовать в своих дискуссиях с Ниниэн и Нарманом, поэтому я пошел и провел небольшое исследование. И, как обычно, наши друзья-сейджины придумали полезные ярлыки.
— Что бы это было?
— "Дикий Запад" и "барон-разбойник", — ответил Делтак.
— Я думаю, что могу догадаться, что означает "барон-разбойник". "Дикий Запад", однако?
— Это отсылка к широко открытой границе, которая когда-то существовала на Старой Земле, — сказал Делтак. — Там, где "закон и порядок" не догнали людей, расширяющих ее, и единственным реальным ограничением было то, что, по вашему мнению, могло сойти вам с рук, пока кто-нибудь не пристрелит вашу жалкую задницу, и боюсь, что во многих отношениях это чертовски хорошо описывает республику.
— Когда рухнул Дом Квентин, это нанесло даже больший ущерб, чем мы думали в то время. Не сразу и не само по себе. Это было больше похоже на... открытие двери, и все социальные волнения, вызванные перемещенными беженцами джихада, в сочетании с возможностями — и проблемами — новых технологий, прорвались прямо сквозь нее. Это был каждый сам за себя, и на самом деле не было никакого регулирующего закона о патентах, ростовщичестве или коммерческом праве в целом. Юридические аспекты всегда предоставлялись церковными юристами, а они понятия не имели, как обращаться со всеми новыми концепциями, которые мы ввели здесь, в Чарисе. Не только те, что были после Мерлина, но и за последние сорок или пятьдесят лет. Не думаю, что кто-либо из нас, включая Мерлина, осознавал, насколько сильно наши правовые кодексы и коммерческая практика отличались от законов материка еще до того, как он и Пейтир получили их в свои руки.
— После джихада Церковь оказалась вытесненной из своей традиционной роли законодателя, а Квентины фактически исчезли с управляющего места, которое сдерживало... свирепость финансового сектора Сиддармарка. Я буду честен, некоторых практик, которые прошли, было достаточно, чтобы завить мои волосы, и на самом деле в экономике республики есть больше, чем несколько скрытых недостатков, которые не выявил даже Хенрей Мейдин.
— Одна ошибка, которую Мейдин выявил, — это "бароны-разбойники", которые воспользовались этим "окном Дикого Запада", чтобы построить свои собственные империи. Некоторые из этих империй построены на фундаменте из песка, и вскоре многие из них, вероятно, рухнут. Республика пострадает, когда это произойдет, хотя я действительно думаю, что центральный банк и фонд гарантирования активов — это огромные шаги в правильном направлении. Я не могу выразить вам, как сильно я хотел бы, чтобы Хенрей не был убит до того, как у него было время ввести в действие правила торговли акциями, которые ему были нужны, и тот факт, что он этого не сделал, в конце концов, может быть очень плохим. Но в целом экономика Сиддармарка находится в гораздо более благоприятном положении, чем это было два или три года назад.
— К сожалению, многие из этих ночных операторов все еще существуют, и Картир Суливин — один из них — один из "баронов-разбойников" Мерлина и Нимуэ, которые не имеют никакого отношения к дворянским титулам. Суливин владеет частями десятков мануфактур или других предприятий, включая Химфил Айронуоркс, но что он действительно делает, так это... облегчает транзакции. Он специализируется на заключении сделок, выступая в качестве агента других людей для организации сложных, крупномасштабных операций. Именно так он стал одним из старших агентов по закупкам генерального совета.
— Я думал, что знаю это имя, — сказал Кэйлеб.
— В некотором смысле трудно винить Незбита и Хареймана за то, что они дали ему место. — Делтак, отметил Кэйлеб, говорил так, как будто ему совсем не было трудно, но он делал все возможное, чтобы быть справедливым. — Незбит, по сути, бюрократ, у него нет большого собственного опыта работы на рынке. А Харейман всегда был производителем. Он продает вещи другим людям. Помимо сырья, он, конечно, не покупает вещи — я имею в виду готовый продукт, вещи — в огромных количествах. Или такие разнообразные вещи. Хуже того, до того, как он попал в генеральный совет, он никогда не имел дела ни с чем, даже отдаленно похожим на Транс-Сиддармаркскую. Я имею в виду, мы говорим здесь о миллионах марок, Кэйлеб. Это серьезные деньги, и никто в республике никогда раньше не был связан с чем-то таким крупным, даже во время джихада. Совет мануфактур координировал работу множества мелких поставщиков для армии, но никто никогда не представлял себе единую организацию такого размера.
