— Шкафчик, давай меняться местами! — сказала я.
Шкафчик что-то устало пробормотал, но местами все же поменялся. Подушка вернулся и наехал Шкафчика. Тот ответил ему чистым эстонским... матом, да так, что Подушка исчез из комнаты мгновенно. Вот с каким авторитетом я делю постель!
Я похвалила эстонца, погладив по голове. Он мне ответил что-то довольное, мол, свои люди — сочтемся. Следом за Подушкой в комнату прибежал Даниил. Шкафчик что-то простонал по-эстонски. Даниил стал ему о чем-то распинаться, вставив мое имя.
— Шкафчик! — я ткнула в него пальцем.
— Мм?
Я покачала головой, Даниил ушел. Я стала засыпать. Шкафчик тоже. О-о-о, почище меня храпит. Пинытьк! Бабатск! Тишина. И даже не проснулся, так и стал спать на полу! Я похихикала и стала укладываться спать. На кровати рядом со мной зашевелился какой-то эстонец, возблагодарил небеса за то, что Шкафчик заткнулся, а потом воспылал жаждой познания, выясняя, кто же я.
— Тсс! — приложила палец к губам, и показала, что надо спать.
Эстонцы на диво послушны! Парень заткнулся, пару раз спросил у Шкафчика, жив ли он, или же кто я (точно не знаю), и улегся спать. Вот и славненько! Я подошла к проснувшемуся эстонцу, сделала ему устное замечание по поводу шума по-псевдоэстонски. Он улегся и больше не шевелился. Впрочем, я ему сказала выцарапать на стене "Тут была я". Сомневаюсь, что он понял, думаю, на словах он Подушке передаст, что тут была ненормальная девица, столкнула Шкафчика на пол и ушла.
Я поднялась на второй этаж и встретила там всклокоченного Даниила, который чуть челюсть не потерял, увидев меня. Я улыбнулась и помахала ему ручкой, он тут же принялся мне что-то объяснять, тыкая на окно.
— Нет, я ни с какого кипариса не рухнула! — сказала я. — Нет, и из окна не падала!
Это Даниил так переживает о Подушкином здравии или о моей сохранности? Он покрутил пальцем у виска. Я ткнула в него пальцем и посочувствовала. Тот воскликнул, и, тряхнув волосами, отмахнулся. Послышался какой-то шум, и тут Даниила осенила какая-то дикая идея. Похоже, мне и тут поспать не дадут. Даниил убежал из комнаты, а я стала искать себе кровать. Подошла к первой приглянувшейся кровати и потыкала парня. Тот собрался громко послать меня.
— Тссс!
— А? Ага, — сказал он и подвинулся.
— Автоматика! — поразилась я до глубины души.
Вот спасибо Подушке, всех предупредил, что тут ходит русская девица и просится на постой. Тишина.
— Ням-ням-ням, — послышалось с какой-то кровати.
— Гав-гав-гав! — зашикали на него эстонцы.
— О-о, если вы от такого просыпаетесь, то лучше мне тут не спать! — сделала вывод я.
Включился свет, и на бедного "нямнямщика" посыпалась критика пополам с криком. Бедолага открещивался от шума и клятвенно всех заверял, что больше шуметь не будет. Понятно, почему Одеяло тут не спит. Они с этим парнем своим нямнямканием всех бы с ума свели. Тут парни опомнились, перед кем в трусах бегают. А мне-то что? Не в первый раз. Ого, парни с веранды тоже прибежали сюда, их тоже "нямням" разбудил? Какие все нежные! Он моего "храпюш" все помрут просто. О, Сильвер! Парень узнал меня и отвел в смежную комнату. Вот какофония звуков! Явно всех храпунов собрали, тут мне самое место! Он потыкал мне пальцем в каждого, делая жуткое лицо! Н-да, по сравнению с ними я сплю бесшумно! И тут мы подошли к подозрительно тихому мальчику. Сильвер тут же мне изобразил, что тот, видно, помер, а то бы храпел громче всех. Я залезла на кровать Даниила и там улеглась. Сильвер пожал плечами и ушел. Я только собралась поспать, как тот самый тихий парень свалился с кровати. О, ноги на кровати, а голова на полу. Бедолага! Я пожалела, спустилась и подняла его на кровать, тот проснулся и что-то спросил у меня, потом прозрел и спросил уже с ужасом.
