"Неужели я наконец-то уберусь отсюда? — колоколом билось в голове девушки. — Ну, дорогие родственники, не знаю, как там дальше будет, но я от всей души благодарна за то, что вы помогли мне выбраться из этого города, где меня столько раз пытались убить. Спасибо сенатору и регистору".
— Эй, Юлиса, ты чего здесь? — оборвал её мысли встревоженный голос стряпухи. — Что с тобой?
— Помилование! — выдохнула Ника. — Представляешь, Тарма, меня помиловали!
— Откуда знаешь? — недоверчиво сощурилась собеседница.
— Курий пришёл, — вытирая слёзы, ответила путешественница. — Он сейчас у Маммеи.
Видимо, местная бюрократия всё ещё находилась в зачаточном состоянии, потому что верховная жрица с претором появилась буквально минут через десять и объявила, что служанка святилища богини Луны свободна. После чего чиновник вручил ей свиток, удостоверяющий освобождение по распоряжению префекта провинции Ильделия, осуждённой судом Этригии, Ники Юлисы Террины.
Слегка ошалев, девушка поблагодарила господина Курия за хорошую новость, Маммею за терпение, стряпуху и набежавших девчонок за доброе отношение к себе.
Прокла Комения плакала, Патрия Месса громко шмыгала носом. Видимо, кто-то успел предупредил Риату, и та с мокрым от слёз лицом уже скромно стояла в сторонке, прижимая к груди узелок с вещичками.
Подавшись вперёд, непривычно улыбчивый претор тихо сказал, кивнув на ворота:
— Вас ждут, госпожа Юлиса.
Пока рабыня бегала в спальню за хозяйской корзиной, госпожа в последний раз обнялась с Коменией и Таромй, поклонилась жрицам и остальным помощницам.
Видимо, господин Курий куда-то сильно спешил, потому что проскользнул в калитку первым. Шагнув вслед за ним, Ника огляделась. Справа от ворот она увидела лёгкие носилки, завешанные тонкой, полупрозрачной тканью, и четырёх скучающих рабов. Рядом широко, словно рекламируя зубную пасту, улыбался Анк Минуц Декум.
Справа стоял небольшой, запряжённый осликом двухколёсный фургон, чем-то похожий на тот, в котором путешественница проделала путь от Канакерна почти до Этригии, а возле него переминался с ноги на ногу Олкад Ротан Велус.
— Госпожа Юлиса! — громогласно объявил посланец дяди. — Прошу проследовать со мной в гостиницу "Спящая львица", где вы сможете отдохнуть. А завтра...
— Госпожа Юлиса! — подскочил писец. — Садитесь в повозку. Нам надо как можно быстрее покинуть город!
— Вот ещё! — возмущённо фыркнул столичный гость. — Что за глупости!
— Подождите, господин Минуц, — мягко остановила его девушка. — К сожалению, очень может быть, что господин Ротан прав, и задерживаться здесь не стоит.
Писец надулся от гордости.
— Не беспокойтесь, госпожа Юлиса, — усмехнулся посланец Итура Септиса Даума. — Я смогу вас защитить.
— В Радле, наверняка, — нахмурилась Ника. — Здесь, в чужом городе — вряд ли. Поэтому отпустите своих людей...
Она кивнула на носильщиков и продолжила не терпящим возражения тоном:
— Сейчас заедем в "Спящую львицу", вы соберёте вещи, и мы вместе покинем Этригию.
Собеседник поморщился, как от зубной боли.
— В противном случае, вы рискуете не довезти меня до своего покровителя! — решительно заявила девушка.
— Нам нельзя задерживаться, госпожа Юлиса! — раздражённо вскричал Олкад. — Когда "неистовые" узнают о помиловании, то захотят отомстить...
— Господина Минуца прислал мой единственный дядя, господин Ротан! — оборвала его Ника. — Мы поедем все вместе!
— Тогда давайте хотя бы до гостиницы доберёмся на носилках, госпожа Юлиса? — предложил явно растерявшийся коскид регистора Трениума. — За них всё равно уже заплачено.
