-Санитар! — крикнул поднявшийся на ноги капитан, а как только медик прибыл, принялся раздавать ему приказы: — Возьми столько людей, сколько нужно, и окажите помощь раненым троллкинам. У вас будет полчаса.
-Но вы приказали выдвигаться через десять минут. — поспешил напомнить командиру отряда молодой кастелян. Ведь кто знает, может быть, проблемы с памятью были очередным побочным эффектом от обезболивающего.
-Отставить выдвигаться через десять минут! Привал на полчаса! — гаркнул капитан во всю свою лужёную глотку, направляясь обратно к саням и на ходу раздавая приказы: — Разместить раненых на санях! Лошадей накормить! Кузьмич, дозаправьте джека.
Такой поворот событий все восприняли с облегчением. Ну, кроме санитара и его помощников, на которых свалилась куча сложной и тяжёлой работы. Для лошадей отдых был необходим, как и для всадников. Однако молодой кастелян сомневался, что именно это стало той самой причиной, что побудила карателя принять такое решение. И уж тем более он не верил в то, что в этом палаче внезапно проснулся альтруизм, особенно по отношению к синекожим.
-Неужели вы задержите наше продвижение на полчаса только ради того, чтобы эти дикари сдохли не сейчас? — спросил Ханс у капитана, улучив момент, пока тот стоял у саней, приводя в порядок свой пистолет. — Ведь мы должны доставить пленницу в Аренделл как можно скорее.
-У варджека топлива осталось на пятнадцать минут хода. Мы бы всё равно были вынуждены сделать привал. — не оборачиваясь ответил Краснов, проверяя спусковой механизм. — Конечно, лучше бы было устроить его не посреди заваленного трупами поля боя, но оказывая медицинскую помощь этим троллкинам, мы не только платим им за их участие в битве с тарнами. Синекожие очень щепетильны в любых вопросах, касающихся чести. Для них нет страшнее оскорбления, чем обвинение в предательстве. Если они будут обязаны Империи жизнями, то это снизит вероятность последующих бунтов в разы.
-Вы хорошо разбираетесь в повадках троллкинов. — с усмешкой произнёс наместник, про себя отмечая, что капитан постепенно становится таким же расчётливым и логичным охотником, как и прежде.
-Приходилось сталкиваться с ними раньше. Говорят, у представителей диких племён эти качества выражены ещё сильнее. — со всей серьёзностью сообщил капитан, вставляя новый патрон в патронник и закрывая затвор. После этого он уселся прямо на снег, прислонившись плечом к борту саней, и уложив оружие на колени, сказал: — Наместник, вы остаётесь за старшего. Разбудите меня через двадцать минут.
Такое пожелание от человека, что не спал со вчерашнего утра, понять было не сложно. В конце концов, усталость тоже могла затуманивать разум. Да и целых двадцать минут без постоянного присутствия надсмотрщика, который может собственноручно вынести и на месте привести в исполнение смертный приговор, казались настоящим глотком свежего воздуха. Но прежде чем погрузиться в забытьё сновидений, каратель всё же ткнул стволом пистолета в спину сидевшего рядом эльфа, который вот уже почти минуту как пришёл в себя и отчаянно пытался вырваться из пут, без конца тараторя на своём шипящем языке, устало спросив: — Да заткнёшься ты уже?
Но когда этот юнец обернулся, Ханс невольно вздрогнул от того отчаянья, граничащего с безумием, что исказило черты лица арканиста гримасой жуткого страдания обречённого. Несколько мучительно долгих секунд он смотрел на двух людей, силясь подобрать подходящие слова из нужного языка, пока не выдавил из себя всего два слова на хадорском: — Она просыпается...
