— УУ снова исчез, — прорычал Брадлей. — Черт возьми, — мысленно извинился он перед отцом Жэймсом, — я же сказал ему оставаться на виду!
— Иногда трудно не упускать из виду, — философски заметил Арбукил. Ему нравился Брадлей, и капрал был хорошим и трудолюбивым лидером. Как и слишком многие из кавалерии армии Бога, он был всего лишь равнодушным наездником, когда его "вызвали добровольцем" в кавалерию, но он собрался, чтобы овладеть этим навыком так же, как и остальными своими обязанностями. Однако, по мнению Арбукила, он был немного склонен к суете и беспокойству.
— Сержант Карстейрс так не считает, — заметил в ответ Брадлей. Ему нравился Арбукил, но этот человек мог быть таким флегматичным, что иногда капралу хотелось его придушить. — Ты хочешь объяснить ему, что "иногда трудно не упускать из виду" после того, как он проделал еще одну дыру в заднице Хиндрика на прошлой пятидневке?
Возможно, размышлял Арбукил, в конце концов, капрал не был так уж склонен слишком сильно беспокоиться.
— Не особенно, — признался он, но тоже пожал плечами. — И все же, корп, мы говорим об УУ.
Брадлей хмыкнул в кислом согласии. Уилтан Уэйнейр был одним из персонажей их команды. Он был умен, всегда весел и, в отличие от капрала Хауэйла Брадлея, скакал так, как будто был частью своей лошади, и все это было к счастью, поскольку он постоянно попадал в неприятности из-за того или иного розыгрыша. Он также был лучшим разведчиком во всем 191-м, и Арбукил был прав — одной из вещей, которые сделали его лучшим разведчиком полка, была склонность следовать за своим носом, куда бы он его ни вел. С другой стороны....
— Хорошо, ты прав. Но даже если это УУ, я не хочу, чтобы сержант "обсуждал" со мной мои недостатки. Так что давай двигаться дальше, — капрал оглянулся через плечо на остальных четырех бойцов своего отделения, — и догоним его.
— Меня устраивает, — согласился Арбукил, и небольшая группа всадников перешла на жесткую рысь по дороге, ведущей на запад.
Они двигались рысью около трех или четырех минут, когда Брадлей понял, что кто-то спускался со склона к северу от дороги. Они видели множество признаков этого во время своего продвижения из Уэстмарча, учитывая, какой суровой была зима и как мало угля поступило на запад из Гласьер-Харт в прошлом году. Но это было более свежим, чем вырубка топлива, которую они видели ранее — пни все еще были зелеными, — и он задумчиво нахмурился, задаваясь вопросом, кто здесь мог рубить. Река Дейвин извивалась здесь среди невысоких холмов и крутых утесов, примерно в ста пятидесяти милях к западу от озера Айс, и, кроме заброшенной гостиницы, которую они миновали несколько миль назад, там, где реку пересекала большая дорога из Сэнджира, казалось, в этом районе еще до восстания было не очень много людей.
Он все еще чесался от этого мысленного зуда, когда он и его солдаты рысью поднялись на прибрежный холм и внезапно увидели кавалерийскую лошадь, стоявшую на обочине дороги и щипавшую траву. Поводья мерина были привязаны к молодому деревцу, а его всадник, в той же униформе, которую носил Брадлей, сидел лицом к ним, спиной к дереву, скрестив руки на груди и опустив голову, очевидно, засыпая приятным летним днем.
Брадлей натянул поводья, его глаза расширились от слишком большого изумления, чтобы немедленно возмутиться.
Выражение удивления длилось недолго, и глаза, которые расширились, сузились, потрескивая опасным светом. Это было серьезное дело, черт возьми! Сиддармаркцы, жившие так близко к границе Гласьер-Харт, почти все приняли ересь. Вместо того, чтобы приветствовать армию Бога как освободителей, они бежали перед ней, как и владельцы гостиницы, мимо которой они проходили, что означало, что местных проводников было очень мало — если таковые вообще были. Это делало разведывательные отряды, подобные этому, глазами и усами ящерокошки всей армии епископа воинствующего Канира! Уэйнейр, черт возьми, прекрасно знал, что лучше не дремать в такое время, как сейчас!