— Хорошо, — согласилась та. — А вы, господин Ротан, следуйте за нами. И не забудьте взять мою рабыню с вещами.
— Не забуду, — буркнул молодой человек, зло зыркнув на столичного гостя.
Удобно устроившись на низенькой мягкой скамеечке, девушка оглядела своего нового спутника в грядущем путешествии до столицы Империи.
— Я очень рад, госпожа Юлиса, что справедливость восторжествовала, и вы вновь обрели свободу. Как могли эти глупые этригийцы запереть вас хотя бы и в храме?
— Таков закон, господин Минуц, — пожала плечами Ника, гадая, собеседник на самом деле так глуп или только притворяется?
— Пусть случайно, но я на самом деле оказалась там, где не должна была быть. По преступлению и наказание.
Часть 3
Глава I
Зачем в кустах рояль?
Да, случай странный.
Но что готовит нам нежданно
Судьба, никто не может знать.
Лопе де Вега.
Уловки Фенисы
"А ещё говорят, будто мы, женщины, долго собираемся!" — мысленно фыркнув, Ника с раздражением отодвинула пустую миску из-под мясной подливки.
Она успела плотно перекусить, выпить на пару с Олкадом кувшин разведённого вина, а раб Минуца ещё только спускался со второго этажа, с трудом волоча здоровенный, разрисованный сундук.
— Как же мы все в фургоне поместимся, госпожа Юлиса? — процедил сквозь зубы писец. — В нём нам двоим места едва хватит.
— До Тоаза как-нибудь потеснимся, — дёрнула плечами девушка, неприятно задетая той убеждённостью, с какой собеседник произнёс своё самоуверенное "нам". — А там придётся покупать ещё одну тележку, господин Ротан.
И прежде, чем молодой человек успел что-то сказать, недовольно поморщилась.
— Да помогите же ему кто-нибудь! А то он этот ящик до обеда не вытащит!
— Чего стоишь, Жирдяй? — рявкнул Олкад на безучастно застывшего у стены тощего, болезненного вида раба. — Бери сундук и тащите в фургон, живо!
— Да, господин, — смиренно проблеял невольник, суетливо, но не слишком торопясь, бросился на помощь Солту.
Вдвоём они быстро вынесли багаж столичного хлыща во двор. Сам он, обменявшись поклонами с владельцем "Спящей львицы", подошёл к их столику.
— Может, все же останетесь, госпожа Юлиса? — без особой надежды спросил посланец Итура Септиса Даума.
— Нет, господин Минуц! — решительно заявила Ника, поднимаясь. — Мы и так чересчур задержались. Оставаться дальше — смертельно опасно для меня, а значит, и для вас.
— Я предупреждал — уезжать надо было сразу, — не смог удержаться от ядовитой шпильки писец. — Теперь, если что случится, вините только себя.
— Я привыкла отвечать за свои поступки, господин Ротан, — в голосе путешественницы холодно лязгнул металл. — А вот вам следовало бы заранее договориться с господином Минуцем о ...
— А я не пробовал?! — не дослушав, зло рявкнул молодой человек. — Он даже встретиться со мной не захотел!
— Буду я бегать от каких-то пьяных голодранцев! — презрительно фыркнул коскид регистора Трениума. — Клянусь Карелгом...
— Вы сами, господин Минуц, в праве поступать так, как находите нужным! — резко оборвала его Ника, опуская медяки в угодливо подставленную ладонь подавальщицы. — Но разве долг коскида не в том, чтобы прежде всего исполнять поручения своего покровителя? А хвастаться будете в столице.
Явно не ожидавший подобной отповеди собеседник вспыхнул, но промолчал.
Увы, пузатый серенький ослик с облепленной репейниками кисточкой на хвосте оказался совсем не "газелью" и даже не владимирским тяжеловозом. Несмотря на то, что и Ротан, и Минуц, и тем более Ника, отправляясь в дальнюю дорогу, не обременяли себя большим количеством вещей, фургончик оказался полностью загружен двумя сундуками, четырьмя корзинами и тремя узлами рабов. Даже после того, как невольников заставили идти пешком, осёл едва сдвинул явно перегруженную тележку.