— Тихо, тихо, спи! — сказала я, показывая ему на кровать и прикладывая ладони к щеке и не удержавшись, добавила, чтобы не смел падать! Тот виновато покивал и уснул.
Я только улеглась на место Даниила, как тут прибежал сам хозяин кровати. Плюх — он улегся рядом.
— Бо!
— А-а-а-а-а! — завопил парень.
С веранды послышались возмущенные возгласы, хлопнула дверь. Ну да, мало того, что храпим, еще и орем! Парень снизу проснулся и что-то мечтательно сказал Даниилу. Тот хихикнул и перевел мне жестами, что я ему приснилась.
— О! Я польщена! — усмехнулась я.
После того, как я просмеялась, он что-то ответил эстонцу снизу.
— Что? — спросила я.
Даниил потыкал мне вниз. Я спустилась, а падучий эстонец снова стал падать с кровати. Я тут же втащила его обратно, еще и нагавкала, изображая эстонский, мол, я же тебе запретила падать! Парень с ужасом уставился на меня, медленно и как-то дергано улегся на место и замер, только моргая. Вскоре он уснул, и я, наконец, услышала его храп. Ужас просто! Похоже, он таким способом решил избавиться от кошмара в моем лице, представив, что я все же приснилась.
Тут Даниил сообщил мне, что храпит ничуть не тише. Я заткнула ему рот, постучав по лбу. Чего так громко, все же проснутся!
— Храпюш, — тихо сказал он и потыкал в себя.
— Храпюш! — согласилась я и потыкала в себя. — Храпюш. ХРАПЮШ! Нет!
Не знаю, что понял он, но я просила никого не будить. Хотя от моего ХРАПУШа все заворочались. Послышались шаги. Скрипачный слух? Нет, глюки. Мы улеглись. Даниил ворочался, я напружинилась спихнуть его. Ну да, со второго яруса, где мы с ним лежали (видно, он с падучим поменялся местами, а раньше спал на первом ярусе), мало не покажется. Он это дело увидел и поскорее лег нормально. Я приподнялась, посмотрела на него и снова улеглась. Он приподнялся и посмотрел на меня. Я оглянулась, и он оглянулся.
— Слушай, Даниил, у меня уже шея болит! — сказала ему я, он не ожидал увидеть мое лицо, вздрогнул лег на место. Однако и секунды не пролежал, снова повернулся. Я жестами сказала ему, что у него будет косоглазие, если будет на меня все время из-за плеча смотреть. Он рьяно помотал головой. Я нащупала какую-то книжку и выставилась на не как баран новые ворота. Эстонцы тоже прячут что-то под матрас, точнее, под подушку! Даниил решил вытащить книгу у меня из рук, я не отпускала. Доперетягивались. Бумс, бумс, бумс, бабацк. Тишина. На каждом стуке Даниил пригибался все ниже и ниже. Никто не проснулся.
— Фух... — одновременно сказали мы. Даниил посмотрел на книжку и махнул рукой, мол, завтра подниму. В смежной комнате послышались голоса.
— Подушка с кем-то разговаривает...
Даниил серел, бледнел, зеленел, и вообще крайне бурно реагировал на слова Подушки. Вывод: обзывается. Я попросила его перевести мне. Даниил только возвел глаза к потолку, потом достал какую-то картонку и потыкал мне в нее. Я различила голубой цвет, после чего Даниил ткнул пальцем в сторону Подушки.
— Что ты ему приглянулся? — хихикнула я.
— А?
Я изобразила из себя красавицу, потыкала в Даниила, а потом изобразила вылупившегося парня и потыкала в Подушку. Даниил замотал головой, размахивая руками.
— НЭТ! НЭТ! НЭТ!
— Ха, а тебе откуда знать? — веселилась я. — Ему так нравится доводить тебя до белого каления, а тебе его!
Разговор продолжался, Даниил с каждым словом делал все более зловещее лицо. Я предложила ему сматываться на синюю дачу.
— Нэт! — он помотал головой, говоря, что мы останемся здесь.
— Это еще что такое? Пошли! — я позвала его еще раз.
— Нэт!
— Я кому говорю! — я сделала нехорошие глаза.
