Время текло, текло и текло...
Шаги за дверью остановились, послышался женский голос, после чего шаги удалились и заскрипел тяжёлый засов. Цирюльница лениво подняла голову. Перед ней стояла Вейма в своём чёрном платье. Пламя факела за её спиной придавало вампирше тревожно-алые контуры, так что она казалась выходцем прямо из Преисподней.
— Нас никто не слышит, — тихо сказала Вейма. — Ты ничего не хочешь мне сказать?
Под злобным взглядом угольно-чёрных глаз отрешённость, в которую закуталась цирюльница, дала трещину. Сердце сжалось в груди.
— Верю в Освобождение, сестра, — выдохнула Врени.
— Приблизим Освобождение, сестра, — кивнула Вейма.
Её взгляд проникал в самую душу, заставляя снова проживать ту злополучную прогулку по Сетору, разгромленный кабак, бандитов у перелаза... За мгновение до воспоминания о побоище вампирша отвела взгляд и фыркнула.
— Ты сглупила, — жёстко произнесла она и Врени поняла, что надежда была напрасна.
— Зачем ты пришла? — хмуро спросила цирюльница.
— Тот смешной мальчик с луком болтает, что ты хотела предать нас, — пояснила вампирша. — Я пришла узнать — кому.
Врени пожала плечами. Предательницей она себя не чувствовала. Её верность принадлежала одному человеку и это был не Клос, не Увар и уж тем более не Вейма.
— В любом случае, ты не успела, — заявила вампирша. Врени снова пожала плечами. — Я не видела твоего учителя и не знаю, где он и что с ним. Ты ничего не хочешь мне больше сказать?
— Верю в Освобождение, сестра, — произнесла цирюльница.
— Но я — нет, — холодно заметила Вейма и шагнула назад. Дверь захлопнулась и Врени оказалась в кромешной тьме.
Время потекло дальше — тягуче и медленно, как патока. В нём вязли звуки, доносившиеся из коридора, и крики, которые, видимо, звучали над головой, на первом этаже, и снова принесённая еда, и что-то тащили со сдавленными ругательствами, и снова шаги, шум, снова крики и...
А потом всё стихло. Шаги в коридоре, которые цирюльница ощущала так остро, как будто они проходились по ней, исчезли. Врени поднялась на ноги, нашла ощупью дверь и прижалась к ней ухом. Ничего и никого. Впервые за ту вечность, которую она провела, полностью забыв о себе.
Она села на пол и сняла башмак. Какие глупые они здесь! Кто же, обыскивая, не снимает башмаки?! Засов был деревянный. Врени сняла правый башмак. В нём была спрятана пилка — не такая уж и маленькая! — припасённая цирюльницей как раз на такой случай.
Ржаной Пень учил её и этому, учил, запирая в самых тесных и неудобных местах и грозя, что не выпустит, если сама не выберется на волю. Приноровиться было трудно, пилку держать было неудобно, но Врени, сжав зубы, работала, время от времени прерываясь на то, чтобы прислушаться. Снаружи было тихо. Кто-нибудь достаточно хитрый мог бы двигаться одновременно с шумом, замирая, когда цирюльница переводила дух. Кто-нибудь достаточно хитрый мог к ней подобраться.
Но чутьё говорило Врени, что дом был пуст. Ни одного человека не осталось на всех его этажах и от этого почему-то было жутко.
Ещё одна вечность, покороче, пожалуй, предыдущей, прошла за работой. Врени открыла дверь, разминая натёртые пальцы. Там было липко: где-то она рассадила руку до крови, но это не имело значения. Они забрали её сумку, забрали ланцет и бритву... надо было...
Пламя факелов испуганно дёрнулось, когда от стены отделилась тень. Врени пробрало холодом, хотя встреченный... человек?.. был ниже и легче её. Тень отвесила ей танцующий поклон.
— Приблизим Освобождение, сестра! — задорно поприветствовал её знакомый голос.
— Липп?! — ахнула Врени.
— Сестричка... — укоризненно произнёс вампир.