— Так что для Незбита или Хареймана вполне разумно искать кого-то, кто потратил годы на "содействие" крупномасштабным соглашениям о закупках и поставках. Тот факт, что Суливин и Незбит работали вместе во время джихада, и Суливин придумал, как потешить эго Незбита, только сделал это еще более удобным. Но чего, я думаю, ни Незбит, ни Харейман не осознали, так это того, что в восьмидесяти или девяноста процентах случаев, когда Суливин "облегчает" сделку, он делает это, покупая у одного из предприятий, частью акций которого он владеет, через другое предприятие, которым он частично владеет, для доставки в третье предприятие, частью которого он тоже владеет. И на каждом этапе процесса он получает сверху небольшой "гонорар за поиск". Тебе не нужно брать действительно большой процент от пары сотен миллионов марок, чтобы начать накапливать какие-то большие суммы, Кэйлеб. И этот сукин сын не стесняется распространять некоторые из этих итогов, чтобы защитить свою дойную корову.
— У нас есть доказательства этого?
— И да, и нет, — с несчастным видом сказал Делтак. — Да, у нас с Нарманом и Совой есть доказательства. И нет, я не могу представить это в суде. Это своего рода улика. Ты знаешь — такая, которая исходит от наших таинственных друзей-сейджинов.
— И мы действительно не хотим, чтобы Миллир думал, что наши сейджины шпионят за ним, — мрачно заметил Кэйлеб.
— Это один из способов выразить это. Дариус и Сэмил Гадард, вероятно, поверили бы нам на слово, по крайней мере, настолько, чтобы начать собственное независимое расследование. Миллир не будет, по крайней мере, без согласия Незбита. Потому что Миллир доверяет Незбиту, а Незбит доверяет своим дружкам.
— Это потому, что Суливин платит Незбиту? — тон Кэйлеба был значительно мрачнее, но Делтак покачал головой.
— Насколько мы можем судить, нет. Не напрямую, — сказал герцог. — Во время джихада, да, Незбит действительно немного обогатился. Это была небольшая сумма, и в целом он проделал чертовски хорошую работу, так что Ниниэн и Нарман в то время не беспокоились об этом. Им приходилось иметь дело с гораздо более крупными и опасными кракенами. Со времен джихада нам не кажется, что он все еще на подхвате. Но что он действительно сделал, так это восстановил отношения военного времени со многими людьми, в том числе с Суливином и парой других, которые, по крайней мере, такие же сомнительные, как и он. Они работали с ним, он узнал их, и ему... комфортно рядом с ними. И они, по большому счету, достаточно умны, чтобы не предлагать ему явные выплаты, потому что это, вероятно, вызвало бы его собственные внутренние тревоги. Поэтому вместо этого они дарят ему "подарки". Одна из мануфактур Суливина заново покрыла медью его яхту всего за чистую стоимость меди... и довольно сильно снизив эту стоимость. Другой познакомил его жену с одной из самых эксклюзивных модисток в Сиддар-Сити... и тихо договорился оплатить треть ее расходов, даже не упомянув об этом ей. Она думает, что она просто действительно хороший покупатель, который находит лучшие предложения, чем любая из других женщин, которых она знает, и гордится этим.
— Для меня это звучит как "явная выгода", — проворчал Кэйлеб.
— Незбит на самом деле не знает о некоторых из них — например, о случае с модисткой его жены, — отметил Делтак. — Что он тут знает, так это то, что один из его "друзей" привел его жену в магазин, где она нашла именно то, что хотела, по той цене, которую хотела, но потом она заплатила за это... насколько известно Незбиту. Итак, что делают эти ребята, так это выстраивают с ним дружеские и доверительные отношения, из-за чего он не склонен искать кого-либо еще, а тот факт, что устав Транс-Сиддармаркской не требует проведения торгов для большинства ее сделок, удерживает кого-либо еще от того, чтобы вторгаться в эти отношения.
— А как насчет Жэйсина Бригса? — спросил Кэйлеб.
— Бригс слишком занят, — категорично сказал Делтак. — Просто быть управляющим центральным банком и директором фонда гарантирования активов было бы более чем достаточно, чтобы заставить любого работать двадцать шесть часов в сутки. В роли секретаря-казначея Транс-Сиддармаркской, брошенной до кучи, он, возможно, не может посмотреть на все, на что ему следовало бы смотреть, и угадайте, какая из его шляп получит наименьшую долю? Возможно, вы помните, что мы оба так твердо, как только могли, намекнули Миллиру, что это может создать некоторые небольшие проблемы в дальнейшем? Что ж, оказывается, мы очень умные люди, потому что это именно то, что он делает. У него нет времени просматривать каждый контракт и каждую крупную сделку, поэтому некоторые из них вообще не рассматриваются, а другие проверяются его клерками или клерками Незбита, не все из которых такие честные и порядочные, как Бригс.
