— Славно! Жизнь ее плохому научила. Жизнь всех этому учит! Но, кто ж тебя, сука, заставил в отличницы лезть?
Кто-то потупился, кто-то конфузливо кашлянул. Один, самый смышленый на вид, ответил:
— Никто. Успех, как результат высокого интеллекта. Древняя мудрость, что "гений и злодейство несовместны" — неверна.
— Не спорю, — проворчал Андрей, не желая вдаваться в философию. — Как там с докладами с мест?
— Ваш приказ не вступать в боестолкновения — выполняется. Не удивительно. Это — то, чего хотят все. Спрятаться и не высовываться.
Вот еще, умник выискался! Будто Андрей не знает: все что он может — это приказывать людям то, чего они сами хотят. Подумал, что в этом-то и заключалась тайна власти Хозяйки. Он идет по ее следам! В душе поднялась привычная волна горечи и злобы,
Тяжко знать, что у тебя была другая жизнь. Молодость, череда великих побед. Зрелость, высокий пост. Пьяная старость. И... возрождение, равное смерти. При том, что навсегда исчезнувшее бытие прошло в слепом служении одной хитроумной особе. Ты был вроде инструмента в чемоданчике слесаря. За годы работы инструмент затупился. Но, Хозяйке он "пришелся по руке", жалко выбрасывать. И она... заточила его вновь.
"Я — не инструмент! Человек! Живой, чувствующий... С собственной волей! Никто не смеет указывать мне, как жить, и что делать!" Со "дня откровения" Андреем владела единственная страсть.
Больше никогда не быть рабом — слепым проводником чужой воли! В глубине души до сих пор таилось сомнение: удастся ли? Трудно сопротивляться опытному пси-мастеру. Однажды рискнул радикально решить проблему. Гора трупов — и всё впустую. Мерзавки не оказалось на месте! Непростое дело — застать врасплох телепата.
Усилием воли прогнал неуместные мысли. Увидел, как умник выжидательно смотрит на него.
— Что-то еще?
— Ээ-э... С тем допуском, что вы мне дали, я взломал сервер Дома власти. Понимаете... такое дело. Дом власти в Эгваль есть. А власти нет. Совсем. Кроме... как бы... вас.
Так Андрей узнал, что страна осталась без Правительства и Конгресса. И без Президента, если не считать его собственную, самозваную особу.
Он приказал вывести сакраментальную запись на экран, не особо волнуясь о том, что в ней окажется. Хуже, чем есть, не будет.
В ходе просмотра хранил молчание. Пропускал мимо ушей охи, ахи и глухие стоны слабонервных. Когда экран погас, сухо сказал, скрыв ликование:
— И хоронить не надо. Страна избавилась от банды вурдалаков.
Его оптимизм разделили не все.
— Это — диверсия! Люди в масках — боевики Острова!
А умник предположил:
— С ее коварством... ничего не стоило сыграть роль подсадной утки. Как бы мы не относились к ээ-э... нашим покойным руководителям...
— Земля им стекловатой! — отрезал Андрей. — Хватит ныть. За работу. Я хочу, чтобы этот ролик немедленно оказался в Сети.
Пусть страна поймет, что остался один человек, достойный доверия. Его зовут Андрос Гелла. Знакомое имя. Раскрученное. Радуйтесь, люди. Герой вернулся.
Вместе с тем, об этом узнают захватчики. Любой завоеватель нуждается в поддержке местных коллаборантов. Пожалуйста. Адмирал Гелла готов к соглашению.
Заодно, мстители за Новтеру захотят задержать истинную виновницу катастрофы. Вероятно, она всё еще ошивается в окрестностях Майи. Если не сдохла-таки, ненароком, от яда. Досадно, если ускользнет, парадоксальным образом, от ответственности.
Экранный закадровый диктор, тем временем, продолжал витийствовать.
"...если вдуматься, наша прародина Терра периодически освобождалась от изживших себя видов. Или же они сами выносили себя на свалку эволюции. Динозавры — хрестоматийный пример. Следом в небытие отправились гоблины, тьфу... неандертальцы.
А потом люди (вот вам: горе от ума!) проводя неосторожные генетические эксперименты, породили новую расу, которая грозит сжить их со свету..."
