— КУКАРЕКУ! — громко завопил эстонец. — Храпюш, храпюш.
Я тут же улеглась на свое место, хихикая и изображая, что сплю. На что эстонца подбила? Даниил беззвучно сотрясался от смеха, я тоже еле сдерживалась. В комнату залетел эстонец из соседней. Все дружно и в один голос храпели, только мы с Даниилом еле сдерживали смех. Эстонец подошел к двум ни в чем не повинным эстонцам, растолкал их и сделал им устный выговор. Эстонцы обиженно переговаривались, дверь закрылась. Даниил расплылся в довольной ухмылке и что-то сказал им. Те согласно покивали. Даниил взял на себя роль дирижера, отогнул один палец, второй третий.
— КУКАРЕКУ! — заорали мы в 5 голосов, и я взяла самую высокую ноту.
Наверное, даже на синей даче было слышно.
В соседней комнате немного пошумели, но, судя по расстроенным физиономиям эстонцев в этой комнате, решили не реагировать. Я напела партию вторых альтов из песни "Птичий хор".
— Ку-карек-ку-у!
Эстонцы хором пропели вслед за мной, я же спела за сопрано:
— Куд-куд-кудах! Куд-куд-кудах!
— Ха-ха-ха-ха! — рассмеялись парни.
Мы с ними немного прорепетировали, и грянул туш! Добили мы все-таки соседнюю комнату. И чем они решили нас напугать? Даниил им что-то пренебрежительно отвесил, я спросила, что такое. Он мне отрывисто показали Подушину прическу и подвигали пальцами, сообщая, что именно в судьи и позовут. Эстонцев это, видимо, всерьез напугало, но не меня! Где наша не пропадала.
Пришел Подушка, которому что-то расписали в красках. Провинившиеся пытались как-то оправдываться. Подушка выслушал, сделал внушение на эстонском, в том числе и мне, и вышел. Похоже, ему сказали, что тут Одеяло бунтует. А то больше у меня ни на кого голос не похож. Прошло полминуты, и до Подушки доперло, кто же тут балагурит.
— Ольга! — не хуже нас завопил он, включив свет.
— Нет, я вот это, — я потрясла одеялом и спряталась за него.
Парни уставились на меня, разглядывая и осмысливая. Даниил отвесил Подушке что-то критическое. Подушка оскорбился до глубины души.
— Да, ты тормоз! — ответила я.
У Подушки отвисла челюсть (в который раз?), так что ничего по поводу того, что я знаю эстонский, он не сказал.
Даниил похвалил меня за сообразительность и протянул мне руку. Хрусть!
— Ау! — взвыл Даниил, когда я сжала ему руку.
— Что? — удивился Подушка.
Я протянула и ему руку. Хрусть!
— Ау! А-а-а-а! — завопил Подушка. Блин у него же руки поранены. Забыла, и он забыл...
Даниил тем временем оправился и снова протянул мне руку, гаденько ухмыляясь.
— Учти, с моей стороны это будет самозащита, — сказала я, сжимая его руку. Он сжал мою, я не отступала. Подушка дождался этого и перевел ему мою фразу. Даниил дернулся вытащить руку, сообразив, что ничем хорошим самозащита ему не светит, но было поздно. Хрусть.
— А-ау! — взвыл Даниил.
Он нянчился со своей рукой, обидевшись на меня. Подушка снова подхватил меня на руки, сняв предварительно с кровати. Ему даже так удобнее было меня брать, чем с пола. Подходящая высота!
— Положи меня на место и открой дверь! — проинструктировала его я.
Он положил меня на место и открыл дверь. Та закрылась. Он снова открыл, та закрылась. Подушка уже хохотал, не в силах открыть дверь. Н-да, довела бедного мы с дверью до истерики. В итоге он как-то приспособил дверь, чтобы та не закрывалась, и снова подхватил меня на руки. Тут проснулся Даниил и что-то ему сказал. Повисла тишина, часть эстонцев смоталась из комнаты от греха и Подушки с Даниилом подальше, часть в лице падучего эстонца следила за развитием событий с открытым ртом. Не знаю, как парней, но меня этот падучка уже раздражал.
— Подуш, поставь меня на пол, потом снова меня возьмешь, — попросила я и тихонько добавила. — Если поймаешь.
