— От кого?
— Да какая разница? — Возмутился я. — Кто-нибудь, из степи случайно заметит свет. Заинтересуется. Пойдёт на огонь и что он обнаружит? Распахнутые ворота без охраны? А где гарантия, что после этого он не отправится куда-нибудь не туда, куда бы хотелось нам?
— А если никуда он не отправится?
— Тогда пойдут легенды о чёрном замке посреди степи. Тебе оно надо?
— Нет, ну вы поглядите на этих голубков?! — Раздался голос Сяомин, неслышно появившейся на площадке. — Четвёртый час ночи, а они любуются на вершине башни.
— Ты ещё всплесни руками для пущего эффекта. — Ворчливо посоветовал я.
— Я не только всплесну, я ещё и ножкой топну. — Пригрозила первая жена. — Они гуляют, видишь ли, а мы тут вкалываем за них.
— Успокойся. — Посоветовал я. — ты прекрасно знаешь, где мы были, и чем занимались.
— Что-то случилось? — Встревожилась Изольда.
— Случилось — не то слово. Милисента рожает. Срочно требуют тебя к себе.
— Что? Так и требует между схватками? — Не поверил я.
— Прекрати этот балаган. — Строго предупредила китаянка. — Моисей требует твоего присутствия.
— Требует, сделаем. — Сказал я, и повернулся к портальным входам.
— Ты погоди, не спеши. — Остановила меня Сяомин. — Это ещё не всё.
— Ну. Что ещё?
— Ты помнишь свой указ?
— Какой? У меня их много было.
— Один из первых.
— Откуда? Не помню, конечно. — Сказал я, пытаясь понять, куда клонит моя ночная собеседница.
— Указ о том, что все дети должны быть в цитадели?
— А-а-а! — Протянул я. — Что-то подобное припоминаю.
— Так вот. Я не послушалась тебя, и отдала приказ о создании родильных домов во всех городах. А так же инфраструктуры вокруг.
Я подумал, потом кивнул.
— Ты молодец. Я признаю, что был не прав.
— А знаешь почему?
— Не-а! — Легкомысленно ответил я.
— Потому, что сегодня после твоего отъезда, башни принялись рожать детей. — Выпалила китаянка.
— Чего?! — Не поверил я.
— То, что слышал.
— Неужели все башни? — На всякий случай уточнил я.
— Нет, разумеется. Из башни Первограда на этот момент было принято 17 тысяч детей, в возрасте от четырёх до семи лет.
— Ни хрена себе! — Ошеломлённо выдохнул я.
— Это ещё далеко не всё, дорогой мой. — Мстительно усмехнулась Сяомин. — Самое страшное не это. Любоградская башня преподнесла нам ещё больший сюрприз. Она принялась рожать грудничков от нескольких дней, до полугода.
— Стой! — Чуть не заорал я. — Ты что?! Спятила?! Любоградская башня не может рожать. Она не относится к первозданным.
— Это ты так думал. — Язвительно заметила китаянка.
— А ты нет? — Разозлился я, взбешённый её тоном.
— Я тоже. — Согласилась она. — Но вот Изольда Феодоровна почему-то так не думала. Поэтому и попросила меня ослушаться твоего указа.
— Изольда, это правда? — Обернулся я к девушке.
— Да. — Спокойно подтвердила магиня.
— На чём основывалась твоя уверенность?
— Ни на чём. Просто я подумала, что со временем цитадель окажется слишком маленькой для большого прироста. Людей у нас уже свыше десяти миллионов. Следовательно, рожать будут, и рожать будут часто. Особенно потому, что достаток позволяет.
— То есть, ты хочешь сказать, что про "шутки" башен ты не догадывалась? — Уточнил я.
— Разумеется. — Пожала плечами Изольда.
— Так как вы выходите из положения? — Обернулся я к жене.
— Как тебе сказать?.. — Замялась та. — Пока что справляемся, но очень тяжело. Маги срочно создают детские дома. Ядвига носится по городам, собирая потенциальных детских врачей, воспитателей, нянечек. Генриетта с фельдшерами готовят аппаратуру, на всякий случай.
— Какую аппаратуру? — Не понял я.
— Барокамеры.
— А это ещё зачем?
— А вдруг недоношенные появятся?
— Тьфу на тебя! Придумала ещё...
— Я пойду. — Напомнила о себе Изольда. — Я там сейчас нужней.
— А мне-то что прикажете делать?! — Вскричал я.
— Ты у нас царь, тебе решать. — Отпарировала китаянка. — Кстати, Изольда, толи я тебя давно не видела, толи это освещение, но мне показалось, что ты поправилась.
— нет. — Сказала, как отрезала, магиня. — Это освещение. Слишком резкое.
Она круто развернулась, и скрылась за дверью на лестницу.
— Хм. — Хмыкнула Сяомин. — Странно всё это.
— Что именно? — Уточнил я.
— Да всё. Башня, которая не может рожать, вдруг принялась это делать, как-будто недовыполнила план, и спешит войти в график. Семь тысяч грудничков приняли. Люди в живую очередь выстроились, чтоб передавать младенцев по рукам, иначе задавят друг друга.
— кто задавит?
— Младенцы. Их так много. Они появляются каждую секунду. А иногда и по пять штук разом. Ты представляешь, какой там сейчас бедлам?
— А почему Изольда пошла вниз, а не отправилась порталом? — Вдруг, ни с того, ни с сего, спросил я.
— Привести себя в порядок. — Ответила Сяомин. — Тебе тоже придётся спуститься вниз, и переодеться. Душ принять. В таком виде, как ты сейчас, к Милисенте нельзя.
— ты думаешь, что мне надо к принцессе?
— Разумеется.
— Но, как же здесь?
— Здесь мы с Изольдой справимся. Поторопись.
— А с кем я туда пойду? Я же заблужусь?
— Алёна Игоревна будет тебя сопровождать.
— Хм! Ты что? Поднимешь её с постели среди ночи?
— А ты думаешь, она спит?
— Всё равно. Она работает и не обязана бегать со мной по ночам внеурочное время.
— А я обязана?
— Да. Ты жена. Ладно. Пошли в апартаменты. — Сказал я, беря Сяомин под руку.
Спускаясь по лестнице, я подумал, что не худо бы поделиться своими наблюдениями с женой, и заговорил:
— Я думаю, что Дженни надо снимать с губернаторства. Она плохой организатор. Если не сказать жёстче. Это не её.
— Тогда и Альбину с Элиной надо снимать. А Элина герцогиня, между прочим.
— А Дженни с Альбиной маркизы. — Понимая, к чему клонит Сяомин, сказал я. — Помню, помню. Но что-то же делать надо?
— Надо. Им нужны хорошие замы.
— Владлен Владиславович и так дал им хороших помощников. — Пожал я плечами.
— А тебе не кажется, что Морозкин рассаживает на ключевые места своих людей. Это чревато последствиями.
— Не исключено. — Согласился я. — Но других-то вариантов у меня нет.
Мы вошли в нашу секцию, называемую мной апартаменты. Мои руки непроизвольно потянулись к китаянке. Но она резко отпрянула.
— Слушай, сексуальный маньяк. — Заговорила она, глотая слоги от волнения. — У тебя жена рожает, а ты?..
— Что я? Я хочу немного женской ласки, только и всего. — Оторопел я от такого обращения.
— Не время. Займись собой. Я сейчас позвоню Алёне Игоревне, так что постарайся побыстрей.
— Дьявол с тобой. — Ругнулся я, Направляясь к себе.
— Кстати, — крикнула мне вдогонку Сяомин, — У Кати неплохо получается. Она может составить конкуренцию твоему Морозкину.
"Блин! А ведь правда, — подумал я, закрывая за собой дверь. — Надо будет попросить Катю, чтоб подобрала заместителей на свой вкус. Тоже перегиб в некотором роде. Но тут уж ничего не попишешь.
В чём состояла необходимость моего присутствия в Аратте, я так и не понял. Видимо, обычный пиар, типа, царь лично присутствовал. Хотя всё равно меня к роженице не пустили. Спорить с охраной я не собирался, к тому же ни к чему бы это не привело. А разыскивать Мурзикова желания не было. Да и не очень-то я стремился в помещение, где боль и кровь. Мне и так не совсем уютно было.
Устроившись, с подобием комфорта в углу кожаного дивана для посетителей, я отключился. Бессонницей мой организм не страдал. Зато всю прелесть своего положения я осознал, проснувшись. Всё тело затекло. Руки и ноги не разгибались. Шея трещала, в башке стоял такой звон!.. Ко всему, как только я попытался разогнуться, по конечностям забегали отвратительные мурашки. От такого дискомфорта я даже застонал, и попытался размять мышцы. Увы... Это было неудачное моё решение. Тут кто-то мне помог, занявшись массажем верхних конечностей. Это было не очень приятно, но эффективно.
— Что ж вы не сказали? — Услышал я голос над собой. — Я бы в кресло пересела.
— Блин! — С трудом выдавил я из себя. — Алёна. Да я вроде не собирался спать, просто хотел посидеть, подумать.
В приёмную вышла Генриетта. Увидев, что здесь твориться, исчезла на минуту и появилась с двумя массажистками. Я только удивился: что она, и этим девчонкам спать не давала? Зачем? Но профессионалки знали своё дело, и через пару минут мои руки разогнулись, а сам я поднялся на дрожащие ноги.
— Твою мать!.. — Выругался я, слегка покачиваясь. — Что там, Генриетта?
— Всё нормально. Проходите.
Она взяла меня за руку, и повела внутрь. Мы прошли в коридор, повернули направо, прошли ещё несколько шагов и, свернув ещё раз направо, вошли в палату, где лежала Милисента.
— Ваше величество, — заговорила Генриетта, непонятно к кому обращаясь. — Король к вам.
— Зараза, убью. — Едва слышно зашипел я, но медик услыхала.
— Попробуйте. Меня не так-то просто убить. Моисей воскресит.
— Ваше величество, тихо-тихо заговорила Милисента, сорванным голосом. — Я родила.
— Блин, как будто отчиталась. — Пробурчал я, подходя к кровати и аккуратно присаживаясь на край. Взяв в свои ладони руки второй жены, я осторожно приблизился и поцеловал их.
— Спасибо, дорогая. — Прошептал я. Отдыхай. — Генриетта, где Моисей?
— Моется. Скоро будет. Но обряд не закончен.
— Какой ещё обряд? — Не понял я.
— Вам предстоит дать имя ребёнку. — Прошептала Милисента.
— Во-те раз! Да вы хоть скажите, это сын или дочь?
— Дочь. — Ответила роженица.
— и как я должен её назвать?
— Это ваше право, дать имя своей дочери. — Прошептала Милисента. — У ложа матери.
— Понятно. — Я Поднялся с ложа роженицы, и тут же мне в руки, вернее на руки, положили маленький свёрток. Я прислушался. Свёрток едва слышно сопел, потом заворочался. Видимо, я не очень аккуратно его держал.
— Блин! Вы бы хоть предупредили меня заранее. — Посетовал я. — А то мне в голову всякая чушь лезет, типа, Василиса премудрая, или Елена прекрасная.
— Время, ваше величество. — Поторопила меня Генриетта. — Королеве отдохнуть надо. Она много крови потеряла.
Я приподнял свёрток на уровень груди, легонечко прижал его к себе, и не очень громко, но твёрдо сказал:
— Во имя отца и сына, и святого духа; пред ликом Иисуса Христа нашего, нарекаю тебя Еленой! Живи во славу нашу, храни заветы господа нашего, и стань главной добродетельницей народу нашему. Живи в здравии и счастии! Аминь! — Я протянул свёрток нянькам. — Во как выдал! Крещение через сорок дней назначаю.
— Благословляем вас! — Раздалось у меня за спиной. — Во имя отца и сына, и святого духа...
Тут до меня дошло, что это духовенство пожаловало. Скорее всего патриарх, или кто у них там?.. Затрещали свечи, запахло ладаном, служба началась прямо в палате. Я попятился, освобождая место для обряда. Алёна Игоревна молодец. Сразу сообразила, что моё величество надо бы куда-нибудь задвинуть подальше от кадил и свечей. Поэтому она, не особо церемонясь, потянула меня за рукав сорочки, и потихоньку вывела из палаты. Всю церемонию мы простояли за распахнутой дверью в коридоре. Правда, до самого конца мы всё-таки не выстояли. Подошёл Моисей Абрамович, и шёпотом попросил меня об аудиенции. Мы вышли из бокса, и отправились в кабинет главврача, если так можно назвать большую комнату между отделением палат и операционными помещениями. Я ещё и усесться не успел, а хирург уже заговорил.
— Ваше величество, королева Милисента очень слаба. Боюсь, что вторые роды ей не вынести. При условии, что она выживет.
— Есть шанс, что она не выживет? — Уточнил я.
— Не просто шанс, а очень большая вероятность. У неё произошли большие сдвиги. Таз у неё слишком узкий. Я же не акушер.
— Кесарево?
— Нет. Обошлись. Но разрывов и прочих прелестей хватает. Если б не местная повитуха, не знаю, чем бы закончилось.
— Ребёнка-то хоть не повредили? — Испугался я.
— Нет. Всё прошло более или менее стандартно.
— С местной знахаркой рассчитайтесь.
— Они денег не берут. Всё ради любимой королевы.
— Тогда отблагодарите от моего имени. Если не деньгами, то подарком каким. Напрягите Мурзикова, или Егорова. Пусть выяснят, что дорого и важно этой повитухе.
— Хорошо. Сделаю.
— Ладно. С этим покончили. Теперь дальше. Что вы предлагаете?
— Я предлагаю вам задуматься о наследнике. Принцесса Милисента... Простите, королева...
— Царица! — Рявкнул я. — Сколько можно одно и то же говорить.
— Простите, — Извинился доктор. — Царица Милисента не сможет больше рожать. Боюсь, что и в остальном вам придётся пользоваться услугами других женщин.
— Неужто всё так плохо?
— Очень плохо. Очень. Вы даже себе не представляете насколько плохо.
— Чем я могу помочь? Конкретно.
— Пока не знаю. Скорее всего, ничем.
— Кровь нужна?
— Спасибо. С кровью проблем нет. Знаете, сколько здесь желающих доноров? Только намекните, тонну крови наберём. Но нам столько не надо. Я уже отобрал нужное количество людей, и посадил их в карантин.
— Правильно. Как с оплатой?
— Какая там оплата?! — Удивился Моисей Абрамович. — Я же сказал, что они денег не берут. Даже обижаются, когда предлагают. Они готовы даром всю кровь отдать. Вы не понимаете, это же их символ! Они жизнь готовы за неё отдать. На плаху лечь, или на жреческий жертвенник.
— Ладно, я понял. Как с оплатой у вас и прочих врачей?
— Всё нормально. Нам вполне хватает.
— Тогда зачем вы меня сюда притащили?
— Чтоб подготовить, на всякий случай.
— К чему?
— Царица может уйти из этого мира. В любой момент.
— Так. И что? Все мы смертны.
— Дело не в нашей смертности. Дело в том, что королевство Аркаим выйдет из-под вашего влияния.
— А! — Облегчённо вздохнул я. — Это меня как-то не очень волнует. Наследница-то всё равно остаётся у меня. И куда им деваться? Не думаю я, что Милисента не предусмотрела такого варианта развития событий.
— В таком случае у меня больше нет никаких вопросов. — Завершил беседу Штейнбергер. — Рад был побеседовать с вами.
— Я тоже. Спасибо вам, Моисей Абрамович. Младенца немедленно к нам в цитадель. Милисенту, как минует кризис, туда же.
— Я так и собирался сделать.
— Передайте Мурзикову — это мой приказ и обсуждению не подлежит.
Мы вышли из кабинета и отправились в общественную приёмную дворца. Умничка Алёна не задавала лишних вопросов. Просто выполняла мои капризы. А мне хотелось убедиться, что в стране всё по-прежнему, всё в полном порядке. И что никакие слухи не начали расползаться. Как бы отвечая на мои мысли в голове зазвучал голос, декламирующий стихи: "Словно мухи тут и там, ходят слухи по домам, а беззубые старухи их разносят по умам".
— М — да. — Произнёс я неожиданно вслух. — Поинтересуйтесь у профессора Стравинского, что такое "шизофрения"? И на старуху бывает проруха.
