— Большинство наших соотечественников вымерло, но те, кто с трудом выжил, решили уйти подальше в тайгу, где ещё можно было как-то прокормиться натуральным хозяйством, — рассказывал майор. — Несколько лет назад один мой приятель-учёный отыскал их поселение. С собой мой знакомый предусмотрительно взял водки, консервов, пороха, качественных стальных лезвий и ещё кое-чего, очень ценимого людьми, вернувшимися в каменный век. Естественно, что к щедрому пришельцу отнеслись как к доброму инопланетянину. Для приезжего антрополога местными был устроен пир, на котором по просьбе моего приятеля, аборигены показывали ему свои ритуалы, пели песни, танцевали под аккомпанемент бубнов и дудок, рассказывали родовые легенды. И там захмелевший от водки старейшина сказал моему приятелю, что самое большое чаяние его народа, чтобы вернулся Сталин. Потому что при "Хозяине" простым людям хотя тоже порой приходилось обитать в землянках, зато государство заботилось о каждом, гарантируя пайку за ударный труд и даже место в тёплом бараке для передовиков.
Лёшка заметался в аквариуме, но майор продолжал говорить так, будто не замечать этого.
— Там что-то происходит? — указала любовнику глазами на потолок Лиза, которой стало совсем не по себе.
— Не бери в голову...возьми лучше снова в рот, — грубовато отшутился Рэм.
— Все вы мужчины считаете, что у женщин рот создан в первую очередь для этого.
— Ладно не обижайся, я так не считаю, — Рэм примирительно приобнял подругу и нежно поцеловал в губы. — Твой рот прекрасен во всех отношениях. К тому же он умеет говорить очень неглупые вещи. Как обвинитель ты с каждым днём серьёзно прибавляешь в мастерстве, детка. Я это серьёзно говорю. Если продолжишь в том же духе, то представляю на какой нешуточный уровень ты сможешь подняться в концу процесса. Хотел бы я присутствовать при твоём триумфе.
Подозревая подхалимаж, Лиза прищурилась:
— Ты действительно этого хочешь?
— Ну конечно, малышка! — легкомысленно подтвердил лысый мачо и снова полез с объятиями и поцелуями, но Ласточкина решительно отстранилась, став очень серьёзной:
— Тогда, может, послушаешь кусок из моей будущей финальной речи?
— Кусок? Большой? А это обязательно прямо сейчас?
— Ну ты же только что сказал! Или соврал?
— Ладно, валяй свой кусок, — без особого восторга согласился солдат. И матюгнулся на себя вполголоса.
Лиза решила не обращать внимание на отсутствие манер у неотёсанного мужика. Не желает играть в галантность? Ничего. Она как-нибудь это переживёт, всё равно этот непредсказуемый грубиян нравился ей всё больше, может именно своей подлинной мужественностью и непредсказуемостью.
— Только дай слово, что не станешь перебивать меня, зевать, смеяться. И слишком критиковать тоже! Даже если тебе станет скучно или не понравиться. Это пока только черновик.
— Даю слово.
Перед тем как начать Лиза предупредила:
— Это по Путлеру...неокончательный вариант, пока я ещё продумываю своё финальное выступление перед присяжными по его кейсу. Итак, слушай:
"— Культивируемая вами мессианская идеология поставила вас в один ряд с Гитлером, Муссолини, Лениным-Сталиным. Начинали вы с "безобидного" авторитаризма. Ваша власть долго давала гражданам понять: если вы не станете лезть в политику, то государство оставит вас в покое — позволит заниматься бизнесом, обогащаться, свободно ездить по миру. Но закончили вы тоталитаризмом, когда людей стали сажать за анекдот, рассказанный дома, за неправильные мысли. Закончили сверхидеей "русского мира", что роднит вас с авторами "тысячелетнего рейха", интернационального коммунизма, мирового халифата...
— Жёстко, — односложно отреагировал слушатель в ответ на её вопросительный взгляд.
