— Это очень легко, — добавила она, растерянно глядя на боевых магов и их предводителя, испытывающих необъяснимый страх перед водой. — Только попробуйте...
Несколько взглядов сошлись на воине, который трогал водяной шар. Он склонил голову и неуверенно поднёс ладони к блестящей сфере. Её поверхность выгнулась, разбрасывая мелкие брызги — вода словно утекала от чужого прикосновения. Кесса изумлённо мигнула.
— Это дар твоего народа, благородная дева, — Ти-Нау отвёл руки и отступил на шаг назад. — Наши дары — другие.
Его лицо не выражало ничего, но в глазах промелькнуло сожаление. Кесса растерянно посмотрела на Ильюэ. Он подошёл к водяному шару и накрыл его ладонью. Вода брызнула по все стороны, руки Речницы словно опалило пустынным ветром.
— Твои дары многочисленны, Кесса Хурин Кеснек, — еле заметно усмехнулся правитель. — Боги любят тебя. Даже боги воды, лишившие наш народ своей благосклонности. Такие маги, как ты, — благословение для любой страны. В твоей земле много рек?
— Она сама — Река, — пробормотала Речница, смущённая его пристальным взглядом. — Чистейшая из рек.
— Ты могла бы привести реки на землю Шуна, — сказал без тени насмешки Ильюэ, подойдя совсем близко. — Можешь остаться в моей крепости. Ты — Хурин Кеснек, ты из моего рода, все почести моего рода — твои по праву. Я взял бы тебя в Вегмийю, каждый смотрел бы на тебя с трепетом. Если и этого недостаточно, то...
Он слегка наклонил голову.
— Ты — Хурин Кеснек, и в этом нельзя усомниться. Ты издалека, наша кровь в тебе не так сильна, но это и к лучшему. Я вернул бы дальнюю ветку рода на землю праотцов... ты стала бы четвёртой из моих жён, и твои сыновья носили бы имя Хурин Кеснек, а дочери — имя Мениа. Любой из них был бы принят в Вегмийю и прославил себя в небесном бою или в чародействе. Имя Ханан Кеснек я не могу тебе дать, но почёта и уважения будет вдоволь. Ты согласна, Кесса Хурин Кеснек?
Кесса, оцепеневшая от изумления, смотрела на него во все глаза и пыталась составить что-нибудь внятное из разлетающихся слов. Сегон, настороженно шевельнув ушами, спрыгнул со скамьи и потёрся о ногу Речницы. Она, растерянно усмехнувшись, протянула кошке руку, и ушастый зверёк взобрался к ней на плечо.
— Нет, повелитель Шуна, — покачала головой Речница, не отводя взгляд. — Я дала клятву верности Королю Реки и Речнику Фриссгейну, лучшему из воинов Реки. Ты спас меня от смерти и оказал мне большую честь, но я не могу остаться в твоей стране. Если есть что-то, что я могу сделать для неё...
— Твоя воля, Кесса Хурин Кеснек, — Ильюэ повернулся к окну и снова взялся за штурвал. Корабль бесшумно ухнул вниз, да так, что Речница не удержалась на ногах и с размаху села на пол, чуть не отдавив хвост белому коту. Тот недовольно сощурился, но промолчал.
Что-то полыхнуло за передним окном. Корабль летел навстречу красноватым стенам, вырастающим над каменистой пустошью — стенам, будто возведённым из грубо слепленных комьев глины и присыпанных песком. Крепость, больше похожая на пологий холм с четыремя слегка отёсанными валунами по краям, казалась очень прочной и древней, как сама эта пустыня. Местами стены её оплыли, как склоны песчаных холмов, кое-где застыли странные потёки — словно камень когда-то расплавился и струился ручьями, но что-то его остудило. Огромные летучие мыши реяли над башнями, Кесса видела золотые жезлы в руках их всадников — яркими вспышками они указывали кораблю путь. За левым окном промелькнул колючий борт второго корабля и юркнул в чёрную нишу в теле одной из башен. Такая же ниша с тихим скрежетом открывалась перед носом корабля Ильюэ. Золотые борта на полпальца разминулись с двумя стенами толщиной в три локтя — и корабль задрожал всем корпусом и послушно лёг на каменный пол. Дверки распахнулись, в жаркий отсек потянуло прохладой.