— Р-р!
— Ладно, ладно, без последнего, — согласилась я.
Меня опустили на пол, я подошла к падучке, с открытом ртом следившим за мной, взяла его за грудки, точнее, за ключицу, ибо одежды на нем не было, и потрясла. Он очень испугался и тут же принялся храпеть. Даниил с Подушкой одинаково дико уставились на храпящего, ладно, не хрипящего эстонца. И тут Подушка что-то ответил.
— Храп...п...п... — стал заикаться падучка.
Сбежавшие было эстонцы вернулись в комнату и с открытым ртом стали следить за спектаклем. Подушка снова подхватил меня на руки. Видимо, боялся, что я под шумок сбегу. Бедный, бедный наученный горьким опытом эстонец решил, что лучше тормозить со мной на руках. Правильное в общем-то решение.
— Мм? — протянула я.
На меня тут же обратили внимание, я ужаснулась и пригнулась, прячась за Подушкой.
— Как прятаться — так за меня! — довольно проворчал Подушка.
— А за кого еще? Найди мне по росту! — ответила я.
— Сколько хочешь. Вот Одеяло! — ответил парень.
— За ним я разве что боком спрячусь, но боком я и за столбом спрячусь, — ответила я.
Подушка похихикал, Даниил что-то снова съязвил. Подушка повторил его фразу и очень сочувственно добавил что-то от себя.
— Ой, я тоже сочувствую, — кивнула я.
Подушка пораженно уставился на меня. Не надоело удивляться?
— Ты уже все поняла?! — скорее утверждал он.
— Если переведешь, пойму еще лучше, — ответила я.
Подушка сосредоточенно переваривал информацию, а я тем временем обратилась к Даниилу, спрашивая, о чем они говорили.
Даниил удивленно посмотрел на меня и пожал плечами.
— Ха-ха-ха. Он сам не знал, о чем говорил! — хохотала я.
— Ха-ха-ха, — расхохотался Подушка и перевел Даниилу. Тот подумал и тоже стал смеяться.
Парни еще немного попереговаривались, порешив на том, что Даниилу все фиолетово, а что не фиолетово — оранжево.
Я потыкала Подушке на Даниила и попросила подойти поближе жестами. Что поделать, я тоже начала путать языки. Хотя так прикольнее.
— Я тебе что, костыль? — спросил он.
— Скорее уж протез, обе ноги ведь заменяешь! — парировала я.
— Скажи еще, коляска! — сказал он, но все же подошел.
Я жестами поинтересовалась у Даниила, не сошел ли он с ума, тот ответил, что нет. Тогда я спросила, не сошел ли Подушка, Даниил покивал. Я подумала немного и спросила жестами у Подушки, правда ли, что он сошел с ума.
Ладно, у Подушки с головой большие проблемы, но я-то как могла забыть об этом!!! Хорошо, я держалась за кровать!
Он потыкал в Даниила и покрутил пальцем у виска. Я не сильно, но заметно постучала ему по лбу, потом по кровати.
— Руку на место положи! — по-русски и громко сказала я.
Парень спохватился и вернул руку на место, я отпустила бортик кровати.
— Тебе жить надоело? — спросила я у Даниила. — Переведи ему.
Подушка перевел. Даниил пространно ответил.
— Мм? — спросила я.
— А ты мне что, жить запрещаешь? — перевел мне Подушка.
— Глобально, — пробормотала я.
Подушка и это перевел. Даниил удивился, возмущаясь.
— А это тут причем? — перевел мне Подушка.
Даниил еще что-то мне сказал. Выражение его глаз и лица мне не понравилось. Подушка не стал ничего говорить, а просто унес меня оттуда. Та-а-ак!
— Подуш, поставь меня на пол, — загробно попросила я.
— Значит, все-таки понимаешь по-эстонски, — определил Подушка.
— Переведи — пойму!
— Не понимаешь? И слава богу, — перевел дух Подушка и стал спускаться с лестницы.
— Подуш, отпусти, а то вместе скатимся с лестницы.
— Почему?
— Брыкаться буду.
Парень поднялся обратно.
— Отойди от лестницы и от окна тоже! — сказала я.
— Где окно?
Пока эстонец зависал, я спрыгнула с его рук и рванула обратно в комнату. Подушка только и успел, что ахнуть. Я толкнула дверь, влетая в комнату.