"Надолго нашей скотинки не хватит", — озабоченно подумала девушка, когда впереди показались городские ворота, через которые одна за другой въезжали большие, запряжённые медлительными волами телеги с брёвнами и глыбами мрамора.
Пришлось ждать, а когда проезд освободился, неожиданно заупрямился осёл. Жирдяй с Солтом тащили упрямое животное под уздцы, но тот упирался, мотал ушами и жалобно ревел, косясь на мучителей полными вселенской скорби глазами.
Потерявший терпение Ротан с размаху ударил его палкой. Отчаянно дёрнувшись, ослик наконец сдвинул фургон с места.
Опасаясь за его здоровье, Ника спрыгнула на дорогу, едва они выехали за городскую стену, и предложила спутникам сделать то же самое.
— Иначе нам сегодня до Тоаза не добраться.
Если Олкад охотно последовал её примеру, то столичный гость спускался на грешную землю морщась, словно жуя лимон.
Реакция Минуца не слишком удивила путешественницу, зато окончательно убедила в том, что её сопровождающие сильно недолюбливают друг друга. А значит, находиться в их компании будет гораздо безопаснее, чем если бы они успели сговориться.
— Сегодня весь город только и говорит о храме Рибилы, — попытался завести светский разговор посланец Итура Септиса.
— Ещё вчера утром они были готовы убить вас и госпожу Маммею, госпожа Юлиса, — с неожиданной охотой вступил в беседу Олкад. — А сегодня прославляют мудрость верховной жрицы богини Луны.
— Любовь толпы непостоянна, — с видом уставшей поп-звезды вздохнул коскид регистора Трениума.
— Зато в данном случае она вполне заслужена, господин Минуц, — ясное небо, начинавшее припекать солнышко, а главное — осознание того, что расстояние между ней и Этригией неуклонно увеличивается, заметно улучшили настроение Ники, поэтому она тоже оказалась не прочь поболтать. — Госпожа Маммея удостоилась великой чести лицезреть, хотя бы и во сне, одну из небожительниц. Богиня не только поведала о гнусной подлости, но и научила, как разоблачить преступницу.
— Надеюсь, её посадят на кол! — с жаром вскричал столичный гость. — Поднять руку на реликвию храма! Наказание за подобное святотатство должно быть особенно строгим, иначе чернь совсем перестанет чтить бессмертных!
— Самое печальное, — ханжески вздохнула девушка. — Что столь мерзкий поступок совершила та, которая поклялась посвятить жизнь служению хозяйке ночного светила.
Спутники дружно закивали.
— Что ещё ждать от потерявшей стыд женщины, — многозначительно поджал губы писец.
— О чём вы? — вполне натурально, как ей показалось, удивилась собеседница.
— Вы, конечно, не знаете, госпожа Юлиса, — подыграл ей молодой человек. — Но у Доры есть любовник!
— Она же жрица! — охнула Ника. — А ещё обвиняла меня в святотатстве!
— Вы родом из Этригии, господин Ротан? — внезапно резко сменил тему Минуц.
— Нет, — сухо ответил Олкад. — Я из Радла.
— И давно его покинули? — не отставал посланец Итура Септиса.
— Не очень, — сквозь зубы буркнул писец.
— Наверное, тяжело было привыкать к здешнему захолустью после столичной жизни? — с насквозь фальшивым участием покачал головой собеседник.
— Долг коскида служить своему покровителю там, где тот прикажет! — напыщенно выдал второй писец рудника "Щедрый куст". — Вы же тоже приехали в Этригию не по своей воле.
Мужчины обменялись вызывающими взглядами.
"Один — один, — мысленно усмехнулась девушка, с возрастающим интересом наблюдая за пока ещё вежливой, но довольно ожесточённой пикировкой спутников. — Пусть между собой лаются, лишь бы вдвоём в меня не вцепились".
