— Послушай меня, пожалуйста… — она снова шагнул к ней, вытягивая руку.
— Назад!
Пальцы Суок рванули ленту, вспышка заставила людей заслониться рукавами. Дрожащими руками она выставила косу вперед, заслонившись ей.
— Не смейте приближаться, все вы!
— Постой!
— Нет, это ты постой, — бородатый крепко взял блондина за рукав. — Что тут происходит?
— Потом, — рыкнул светловолосый и, не глядя, вырвал у него руку. — Выслушай меня, дочь, прошу…
— Я тебе не дочь, страшный! Отпусти меня к Отцу! Где он?
— Он не Отец тебе. Это я создал тебя. Он похитил тебя…
— Замолчи! — коса свистнула у него перед глазами, заставив отшатнуться.
— Да стой же!
Но Суок уже прыгнула к выходу и дернула на себя занавеску…
Бесполезно. Потертая тряпка даже не шелохнулась. Ее как будто выстругали из очень крепкого дерева.
— Не надо убегать, — голос белокурого дрогнул, на лбу проступил пот. — Давай поговорим, пожалуйста…
— Отпусти! — звонко крикнула она, с ужасом чувствуя подступающие слезы. Светловолосый покачал головой, в его глазах блестело печальное упрямство.
— Эй, какого черта? — подал голос бородатый. — Ты что, запер нас здесь?
— Вы четверо можете выметаться в любой момент, — холодно бросил тот. — После того, как все мне расскажете, конечно. Ваше общество мне никакого удовольствия не доставляет.
Четверо?
Только сейчас Суок заметила еще двоих маленьких незнакомцев… или незнакомок? Стоя у стены, они внимательно изучали ее. Одна была в странном мужском костюме и шляпе, так что Суок сперва приняла ее за мальчика. Ее взгляд был задумчивым и странно сочувствующим. Другая же…
Суок словно обожгло.
— Ты!.. — выдохнула она. — Хозяйка смерти!
— Гляди-ка, запомнила, — насмешливо отозвалась та. — Что ты на меня так смотришь? У меня что, пятно на платье?
Суок молча прыгнула вперед, занося оружие. Из-за нее, из-за нее, все из-за нее!..
Но сил было слишком мало, а стальное кольцо оставалось холодным и мертвым. Она успела увидеть, как тонкие белые брови сходятся над красными глазами, услышать испуганный крик девушки и брань оторопевших мужчин, прежде чем черная сталь звякнула о серую и сильный удар ногой отшвырнул ее обратно к стене. Все дальнейшее произошло в долю секунды, взвихрив восприятие: торжествующий смех, топот черных каблуков, свист меча — а затем изумленное проклятие и свистящее шипение.
Она приподняла голову. Прямо перед ней, заслоняя ее спиной, покачивалась на прочно расставленных ногах низкорослая горбатая фигура. Неведомый защитник угрожающе шипел, глядя на медленно отступающую черную. Вокруг его хвоста (?!) и раздвинутых, словно для объятия, трехпалых рук — или лап? — с тихим шорохом плясали зеленые искры.
Эти руки…
— Кокуосэки! — наконец обрел дар речи светловолосый. Суок вздрогнула. Откуда он знает ее имя? Но он смотрел не на нее. Его полные изумления глаза были выпучены на того, кто защищал ее.
А тот, надо сказать, ни малейшего внимания на него не обращал, пристально глядя, как крылатая отступает в угол, выставив оружие перед собой. На ее лице горело изумление пополам с отвращением: казалось, будто ее сейчас вырвет.
— Это что еще такое? — выплюнула она. Ее сестра…
Сестра? Откуда я знаю, что они сестры?
…тоже пялилась на заслонявшее ее существо во все глаза. Правда, удивления в ее взгляде было побольше, а брезгливости… той, кажется, вовсе не было. Вместо нее была… жалость?