Когда передача окончилась, в зале насчитывалось, вместе с Андреем, восемь человек. Умник тоже остался, вопросительно глядя на Андрея. Тому пришлось сказать то, что все хотели услышать.
— Кто считает, что у него здесь нет обязанностей — может быть свободен.
Радостные вздохи, быстрый топот ног, и шестерых и след простыл.
— А вы? — спросил умника Андрей.
— Я немного подожду.
— Вы смелее остальных. Как вас зовут?
— Дак Намар. Секретарь мэра. Мы так и не узнали о его судьбе.
Они вдвоем прошли в кабинет бедняги Руббиша. Стекольщик уже закончил ремонт разбитого окна, и с требовательным видом ждал, что с ним расплатятся. Секретарь Намар неторопливо отсчитал нужную сумму.
— Благодарствую, — сказал стекольщик. — Правда ли, что господина Руббиша чудища выволокли через это окно и съели?
— Я, к сожалению, ничего подобного не видел. Надеюсь, что да, — невозмутимо ответил Намар. — Уж больно вороват был и корыстен. Вам, как представителю трудового народа, должны быть понятны мои чувства.
Представитель трудового народа коротко хохотнул и откланялся. Он получил свои гроши, и ему было плевать на украденные мэром миллионы.
Андрей сел за терминал. Просто так. Собраться с мыслями. Он содроганием вспомнил утренний разговор с Леонидом Пеано. Парень упорно делал вид, что они не знакомы лично! Новтеранин. Командир звездного крейсера — "Парящего орла", захваченный Андреем в плен двенадцать лет назад! Не выдержав допросов с пристрастием, натурально сбрендил. И, ставший бесполезным, отправлен на Марион.
Кто ж знал, что жалкий островок вскоре превратится в "независимое государство"? А слегка оклемавшийся псих — будет вторым в нём человеком? Что если рассудок вернулся к Леониду полностью? Тогда он узнал в Андрее виновника своих несчастий, хотя виду не подал. Как бы Андрею не последовать вскоре за Руббишем и многими другими.
На терминале появилось сообщение входящей почты. Отправитель: планетарный комиссар Грейсон. Получатель: лица, принимающие решения. Тема: список выданных ордеров.
Таблица раскрашена в два цвета, и отсортирована по алфавиту. Андрей торопливо пробежал ее глазами. Похолодел. Черные строки — разыскиваются. Гелла, Андрос.
Быстро глянул в другую половину. Синий цвет. Вартан, Наоми. Поймана. Не испытал ни радости, ни злобного удовольствия. Нет времени на такую роскошь, как чувства. Пора немедленно удирать.
Встал, сдерживая нервную дрожь. Встретил внимательный взгляд Дака Намара.
— Собрались сдрыснуть, адмирал? Не выйдет. Вы задержаны.
— Да как ты смеешь, пидор! — вскипел Андрей. — Шкура! Вражий прихвостень!
Он хотел уложить наглеца одним ударом, но ничего не вышло. Забыл, что в драке высокий рост не дает преимущества. Скорее, наоборот. Пока великан размахивает клешнями, коротышка успевает навалять ему на раз-два.
Отшатнулся, от меткого удара в лицо. Попрыгунчик чертов! Закрывшись обеими руками от нового выпада, получил ногой в пах. С воплем согнувшись, был вырублен ударом по башке. Сквозь пронзительный шум в ушах до него донеслись насмешливые слова Намара:
— Извините, что опередил вас в стремлении продаться врагу. В этой игре побеждает кто-то один.
Не оставалось сил даже проклянуть его напоследок. Лишь бесконечная тоска от падения в темную бездну. Мрак, без единого проблеска света, обступил со всех сторон. Андрей понял, что его путеводная звезда погасла навсегда.
Неизвестно, где. А потом Майя.
— Я требую, — Лора взглянула на Грейсона в упор.
— Вот только не надо стращать меня гневными взорами. Вы — эфемер, у вас нет прав.
— Тогда скажите мне: кем были Отцы-основатели?
Ее слова не смутили Грейсона, а скорее удивили. Пригладив роскошные усы, он спросил:
— Вам известна история Новтеры?
