У разломанной стены на траве лежал присыпанный пылью маленький темно-синий ящик.
Мастер застыл в трех шагах от него и нервно переступал босыми ногами.
— Вот! Вот, господа, что мы нашли в его святилище! — он ткнул грязным пальцем в сторону обалдевшего второго пророка.
Жрецы и главный инспектор сделали пару шагов, изо всех сил вытягивая шеи. На крышке ящика был нарисован человеческий череп с сильно удлиненными клыками и языками пламени в глазницах.
— О боги! — прошептал кто-то за спиной Тусета.
Второй пророк оглянулся, но вокруг него уже образовалось пустое пространство.
— Что это? — сурово спросил главный инспектор.
— Н..н..не знаю, — заикаясь, проблеял жрец. — Это не мое.
— Вы еще не видели, что внутри! — зловеще оскалился Фугнеш.
— Открой! — приказал Раату.
— Нет! — замахал руками строитель. — Я ни за что больше к нему не притронусь!
— Тогда ты, господин Тусет, — предложил главный инспектор.
— Почему я? — возмутился второй пророк. Черный череп со злобной радостью скалил не по-человечески длинные клыки.
— Он же твой.
— Да я его впервые вижу! — не сдавался Тусет.
— Врет! — крикнул строитель. — Я ему вчера предложил святилище сломать, а он специально отказался, чтобы никто не нашел...это!
Последние слова он словно выплюнул в сторону второго пророка.
— Как же вы его отыскали? — нахмурился Раату.
— Случайно, господин! — подскочил к нему Фугнеш. — Ребята предложили сломать стенку, чтобы глину было удобнее носить...
Не слушая строителя, Сетиер решительно шагнул к ящику и, отбросив крышку ногой, перевернул его на бок. Жрецы охнули, уже который раз за день. На траву вывалилась коричнево-черная лоснящаяся статуэтка отвратительного чудища с паучьими лапками и мордой гиены.
— Что это? — прошептал побелевшими губами жрец-чтец.
— Я уже видел такое, — негромко сказал главный инспектор. — Когда служил сотником в войске государя, жизнь, здоровье, сила. Мы разгромили стойбище укров. В шатре их шамана валялся точно такой же уродец. Это Упар — демон мести и мучительной смерти. Дикари приносят ему человеческие жертвы, убивая пленниц или собственных дочерей.
Гневно сведя густые брови, Раату обернулся к побледневшему Тусету.
— Откуда он у тебя?
— Я.. Это...Я.. — бормотал старик, не зная, что сказать. — Я не знаю! Клянусь посмертным судом Осирса, это не мое!
Сетиер присел и заглянул в ящик.
— Тут еще что-то есть.
Он резко встал, взял у кого-то из жрецов посох и, покопавшись, выковырял на траву пару кожаных сандалий, покрытых бурыми пятнами.
— Это же сандалии Джедефраа! — прохрипел жрец-чтец, роняя свой посох.
— И они в крови, — мрачно добавил главный инспектор.
Первый пророк выпрямился, гордо вскинув голову, и протянул руку к позеленевшему от страха Тусету.
— Вот, кто убил нашего верховного жреца! Вот, кто колдун!
— Как? Не может быть? Что вы говорите!
— Тихо! — властный голос Сетиера заглушил поднявшийся ропот.
— Он давно решил занять место Джедефраа, но не обладал для этого ни способностями, ни талантом. В своих странствиях по варварским странам Тусет не только искал священную Книгу Сета, но и овладел приемами самой черной магии и грязного волшебства, чтобы с их помощью стать верховным жрецом Сета!
— Неправда! — крикнул второй пророк. — Это ложь!
— Молчи! — прервал его Раату. — Продолжай, господин Сетиер, мы слушаем.
— Твой слуга, совершив убийства ни в чем не повинных женщин, принес кровавую жертву демону, и Джедефраа сразу почувствовал себя хуже. Но Небраа, который ничего не знал о грязных кознях своего брата, провел обряд очищения с помощью священной реликвии, и наш верховный жрец вновь поднялся с ложа болезни полный сил. Разве он не приезжал в храм еще три дня назад веселый и бодрый?