— Верю в Освобождение, брат, — поспешно отозвалась проклятая. — Как ты сюда попал?!
— Пригласили, — подмигнул Липп. — Я прибыл с важной новостью... ты не это ищешь?..
Одной рукой он протягивал сумку цирюльницы. Врени жадно её схватила. Обыскали, конечно, всё перетряхнули, но, кажется, ничего не пропало, даже заветный мешочек с чёрным порошком в потайном кармане. Потом она подняла взгляд на вампира и наконец разглядела во второй его руке свои ланцет и бритву. Схватила и их. Липп молча ждал, пока она рассуёт нехитрое своё оружие по одежде.
— Что за новость? — наконец спросила цирюльница.
— Братья-заступники пошли на штурм на рассвете, — пояснил вампир. — Им удалось быстро подобраться к городу.
— И тебе поверили?!
— Сестричка! Конечно, поверили, это чистая правда!
— А почему ты сейчас здесь?
— Ты же не думаешь, что я буду сражаться со всеми на стенах? — подмигнул вампир. — Я ускакал передать послание отцу Сергиусу.
— И удрал?
— Ты как-то странно ко мне относишься, — засмеялся Липп. — Я всё передал. И вернулся.
— Зачем?
— За тобой, разумеется.
Врени попятилась, пока не упёрлась в стену.
— Зачем?!
— Кое-кто хочет тебя видеть, — подмигнул вампир. — Пошли, тут недалеко.
Цирюльница бросила на вампира косой взгляд, который рассмешил его ещё больше. Он стоял за дверью и слушал, как она пытается выбраться. Он пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей.
...но он нашёл и принёс ей сумку...
Врени решительно зашагала за вампиром, который вывел её через конюшни, аккуратно отворив, а потом заперев укреплённую дверь.
— Куда ты меня ведёшь? — спросила Врени, когда Липп зашагал по улице дальше. Вокруг никого не было и только издалека доносился тревожный шум... то ли крики, то ли звон, то ли грохот...
— Увидишь, — небрежно бросил вампир через плечо. — Не отставай. Я укрываю нас мороком, а это непросто днём и в чужом городе. И не пытайся сбежать, мне лень тратить на тебя лишние силы.
Пожав плечами, цирюльница повиновалась. Делать было нечего, с вампирами не поспоришь.
Липп привёл её к разрушенному кабаку, тому самому, где она была... вчера? Сколько прошло времени, она не знала. С издевательским поклоном пропустил вперёд и остановился в проёме с сорванной дверью. Врени вошла и не поверила своим глазам. За столом, который кто-то удосужился поднять и заново водрузить на козлы, сидел...
Сердце пропустило удар.
Старший брат пустил по столу монету, та покатилась по кругу. Врени подошла и прихлопнула монету ладонью.
— Верю в Освобождение, брат, — хрипло сказала цирюльница. Она всё ещё не верила в чудо.
— Жду Освобождения, сестра, — знакомо отозвался друг и наставник. Он помедлил и стянул капюшон. Поднял лицо к ученице, впервые в жизни позволяя разглядеть себя. Он оказался... обычным. Узкое лицо, холодные голубые глаза, длинный тонкий нос, губ не видно под рыжеватыми усами. Человек как человек.
— Я думала, тебя отправили к Освободителю, — сказала Врени, садясь напротив прозревшего.
— Ещё не время, — отозвался он.
— Ты послал... этого?
— Эй, я всё слышу! — возмутился вампир от дверей.
— Попросил тебя привести, — слегка улыбнулся старший брат.
— Зачем?
— Дело есть.
Врени подняла ладонь и посмотрела на монету. Серебро. Немой вейский гоккир с вычеканенной раскрытой ладонью. Это означало простое дело, на один день, даже меньше, без особенной подготовки и стараний.
— Кого убить? — без улыбки спросила Врени.
— Твоего знакомца, — отозвался прозревший. — Рыцаря Клоса.
Врени отдёрнула руку так, словно монета раскалилась от одних этих слов.