— Нэт... — неуверенно проблеял он.
— Та!
— Нэт...
— Та! — я дернула его за волосы.
— Нэээта-а-а-а-а-ай! — он согласился на все он, когда я стала дергать систематически.
Тут он решил мне отомстить и дернул за волосы меня.
— А это уже хамство! — воскликнула я и припечатала его к стене.
Теперь мы с ним играли в "кто кого уложит". О-о, он еще более неуклюжий, чем я! Все костяшки отбил об бортик, все лопатки — об стену. Ладно, еще он у стены был, а то я бы его спихнула со второго яруса, как Шкафчика с первого. Даниил уже даже запыхался, я хихикала над ним.
— Проиграл!
Тот возмутился и пригвоздил меня к кровати. Я охнула и схватилась за плечо, он покаянно убрал руки, я пригвоздила его. Ашшш, тадацк!
— Хм? — я перегнулась через бортик.
Даниил вырвался и тоже перегнулся через бортик, что-то бормоча. Это он о книжке или о Подушке так беспокоится? Подушка, впрочем, сидел на полу, на который он упал, поскользнувшись на книжке, и мрачно смотрел на все сквозь занавесившие лицо волосы.
— Уберите ваши волосы, а то я и так лица не вижу, а тут еще и волосы! — попросила я.
Подушка еще больше закрыл лицо, встал и вышел.
— А про "встал и вышел" речи не было. Немедленно вернись! — сказала я. — Я кому говорю? Ну все!
Даниил шарахнулся от меня, уловив угрожающую интонацию, но потом гаденько захихикал. Ну да, удался твой план! Я подобрала книжку и как следует приложила ей интригана. Тот только пискнул. Я вышла в коридор и приложила книгой Подушку, да посильнее.
— Теперь вините во всем книжку! — сказала я и гордо ушла в другую комнату, где залезла на кровать к "нямнямкающему" парню, по совместительству еще и местному психу, которого вместо меня в изолятор увели. Парень спал, я улеглась рядом. Тишина и спокойствие.
— Ням-ням-ням, — сказал спящий прямо над ухом.
Замечательно! Теперь можно и поспать! И я уснула.
— Няммря. Нтиааамурля! НИМИНРЯКАТА! — заорал кто-то прямо надо мной.
Мы с психом одновременно подскочили на кровати и заозирались. Где я? Почему орут? Кто орет? А, эстонцы. Все понятно... Если мы тут с этим психом на пару спали, то не удивительно, что столько возмущения. "Храпю-уш ням-ням-ням, храпю-уш ням-ням-ням" кого угодно разбудит, а уж таких "слухачей" и подавно. Я потянулась, зевнула, слезла с кровати и подошла к возмущающемуся парню. Подушка с Даниилом ржали вповалочку у него на кровати. Вот блин! Совместный ржач объединяет!
— Вот только еще хоть слово скажи! — пригрозила ему распинающемуся эстонцу.
Подушка поспешно перевел, предупреждая о моем буйном характере. Эстонец не внял его словам и вздернул нос, потом до него все же дошла вторая часть информации, которую пытался донести до него Подушка, и он, пару раз переспросив одно и тоже слово, уставился на меня, как баран на новые ворота. Видно, Подушка сообщил ему, что я девушка.
— Ну, ты уже не одно слово сказал, — прикинула я. Свет потух с каким-то невнятным эстонским бормотанием, после чего я, пользуясь случаем, стянула с парня трусы и убежала обратно в кровать к психу. Психи — они безобидные. Мы ударили с парнем по ладоням и принялись хохотать на кровати. Но какой в комнате стоял ор!
Мы с психом улеглись на одной подушке и под одним одеялом (как непривычно, на синей обязательно что-то, как минимум, в двойном, а то и в тройном экземпляре). Впрочем, парень тут же подскочил.
— Ням-ням-ням, — сообщил он мне.
— Параллельно!
Парень что-то мне сказал по-эстонски, скорее всего, что не понимает.
— Хрррррапюуууууш! — изобразила я как можно громче.
— Ха-ха-ха, — расхохотался псих, и мы с ним снова улеглись. Интересно, что он понял? Скорее всего, что его нямнямкание — цветочки по сравнению с храпом. А про то, что я храплю... ну умолчим!