— Да! Да! — закричали жрецы, с ужасом глядя на затравленно озиравшегося Тусета.
— Тогда ты выкрал из дома Джедефраа эти сандалии, когда приходил к нему с этой танцовщицей, и вновь совершил свои гнусные ритуалы...
— О чем ты говоришь, Сетиер! — совладал с перехваченным спазмами горлом второй пророк. — Какое колдовство?! Ты знаешь меня тридцать лет. Разве я способен кому-то причинить вред?!
— Жажда власти затуманила твой разум и испоганила душу! — губы мужчины задрожали, и казалось, первый пророк вот-вот расплачется. — Ты уже не тот Тусет, кого я знал когда-то. Место добросердечного друга занял злобный и жестокий колдун. Но твоему черному замыслу не суждено сбыться!
Он окинул взглядом жрецов и мождеев. Те слушали его раскрыв рты. Даже главный инспектор подался вперед, боясь проронить хотя бы слово.
— Сет не сумел спасти своего верховного жреца, но указал нам на его убийцу! Чего же вы ждете? Хватайте его, и пусть свершится справедливый суд!
Раату мотнул головой, словно просыпаясь от кошмарного сна.
— Моотфу! — крикнул он.
— Я здесь, господин! — подскочил старший мождей.
— Схватите его и посадите в самую глубокую камеру!
Моотфу махнул рукой двум стражникам, но те замялись, пряча глаза.
— Трусы! — фыркнул он и решительно направился к помертвевшему от страха жрецу. — Иди за мной!
Мождеи скрутили руки бывшему второму пророку и почти волоком потащили его к воротам, за которыми уже бесновалась охваченная гневом толпа.
— Убийца! Колдун! Крокодилам его! Вспороть брюхо! Удавить!
По приказу командира стражники окружили арестованного своими мощными телами, но все же кто-то дотянулся до него палкой. Лоб Тусета украсила широкая красная полоса. Кровь стекала на щеку мимо неподвижного глаза. Он не чувствовал боли, не видел перекошенных злобой лиц. Те же самые люди, кто славил и радостно приветствовал его шесть дней назад, теперь стремились порвать его на кусочки, наслушавшись лживых обвинений. Только один раз он вздрогнул. Но не от того, что мождеи как клещами сжали его руки. Тусету показалось, что в толпе мелькнул знакомый, невыразительный человек, дважды навещавший его по ночам.
Прижимаясь к смуглым телам стражников, жрецы Сета старались поскорее покинуть заколдованный дом. До бывшего второго пророка долетали обрывки их трусливых речей:
— Да.. Мы же не знали. Кто мог бы подумать? Такой уважаемый человек. Как хотел власти! Убить своего добродетеля! Правду говорят: "Душа человеческая есть мгла".
Часть 4
Шквал
Глава I
У каждой обязанности свои привилегии.
И наоборот
Вокруг была тьма, в его душе царил ужас.
Как ему хотелось оказаться
где-нибудь вдали от Рокка!
Урсула ЛЕ ГУИН
Волшебник Земноморья
Мождеи толкнули его в дверь, и облегченно вздыхая, вошли следом. Толстые стены хранили благодатную прохладу, по которой так соскучились стражники, конвоируя бывшего жреца храма Сета с противоположного конца города. Толпа, сопровождавшая их от дома Тусета, постепенно растаяла под жаркими лучами солнца, и до тюрьмы они добрались вчетвером.
Двое стражников, еле переставлявший ноги старик и Моотфу, не решившийся оставлять подчиненных один на один с колдуном.
— Вставай, ленивый крокодил! — гремел его зычный голос в комнатке сторожа. — Принимай нового узника.
— Кого на этот раз привел ты в гости к старому Небубису?
С кирпичной лежанки, заваленной сухим камышом, кряхтя, поднялся сгорбленный седой старик в грязной юбке. Взяв прислоненный к стене костыль, он встал, и подслеповато щуря выцветшие глаза, уставился на арестованного.
— Тусет! Вот не думал, что снова увижу тебя здесь. Сколько лет то прошло?
Он визгливо засмеялся, сверкая голыми розовыми деснами с тремя случайно уцелевшими зубами.