Лиза решила, что это похвала и продолжила с воодушевлением:
"— Из-за ваших маргинальных идей, подсудимый, Россия была выкинута из клуба цивилизованных стран, началась стремительная деградация экономики, культуры, всего..."
...Прочитав этот кусок Ласточкина остановилась, ожидая более развёрнутого комментария.
— Сама написала? — уточнил майор.
— В общем да. Хотя отдельные мысли подсмотрела у великих.
— Хм.
— Ну как?
— Дерьмо.
— То есть, как? — опешила автор, она-то приготовилась услышать совсем другое.
— А вот так, — не жалея её, гвоздил майор. — Слишком много заумных фраз, понятных не каждому. Меня, например, вся это историческая галиматья мало цепляет. Да и вряд ли этот прожжённый политикан Путлер и его ссученная адвокатша позволят тебе долго и спокойно упражняться в риторике. Скорее всего в твою красивую речь периодически будут вклиниваться фразы типа: "Ах, господин обвинитель, у кого вы сплагиатили этот кусок? Хм, кажется припоминаю, что где-то я его уже слышала" — за которыми будет следовать презрительное похрюкивание. Они тебя просто затролят.
— Но ведь существуют же правила судопроизводства!
— Чихать им на ваши правила! Разве ты этого ещё не поняла? А когда дело пойдёт к финалу, — то есть к приговору, — эта парочка постарается спутать тебе все карты, сорвать все планы, испоганить все заготовки.
— Как же мне быть? — Лиза чувствовала некую растерянность.
— Хочешь совет? Пусть твоя крайняя речь будет короткой и убойной, как кинжальная автоматная очередь в упор. Для этого выброси на хрен всё лишнее и оставить только главное.
— Легко сказать! А что главное? Ведь за подсудимым столько всего числиться...
— Собери мозги в кучу. И не хнычь — не девочка уже. Сосредоточься только на том, за что поганого коротышку наверняка можно подвесить за яйца.
Совет майора хоть и был жёстким, однако немного обдумав его, Лиза стала склоняться к мысли, что он реально может сработать. Похоже, майор с его жизненным опытом действительно кое-что понимал и решил вылепить из неё не просто классного прокурора, а зрелую личность. Посадив её напротив себя, словно школьницу, он сказал: "Послушай...Ты себя не любишь, считаешь выскочкой, случайно чего-то добившейся в жизни. Но это не так. Твои учителя, начальники, подруги тебя всегда принижали и, чтобы поднять себе самооценку, говорили, что ты по ошибке попала в университет, на работу в полицию. Что ты неправильная. А ты лучше многих. Ты действительно талантливая. И очень сильная...
— Спасибо, ты классный мотиватор!
— Ну тогда слушай мою историю, раз уж у нас с тобой такая близкая тёрка зашла, — сказал майор. — Когда-то мне пришлось убить родного отца. Он не воспитывал меня, но всё равно он был мне родным отцом. Я мог бы доложить руководству, что ошибся с идентификацией цели и позволить ему уйти. Конечно после этого моя репутация агента была бы разрушена, в "поле" меня больше никогда бы не выпустили. Может, вообще выгнали бы. А я очень хотел вырваться из того болота, в котором вырос и прорваться в лучший мир, каким мне представлялась академия ФСБ и служба в "органах". И я убил отца. И принёс отрезанную голову. И меня взяли. Только что-то во мне треснуло, я потерял кураж. Мечта вдруг поблекла. Я бесконечно отрабатывал навыки рукопашного боя в спортзале, пока другие строили карьеры. Правда со временем рана внутри как-то затянулась. Главное, я сумел на время договориться с собой.
— Почему ты остался в ФСБ?