— Шун! Прриятен вид его, и прриятен его холодный ветерр! — Уску неуклюже поднялся с пола и побрёл к двери, крыльями отмахиваясь от желающих поддержать его под лапы. Шёл он с трудом.
— Это Шун, великая крепость из легенды? — прошептала Речница, выбираясь из отсека вслед за котом. Ильюэ и его воины ждали у стены, уступив место у корабля служителям, собравшимся вокруг. Один из них остановился перед правителем и с почтением склонил голову.
— Повелитель вернулся с победой! Враги Шуна бессильны перед ним...
— Если бы, — нахмурился Ильюэ. — Что было этой ночью? Что тонакоатли видели на рассвете? Говори обо всём.
Оглушительный вой заставил Речницу подпрыгнуть на месте, а чуткого сегона — сложить уши и вцепиться в рукав куртки всеми когтями. Гулкий пульсирующий звук шёл от каждой стены, отражаясь и усиливаясь, и пробирал до костей — и служители, разом помрачнев, отхлынули от корабля.
— Небесный огонь! — вскрикнул тот, кто стоял перед правителем. Двое уже налегали на рукоятки, выступающие из стены, одна из грубо отёсанных плит пола с негромким скрежетом опустилась на полпальца. Ильюэ кивнул воинам и ступил на неё.
— Все вниз! — крикнул один из стражников. — Слово повелителя!
— Все вниз! — отозвались за кораблём. Там тоже что-то скрежетало. Чья-то тяжёлая рука опустилась Кессе на плечо, Речницу втянули в круг воинов. Каменная плита быстро уходила вниз, в прохладный полумрак, на дно узкого колодца. Койя тихо мяукнула и коснулась носом Зеркала Призраков. В его туманной глубине стены, сомкнувшиеся вокруг, отражались без изменений — только никто из людей в отражение не попал.
— Что за трревога? — Уску убрал лапу из-под чьей-то ноги и сердито фыркнул. — Кто пррислал небесный огонь? Нам, о повелитель, следовало бы его веррнуть с лихвой, а не пррятаться...
— Это не нападение, — отозвался Ильюэ, поворачиваясь к коту. — Это Ильятекси пролетает над нами. Спускаемся к Янамайу, подальше от его лучей, и пусть они нас не затронут. Быстрее!
Каменная плита громко заскрипела и провалилась вниз, чуть не потеряв по дороге всех, кто стоял на ней. Стены тёмного колодца свистели мимо. Койя с жалобным писком трясла ушами — ей стало нехорошо от стремительного полёта. Издалека, из-за десятка очень толстых стен, всё ещё доносился скрежет и лязг.
— Ильятекси... — встряхнув головой, сказал Уску. — Ильятекси покинул логово! Будет нам что вспомнить и ррассказать прравнукам, если мы доживём до встрречи с ними.
— Я тоже удивлён, Уску, — негромко сказал Ильюэ, прикрыв глаза и к чему-то прислушиваясь. — Не знаю, что заставило его взлететь. И не хочу знать, что останется от места, куда он прилетит. Замри!
Плита заскрежетала краями по трём стенам колодца. Четвёртой стены не было — выход из подъёмника вёл на площадку из гладкого холодного камня, запорошенного водяной пылью. Впереди, за широкой оградой из каменных плит, билась и клокотала чёрная река, на миг появляясь из-под стены и уходя под другую. Речница тихо охнула — перед мысленным взором мелькнули бесконечные подземные пустоты, долгий путь в недрах и могучий чёрный поток, вбирающий в себя влагу сотен озёр, никогда не видевших света.
— Янамайу — полноводная река Шуна, — склонил голову Ильюэ. В его отрывистых словах чувствовался трепет. Он подошёл к ограде и тронул мокрый камень.
— Ильятекси быстро летает, — заметил в пустоту один из воинов.
— Но он не может улететь навечно, — покачал головой Ильюэ. — Никто не выйдет, пока он не вернётся. Да откроются двери Гвайны Ханан Кеснека перед его потомками!