— Не в деталях. Подруга однажды кое-чем поделилась. Вы понимаете, о ком я говорю.
— Между истинным человеком и эфемером невозможны дружеские отношения. В силу фатального различия в интеллекте.
— Допустим. А... между жителями Ферна и Гатора?
Лора ляпнула это наугад и попала в точку. Грейсон внезапно утратил грозный вид. Лора подбодрила:
— Вам же хочется поделиться! Не скрытничайте. Кто она была, ваша зазноба с Униона-1?
— Не моя. Давняя история. Очень давняя. Пацан, рассказывали, сумел-таки бежать с Ферна к своей девочке.
— Вот видите. Он любил, и жаждал встречи. А она ждала его. Умничка с Гатора — дурачка с Ферна. И разница в интеллекте им не помешала, правда?
— Всё-таки, вы изучали историю Новтеры, — проворчал Грейсон. Недовольные морщины на его лбу разгладились. — Ладно. Ваше ходатайство удовлетворено.
— Когда я увижусь с ней?!.. То есть... я хотела сказать: спасибо.
— Не благодарите. У вас полчаса.
Нойс спала на низкой тахте, лежа лицом к стене. Не проснулась, даже не пошевелилась, когда появилась Лора. Ботинки на полу, куртка в изголовье. Джинсы и свитер она не сняла, а чтобы не было жарко, настроила микроклимат попрохладней.
"Я бы проснулась с заложенным носом. А ей хоть бы хны..." Лора с завистью вспомнила, что никогда не видела подругу простуженной. Уселась рядом на пол, слушая тихое дыхание Нойс. Осторожно дотронулась до спящей.
— ForsEj, komradi... — пробормотала та, и очнулась.
Села, спустив босые ноги, пригладила шевелюру. Еще полгода, и волосы отрастут настолько, что Нойс будет ходить растрёпой, как раньше. Лора еще не решила, станет ли сама заново отпускать длинные волосы. Привыкла к мальчишеской стрижке. Наверное, сделает так же как Нойс. А что (во всех смыслах) взбрендится Нойс, пока неизвестно. Тут к Лоре вернулась назойливая мысль, которую она безуспешно пыталась прогнать. Судьба Нойс уже решена.
— Чего уставилась, как на покойницу? — хрипло сказала Нойс. У нее всегда садился голос, когда она волновалась или злилась.
— П-привет... Я... мне... разрешили с тобой повидаться!
— Повидалась. И проваливай.
Лора терпеливо снесла грубость, но заговорила смелее.
— Нойс... Наоми! Я тогда, из-за Тамары, зря на тебя разгавкалась. Не поняла, что ты устроила юной идиотке испытание. Теперь знаю: она его прошла! Доказала всей последующей жизнью. Прошу, прости меня.
Нойс сидела, низко опустив голову, не удостоив ответом. Почти в слезах, Лора сказала:
— Ладно... Я уйду. А хочешь... вытолкай меня вон, вдруг тебе полегчает от этого.
Нойс соскользнула с тахты, уселась на полу рядом с Лорой.
— Это тебе надо было гнать меня в шею. В нашу первую встречу у тебя почти получилось. Еще бы пару пинков, и всё.
— Ну, да... бросить тебя. Обессиленную от долгого пути, полусумасшедшую от горя. Ты бы запросто ноги протянула.
— Зато, не было бы такого сегодня, как сейчас. Ты знаешь, кто я. И я знаю, что ты знаешь. Зачем... этот день наступил? Представляю, как ты разочарована во мне.
"Разочарована — неподходящее слово", — подумала Лора. — "Порой я прихожу в ужас..." Она мельком глянула на Нойс, та криво улыбнулась, дотронулась до горла, опоясанного черным кольцом.
— Этот собачий ошейник не дает мне читать мысли. Видеть твои страх, презрение, горечь. Ненависть.
Лора обняла ее.
— Перестань мучить себя и меня! Мы знакомы меньше года. За это время я не нашла поводов тебя ненавидеть или презирать. Да, твое прошлое иногда пугает меня. Но, это всё минуло, исчезло. Похоронено и забыто. Сегодня ты — лучший человек из когда-либо встреченных мной.