— Я хотел уйти. Но меня останавливало то, что я служил в самом крутом подразделении, там рассчитывать на то, что ты продолжишь завтра бессмысленно абсолютно... Зато ты прямо сейчас имел серьёзные деньги, всякие ничтяки, вроде удостоверения, дающего большую власть над людьми. У меня была власть наклонить почти любого, в принципе я мог забрать любую жизнь даже не советуясь с начальством. Мне, молодому парню из вонючей дыры, были даны неограниченные полномочия в отношении столичных пижонов, которых я всегда ненавидел, презирал, и которым страшно завидовал... Многие мечтают попасть в такие подразделения. А те, кто попадают, очень бояться вылететь, ведь это как наркотик — власть над людьми.
— А что было потом?
— Со временем я перестал бояться, что меня турнут. У меня ушло это состояние страха. Полгода назад я ещё боялся, а тут стал совершенно спокоен. Точнее мне стало наплевать, что будет завтра. Сменились приоритеты в голове. Зрело это во мне давно. Но прорвался гнойник не сразу. В общем, в какой-то момент я утратил все прежние смыслы, цели потеряли всякую ценность, то, что приносило кайф, вызывало лишь отвращение... наступил период "перехода через пустыню" — время поиска ответа на вопрос "зачем дальше жить?".
По словам майора, о его восприятии жизни в тот момент можно было сказать двумя словами: "мерзко" и "пусто". Противно стало существовать среди окружающих тебя нелюдей, до омерзения скучно и тоскливо, до омертвения неинтересно и гадко. Никаких красок. Тоска даже не зеленая, а серая, или совсем бесцветная.
— Знаешь, кто я стал?... Окаменелый кусок доисторического дерьма, лежащий на дне жизненного потока. Ручей жизни не в состоянии сдвинуть меня с места. Я прочно лежу на дне. Поток жизни бесконечно подвижен, но я бесконечно тяжел...Как тебе картинка?
— И что же тебя сдвинуло?
— Я нашёл новый смысл. Стал жить мечтой о мести человеку, который отнял у меня самое дорогое...так было, пока я не встретил тебя.
Лиза в волнении ожидала продолжения, а непредсказуемый чекист вдруг резко поменял тему:
— Двое моих парней вместе с людьми Чеботарёва приглядывают за твоим Путлером. Я видел с каким удовольствием он рассказывает им о своей жизни. Убаюкивает и очаровывает своих тюремщиков, играя ими и зарождая сомнения в справедливости происходящего. Мне кажется я раскусил его. Он прекрасно научился пускать пыль в глаза, на самом же деле он серая убогость, обычный карьерист, бывший "шестёрка", долгое время исполнявший все приказы и прихоти своих начальников ради продвижения по службе. Я таких много видел. Он просто перенёс свои навыки на новое место работы, случайно став во главе государства. Будет несправедливо, если эта сволочь избежит заслуженного приговора.
— Твою первую девушку звали Зоя? — осторожно спросила Лиза. Лицо майора дрогнуло, словно ему внезапно сделали очень больно. Сделав над собой усилие, он вернул себе внешнее равновесие и ответил:
— Зоя Азисова. Я любил её. И она меня. Мы вместе учились в академии ФСБ. Она погибла в том числе из-за него. Потому что выродок с такой же фамилией, но с другим порядковым номером приказал ей умереть потехи ради... Вы очень похожи с ней. Я не хочу чтобы с тобой случилось тоже самое из-за другого Путлера....
Это случилось, когда Рэм был совсем пацаном. Он лишь недавно поступил в элитарную академию и очень гордился собой. Однажды учебное заведение решил посетить сам президент страны Август Путлер III.
Костоломова и ещё 11 лучших курсантов с его курса отобрали для демонстрационной программы с целью впечатлить главу государства боевой подготовкой учащихся. В состав показательного расчёта вошла и Зоя Азисова, к тому времени между нею и Рэмом возникли серьёзные отношения.
Почему в этот день диктатору вдруг захотелось увидеть вместо стандартной для таких визитов "показухи" реальную кровавую схватку на выживание, — этого Рэму так и не объяснили. Он и Зоя оказались в противостоящих друг другу командах. Та группа, в которую включили её, была объявлена западными диверсантами. Рэм лихорадочно пытался что-то придумать, чтобы спасти любимую, но времени ему не дали, в суматохе массового ближнего боя всё произошло почти мгновенно. Пять человек получили лёгкие ранения. Трое пострадали серьёзно: с ножевыми ранениями, разожжёнными черепами и переломами их увезли в реанимацию. Ещё двое остались лежать на окрасившемся в алый цвет газоне футбольного поля академического стадиона. Среди них единственная допущенная до "шоу" девушка.