Что-то тихо захрустело — и каменные плиты разошлись, втягиваясь в стену, и в тёмное подземелье хлынул яркий белый свет. Большая комната с низким сияющим потолком открылась, и тёплый ветер коснулся лица удивлённой Речницы. Двое служителей вошли под светящиеся своды, развернули сложенные по углам ковры и открыли малую дверку в дальней стене. Остальные ждали. Ильюэ стоял неподвижно, глядя на чёрную воду.
— Мя? — Койя, до того прятавшая мордочку в волосах Речницы, зашевелилась и спрыгнула на мокрый парапет, настороженно его обнюхивая. Остановившись на краю плиты, она посмотрела на воду и навострила уши.
— Мррф, — сегон расправил крылья и потянулся лапой к чёрному потоку. Широкие уши дрожали под градом мелких брызг, но кошка не уходила с края.
— Койя! — Кесса окликнула зверька и протянула к нему руку. — Там мокро и холодно. Иди-ка сюда...
Чёрная вода клокотала внизу, ловя отсветы ровного белого сияния, непохожего ни на солнечный, ни на звёздный свет, и снова уносилась во мрак. На мгновение Кесса заглянула в неё, и стены поплыли перед глазами. Речница встряхнулась, отгоняя наваждение. Сегон ткнулся носом в её щёку и вопросительно мяукнул. Кесса отвернулась от реки и встретилась взглядом с Ильюэ. Повелитель Шуна стоял на пороге странной белой комнаты. Воины и служители уже устроились на мелноковых коврах вдоль стен и сосредоточенно поглощали какую-то неприглядную на вид снедь. Кесса охнула и юркнула вслед за Ильюэ, под странный неживой свет, льющийся с потолка.
Устроившись у стены, Речница осторожно пощупала её. Гладкий светло-серый фрил скользил под рукой и слегка проминался внутрь. Кесса подняла взгляд на дальнюю стену — и вздрогнула: перед ней был небольшой светящийся экран, в глубине которого виднелось белесое пустынное небо, наклонная красноватая стена и странные золотистые и зелёные сполохи, постепенно тускнеющие. Речница медленно поднялась и шагнула к экрану, не веря своим глазам.
— Старые вещи! — изумлённо прошептала она. — Вещи из Тлаканты...
— Сядь, — негромко сказал Ильюэ. Он уже сидел напротив экрана, и Уску пристроил голову ему на колени. Кота, измученного долгим заключением, голодом и жаждой, неудержимо тянуло в сон. Время от времени он вспоминал что-то, вздрагивал и неохотно лакал из поставленной поблизости миски густой маслянистый отвар.
Кесса взяла с плетёного блюда странные сухие волокна, похожие на обычное сено. Люди вокруг жевали их, и Речница осторожно откусила — и узнала по вкусу вяленого фамса, микрину и пересушенный земляной клубень. В глиняной чашке оказалась простая вода.
— Поешь, — Кесса сунула клочок сушёного мяса под нос сегону. Тот понюхал еду и жадно в неё вцепился, придавив для надёжности лапой к ноге Речницы. Кесса растрепала твёрдые волокна и положила их рядом — может, так зверьку легче будет есть?
Одним глазом Речница смотрела на экран, другим — в Зеркало, отражающее фриловую стену. У стены стоял навытяжку... нет, всё-таки человек, хоть Кесса и приняла его сначала за сармата. Человек в мешковатом белом комбинезоне, схожем с сарматскими скафандрами, но без шлема. К перевязи из грубо выделанной кожи, рядом с фляжкой из плода Кими, крепились петли для жезла или палицы. Присмотревшись, Кесса увидела и палицу — страж неведомого подземелья неловко держал её двумя руками. Речница замигала и тихо хихикнула, разглядев на палице каменные лезвия. Оружие Ти-Нау в руках жителя Тлаканты! Чего только ни увидишь в Зеркале Призраков...
— Повелитель, око Нуску гаснет, — сонным голосом пробормотал белый кот. Кесса встрепенулась, услышав имя божества, и оторвалась от Зеркала. Экран на противоположной стене быстро тускнел, подёргиваясь чёрной дымкой. Яркий белый круг тревожно мигал над ним. Ильюэ протянул руку к нему, зажигая на ладони золотистый свет.