— Липп тебе немного поможет, — пояснил старший брат, не замечая реакции женщины. — Сделает так, что они забудут, что поймали тебя за побегом. Подойдёшь, скажешь, что хочешь передать важную новость... он на стенах сейчас. Главное — не дай ему свалиться или вскрикнуть. Успеешь отойти прежде, чем они спохватятся.
— Зачем? — в упор спросила цирюльница. Старший брат покачал головой.
— Он не младенец. Не дитя, не женщина, не больной. Это дело тебя не опозорит. Он стал опасен для нас. Слышала? Его называют "ваша светлость". Придёт время — и мы будем говорить про него "его высочество"...
Он помедлил, глядя на некрасивое лицо ученицы своими холодными голубыми глазами.
— Или не придёт, — усмехнулся он. — Благодаря тебе. Мы не можем позволить Тафелону вернуть Дюка.
— Мы?!
— Мы. Прозревшие. Ты знаешь, что только в Тафелоне мы можем ещё ходить свободно, не боясь, что лучших из нас сожгут на костре? К тому же тебе ли его жалеть? Он не заплатил тебе за помощь, а вскоре, того и гляди, велит повесить.
Врени глубоко вздохнула, а после толкнула монету по столу в сторону наставника.
— Нет, — твёрдо сказала она. — Я этого не сделаю.
Он толкнул монету обратно.
— Речь идёт о твоём посвящении, ученица. Тебе пора научиться послушанию.
Врени встала, вызывающе взглянула на вампира, который так и стоял в дверях.
— Нет.
— Ты отказываешься от высшего посвящения? — поднял рыжие брови наставник.
— Не такой ценой.
— С посвящением не торгуются, — нахмурился старший брат. — Или ты пройдёшь испытание и примешь высшее посвящение или не пройдёшь — и примешь малое.
Малое посвящение означало немедленную смерть. Проповедники налагали его особым обрядом и, если человек, скажем, больной или смертельно раненный, не умирал сам, его морили голодом до скорой кончины. Убийцы давали малое посвящение ударом ножа, который убивал тело и освобождал душу.
Врени расправила плечи. Снова покосилась на Липпа.
А ещё малое посвящение мог дать вампир — высосав всю кровь своей жертвы. И это редко бывало приятно.
Убей Клоса, предлагали ей. Убей — или умрёшь.
— Я готова, — сказала Врени спокойно. — Надеюсь, ты убьёшь меня сам.
Она не сказать чтобы так уж любила рыцаря. Пожалуй, он ей даже был неприятен. Но вложить все свои силы в исцеление, в то, чтобы вернуть силу его рукам — и перечеркнуть это ударом ножа... долг лекаря — лечить. Если ты лечишь — ты не убиваешь.
— Нет, — покачал головой старший брат. — Это сделает он.
Липп клыкасто ухмыльнулся и облизнулся так выразительно, что Врени невольно сглотнула.
— Я давно этого хотел, — заявил вампир, глядя на цирюльницу с откровенной страстью. С голодом, от которого Врени невольно попятилась. — На этот раз твой дружок не прервёт нас своими молитвами.
— Решайся, — подтолкнул цирюльницу старший брат. — Ты ещё успеваешь взять задание.
Врени взяла монету. Задумчиво подкинула её на ладони, а после запустила в вампира. Тот текуче уклонился, скользнул к цирюльнице и крепко — будто не пальцы, а кандалы сжались — взял её за запястья.
— Ты сделала выбор, — промурлыкал Липп. — Я рад.
Врени бесполезно рванулась, тщетно пытаясь уклониться от смертельного поцелуя вампира. Холодные губы коснулись её шеи... и ничего не произошло.
Когда перед глазами развеялся туман и перестали прыгать звёздочки, Врени потёрла шею. Ничего. За столом по-прежнему сидел старший брат, а вампир так и стоял в дверном проёме. Будто и не было ничего. Будто почудилось.
— Что же, — спокойно произнёс старший брат. — Это испытание ты прошла. Такое решение будет стоить тебе твоего дара.
— Дара? — не поняла цирюльница.