Варкастер первый пришёл в себя, резко вскочив на ноги, запрыгнув на сани и бросившись к связанной чародейке. Молодой кастелян отставал от него всего на шаг, но искренне надеялся, что хадорец не будет стрелять в ведьму только потому, что она очнулась раньше намеченного срока. К счастью, капитан всё же отдавал себе отчёт в том, что связанная по рукам и ногам девушка не сможет противостоять ему, сколь бы не была велика её магическая сила, а потому он поспешно сунул пистолет в кобуру и вновь достал из подсумка свою дубинку, прежде чем склониться над пленницей.
-А может не надо её бить... — попытался было отговорить карателя от очередного избиения беспомощной девушки наместник её владений, остановившись у её изголовья. Но в этот момент Эльза сделала глубокий вдох и повернула к нему голову, отворачиваясь от бившего в глаза яркого солнечного света. А последовавший за этим невинным жестом выдох был холоднее, чем удар зимнего шторма, оставив на плаще молодого кастеляна быстро разрастающиеся узоры изо льда и инея.
-Назад! — крикнул Краснов, отталкивая Ханса прочь. Электрические разряды с треском окутали вершину активированной дубинки, которой варкастер резко ткнул в живот герцогине Аренделла. От скрутившей её тело судороги связанная колдунья выгнулась дугой, насколько позволяли верёвки, после чего безвольно рухнула обратно на шинель. И прошло ещё несколько мучительно долгих секунд, прежде чем она сделала новый вдох.
Повалившись на спину, наместник поспешно переместился к борту саней, откуда видел, как каратель застыл над телом ведьмы, тяжело дыша, держа дубинку наготове. Не сводя взгляда с неподвижной чародейки, он медленно поднимал оружие для нового удара, а его глаза вновь светились гневом боевого безумия.
-Стойте! — воскликнул Ханс, хватая капитана за руку, когда тот попытался ударить Эльзу ещё раз. Но тот даже не думал останавливаться, вместо этого вцепившись свободной рукой в запястье нового противника, силясь освободить оружие. — Вы её убьёте!
Говорят, история имеет свойство повторяться в виде фарса. И вот два старших офицера отряда снова сцепились в драке, на сей раз из-за дубинки. Однако теперь у них под ногами был не идеально гладкий пол ледяного дворца, а куча угля — не самая подходящая площадка для борьбы. Так что стоило только наместнику попытаться вырвать дубинку из рук варкастера, как он споткнулся о борт саней, отчего они оба свалились в снег.
-Да хватит уже! — крикнул молодой кастелян практически в ухо хадорцу, по счастью упавшему не на него, а рядом. А то никакого удовольствия в том, чтобы оказаться под этой кучей доспехов и снаряжения, и в помине не было.
Однако варкастер был глух к голосу разума, и набросился на нового врага со всей возможной яростью. С диким рёвом он вцепился левой рукой в горло ордца, стараясь всем своим весом вдавить его в снег. Ханс как мог пытался освободиться от этой стальной хватки, усиленной магией, чтобы сделать хотя бы маленький глоток воздуха. При этом ему ещё необходимо было удерживать дубинку, увенчанную электрическими разрядами, которой его отчаянно пытался ударить обезумевший палач.
Отчаянные попытки сорвать со своей шеи закованную в стальную перчатку ладонь карателя так и оставались безрезультатными. Понимая, что слабеет, наместник попытался отстранить от себя капитана, надавив на самое уязвимое место — голову. Но когда он всё же дотянулся до забинтованного лица, Краснов взвыл, как раненый бизон. Отринув прочь, он с воплем покатился по снегу, то хватаясь за голову, то отдёргивая руки. Жадно хватая ртом холодный воздух, молодой кастелян изо всех старался отползти к саням, с ужасом наблюдая за тем, как бился в агонии человек, который всего несколько секунд назад пытался его убить.
Их потасовка не осталась незамеченной, и двое солдат уже были тут как тут, вскинув винтовки, беря на прицел возможного мятежника. Один стражник бежал на помощь к наместнику своей госпожи, но был слишком далеко. Шанс получить пулю сейчас был высок, как никогда. И собравшись с силами, Ханс всё же прохрипел: — Санитар!