— Спасибо, — шмыгнув носом, сказала Нойс. — Красиво врешь. Высшее утешение, какое довелось испытать. Но... перстань. Не то расклеюсь. А мне нужны крепкие нервы. Меня тут ожиданием терзают. Так я их разочарую.
Внезапно, выражение наигранной беспечности исчезло с ее лица.
— Лора... у тебя новости для меня? Ты что-то знаешь?! Не молчи!
— ...
— Завтра, да?
Лора помотала головой, не в силах говорить.
— Сегодня?!
Лора обняла Нойс крепче, чувствуя, как та дрожит. Она согревала ее теплом своего тела, пока Нойс не успокоилась. Услышала ее тихие слова:
— Ко многому привычна... А такого не ожидала. Хочется плакать и молить, чтобы меня пожалели. Я — ничтожество, знаю. Когда мне готовиться?
— Сейчас, — ответила Лора и расплакалась.
Нойс встала. Протянув руку, помогла подняться Лоре. Сказала, почти спокойно:
— Puro chambro...
Вся скромная обстановка исчезла, осталась маленькая комната с гладкими, золотистого оттенка стенами. Следом, исчезла и она. Вместо нее Лора увидела широкую улицу, асфальт блестел влагой после недавнего дождя со снегом. Массивные дома старой постройки отбрасывали длинные тени. В окнах верхних этажей отражался закат.
С трех сторон подходы перекрыты безликими фигурами. Похожими одновременно на рыцарей в доспехах, и на полицейских в штурмовом облачении. Лора надеялась, что под ним скрываются, пусть чуждые, но всё-таки люди.
Один из них приблизился, от его размеренной походки Лору пробрала дрожь. Обратился к Нойс, голос прозвучал совершенно по человечески.
— Быстро холодает. Обуйтесь. И наденьте куртку.
Ботинки и куртка Нойс лежали на тротуаре, в том же положении, как она их бросила в своей сверхсовременной тюрьме. Нервически отмахнулась.
— Сто метров идти. Выдержу.
— Триста. Но, как хотите.
Нойс сделала шаг, другой. Обернулась, словно в последний момент решила вернуться. Лицо ее исказила мгновенная судорога отчаяния. Вновь повернулась к пламенеющему закату, отражавшемуся в мокрой мостовой. Светлый путь.
Тонкий свитер продувается насквозь. Босые ступни ощущают ледяную мостовую. Славненько. Минут на десять тебя хватит. В мыслях наступает странное умиротворение. Его не нарушает даже тот неприятный факт, что в этот холодный вечер на улице хватает зевак. Теснятся на тротуарах, назойливо пялятся.
Их сдерживает редкая цепь инопланетных стражников. Зловещие доспехи пугают людей. Не только страх сдерживает напор толпы. Включен силовой барьер. И он бьется током. Да так, что любопытные с воплями шарахаются назад. Кого-то наземь приложило. Чёрт с ними, со всеми. Скоро всё кончится.
Четыреста сорок восемь шагов. Прошла отрешенно, не глядя по сторонам. Сконцентрировавшись на счете настолько, что перестала чувствовать холод. Путь преградили пологие ступени. Давай же. Последнее усилие. Выше и вперед.
Когда-то на плоскую вершину можно было подняться на эскалаторе. Его давно разобрали и сдали в металлолом. С экзотической трибуны в виде ступенчатой четырехугольной пирамиды больше не толкают речи слуги народа. Над ней не реют знамена Эгваль. Лишь ветер звенит в наступающей тьме. Тлеющий шар солнца наполовину скрыт черным силуэтом Дома власти. Его указующий перст направлен в мрачные небеса. Словно велит: "Не останавливайся! Иди!" Каждый шаг дается все тяжелее. Силы тают.
Очередной ступеньки не оказывается под ногами, и ты падаешь на колени, вытянув руки. Путь окончен, ты наверху. Здесь, точно на этом месте, двенадцать лет назад истек кровью Ариэль Солтиг. Тело окатывает волна ужаса, словно это в твое горло вонзилось острое лезвие.
Поднимаешься, едва не поскользнувшись снова. Чуть поодаль, на тонком металлическом шесте горит фонарь. В круге света — одинокая фигура женщины. Странно, что больше никто не ждет тебя здесь.