Защищавший не ответил им. Когда черная вернулась на прежнее место, он опустил хвост и руки — гудящие электроразряды будто втянулись обратно под чешую, — и повернулся к Суок. Она увидела зеркально-черные глаза на неподвижном белом лице и кроваво-красные губы, в уголках которых сейчас притаилась… нет, не улыбка, но маленькие ямочки — предвестники ее.
Это лицо…
— Это был… ты? — прошептала она, протягивая руку вперед. Но когда ее пальцы уже коснулись гладкой твердой кожи, странное существо вдруг с дрожью отстранилось. Ямочки пропали, лицо затвердело, глаза потускнели.
Развернувшись, он снова издал раздраженное шипение, обводя присутствующих взглядом. Второй хвост, росший из живота, обвил его тело, словно толстый пояс.
Пауза.
— Что. Здесь. Происходит? — с ударением на каждом слове произнес бородатый. — Что это за чудище, Анжей? Почему твоя дочь от тебя шарахается? Она вообще ТВОЯ дочь? Какого… — следующего слова Суок не поняла, — …тут творится?
— Я ее сделал! — рявкнул блондин, не поворачиваясь. — А этот гад украл! И вообще, вы все меня очень обяжете, если прямо сейчас выйдете за дверь и поторчите там минут пятнадцать. Нам надо поговорить.
— Во-первых, что еще за «гад»? Во-вторых, мне кажется, что ты нас обманул. Так дела не делаются, пан. И, в-третьих, как мы можем выйти, если эта штука заслоняет выход?
— Это как раз не проблема, — он мотнул головой. — На место, Кокуосэки!
На какое еще место?.. Суок попыталась поймать взгляд светловолосого, но тот по-прежнему смотрел на того, что стоял рядом с ней. Коку… осэки?
Это существо — ее тезка?!
Существо, между тем, с места не сдвинулось.
— Я сказал, на место! — озадаченно нахмурился человек. С тем же результатом. Непонимание сменилось кромешным удивлением. Досадливо буркнув, он шагнул вперед и наклонился, протягивая свою страшную руку. Суок отпрянула с жалобным криком, задергала проклятую занавеску — неподвижна! Рука приближалась…
А дальше произошло что-то непонятное. То ли из рогового отростка на плече, то ли из среднего пальца левой верхней лапки сухо щелкнула длинная и тонкая зеленая электрическая дуга, и светловолосого отшвырнуло боком, закрутив, словно штопор. Он налетел на бородатого, сбил его с ног и вместе с ним врезался в стену, тут же рухнув на пол причудливым серо-розовым клубком из рук, ног и отборной брани. Девушка отчаянно заверещала на непонятном языке, черная мгновенно заслонила ее крыльями, вдруг увеличившимися до размеров столешницы. Темноволосый тут же вскочил на ноги, девочка в синем подскочила к нему и быстро провела руками вдоль тела — тревожное выражение ее лица сразу разгладилось. Следом с пола медленно поднялся, тяжело дыша и держась за грудь, белокурый. Когда он поднял глаза, Суок передернуло — такой концентрации изумления на грани безумия она еще не видела.
Она ошеломленно посмотрела на непрошенного телохранителя.
— Какого… беса? — похрипел тот, кого назвали Анжеем. Он никак не мог отдышаться.
Чешуйчатое создание опять промолчало. Все шесть его рук были раскинуты в стороны, что делало его похожим на жутковатого паука. Изумрудные искры снова окружали его.
— Так вот куда девалось тело! — вдруг раздался насмешливый голос крылатой. — А я-то никак не могла взять в толк, о каком Зеленом Призраке твердят мои слуги… Хорошенькие у тебя дети, человек… хо-ро-шень-ки-е!
Анжей не ответил. Он перевел взгляд на Суок, и та вдруг увидела в его глазах странную муку.
— Дочь, — тихо произнес он.
Она молча и яростно замотала головой.
— Дочь, выслушай меня.
— Не хочу, я тебе не дочь, отпусти меня!
