По правде говоря, я действительно не знал, кто я такой. Я знал, какие имена мне подходят. Я была девушкой, я была женщиной. Я был плащом. Я был терминатором. Я был человеком.
Это были просто слова. Все это было правдой, но я не чувствовал связи с ними. Если бы я не знал, кто я такой, не было бы смысла спрашивать, кто я такой.
О чем я мог думать, так это о том, что я делал. Я был космонавтом. Так меня называют. Не космонавт, так как лечу только в космос, а не к звездам. Я не должен гордиться этим фактом. У меня было больше общего с Лайкой, чем с Армстронгом или Гагариным. Меня запихнули в эту штуку, чтобы выразить свой личный и словесный протест.
Лабораторная крыса — это все, что я есть.
И все же я, как ни странно, нормально отношусь ко всему этому.
Делает ли это меня пассажиром в моей собственной истории? Разве у меня нет чувства собственности? Когда я там внизу, я думаю о себе во втором лице. Технически у меня даже нет имени. Мое имя при рождении, выбранное мной имя и количество имен, которые мне дали люди.Я использую их взаимозаменяемо и отвечаю на все. Разве я кроткая маленькая девочка, как все те женщины, подвергшиеся насилию, которые цепляются за своих обидчиков? Я то же самое, на что я всегда смотрел свысока?
Нет,
или, по крайней мере, я так не думаю. Может быть, космический полет — это так здорово, что мне все равно, насколько хренова дорога, которая привела меня сюда.
Я смотрю на дисплей передо мной. Он говорит мне то же самое, что и моя инерциальная навигация. Стручок уже прошел апогей и спускается обратно на землю. Я еще дальше от Земли, чем любой человек, за исключением астронавтов Аполлона.
Хм? Означает ли это, что у меня есть женский рекорд высоты полета? Думаю, да. У меня также есть запись о самостоятельных полетах.Аполлон выполнял все миссии с несколькими экипажами. Также кто-то укажет, что этот полет не орбитальный, а баллистический, но мне все равно.
Жаль, что мой рекорд продержится недолго. Drosophila melanogaster была просто металлическим шаром на вершине большого тупого ускорителя. Это было так грубо, что было бы неуместно в 1960-х. Даже мягкого тачдауна в нем не предусматривалось. Мне пришлось бы выпрыгнуть после входа в атмосферу и спрыгнуть с парашютом. Мне сказали, что так делал Гагарин. Но на самом деле у него были элементы управления в его капсуле. У моего даже возможности не было.
Следующим полетом будет испытание двигателя с открытым ядром. Этот полет перечеркнет мой жалкий апогей в 2747 километров. Это также будет одиночная миссия, поэтому у меня даже этого нет. Я должен уважать яйца людей, стоящих за этим. Они построили двигатель, но никто не позволил им запустить его на земной поверхности. Эта вещь была описана мне как преднамеренный Чернобыль. Так что они просто собираются запустить его на орбиту и испытать там.
Это также будет посадка на Луну по траектории брахистохроны. Почему бы и нет? Кто их остановит?
Затем длительная научная миссия на орбите Венеры на импульсном термоядерном двигателе. Я точно знаю, сколько дерьмовой бури это обрушит на мою голову. Все будут кричать об установке 700 водородных бомб одну за другой в нашу атмосферу.
Последний из испытательных полетов — это всего лишь ионный двигатель, работающий от термоядерной батареи. Самый разумный двигатель, который мы сделали, приземлится на Марсе.
Я никогда не понимал, почему мой Тейлор это делает. Теперь я знаю. Это единственное, что я когда-либо делал, что имеет смысл. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы быть частью этого. Не для Тейлора, не для меня. Я сделаю это, несмотря на мою силу, которая пыталась остановить меня. Сейчас его нет, может быть, оно вернется, а может, и нет. В любом случае мне не нравится, кто я, когда он держит бразды правления.
Автоматический выключатель — это просто намордник; пространство там, где он не может следовать.
63