— Оо-о-ольг! — пробасил Подушка в тишине.
— Мммммм, — промычала я.
— Это кто сказал? — удивился парень.
Псих ему что-то пространно и весьма раздраженно ответил на эстонском.
— Ты, значит, боишься! — восторжествовал Подушка.
Эстонцы стали переговариваться.
— Я псих? — Подушка подскочил на месте.
— Ты! А кто же еще? Кто еще на русском с эстонцами разговаривает? — ответила я.
Подушка завис, соображая, кто же разговаривает на русском с эстонцами. Обалдеть, и, правда, кто? Я, наверное! Ой, точно я!
— Ых... ых... ых... — принялся постанывать мой псих.
— Ну вот, теперь не ням-ням-ням, а ых... — пробормотала я.
Эстонцы стали что-то обеспокоено обсуждать.
— Потише, ну что вы опять? — увещевала я их.
Эстонцы продолжали что-то обсуждать, и неожиданно расхохотались. Подушка подскочил ко мне и заглянул. Псих, оказывается, не спал, а ждал момента, когда к нему подойдет Подушка, чтобы все ему высказать. Жаль, по-эстонски, ничего не поняла. Скорее всего, они обсуждали, что для того чтобы псих не храпел, ему нужна была всего лишь девушка. Вот Подушка и подскочил, на какое-то едкое замечание психа по поводу его неумеренного любопытства отскочил обратно, а потом и вовсе выбежал из комнаты. Ко мне подошел Даниил и долго и нудно о чем-то распинался. Я его тут же передразнила, скопировав все интонации и кое-как выговорив непонятные слова. Даниил схватился за голову и несколько раз показал, какой он придурок, и как он мог опять забыть, что я не понимаю по-эстонски. Выговорившись, Даниил вышел и привел Подушку обратно, видимо, для перевода. Подушка задирал нос и не реагировал ни на что.
— Упадешь, — сказала я ему.
Подушка задрал голову еще выше и тут же упал. Даниил прокомментировал это по-эстонски.
— Я тебя тоже не удержу, — добавила я по-русски.
— Вот! А ты... ты.. ты мне говоришь, что ты не понимаешь по-эстонски! — завопил Подушка.
— Тяжелый случай мании преследования, — нейтрально сообщила я Подушке. Я зевнула. — Спокойной ночи!
Псих собрался приобнять меня, тут между нами вклинился Подушка и вытащил меня с кровати.
— Это еще что? — я в упор глядела на Подушку. — Не удержишь!
— Ха!
Я тыкнула его больную руку.
— Ау!
Парень погрозил мне кулаком, с шипением разжал его и погрозил рукой.
— Не тряси рукой! — сообщила я, следя за его рукой взглядом и кивая в такт головой, потом взялась качать.
— Та! Нэт! Та! Нэт! — сказала я.
— Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! — взялась скандировать вся комната.
Подушка завис.
— Та нэт, психы вы тут всэ! — с акцентом сказал Подушка.
— Ты нэт, психа вы тут вся! — передразнил его кто-то. О! Такой же сообразительный, как я!
Подушка пошел к двери.
— Мило, а дверь чем будешь открывать? Лбом вышибать или мной? Ой, поставь меня на место! — забеспокоилась я.
Тут мне удружил псих, своим неожиданным появлением и возгласом напугавший Подушку, тот выронил меня из рук. Ладно, я еще за кровать успела схватиться. Подушка посмотрел на меня, как нашкодивший кот. Жаль, скалки нет, а то бы дала по лбу. Я слезла на пол, эффектно хлопнула дверью и ушла в смежную комнату, куда уже ушел до того Даниил. Я залезла к нему, тот без разговоров обнял меня и дальше продолжил спать. Видно, решил, что ему приснилось. Послышались шаги Подушки, который исходил всю красную дачу вдоль и поперек, что-то бормоча по-эстонски. Ну как же на курицу похоже квохчет!
Я свесилась с кровати и заметила, что за мной наблюдает падучий эстонец.
— Кукареку, — сказала ему я.
— А?
— Кукареку, — повторила я и попросила его повторить знаком.
— Кукареку, — сказал он.
— Громче. КУКАРЕКУ! — я попыталась шепотом ему изобразить, как нужно заорать.