Капрал спрыгнул с седла с грозным выражением лица. Отцу Жэймсу просто придется наложить на него епитимью за то, что он собирался сказать, — подумал он, сердито шагая к солдату, который даже не потрудился проснуться от шума прибывающих товарищей. — Что ж, он просто увидит...
Хауэйл Брадлей остановился на полпути, огибая позицию солдата, и внезапно увидел кровавое пятно, которое скрывали эти скрещенные руки.
Арбалетный болт торчал из левой стороны грудной клетки Уэйнейра, как наблюдал изолированный уголок его мозга. Остальная часть его разума все еще пыталась понять, что это может означать, когда из подлеска с шипением вылетела еще дюжина арбалетных болтов.
* * *
— Я же говорил вам, что это сработает, — сказал рядовой Жедрик Ликан, наблюдая, как морские пехотинцы, которые прятались дальше вдоль дороги, вышли из укрытия, чтобы убедиться, что ни одна из кавалерийских лошадей не убежала. Он удовлетворенно кивнул, когда последняя из них немного пугливо приблизилась к одному из морских пехотинцев и позволила схватить за уздечку. — Однако не думаю, что мы должны устраивать им всем чаепитие, — сказал он затем, оглядываясь через плечо на капрала Валиса Хандейла.
— Вероятно, нет, — сухо согласился Хандейл.
Капрал всегда подозревал, что рядовой Ликан не был настолько респектабельным — или даже законным — работником до его зачисления. Раньше это не слишком беспокоило капрала, но он начал задаваться вопросом, как именно незаконно Ликан мог зарабатывать себе на жизнь. Рядовой не просто выбрал место для их засады; он также был тем, кто притащил их первого... клиента и так искусно устроил его, чтобы втянуть в дело остальную часть его патруля. И он был удивительно хладнокровен, обыскивая карманы первого солдата в поисках любой потенциально полезной информации.
— Полагаю, что, поскольку у нас есть их лошади, мы могли бы также использовать их, чтобы отвезти тела подальше, — продолжил он, махнув рукой, чтобы привлечь внимание другого морского пехотинца. Он указал на тела, затем махнул на пустые седла, и морской пехотинец кивнул в ответ.
— Для меня это имеет смысл, — согласился Ликан. — Но могу я оставить себе первого? — Он показал два отсутствующих зуба, когда ухмыльнулся. — Отличная приманка, Валис!
— Да, Жедрик, — вздохнул Хандейл, качая головой, наблюдая, как другие морские пехотинцы перекидывают мертвых кавалеристов через седла. — Ты можешь оставить себе первого. Просто, черт возьми, убедись, что любой другой, кто зайдет к нему в гости, получит такое же обращение, как и эта партия.
— О, — сказал рядовой, его голос внезапно стал гораздо менее веселым, — можете на это рассчитывать.
* * *
Рядовой Стив Уолкир дивизии "Зион" армии Бога сидел на урезанной передней палубе баржи, свесив ноги за борт, и наблюдал за троицей драконов, налегающих на свои ошейники. Уолкир был фермерским мальчиком, человеком, который ценил хороших тягловых животных, когда видел их, и двое из них — один мог достигать восьми тонн — явно были намного больше среднего размера. Так и должно быть, — подумал он. — Церковь привыкла получать лучшее качество при покупке, а драконы проделали весь путь из земель Храма — большую часть пути сами по воде — и всю дорогу их кормили зерном. Это был возмутительно дорогой способ накормить что-то размером с дракона, но он уже давно пришел к выводу, что Церковь (и ее армия) не беспокоятся о том, что должен иметь в виду фермер.
И, — мрачно подумал он, — вспоминая все заброшенные фермы, которые они проезжали по пути, сейчас лучше кормить их зерном, чем сеном. Легче транспортировать и питательнее... И, во всяком случае, прошлой осенью никто здесь не скосил столь много сена.