— А-а-ау, о-о-о! — простонал Даниил, которого я прихлопнула дверью. Видно, за нами собирался идти.
Я злобно смотрела на него, недобро улыбаясь. Тот стал что-то торопливо бормотать, то ли извиняясь, то ли оправдываясь. Падучка вылупился на нас, вожделея зрелищ.
— Свидетелей убирают, — сказала ему я. Он продолжал пялиться.
Тут в комнату влетел Подушка, дико озираясь.
— Переведи ему, что свидетелей убирают! — попросила я.
Подушка отмахнулся от парня, сообщив ему то, что я просила, и уставился на нас с Даниилом. Падунчик немедленно вырубился и захрапел.
— Ха-ха-ха, у него алиби, он спал! — хихикнула я.
— С кем? — ужаснулся Подушка.
— С тобой! — ответила я. Видно, Подушка проигнорировал мой ответ, потому что тут же поинтересовался:
— Мм? А где Даниил?
— Тут он, тут! — сказала я, тыкая в него палцьем.
Даниил расхрабрился и сказал мне что-то пренебрежительное. Я толкнула его, тот шлепнулся на стул, так удачно стоявший позади него. Взгляд, полный ужаса, тут же сменился нахальным, и он снова сказал мне что-то довольно хамское.
— Тебе мало? — ласково просила я.
Подушка тут же перевел.
— Синхронный перевод, — хихикнула я.
Подушка и это собрался перевести, но вовремя опомнился. Даниил встал и что-то у меня спросил.
— Хм? Нет!
Даниил еще что-то еще спросил.
— Определенно нет!
Даниил оторопел и спросил что-то очень очевидное.
— Да! — ответила я. — Вот это да! Пошли, кыс-кыс-кыс!
Я подвела Даниила к окну, позвала к нему же Подушку. Продемонстрировала всем его ободранные руки.
— У него алиби: он не мог тебя держать! — сказала я и толкнула Даниила.
Парень взвизгнул и вцепился в раму. Я уставилась на стену полными ужаса глазами.
— П... паук... — пропищала я.
Даниил гордо помотал головой: мы на такие фокусы не поддаемся!
— Там паук! — перевел ему Подушка.
— Уа! — воскликнул Даниил, разом отпуская раму и разворачиваясь, я тут же попыталась спихнуть его во второй раз, так что теперь парень вцепился в раму мертвой хваткой. Я же гордо удалилась, уводя с собой Подушку.
Послышался какой-то дикий вопль, похожий на индейский клич, и Даниил рванул за нами. Я подперла дверь сама, пожалев Подушкины руки. Стук! Я приоткрыла дверь и мило улыбнулась Даниилу, который потирал нос и щеку. Он сказал что-то злобное, я с размаху закрыла дверь и рванула вниз.
— Бежим! — сказала я Подушке, который сам до этого додуматься не мог.
Мы забежали в вожатскую, Даниил проскакал мимо, по лестнице и на первый этаж. Шур-шур... Шур-шур... Шух, крак! Я подскочила на месте, Даниил притормозил, я погрозила Подушке.
— Не вижу! — ответил он мне.
Я стукнула его по голове. Теперь увидел?
Оказывается, Подушка нашел в вожатской тонкие доски и думал, что с ними делать. А что тут думать? Мы перегородили одной доской лестницу, а второй — вход в вожатскую. Я перескочила через "шлагбаумы" и вышла в коридор.
— Даниил! — позвала я.
Тум-тум-тум, Даниил поднимался бегом. Шарах! Тум-тум-тум. Шарах! Два раза упал! Теперь Даниил ступал осторожнее. Остался один шаг до меня... бац! Даниил споткнулся об последнюю доску, упал на колени и свалил меня.
— Думал, я тебя удержу? — гавкнула я. — Нэт! Не удержу!
— Нэт! Нэт! Нэт! Та-а-а! — грозно сказал Даниил.
Я вскочила и рванула к Подушке в вожатскую. Блин, тут же шлагбаум... Что-то мягкое! Ой, Подушка! Как я удачно упала, и Подушку свалила.
— Ой...
— Ха-ха-ха-ха, — расхохотался Подушка, видимо, представив, что Даниил сейчас сделает тот же фокус, что и я, и ему будет очень хорошо.