— Не иначе, боги решили мне сделать подарок перед смертью.
Небубис почесал заросшую седым волосом грудь.
Бывший второй пророк вздрогнул, словно просыпаясь от тяжкого беспокойного сна.
— Ты? — пробормотал он, сжавшись. — Еще живой?
— Так и твое тело пока не в гробнице! — хохотнул сторож. — А я тебя на пять лет моложе.
— Хватит болтать! — прервал воспоминания старший мождей. — Ты слышал, что я сказал? В самую глубокую камеру!
— Да понял я, понял, — проворчал старик. — Пойдемте.
Поджимая скрюченную ногу, он ловко похромал к перекрывавшей коридор решетке, снял с пояса толстый, бронзовый ключ на кожаном ремешке и с трудом провернул его в позеленевшем от времени замке.
— Смазал бы, лентяй! — буркнул Моотфу, морщась от неприятного запаха старческого пота.
— На мой век хватит, — засмеялся сторож, входя в помещение, перегороженное частой решеткой из бамбуковых стволов с проходом посередине. Свет из узких, расположенных под самым потолком окон освещал узников, сидевших и лежавших прямо на глиняном полу. Восемнадцать пар глаз с удивлением и интересом рассматривали проходившую мимо процессию.
— Жрец! — вдруг крикнул кто-то из них. — Из храма Сета! Тот самый, что вернул священную книгу! Я видел его на празднике! Зачем он здесь? Эй, Небубис, куда ведешь мудреца, старый рак?
Узники повскакивали со своих мест и сгрудились возле решетки, провожая сгорбившегося Тусета тревожными и недоуменными взглядами.
— Если ты забыл, мудрец, — обернулся к нему сторож с кривой усмешкой. — Здесь у нас дожидаются суда должники, мелкие воришки да драчуны.
— Господин мудрец, — какой-то молодой мужчина в грязной набедренной повязке с перебитым носом и грязной свалявшейся шевелюрой попытался дотянуться до бывшего жреца. — Куда тебя ведут, господин?
Мождей ударил по ней рукояткой кнута.
— Лапы убери!
Узник отдернул руку, зашипев от боли.
Тусет остановился, глядя в напряженно застывшие за решеткой лица. Молодые и старые, в потеках грязи, с дорожками от пота и слез, с любопытными и равнодушно-злорадными глазами. Бывший жрец хотел что-то сказать, но второй стражник сильно толкнул его в спину.
— Иди! Колдун.
В камерах по обе стороны прохода дружно охнули.
— Колдун! Колдун! Мудрец колдун!
Тусет сгорбился и засеменил к спуску в подвал, возле которого уже хмурился Моотфу.
— Этот человек убил черной магией верховного жреца храма Сета Джедефраа! — крикнул старший мождей так, что с потолка, собранного из кое-как наваленных досок, покрытых камышом, посыпалась пыль и труха.
Услышав его слова, сторож застыл, опустив конец костыля на лестницу.
— Помощник грозного Мосайха, искоренителя ереси — колдун!
Небубис согнулся в приступе истерического хохота и едва не сорвался вниз, вовремя успев схватиться за стену.
— Заткнись, старый дурак! — нахмурился Моотфу. — Показывай дорогу! Или будешь один провожать его до камеры!
— Нет, нет, господин! — моментально успокоился сторож и запрыгал вниз по ступенькам. — Я уже иду!
Подталкиваемый стражником бывший жрец стал спускаться следом за старшим мождеем, с каждой ступенькой погружаясь в прошлое.
Тридцать шесть лет назад эти камеры были переполнены арестованными по делу гедан. Слуги молодых лоботрясов, развлекавшихся вместе с Хотепсетом кровавыми играми, их любовники и любовницы, знакомые и просто посторонние люди, имевшие с ними хоть какие-то дела. После раскрытия заговора против Келл-номарха из столицы в Абидос прибыл помощник великого визиря. Мосайх тогда еще не имел прозвища "грозный". Стараясь оправдать доверие Келл-номарха и Собрания мудрых, включавших в себя верховных жрецов великих богов, он развел бурную деятельность по искоренению опасной ереси.