Солдаты переглянулись, но оружие не опускали.
-Врача, скорее! — крикнул молодой кастелян, как следует прочистив горло. — Капитану нужна помощь!
Ситуацию спас тот самый стражник замка Аренделл, старавшийся встать на сторону своего будущего господина. Быстро поняв сложившуюся ситуацию, он бросился назад на поле боя, откуда и приволок санитара так быстро, как только мог. Сам каратель, который всё же нашёл в себе силы больше не прикасаться к своему лицу, лежал на спине в снегу, в который он что есть мочи вцепился руками, и теперь не выл, а только шипел от боли, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы. И только когда над ним склонился медик, солдаты опустили винтовки.
-Вы в порядке, наместник? — спросил стражник у ордца, помогая тому встать на ноги.
-Ничего страшного. — ответил тот, растирая горло, где наверняка останется порядочный синяк. Но, тем не менее, как настоящий дворянин он не забывал о правилах поведения, а потому поспешил осведомиться у санитара: — Что с капитаном?
-Действие обезболивающего закончилось. А с обморожениями шутки плохи, особенно такими тяжёлыми. — не оборачиваясь ответил полевой медик, готовя шприц с очередной дозой алхимического зелья, пока пришедшие ему на помощь бойцы Зимней Гвардии держали капитана, чтобы тому можно было поставить укол. — Минут через пять будет в строю.
И действительно, как только обезболивающее начало действовать, дыхание варкастера успокоилось, а сам он, не без помощи солдат поднявшись на ноги, поковылял обратно к саням. Его взгляд снова стал мутным, но, по крайней мере, в нём больше не пылала ярость, граничащая с безумием. Подобрав свою дубинку и сунув её обратно в подсумок, он всё же дошёл до борта саней, и, уставившись на Ханса, долго смотрел на него, прежде чем проговорить: — Я приношу свои извинения, наместник.
-Что? — молодой кастелян не верил своим ушам. Неужели этот безжалостный палач ещё способен на такое?
-Я приношу извинения за свои действия. — повторил Краснов, пустившись в пространные объяснения: — Я был не в состоянии адекватно оценивать окружающую реальность в результате ранения, а эффект препаратов, поддерживающих меня в строю, закончился быстрее, чем я предполагал.
-Я не перестаю поражаться вашему упорству, капитан. — наместник сам удивился тому, что произнёс это вслух, но решил всё же закончить в той же манере, положив конец столь опасному конфликту. — Но мне приятно знать, что для вас честь офицера — не пустой звук. Извинения приняты.
-Я рад это слышать. И я благодарен вам, наместник, за то, что вы не дали мне совершить непоправимое. — продолжал хадорец, отвернувшись от своего собеседника и не отрываясь глядя на связанную ведьму. — Мне горько признавать, что я утратил контроль над собой.
-Не мне обвинять вас, капитан. — с опаской продолжал Ханс, надеясь удержать своего собеседника от нового приступа безумия. Кто знает, может быть на смену гнева и ярости придёт бездонный цинизм и холодное безразличие, которые могут оказаться ещё страшнее? — Вы устали, были ранены. Не всякий способен выдержать такое...
-Я должен выдержать. И выполнить приказ. Чего бы это ни стоило. — резко перебил молодого кастеляна каратель, бросив на него пронзительный взгляд, в котором снова читалась ярость.
-Ваша преданность долгу не может не восхищать, капитан. Но вы не боитесь, что цена будет слишком велика?
-Не боюсь. Мне уже поздно бояться. — хадорец обнажил зубы, наверняка пытаясь улыбнуться. Но этот оскал из-под бинтов выглядел пугающе. — Единственное, что меня пугает, это то, что я могу оступиться.
-Я не позволю вам оступиться. — твёрдо сказал кастелян Южной Хезы. — Даю слово.
-Вы уже дважды остановили меня чуть ли не в последний момент. — напомнил Краснов, после чего внезапно рассмеялся. И только немного уняв свой хриплый хохот, всё же объяснил причину своего веселья: — Вот уж не думал, что голосом разума для меня станет ордский дворянин.