— Дай мне сперва все объяснить. Прошу тебя.
— Нет! Выпусти меня отсюда!
— Давай сперва поговорим, — упрямо повторил он и вдруг с болезненным вздохом схватился за грудь; постояв так несколько секунд, неуверенно выпрямился. — Просто поговорим. Я желаю тебе только добра. Помнишь мои руки?
— Не помню, не знаю и знать не хочу!
— Все будет хорошо. Верь мне.
Верь мне.
Руки Суок задрожали.
Верь мне.
Коса расплылась и осела желтой лентой в пальцах.
— Не верю…
Лента тихо заскрипела, готовая порваться.
— Не верю…
Светловолосый застыл, глядя на нее.
— Никому не верю!
Стены комнаты заходили ходуном. Люди покачнулись, удерживая равновесие. Волосы Суок взвились над плечами. Черные капли брызнули с них во все стороны — но совсем крохотные, жидкие, испаряющиеся еще в воздухе… Сил не было. Гулкая вибрация, начавшая было нарастать, мгновенно стихла. Катаклизм улегся, не начавшись.
Она пошатнулась и оперлась о плечо странного защитника, с ужасом чувствуя, что ноги не держат ее, как когда-то. Искры приятно щекотали кожу, но она была слишком обессилена, чтобы уделить этому внимание. Беспомощна. Слаба. Беззащитна… ли?
— Ты можешь что-нибудь объяснить толком, Суигинто? — тихо спросил после паузы бородатый.
— «Что-нибудь» могу, — огрызнулась черная. — Теперь, когда мысли не путаются. Только не здесь. Мне уже осточертело это местечко. Да и Мегу устала…
Они еще что-то говорили, кажется, даже спорили, но Суок уже не слышала их. «Суигинто». Она помнила это имя — ее настоящий Отец всегда произносил его с теплом и благоговением, ведь так звали… Но ведь Отец… Отец…
За что?!
Все встало на места — и белый мир показался раем.
Всхлипнув от боли и слабости, Суок вцепилась руками в истертую ткань и дернула. Она рвала и тянула занавеску на себя, чувствуя, как слабеют руки и твердеют пальцы, как темнеет в глазах и слезы медленно ползут по лицу. Звук скрипа пола под ногами Анжея заставил ее удвоить отчаянные усилия, но все было напрасно. Старую тряпку будто выдержали в клее и прибили к косяку.
— Дочь, не надо, — зазвучал бархатистый голос проклятого обманщика. — Тебе вредно так уставать сейчас. Успокойся, сядь, отдохни. Ты расскажешь, что случилось, я объясню тебе, как все было… Матка боска!
Яркая вспышка и громкий треск заставили Суок из последних сил повернуть голову. Ее взору представилось невероятное зрелище — замерший от изумления Анжей был отделен от нее чем-то вроде полупрозрачной стены из искр цвета смарагда и старой бирюзы. Стоявшие за его спиной люди и куклы недоуменно переглядывались, их губы шевелились, но гул электробури съедал слова. Горбатый силуэт, четко очерченный зелеными сполохами, опустил руки, щелкнул хвостом по полу и повернулся к ней.
Подойдя к занавеске, он взялся за нижний край и оборвал ее — одним движением, без малейших усилий. Тряпка полетела в угол, за ней клубилась серая мгла. Путь был свободен.
Перед глазами все закачалось. Суок тихо вздохнула и осела — прямо на заботливо подставленные шесть когтистых рук, прижавшие ее к чешуйчатой груди. Обняв нежданного спасителя за туловище, она пальцами ощутила эту чешую — гладкая, ровная, будто фарфоровая… да она и была фарфоровой — Суок уже поняла, что ее неведомый тезка тоже был куклой, как и она сама, и чувство странной близости, что она прежде испытывала лишь в обществе Отца, разлилось по телу, согревая ее теплыми лучами.