Тусет оказался одним из немногих жрецов Сета не попавших под подозрение. Он три года изучал священные свитки по южным городам страны и не мог ничего знать о преступных замыслах своего верховного жреца.
Тем не менее, Мосайх настоял, чтобы именно Тусет, как служитель Сета, присутствовал на допросах и записывал показания.
— А тут мы держим настоящих преступников, — противный, скрипучий голос сторожа прервал поток воспоминаний.
Шесть низких, толстых дверей с квадратными, забранными решетками окошечками выходили на площадку у лестницы. Дневной свет мутным косым потоком бил сквозь крошечную щель в стене.
— Разбойники, убийцы, осквернители гробниц, — со вкусом перечислял Небубис, шелестя костылем по грязному полу.
В тусклом свете, падавшем сквозь дверь на лестницу, бывшему жрецу показалось, что за одной из решеток мелькнуло бледное лицо.
— Но и тут для тебя нет места, — хихикнул сторож. — Спускайся! Не забыл еще дорогу за столько лет?
Он прошкондыбал в темный угол, раздался стук кресала и кремень.
— Тебя долго ждать?! — рявкнул, начавший терять терпение Моотфу.
— Погоди, господин, светильник никак не загорается, — оправдывался сторож. — Сейчас, сейчас.
Тусет нервно сглотнул: " Неужели эти мерзавцы хотят посадить меня в камеру пыток? Боги! Только не это!"
— Вот и все, господин!
В темноте затрепетал робкий огонек масляного светильника.
— Идите сюда, — медленно махнул им Небубис.
Но бывший жрец остался на месте.
— Нет! — проговорил он дрожащим голосом. — Я туда не пойду!
— Пошел! — мощной рукой старший мождей схватил его за локоть и поволок к узкой, круто уходившей вниз лестнице. — Иди, старая сволочь!
Тусет упал, но Моотфу тащил его по ступенькам, не давая подняться на ноги. За ним, удовлетворенно сопя, спускались подчиненные.
Сторож уже отодвигал поросший паутиной засов единственной двери. Натужно скрипнули бронзовые петли, на людей пахнуло сырым и затхлым воздухом подземелья.
Старший мождей швырнул несчастного старика в темноту.
— Закрывай! Пусть теперь тут поколдует!
Тусет с трудом приподнялся и сел, прислонившись спиной к двери. Из-за неё доносились удалявшиеся шаги мождеев и хихиканье Небубиса.
А бывший второй пророк храма Сета изо всех сил вглядывался в темноту, стараясь очнуться от затянувшегося кошмара. Того, что с ним случилось, не могло быть, просто потому, что не могло быть никогда! Разве не он когда-то отыскал старинные свитки с древними гимнами богине Рененут, восстановил по обрывкам папируса хвалебные песни богу Амош-Раа в хранилище свитков Амошкела? А возвращение на берега священного Лаума Книги Сета?
Тусет никак не мог понять, почему все эти Великие боги, для славы которых он сделал так много, позволили свершиться такой страшной несправедливости? Или, все же, это сон?
Холод подвала стал забираться под тонкую рубашку старика, лишний раз доказывая, что тот бодрствует, и все это происходит наяву.
Упираясь рукой в дверь, он поднялся на ноги, по-прежнему стараясь хоть что-то разглядеть в этой кромешной тьме. Вдруг ему показалось, что справа появилось какое-то чуть более светлое пятно. Приглядевшись, Тусет вздрогнул, сердце пронзила острая боль. Свет пробивался сквозь дымоход над очагом, сооруженным здесь по приказу Мосайха. На нем палачи калили пыточный инструмент. Очевидно, солнце заглядывает сейчас в трубу и, отражаясь от её кирпичных стен, дарит несчастному узнику частичку света.
Старик разглядел бронзовый крюк, подвешенный к каменной балке, перевернутый табурет, сломанную скамью с кожаными ремнями, еще какие-то предметы неясных очертаний. Тусет потерял сандалии, когда мождеи выводили его из усадьбы, и теперь плиты пола неприятно холодили босые ступни. Приволакивая ноги, он прошаркал до табурета, поставил его, сел и закрыл лицо руками.