-Ну что поделать. — с улыбкой ответил Ханс, тоже отмечая иронию сложившейся ситуации. — Может оно и к лучшему.
-Может быть. — кивнул варкастер, вновь посмотрев на пленницу. И глядя на герцогиню Аренделла, безвольно лежащую на простой солдатской шинели, с грустью продолжил: — За время службы карателем я сделал много страшных вещей, и ещё большему числу стал свидетелем. Порою люди, особенно находящиеся в отчаянии, или ведомые верой, способны на такое, что не привидится ни в каких кошмарах. Чего стоят только партизаны Сопротивления, которые оправдывают грабежи, убийства и теракты, в которых гибнут десятки невинных, борьбой за свободу.
Наместник даже не нашёлся, что ответить на эту исповедь. В его представлении капитан просто не мог сказать такое. Хотя после всего случившегося, казалось бы, удивляться уже нечему. А хадорец всё продолжал говорить, совершенно не заботясь, слушают его или нет.
-Чем дольше сражаешься со злом, тем глубже зло проникает в тебя. И чем дальше, тем труднее понять, что правильно, а что нет. Я всеми силами боролся за то, чтобы остаться человеком. Но всё говорит о том, что я эту битву проиграл. — подвёл итог своим философствованиям командир сводной роты, снова взглянув на своего собеседника. Молодой кастелян всё это время пытался понять, что же такое случилось, что этого обычно молчаливого палача пробило на откровения. Похоже, что этот вопрос отразился на его лице, так как хадорец поспешил на него ответить: — А сказал я всё это вам затем, чтобы вы не попали в ловушку поспешных выводов.
-Всякий раз, когда я приходил к каким-либо выводам о вас, капитан, вы делали что-то такое, что их полностью опровергало. — с улыбкой ответил Ханс, про себя отметив, что при этом он почти не соврал. Потому что варкастер всё ещё был опасен, и об этом ни в коем случае не стоило забывать. Но если взялся играть роль, её нужно сыграть до конца. Поэтому наместник протянул карателю руку со словами: — Забудем, что было между нами. Иначе мне придётся стать ещё и вашей совестью.
-Лучше не надо. Не хочу, чтобы вы сошли с ума. Посадник просил меня вернуть вас живьём. — ответил капитан, смотря на протянутую ему ладонь, но всё же ответил на этот дружелюбный жест крепким рукопожатием. — А сейчас нам нужно добраться до Аренделла. И желательно до того, как пленница придёт в себя. А то придётся вырубить её ещё раз.
-Вы её и так чуть не убили! — воскликнул возмущённый наместник.
-Но не убил же. — огрызнулся каратель, обойдя сани и принявшись ковыряться в мешках с припасами. — Да и другого способа удержать ведьму у нас нет.
-Есть способ! — твёрдо ответил кастелян Южной Хезы.
-Какой же, если не секрет? — со всей возможной серьёзностью спросил капитан, медленно разворачиваясь и пристально глядя в глаза наместнику.
-Перчатки. — твёрдо заявил Ханс, и не заметив никакого понимания, принялся объяснять подробнее.
-Да неужели. А я вот как-то не заметил, чтобы мне мешали колдовать перчатки. — перебил его варкастер, с нескрываемым сарказмом подняв руку в стальной перчатке. — Ваша теория несостоятельна.
-Послушайте. Я был там, в замке, когда началось всё это. — наместник чувствовал, как в нём поднимается клокочущий гнев. Даже после всего, что они уже прошли за эти два дня, капитан всё ещё считал его суждения и выводы априори неправильными и вообще недостойными внимания. Так что это был ещё большой вопрос, кто из них находился в плену ложных оценок. — Герцогиня Эльза Аренделл не сотворила ни одного заклятия, до тех пор, пока Анна не сорвала перчатку с её руки. После этого её уже было не остановить.