Возницы попадавшихся навстречу и обгонявших повозок с недоумением наблюдали за группой странных путников, состоявшей из двух прилично одетых молодых мужчин, высокой девушки в надвинутой на глаза накидке и трёх рабов, сопровождавших небольшой двухколёсный фургончик, который с трудом тащил серый, пузатый осёл.
Постепенно перебранка между Ротаном и Минуцем стала терять прежнюю остроту. Но отнюдь не из-за того, что коскиды внезапно прониклись симпатией друг к другу, и не благодаря внезапному приступу толерантности. Они просто начали уставать.
По самым приблизительным прикидкам путешественницы их отделяло от Этригии уже не менее десяти-двенадцати километров. Успевшая отвыкнуть от столь дальних переходов, девушка изрядно вымоталась. Мышцы болели, во рту пересохло. Но она стоически переносила жажду, по собственному опыту, приобретённому на занятиях с Наставником, зная, что если пить на ходу, потом будет ещё тяжелее. А вот её спутники уже опустошили один из взятых в дорогу бурдюков и принялись за другой.
Похолодивший разгорячённое лицо порыв ветра принёс запах сырости. Встрепенувшись, Ника пристально посмотрела вперёд. Бежать совсем без передышки в её планы не входило.
Показался каменный мост, перекинутый через узкую речушку с обрывистыми берегами, густо поросшими ещё лишённым листьев кустарником.
Прекрасно зная о странных причудах, которые порой вытворяет гипертрофированная мужская гордость, девушка предложила:
— Не сделать ли нам остановку, господа?
— Устали, госпожа Юлиса? — с участием, сквозь которое сквозило явное облегчение, спросил Олкад.
— Очень, господин Ротан, — и не подумала скрывать собеседница.
— Далеко ещё до Тоаза? — отдуваясь, поинтересовался второй её спутник.
— Ещё примерно столько же, сколько мы прошли, господин Минуц, — устало усмехнулся Олкад.
Столичный гость страдальчески возвёл очи горе.
Получив соответствующие указания, рабы помогли ослику стащить фургон с дороги, разложили для господ плащи и шкуры, а сами занялись приготовлением обеда.
Наконец-то позволившая себе пару глотков чуть подкрашенной вином воды Ника обратила внимание, что среди невольников явно верховодит Солт, а остальные его слушаются. Пока Жирдяй ломал сучья для костра, Риата сбегала за водой, а раб Минуца распряг ослика и аккуратно протёр ему вспотевшие бока пучком сухой травы.
Посланец регистора Трениума, удобно устроившись на плаще, попросил:
— Госпожа Юлиса, теперь, когда мы достаточно далеко от Этригии, может, расскажете, что заставило вас так спешить? Кто такие "неистовые", и почему они внушили вам такое... опасение?
Однако у уставшей девушки уже пропало всякое желание разговаривать, но и просто игнорировать вопрос дядиного коскида не стоило. Он наверняка доложит своему покровителю о поездке, а дорогому родственнику будет полезно узнать, в какую передрягу угодила дочка Тейсы Юлисы Верты.
— Вам лучше спросить об этом господина Ротана. Он блестяще защищал меня на суде и прекрасно знает, чем прославились члены "общества Дрина".
При этих словах сидевший с устало опущенными плечами второй писец рудника "Щедрый куст" гордо выпрямился.
Столичный гость поморщился, но все же поинтересовался:
— Так ли уж велика опасность, от которой мы столь поспешно бежали, господин Ротан?
— Вы совершенно напрасно недооцениваете этригийцев, господин Минуц, — сурово нахмурился Олкад. — Не даром, когда эти земли вошли в состав радланской державы, Сенат специальным указом сохранил там действия некоторых древних законов. Во все времена подобные привилегии зря не раздавали. Неслучайно покровителем этого города является сам Дрин. Владыка царства мёртвых и хозяин недр.
Воспользовавшись тем, что спутники вновь поглощены беседой друг с другом, Ника сходила в кустики, потом спустилась к бегущей по камням речушке и умылась холодной водой, ненадолго прогнавшей усталость. А когда поднималась назад, её перехватила взволнованная Риата.