Он вздохнул, наклонился вперед и вытянул одну ногу вниз, пока не смог просто погрузить палец ноги в речную воду. Они проезжали через просто чудесные сельскохозяйственные угодья по пути на юг, в Клифф-Пик, и фермер в нем ненавидел видеть, как все разрушается и портится таким образом. И, — признался он себе, — он не нашел такого удовлетворения в наказании еретиков, как ожидал. Они казались людьми, очень похожими на любых других людей, за исключением того, что их лица были изможденными и худыми от голода только что прошедшей зимы.
Верующих, которые встречали дивизию "Зион" по пути, кормили не лучше, но он видел огонь в их глазах, слышал яростный рев их приветственных возгласов, когда они видели зеленые и золотые штандарты Матери-Церкви. Это наполнило армию чувством гордости за то, что они пришли на помощь верным Божьим детям, но у этого пожара была и уродливая сторона. Уолкир был так же рад, что место дивизии "Зион" во главе наступления удержало ее в движении, помешало ей участвовать в облаве на еретиков, привлекающих внимание инквизиции. Тем не менее, он видел некоторые вещи, которые хотел бы не видеть, слышал пронзительную ненависть в голосах, осуждающих соседей за ересь... и панические нотки в голосах, отчаянно протестующих против их виновности и неортодоксальности.
Он все еще был более чем немного ошеломлен тем, как быстро продвинулся епископ воинствующий Канир после пересечения ими границы, особенно после такого резкого изменения планов. Помимо короткого сухопутного марша из Эйванстина в Сэнджир, чтобы разобраться с бегущим еретическим гарнизоном — "Зион" пропустил этот марш; им было поручено следить за Дейвином к востоку от города — они придерживались каналов и рек, а отсутствие другого движения позволило им продвигаться даже быстрее, чем раньше предвидел кто-либо — как он подозревал, даже наблюдавшие за их передвижением церковные чиновники. Между Эйванстином и сегодняшним местом было всего три шлюза, и, поскольку командовала армия, а движение гражданских лиц было запрещено, они каждый раз использовали оба набора шлюзов, в восточном и западном направлениях. Они проходили в среднем около пятидесяти миль в день в течение всей пятидневки с тех пор, как остальная часть армии вернулась в Эйванстин. С такой скоростью они должны достичь озера Айс и границы Гласьер-Харт еще через три-четыре дня.
Он наблюдал, как погонщики слегка замедлили движение драконов, в то время как команда баржи ослабила еще один буксирный трос. Они приближались к очередному изгибу реки, которая петляла между холмами, и чистое русло было дальше от берега, чем раньше. Однако течение было на их стороне, и рулевой поворачивал на север, повинуясь буям и разметке канала, в то время как погонщики повели своих драконов вверх по более крутому, чем обычно, участку буксирной дороги. Отпущенный трос позволял им подниматься в лучшем для них темпе, и длинные шестиногие драконы весело свистели на подъеме.
Уолкир наклонился в сторону, вытягивая шею, чтобы заглянуть за поворот. Деревья на обоих берегах были вырублены, чтобы расчистить дорогу для буксировки, но холмы дальше от ручья выглядели зелеными и прохладными. Ему было интересно, на что похожа местная охота? Они не видели...
Тридцатифунтовый снаряд врезался в носовую палубу рядом с ним прежде, чем он услышал звук выстрела. Удара, переданного ему через обшивку баржи, было достаточно, чтобы оглушить любого, и Стив Уолкир все еще пытался понять, что, во имя Лэнгхорна, произошло, когда два фунта пороха в снаряде взорвались почти прямо под ним.
* * *
— Вот как вы это делаете! — крикнул старшина Лейсл Мэтсин, подпрыгивая от радости, когда ведущая баржа выбросила дымящиеся осколки, похожие на перья с белой каймой, от взрыва с красно-белой сердцевиной. — Вот так надо бить ублюдков!