Зато царственный гость и его свита выглядели довольными. Оставшиеся на ногах победители были удостоены продолжительной овации из императорской ложи. Небожитель даже соизволил спуститься на землю, чтобы собственноручно потрепать единственного не получившего в схватке ни царапины юношу по щеке, после чего одарил Рэма коробочкой с ароматными конфетками. И что было гораздо ценнее — распорядился после окончания учёбы оставить "резкого мальчонку" служить при центральном аппарате. То есть, простому пареньку из народа дали карьеру. Никто не понял, не узнал, чем для него стала та потеря, — уже тогда Рэм удивлял всех способностью с каменным лицом принимать любые подлянки судьбы. Но эта боль навсегда осталась с ним....
Выслушав рассказ, Елизавета ощутила нежность к мужчине, за брутальной внешностью которого скрывался очень трепетный, преданный человек.
Чтобы скрыть повлажневшие глаза и подкативший к горлу ком Костоломов хлебнул из фляги и нарочито спокойно наблюдал как сотрясается потолок — тварь над их головами когтями и зубами прогрызала дыру в потолке.
Рэм снова перевёл глаза на Лизу, которая мышиным взглядом тырилась то в потолок, то на него, и рявкнул:
— А теперь хватай свои шмотки и марш отсюда!
Лиза сорвалась с постели, но у дверей наткнулась на заваленный её одеждой автомат. Её удивило, что майор оставил его на полу, ведь ей приходилось видеть, как благоговейно он относится к своему оружию; когда однажды при ней Рэм разобрал автомат для чистки, то можно было подумать, что заботливый папочка ухаживает за маленьким ребёнком. Точно также он относился и к своему восьмилапому товарищу. Но похоже вчера он был так возбуждён, раздевая её, что забыл обо всём на свете.
Вместе с тяжестью оружия к лейтенанту полиции мгновенно пришло знакомое чувство уверенности. Руки всё сделали сами: после длинной очереди дуло увело в сторону, а магазин опустел. Из дыр в потолке струйками потекла полупрозрачная розоватая жидкость с резким техническим запахом. Надо было скорее открыть одну из сумок с запасным боекомплектом и заменить опустошённый магазин.
— Тварь надо добить! Иначе в течении часа 2оно" пройдёт регенерацию и будет как новое. Необходимо разрушить мозг и ЦНС монстра! — в волнении призвала она.
Вместо этого Костоломов мягко отобрал у неё автомат, сопроводив это прибауткой:
— Детям пушка не игрушка.
Но вместо того, чтобы всё сделать самому, мужчина отложил оружие в сторону и принялся рыться в своих вещах в поисках завалявшейся папироски! Лиза была поражена тому, как спокойно любимый позволяет раненому ею исчадию ада уползти, чтобы где-то в тайном логове зализать раны и через час-полтора вернуться, продолжив убивать! У неё не было объяснения происходящему, а Рэм отделывался шутками, словно не было уже нескольких трупов и не он сам снаряжал своих людей на опасную охоту!
— Но почему?! — не могла понять Ласточкина.
— Ладно, скажу, малыш, — обнял её Рэм. — В мозгу этой "дезинфекционной машины" встроена слишком дорогая матрица новейшей конструкции. Не стоит её разрушать, она нам может ещё пригодиться.
— И давно ты это понял?
— Недавно, малыш. Недавно. И это большое счастье.
Глава 220
Майор поднялся с постели до рассвета и стал одеваться (Лизе было рано и она могла ещё пару часов поспать). Не стесняясь больше подруги и её прокурорского чина, Костоломов говорил кому-то по телефону:
