— Честное слово, я удивлен, что медичка не держит тебя загруженным, — сокрушенно покачав головой, пробормотал Томас, скосив на Поттера глаза, и что-то в виде сокурсника выдало того с головой. — Трюки психов, — вздохнул он.
— Трюки психов, — слабо улыбаясь, покорно согласился Гарри и, надеясь отвлечь себя, начал призывать ампутированные в ходе борьбы щупальца и складывать их аккуратной кучкой, — но держите это при себе.
— Что это значит?
— Пациенты психушек всегда используют уловки, чтобы не пить таблетки и оставаться в проясненном сознании. Киношный прием. Гарри дурит Помфри и не принимает снотворное.
— И вы будете держать об этом рот на замке, — более твердо сказал Гарри.
— Почему ты не позволишь нам помочь? — возмутился Шеймус.
— Поскольку это я должен сделать сам, — он закрыл глаза и откинул голову на стену, — в полном одиночестве.
— Что это? — подозрительно поинтересовался Томас.
— Планирование, — поколебавшись, выдавил все-таки Поттер, и его собеседники впали в почтительную тишину.
— Гермиона знает? — слегка поколебавшись, спросил Шеймус.
— Стал бы я заниматься этим ночами и в больнице? — вопросом на вопрос ответил Гарри. — Мне необходимо предусмотреть все возможности при наихудшем развитии событий. Каждый из вас должен получить свою часть плана, иначе все будет зря, и, согласитесь, глупо заварить такую кашу и не пойти дальше стратегии избегания перехода конфликта в открытую форму полномасштабной войны и возможности закончить его все равно как, главное — с наименьшими потерями. Мы обязаны учесть, что будет дальше: не просто не позволить Волдеморту узурпировать власть, задавить диктатуру Дамблдора в зародыше, но и не допустить окончательного падения магической Британии в тартарары. Обновленная форма правления и структуры государства, проекты конституции и реформ, пересмотр и изменение законов — мы не разводим демагогию, дискутируя об этом на собраниях, и не обсуждаем гипотетическое общество. Часть подразделений Неприкасаемых буквально зрит в будущее, а я тот, кто должен обеспечить его исполнение, привлекая нужных людей, избавляясь от хлама, договариваясь, отзывая долги, иногда нагло подкупая и напрямую угрожая. Единственное одолжение, которое нам оказал паук — это превращение меня в настолько значимую фигуру, что мне достает влияния делать все это, поскольку, благодаря его же усилиям, быть очередным Поттером, как я и говорил слизеринцам, тут мало. Моя работа — успеть подготовить все части паззла и составить для вас инструкции по его сборке.
— Она не может не знать…
— Я, слава богу, еще не женат, чтобы перестать иметь секреты от девушки, — с усмешкой прервал тот.
— Эй, у нас принято жениться после окончания обучения, — вступился Финниган. — Мои предки, родители Гарри и Невилла. Что плохого в ранних браках?
— Соломенные вдовы, — проворчал в ответ Поттер.
— Но, в самом деле, Гарри, Гермиона должна отдавать себе отчет о вероятных вариантах развития событий.
— Гипотетическое знание и фактическое осуществление — разные категории, Дин, — отрицательно качнув головой, ответил он. — Если она узнает, что я выписываю для вас части «Бизнес-плана» и отправляю их на хранение, она психанет и начнет переживать, а мне нужно, чтобы она мыслила трезво. Гермиона — половина моего мозга, мы с ней много обсуждали перспективы на будущее, теоретизировали, спорили. Она единственная, кто помимо меня знает все в деталях, поскольку кучу времени провела, выискивая логические дыры в наших проектах и заставляя меня продумывать каждую мелочь. Герм — умница и в крайнем случае сможет сама соединить воедино и подкорректировать по ходу дела, где надо, но это никогда не задумывалось работой для одного человека. Я должен успеть закончить, подтянуть все ниточки и оставить конкретные памятки, и — да, умом она понимает необходимость действий на случай, если меня не окажется рядом, чтобы объяснить, что да как, лично. Однако это не делает принятие хоть каплю легче.
(— Мерлин, ну и самомнение, — фыркнул кто-то, и Малфой аж поморщился от очевидной глупости заявления. Чего у Поттера было не отнять, так это интуитивного чутья на выход из любой ситуации, даже когда его не существует, даже когда лазейку приходится в темпе создавать самому. Неблагоприятный прогноз грифов в точности совпадал с его собственным, и именно в этом заключалась основная ирония. В его понимании настоящую опасность представляла не война, уж к ним-то маги были привычны, а паника, преданно следовавшая по пятам постпобедной эйфории, когда одуревший от страха Магический Мир станет выискивать потенциальных врагов едва ли не на ровном месте. Изучая историю, Драко сумел уяснить неизбежную цикличность ее процессов и, в отличие от своего отца, не был настолько оптимистичен насчет неспособности официальной власти отказаться от финансовой поддержки чистокровных семей, дабы откупиться от неприятностей.
Поттер планировал разорвать порочный круг. Он открыто заявил об этом всего несколько часов назад и сейчас без рисовки, игры на публику и попыток привлечь к себе внимание подтверждал свое намерение, вскользь упоминая вероятность собственной кончины, хладнокровно и беспечно заложив руки в карманы, словно речь шла о переменной в уравнении. А самое отвратительное, что он действительно способен на такое самопожертвование, на самом деле в состоянии, не колеблясь, отдать свою жизнь, предпочтя личному что-то другое. Здесь был заложен главный фактор его успеха, потому что это чувствуется, потому что толпу, неспособную существовать саму по себе, выдрессировали видеть в нем решение всех проблем, и она радостно подчинится новому вожаку, восторженно обретая смысл жизни в указанных его властной рукой горизонтах и целях. И Поттер собирался воспользоваться этими преимуществами. Отчасти Драко было отрадно видеть доказательства, что уникальная способность гриффиндорца ориентироваться в живой ситуации, не ограничивается полем боя. Он неоднократно дрался с ним и уже дважды видел, как тот противостоит куда более страшным врагам. В бою, как и во всем другом, Поттер действовал в поразительно эффективном, хотя, по его скромному мнению, излишне рискованном стиле. Драко не переставала изумлять эта неимоверная скорость, с которой тот успевал все подмечать и предполагать, сопоставлять факты и интуицию для вычисления оптимального решения, где даже специально подставленное под удар тело гарантированно получало ущерб наименьший из возможных. Как только он мог столько лет принимать за тупицу обладателя столь многозадачного мышления и многослойной логики? Способного мыслить неординарно, причем в нескольких плоскостях. Он отнюдь не считал себя ущербным на фоне Поттера, но был готов признать если не интеллектуальное превосходство, то факт, что сам свихнулся бы щелкать мозгами в таком режиме. Ему для размышлений были необходимы покой, тишина и куча подготовленных к перевариванию данных. Но насколько Драко успел распознать Гарри, в кризисной ситуации Поттера просто не существовало. Когда он… такой, что-то в нем менялось, исчезали его проблемы, страхи и сомнения, он был собран, уверен и предельно внимателен к деталям. И, похоже, с той же концентрацией, которую Поттер вкладывал в стратегию выживания в битве, он рассчитывал завершение задачи наилучшим образом, что включало в себя кардинальное изменение существующего строя как превентивную меру возникновения последующих Темных Лордов. Логично, бескомпромиссно, безжалостно — идеально. С другой стороны, неискорененные остатки детской ревности от того, что великая судьба досталась кому-то другому, менее достойному, завяли под натиском более сильного чувства — зависти, что при всей глобальности замысла Поттеру не страшно ошибиться и ответить за последствия, как ему самому — слизеринцу и Малфою, рожденному и выращенному властвовать и повелевать. Губы Малфоя тронула слабая улыбка. Преимущество представителей других факультетов, Неприкасаемых, в том и состоит, что они не просто осознают, но и безоговорочно принимают: Поттер — лидер, причем не потенциальный, а прирожденный.)
— Интересно, Гермиона начнет психовать до или после того, как тебя придушит? — со слабой претензией на юмор осведомился Шеймус.
— Вероятно, в процессе, — сухо хохотнул Поттер, поддержав его порыв, впрочем, без особого энтузиазма, и после недолгих раздумий, за неимением других альтернатив, принимаясь деловито заталкивая груду обрубков в пасть твари. Финниган безмолвно присоединился к его усилиям по утилизации.
— О каких сроках идет речь? — спустя долгую паузу, едва слышно спросил Дин, старательно не отрывая глаз от листа бумаги.
— Этот год, — тихо сказал Гарри, когда уже казалось, что ответа не последует. — При сохранении текущих тенденций переждем еще один, и спасать уже будет нечего.
(Лица слизеринцев при откровении Поттера представляли полную противоположность выражениям суровой сосредоточенности гриффиндорцев, которые, как и они, застыли в торжественном молчании.)
— Мерлин, спаситель! Что тут твориться?! — потрясенно воскликнул завхоз, заставая их врасплох и вынуждая, едва заметно дрогнув, синхронно развернуться ему навстречу.
(— Попались! — констатировал Эдвард, с сожалением и удивлением, поскольку гриффиндорцы не проявили ни капли волнения.)
— Мы все уберем, — выставляя ладони в универсальной просьбе к миру, заверил его Поттер.
Глава 35
Аргус Филч не реагировал: всем его вниманием безраздельно завладела огромная студенистая масса чего-то, зависшая над полом. Он пораженно отмечал отдельные свидетельства разгулявшегося хаоса, бескомпромиссно выставленные в ярком свете факелов. Под конец неимоверно расширившиеся зрачки остановились на растрепанном гриффиндорце, безмолвно требуя объяснений случившегося. Движение сбоку заставило его перевести взгляд, обнаруживая высунувшуюся из-за туши светловолосую голову его ирландского дружка, кивнувшего завхозу с приветливой учтивостью. Облегчение при понимании, что на этот раз данное ходячее недоразумение не угораздило влипнуть в неприятности в одиночку, накатило удушливой волной.
— Хм, — донесся голос сверху, и только тогда Аргус заметил третьего парня, который чуть смущенно улыбнулся ему, переворачивая новый лист и, впиваясь на минуту зорким взглядом вниз, — Гарри, она опять.
Поттер заозирался и увидел, как миссис Норрис, припав на брюхо, медленно подкрадывается к очередной натекшей луже. Аргус, против воли последовавший его примеру, не увидел ничего более неординарного, а парень, невнятно чертыхнувшись, уже поднырнул под зависшую тушу и передал ему в руки протестующее мяукавшую питомицу.
— Вы бы ее забрали отсюда, мистер Филч, — сказал он, бессознательным жестом стирая плечом упавшую на щеку каплю, и завхоза ощутимо передернуло от отвращения при этом действии, — а то миссис Норрис все норовит налакаться этой дряни, а мы даже не знаем: может, это вещество токсично.
— Да, конечно, — не до конца придя в себя, несколько неуверенно ответил тот, еще раз оглядев каждого: блондин стоял позади всех и лыбился; художник уверенными штрихами размашисто заполнял белое поле; Поттер, слегка сощурив глаза и склонив голову набок, проницательно оценивал его состояние. Под этим тревожно-заботливым взглядом Филч, вспомнив о разнице в возрасте, быстро собрался, выпрямился, расправил плечи и мягко улыбнулся, когда стоявший перед ним ребенок неосознанно едва заметно кивнул сам себе, и его лицо очистилось от всякого беспокойства.
— Мы можем быть еще чем-нибудь полезны? — вежливо осведомился Гарри.
— Сегодня дождь прошел, в вестибюль натаскали грязищи с дюйм, да еще и слякоть развели, — принимая его усилия по возвращению к будничной рутине их бесед, ответил Аргус.
— Я разберусь по пути наружу, — кивнул Поттер.
— Тебе открыть двери, или опять сам?
— Было бы очень любезно с вашей стороны, мистер Филч. Даже в уменьшенном виде эта тварь ни в один из тайных ходов не влезет.
— Держи, вернешь с утра пораньше, — открепляя один из больших вычурных ключей от тяжелой связки на поясе и до глубины души потрясая своим поступком и степенью доверия, в него вложенным, не только всех свидетелей оного, зримых и нет, но и самого себя. Это ведь куда серьезнее, чем оставить волшебную палочку для отработки, присовокупив еще пару-тройку мест для уборки — сущий пустяк для них при помощи магии-то.
— Всенепременно, — торжественно заверил его Гарри, с благодарностью принимая протянутый ключ. — Занесу лично сразу по возращении.
— Вы тут заканчивайте поскорее, а то маршрут патрулирования МакГонагалл на сегодняшнюю ночь приведет ее сюда минут через двадцать.
— Как только Дин закончит…
— Последний штрих, — проворчал Томас, — и я кончил.
Аргус снисходительно покачал головой, когда двое мальчишек фыркнули смехом на это заявление, но Поттер сразу успокоился и прочистил горло:
— Извините и спасибо за предупреждение. Мы уже расходимся.
— И как будем прятать тело?! — потирая руки, азартно спросил Дин, которого Гарри на этот раз плавно опустил на пол.
— Почему у меня такое чувство, что ты всю жизнь мечтал произнести эту фразу? — риторически вопросил Поттер, мученически вздохнув, но от Аргуса не укрылась притаившаяся в углах его губ улыбка. Отойдя от подростков на безопасное расстояние, старик приласкал питомицу, которая удобно свернулась в его руках, и приготовился наблюдать магию. Все годы в окружении высокомерных и заносчивых детей, годы унижений и презрения так и не избавили его от мальчишеского восторга, которое пробуждало в нем сотворение волшебства. Конечно, в большинстве случаев Филч, по возможности, старался избегать магов, чтобы не видеть выражение превосходства, которое непременно направлялось в его сторону колдовавшим, но за последние несколько лет многие вещи переменились. Все больше народа видело в нем человека и относилось соответствующе, и все эти изменения вертелись вокруг одной персоны.
— У меня для вас два слова, — продолжал в то время гнуть свое художник, — Гудзон, — он оттопырил большой палец, — цемент, — указательный и получившимся пистолетом стрельнул в Гарри.
— Забавно, Дин. Очень. Всегда подозревал в тебе комика.
— Можно разрезать на куски и, трансфигурировав в доспехи, расставить по нишам в коридорах, — голос Шеймуса затих, когда он заметил гримасы отвращения, в которых синхронно скривились лица его друзей.