— Да будет око Нуску ярким! — ослепительный луч вонзился в мерцающий круг, переполнив его светом. Чёрная дымка на экране зашевелилась, стекая к краям, и вовсе сгинула. В белесом небе над башнями лениво парили полуденники, на краю стены сидел рыжий крылатый кот. Сполохи угасли, солнце медленно, но неумолимо поднималось к зениту...
— Как на сарматской станции... — прошептала Речница, заворожённо глядя на экран. — Это очень-очень древняя штуковина... Повелитель Ильюэ! Откуда взялась эта комната?
Все взгляды сошлись на Кессе. Ханан Кеснек нехотя оторвался от древнего экрана и посмотрел на неё.
— Гвайна Величайший перенёс из убежища, — ответил он. — Ты права — эти вещи старше нашего мира.
— И тревожная сирена... — Кесса поёжилась и неуверенно усмехнулась. — Вы сохранили это всё со времён Применения... и оно ещё работает! Какое могущество... Повелитель Ильюэ! Убежище... ты говоришь об Уангайе?
Чашка на полу негромко зазвенела. Сегон сидел рядом и обнюхивал её края и свою лапу, только что вынутую из воды. Он слизывал капли с меха и испарину с глины, но пить из чашки не решался. Кесса протянула к нему руку, но, подумав, отвела её в сторону — она не хотела пугать зверька.
— Да, благородная дева, — отозвался Ильюэ с еле заметным удивлением. — В ваших краях знают это название?
Речница молча кивнула — от волнения дух перехватило.
— И это правда, что убежище Уангайя стоит нетронутым со дня Применения? Что там лежат древние книги — самые древние в мире? И Великий список Брайана Вольта... он тоже там? — выпалила она, совладав с дыханием. Ильюэ слегка нахмурился.
— Ты немало знаешь о доме наших предков, Кесса Хурин Кеснек, — заметил он ровным голосом. — Всё это правда. Убежище Гвайны закрыто по его приказу, но слухам он препятствовать не мог. Отчего тебя так волнуют эти легенды?
— Повелитель Ильюэ! — Кесса неловко приложила руку к налобной повязке. — У меня есть одна просьба к тебе. Позволь мне заглянуть в книгу Вольта! Мне очень нужно прочесть её. Всего одну страницу, не больше. Это спасёт одно существо от тоски и страха...
Речница обвела взглядом воинов — они, не сговариваясь, прикоснулись к оружию. Служители прижались к стене. Даже задремавший Уску широко открыл глаза и поднял голову.
— Нет, — Ильюэ покачал головой и посмотрел мимо Кессы, в стену. — Никто, кроме Ханан Кеснека, не войдёт в убежище Гвайны. Это его воля, и это моя воля.
— Но я... — начала было Кесса и осеклась под тяжёлым взглядом Ханан Кеснека.
— Я сказал.
Сегон прижал уши и сердито зашипел, Речница посмотрела туда же, куда и он — и увидела, что двое воинов незаметно придвинулись к ней почти вплотную, и взгляды их не сулят ничего хорошего. Зверёк снова забрался к Кессе на руки и зашипел ещё громче.
— Ильюэ, зачем ты пугаешь ррассветного стрранника и благорродную деву? — укоризненно шевельнул ухом Уску. — Это излишне.
— Я думаю иначе, Уску Млен-Ка, — нахмурился Ханан Кеснек. — За ними нужен присмотр. И я не хочу, чтобы они тут задержались.
Золотой свет, дрожа и переливаясь, хлынул с экрана, и все замолчали. По небу протянулась яркая сияющая полоса. Белый огонь над экраном вспыхнул ярче прежнего, от стен повеяло жаром.
— Ильятекси летит домой, — тяжело вздохнул Уску, щурясь от резкого света. — Да хрранят боги тех, кто рработает сейчас в полях...
Стены едва заметно содрогнулись. Все воины разом встали на ноги. Ильюэ покачал головой, глядя на них, и они замерли у двери.
— Пока Ильятекси в небе, все будут в укрытии, — сказал он.
Сегон широко распахнутыми глазами смотрел на экран. Его уши стояли торчком и слегка вздрагивали.
— Интерресно всё же, куда он летал... так далеко от своего гнезда и так быстрро, — покрутил головой Уску и попытался подняться на лапы, но от тепла его разморило. — Что можешь сказать, ррассветный стрранник?