— Дерьмо.
— Можно сказать и так, — признал Делтак.
— Насколько все плохо на самом деле?
— Не очень хорошо, но должен признать, что это не катастрофично... пока. Крысы в столярке, вероятно, увеличивают расходы Транс-Сиддармаркской примерно на пятнадцать процентов, может быть, чуть больше, но это не так уж много по меркам материка. Как я уже сказал, с таким количеством миллионов марок, плавающих вокруг, даже относительно низкие уровни взяточничества и откатов приносят кучу денег. В целом, однако, сервисные аспекты их контрактов выполняются эффективно и вовремя — похоже на то, как это было в Харчонге до джихада. Как только правильные ладони будут смазаны жиром, все может быть выполнено с удивительной эффективностью. Просто это обходится недешево.
— Так что я на самом деле не беспокоюсь о том, сможет ли Транс-Сиддармаркская выполнить эту работу или нет. Нашим инспекторам приходится снижать рейтинг и отбраковывать все больше и больше некачественных поставок, но пока, я думаю, они остаются на высоте. Имейте в виду, если ситуация будет продолжать ухудшаться, это не может продолжаться вечно.
— О чем я действительно беспокоюсь? — Герцог надул губы и покачал головой, и его глаза потемнели, когда он посмотрел на шумную индустрию вокруг своего офиса. — Что меня действительно беспокоит, так это побочный эффект, если — когда -республика столкнется с очередной рецессией. Уровень коррупции в Транс-Сиддармаркской неуклонно растет, а это частно-государственная корпорация, Кэйлеб. Если дерьмо попадет в вентилятор, как любит говорить Мерлин, когда речь идет об экономике республики, и люди в деловых кругах узнают об уровне коррупции, на который, по-видимому, закрыло глаза их собственное правительство, общественное доверие ко всем реформам Хенрея серьезно пострадает. И единственное, в чем меня убедили все мои исследования, — это то, что экономика гораздо больше зависит от восприятия, чем от реальности. Потребители совершают покупки, основываясь на своем восприятии своих потребностей и возможностей, а также на основе своего оптимизма в отношении будущего. Владельцы мануфактур делают то же самое. Когда этот оптимизм испаряется, падает до уровня, который мы все еще в какой-то степени наблюдаем в западных провинциях, вся экономика падает. И если это произойдет, и доказательства широко распространенной коррупции — а видит Бог, ее много за пределами Транс-Сиддармаркской! — попадут в газеты и информационные бюллетени, последствия могут быть... ужасными.
— В таком случае, мы должны рассказать об этом Миллиру сейчас, — сказал Кэйлеб. — Я имею в виду, знаю, что круг поручил это тебе, Нарману и Ниниэн, но мне кажется, что у нас нет особого выбора!
— Я уже высказал свои опасения, Кэйлеб. Я отправил Миллиру и канцлеру Эшфирду несколько записок, в которых подробно излагаются опасения моих собственных инспекторов и надзирателей, таких как Оджилсби. И я поделился как можно большим количеством свидетельств того, что происходит с такими людьми, как Суливин, не вдаваясь ни в какие щекотливые вопросы о том, как я их приобрел. И это не приносит особой пользы.
— Почему нет? — потребовал Кэйлеб.
— Потому что Незбит доверяет Суливину — и всем другим Суливинам, с которыми он ведет дела, — а Миллир и Эшфирд оба доверяют Незбиту. И, черт возьми, дело в том, что с точки зрения чего-либо явно незаконного или даже значительного и сознательно коррумпированного Незбит действительно честный человек, так что трудно винить Миллира и Эшфирда за то, что они ему доверяют. Проблема в том, что они также доверяют суждению Незбита, и я не думаю, что они могут отделить личную честность от суждения и понять, что Незбит может обладать одним, не обязательно обладая другим.
— В случае Эшфирда это потому, что он никогда по-настоящему не был политиком, пока Миллир не назначил его главой казначейства. Он всегда был твердолобым парнем, которому гораздо удобнее иметь дело с цифрами, чем с людьми, в основном потому, что он понимает цифры... и он не так уверен, что понимает людей. Наверное, я хочу сказать, что у него действительно хорошие бюрократические навыки, но не очень хорошо отточенные политические инстинкты, что в некотором смысле делает его немного похожим на Незбита. Он доверяет людям, Кэйлеб, по крайней мере, до тех пор, пока они, черт возьми, не докажут, что он не может доверять дальше, и это может быть хорошо. Или нет.