— Дочь! — донесся из-за грозовой стены искаженный голос, и она выглянула из-за черного плеча. Светловолосый с болью на лице ломился сквозь шипящие разряды, и зеленая стена выгибалась парусом перед ним, раздвигаемая локтем в тлеющем рукаве. — Вернись, прошу тебя!
Она покачала головой — медленно, но твердо.
— Я иду искать Отца.
— Постой, остановись! Твой Отец — я!
Суок еще раз покачала головой и взглянула в черные глаза, уставившиеся ей в лицо с молчаливым вопросом.
— Унеси меня отсюда, — тихо попросила она. И прибавила: — Пожалуйста…
— Кокуосэки, не смей! Стой, дочь!
— Я не твоя дочь. Ты даже не знаешь, как меня зовут.
— Что?
— Я — Кокуосэки. И я — Антраксова дочерь.
С его залитого изумрудным светом лица мигом схлынула кровь. А потом он молча и яростно рванулся вперед, буря лопнула, как пластиковый пакет, две трясущиеся руки в обрывках розовой ткани сомкнулись с хлопком — но маленький нечеловеческий силуэт уже с силой оттолкнулся и прянул в туман, скрывший беглецов спасительными сумерками.
Они не оглядывались назад.
* * *
Неожиданно быстрое согласие кукольника помочь нам и еще более быстрый переход от слов к делу застали меня врасплох. Вспоминая те события теперь, понимаю, что он лишь хотел убедиться в свей правоте, но мои же действия не дали ему вовремя отступить.
Он показал, наконец, и ту, о чьем существовании я до сих пор лишь догадывался — вторую куклу, лежащую недвижимо, черную с золотом, красивую и, несомненно, опасную. Конечно же, именно ей должна была принадлежать страшная Роза, и напрасно темнил и отнекивался пан, пытаясь нас запутать.
Снова зашевелились радужные полотна, и запели пальцы мастера, каждым жестом сплетая канву нежного, но в то же время повелительного зова. Клянусь, я слышал, как рождается песнь в его истекающих красками ладонях, слышал и запоминал.
Анжей поманил светящуюся сферу и та робко двинулась к нему, навстречу настоящему вместилищу, затрепетала, цепляяся полупрозрачными лентами света за Первую… и остановилась. Да, просто ничего не получится.
Снова схлестнулись золото с серебром, и птицей испуганной заметалось сердце, и поднялся из груди тяжелый жар, наливая багрянцем лицо. Как и в прошлый раз, я словно пытался сдавить воду, упираясь в упругое сопротивление чужих чар и сил плетения было недостаточно, чтобы его преодолеть. Краем глаза я видел, как блестели слезами волнения глаза Мегу, как шепнула ей что — то Соу, невозмутимо — спокойная, как коснулись волос Суигинто тонкие пальцы…
Треснул лед, тронулся, рухнула плотина, надломленная слабыми девичьими руками. Золотая звезда медленно, нехотя покидала Первую, утопая в груди дочери Анжея.
Скрипнули шарниры, тихим шорохом скользнули по ткани встрепенувшиеся крылья — это пришла в себя пробудившаяся Первая. Мегу обняла ее, тихо всхлипывая, и Суигинто не оттолкнула ее. Обессилела или?
Но напротив происходило нечто куда более интересное. Кукла Анжея, очнувшись, не торопилась бросаться к нему в обьятья или иным способом выражать радость по поводу встречи. Напротив, испуганно упираясь в стену спиной, на обеими руками зарывалась от растерянно пытавшегося что-то сказать кукольника. Что за странная реакция? Мы с Соу переглянулись удивленно. Кукла, испугавшаяся создателя? Нонсенс!
Впрочем, их беседа, если это так можно назвать, понемногу заводила меня в еще более глухой тупик. Она даже не знала оживившего ее, спрашивала — или даже требовала ответить, кто он и почему она здесь. Час от часу не легче! Неужто Анжей украл ее…но постойте, ведь даже в том неточном и поверхностном пересказе событий в аниме она стояла на витрине магазина!