Однако Подушке повезло: Даниил упал на предыдущем шлагбауме, и теперь все еще был в коридоре. Мы поскорее встали и отошли подальше. Даниил сдавленно ругался, похоже, очень смачно, ибо Подушка так и порывался заржать. Не удержался, заржал, все кони бы обзавидовались. Даниил заткнулся на половине слова, Подушка заржал еще интенсивнее.
— Тормозящее население, нет бы перевести, а потом ржать. Вот пойду и у Даниила спрошу! — сказала я.
— Куда! — Подушка поймал меня футболку. — Тебе туда нельзя!
— Почему это нельзя? Мне все можно! — гордо ответила я и вышла к Даниилу. — Привет!
Даниил уставился на меня, поморгал и вытаращился уж совсем неприлично. Я подняла руки и протерла ему глаза.
— Так лучше видно? — спросила я. Даниил не переставал пялиться. — Нет, видно слишком хорошо.
Тут я поняла, что у меня нечто на голове. Я стащила с волос... тряпку... белую. Так вот почему он на меня пялился, а Подушка ржал и не пускал. Я покрутила тряпку в руках — да это платье-разлетайка! Я поскорее его надела.
— У-у-у-у! — завыла я, изображая привидение в белом платье. Даниил попятился и лестнице. — У-у-у! Там порог, упадешь! — Даниил все еще пятился. — Да стой ты! Там порог!
Я развернула его, наклонила, потыкала в доску и жестом изобразила последствия.
— Нэт-нэт! — запротестовал Даниил отходя подальше.
Тут из вожатской вышел Подушка.
— Ха-ха-ха! — вот, блин, конь!
Я включила свет и посмотрела на себя. А, так я платье задом наперед надела! Даниил облегченно вздохнул. Оказывается он пялился на меня, как на нежить, а теперь понял, что я неправильно надела платье, а не голову. Я сняла платье. А вообще оно страшное, трикотажное с шелковым бантиком, огромным вырезом и рукавом три четверти.
Подушка выключил свет и подхватил меня на руки, я поскорее схватилась за него. Высоко, темно, а если посмотреть через перила, еще и страшно. Подушка, наученный горьким опытом общения со мной, решил, что проще будет меня отсюда унести, чем вместе со мной прорываться на свободу боем. Шарк, стук, шарах.
— У-и-и! — взвизгнула я. — Сдурел?
— Кхе-кх-км, — громко покашлял Подушка.
В общем-то все было хорошо, пока Даниил не упал через шлагбаум и не уцепился за Подушку, точнее, за меня, чуть не придушив. Даниил поскорее выровнялся и отпустил нас с Подушкой. Послышались голоса. Оказывается, мой вопль разбудил не всю дачу, как я надеялась, а всего лишь человек двадцать. В недовольной эстонской речи все чаще слышалось имя "Даниил". Подушка радостно все подтверждал, добавляя "Даниил" в общий шум. Сам Даниил в слегка заторможенном состоянии стоял рядом.
— А-а-а!
— О-о-о!
— Ай!
— А-у-у-у!
Почти без перерыва три эстонца упали через шлагбаум. Пора драпать! Подушка был со мной солидарен. Вышли еще эстонцы, и с криками "Что тут такое? Господи, помогите!" продолжали падать. А потом эстонцы дошли до лестницы и стали падать там. Первопроходец с истошным воплем вцепился в перила, я помахала ему ручкой, когда Подушка проходил рядом, но на нижней лестнице. Он очень хотел ответить мне тем же, тут на него сверху упал еще кто-то, и они вместе упали на лестницу.
Тынк! Подушка отвесил мне подзатыльник за то, что я верчусь и здороваюсь с незнакомыми эстонцами (по-моему, за второе в большей степени), я выпрямилась.
— Учти, сейчас я выше тебя! — я постучала ему по голове.
— Сейчас будешь ниже! — пробормотал эстонец, намекая на то, что всем сердцем желает скинуть меня с лестницы. Ничего, не скинет, иначе бы с таким рвением не хватал!
Мы благополучно спустились на первый этаж. Нам навстречу вышел какой-то крайне заспанный эстонец и что-то спросил. Подушка ему бодренько что-то ответил и пошел дальше.