— Ты не можешь быть лекарем и убийцей одновременно, — терпеливо пояснил прозревший. — Ты выбрала жизнь. Так тому и быть.
— Но... — замялась Врени.
— Хочешь передумать? — поднял рыжие брови старший брат. — Ещё не поздно.
— Нет!
— Тогда продолжим.
— Но Клос!..
— А что Клос? — удивился прозревший. — Он сейчас на стенах. Ты знаешь, что штурм уже начался?
— Уже?! Но говорили же... три дня...
— Ошиблись, — коротко ответил прозревший. — Братья-заступники — хитрые твари. Но наш разговор ещё не закончен. Садись.
Врени послушно вернулась за стол. Старший брат отцепил от пояса флягу, открыл, сделал глоток и протянул ученице. Врени отпила. Вино было отвратительное, кислило и даже, кажется, горчило. Она вернула флягу наставнику.
— Я знаю, — мягче, чем прежде, заговорил старший брат, — как ты устала. Ты хочешь уйти отсюда, вернуться на дорогу, быть свободной...
Врени не заметила, как вампир скользнул ей за спину, ощутила только холодное прикосновение его рук. Липп положил пальцы ей на виски и начал мягко массировать голову... шею... плечи...
— Глава восьмая. Посвящение
Она оттолкнула руки вампира — он не пытался ей помешать — встала и вышла из кабака. Добралась до знакомого перелаза... там никого не было — ни разбойников, ни стражников. Растяпы! У стен особенно слышен был страшный шум идущего поблизости боя. Цирюльница выбралась наружу и огляделась. Хотелось бы ей уметь, как Медному Пауку, оставаться всегда незаметной!
Но, кажется, повезло.
Она чуть не споткнулась о валявшихся у стены покойников. Они были обобраны дочиста и Врени не стала над ними наклоняться. Надо было спешить. Добежать до леса по открытой местности. Раньше лес подступал к стенам, но перед штурмом его вырубили. Бежать пришлось долго, но счастье было на её стороне. Не ворожит ли ей по-прежнему вампир?..
...дорога до Ранога была долгой, но Врени наслаждалась каждым мгновением. Она снова была одна, снова мерила путь своими ногами. Ночевала или в лесу, завернувшись в плащ, или в крестьянских домах, куда то просилась ради Заступника, то предлагала свои услуги. Кто победил под Сетором, она не знала. Стоило уходить в Нагбарию, по уму бы вообще в Раног не заглядывать, но цирюльница не могла удержаться. Раног был её любимым городом, здесь больше всего знакомых, даже, наверное, друзей... Приятелей, с которыми приятно обменяться новостями, перекинуться парой слов... и которых без колебаний оставляешь за спиной.
...Большеногая толкнула дверь, вошла в знакомый кабак, привычно заняла любимое место в углу, опёрлась спиной на стену. Закрыла глаза. Когда она их откроет, кто-нибудь из завсегдатаев поставит ей кружку сидра и спросит о новостях. А потом...
- Приблизим Освобождение, сестричка! — прозвучал рядом ненавистный голос. Врени выругалась и неохотно открыла глаза.
- Верю в Освобождение, брат, — зло произнесла она. — Чего надо?
- Узнаю нашу Врени, — расплылся в улыбке вампир, поднялся на ноги и исчез.
- Что за шутки? — рассердилась цирюльница. — Где ты?!
Холодные руки легли ей на плечи, скользнули к голове, вынуждая глядеть прямо перед собой, и Врени увидела напротив голубые глаза под рыжими бровями.
- Что вы здесь делаете?.. — хотела спросить она, но горло сжал спазм, а потом...
Перед ней были стены Сетора.
Глаза не сразу привыкли к тому, что видели, всё прыгало и расплывалось...
Люди носились туда-сюда, кто-то подносил стрелы расставленным по стене стрелкам, кто-то волок здоровенный чан со смолой, кто-то — тяжеленный мешок. Из разорванного угла высыпался песок.
Крик, шум, грохот, скрип, стоны раненых и убитых...