— Чуть меньше танцев и чуть больше стрельбы, Мэтсин! — рявкнул лейтенант Йерек Сабрахэн. Лейтенант был на пятнадцать лет моложе старшины, и он использовал свой меч как указатель, указывая на другие баржи на реке ниже высокого, обрывистого насеста батареи. — Они не собираются долго сидеть там толстыми, тупыми и счастливыми, так что давай вернемся к орудию, хорошо?!
— Есть, есть, сэр! — согласился Мэтсин, все еще ухмыляясь. Затем он свирепо посмотрел на остальную часть своего орудийного расчета. — Давайте, вы, ублюдки! Вы слышали лейтенанта!
Артиллеристы столпились вокруг орудия, протирая ствол и перезаряжая его, а Сабрахэн удовлетворенно кивнул и подошел к брустверу. Возведение толстой земляной насыпи было непосильной задачей — почти такой же тяжелой, как перетаскивание самих орудий на позиции, хотя в этом отношении очень помогла буксирная дорога. Однако он думал, что идея генерала Тейсина замаскировать сырую землю окопов была смехотворной... пока он не отправился в поход вверх по течению и не понял, что из-за воткнутой зелени орудия было чрезвычайно трудно заметить, пока не приблизишься к одному из них на двести или триста ярдов. Изгибы реки, конечно, помогли, но генерал и коммандер Уэйтирс тщательно выбрали свое место.
Орудия контролировали почти две тысячи ярдов реки, простреливая ее под углом, хотя некоторые люди в редутах, расположенных ближе к уровню реки и к излучине, выражали сомнения по поводу того, что над их головами стреляли разрывными снарядами. Даже чарисийские взрыватели иногда выходили из строя, но, по крайней мере, они не стреляли шрапнелью... во всяком случае, пока.
Тридцатифунтовое орудие Мэтсина снова взревело. Четырнадцатифунтовые орудия в редутах на уровне реки тоже стреляли, хотя и не были снабжены разрывными снарядами, и он слышал глухие удары пятидесятисемифунтовых карронад... и гораздо более громкие взрывы их массивных снарядов. Две баржи, включая цель Мэтсина, уже тонули. Еще три были сильно охвачены огнем, и когда он заслонил глаза рукой, то увидел людей, отчаянно прыгающих через борта в реку. Некоторые из них, очевидно, плавали почти так же хорошо, как камни.
Ветер дул с востока, унося дым вверх по реке, и он не мог слышать крики и вопли — не отсюда. Морские пехотинцы и сиддармаркская пехота в редутах, несомненно, прекрасно их слышали, и рот молодого Сабрахэна сжался в мрачную, жесткую линию, когда он подумал об этом. Он никогда не был мстительным человеком, но он видел, через что пришлось пройти архиепископу Жэйсину и его людям за прошедшую зиму. Он видел, как жители Гласьер-Харт приветствовали их, когда их колонна поднималась по реке Сиддар из столицы. И он видел их отчаяние, когда с каждой новой волной беглецов к ним приходили сообщения о Джаггернауте, обрушивающемся на Клифф-Пик, и о том, что происходит с людьми, стоящими за этим.
И генерал Тейсин позаботился о том, чтобы все они слышали, что "армия Бога" сделала с людьми генерала Стантина после битвы при Сэнджире.
Он мог бы пережить несколько криков этих ублюдков, — подумал он.
* * *
— Шан-вей, забери их! — зарычал епископ Халрин Уэймян. — Где, черт возьми, были наши разведчики?! Какого хрена мы попали во что-то подобное!?
Командиры его полков переглянулись. Были времена, когда епископ Халрин становился офицером храмовой стражи, которым он был раньше, и забывал о приличиях, ожидаемых от посвященного епископа Матери-Церкви. В такие моменты лучше всего было не привлекать к себе внимания.
— Ну, Стивирт? — потребовал Уэймян, поворачиваясь к полковнику Стивирту Сандхейму, командиру 1-го полка дивизии "Зион", чьи люди находились на передовых баржах.
