13. (1) Тогда Спурий Мелий из сословия всадников — по тем вре-менам богач — показал худший пример того, как с дурными намерения-ми браться за доброе дело. (2) На свои деньги скупив через гостепри-имцев и клиентов хлеб из Этрурии — что уже само по себе было поме-хой общественному снабжению, — он устроил раздачи, чтобы дарами привлечь к себе плебеев. (3)
Всюду, где он ни появлялся, он с гордым видом, неприличным частному человеку, ходил в окружении благодарной и исполненной надежд толпы плебеев, обещавшей ему верное консульство.
(4) Но так как дух человеческий не довольствуется тем, что дарует ему судьба, то и Мелий вознесся в мечтах слишком высоко.
Коль скоро ему и консульство пришлось бы захватывать вопре-ки воле отцов, он замахнулся на царскую власть — единственное, что стоило таких затрат и вознаграждало за борьбу в будущем.
(5) Приближались выборы консулов, и, поскольку план действий еще не составился и не вполне созрел, это обстоятельство и погубило дело" .
Некоторые историки склонны считать "смуту" раннереспубли-канского периода временем не только глубинных социальных потрясе-ний, но и порой мощного хозяйственного и демографического кризи-са . Расходясь в мнениях относительно масштабов этого кризиса, ис-ледователи единодушны в одном — они указывают на существенное со-кращение в 500-450 гг. до н.э. торгово-ремесленной части римского населения. "Рим теряет характер благоустроенного по этрусскому об-разцу города, обращаясь в большую грязную деревню с немощенными улицами и жалкими деревянными домами" . "Аграризацию" Рима принято объяснять выходом его из-под контроля этрусских ремесленно-торговых центров.
Не отрицая сложностей, которые, несомненно, должны были встать перед молодым и очень уязвимым римским полисом после обре-тения им независимости, тем не менее, не согласимся с преувеличением их размеров. Пусть медленнее в сравнении с греческими городами гос-ударствами, но Рим всё же продолжал эволюционировать в качестве ре-месленной и торговой античной общины.
Даже немногочисленных и обрывочных сведений о постройке храмов в Риме после изгнания этрусков достаточно, чтобы представить уверенные темпы градостроительства:
-497 г. до н. э. — завершение строительства храма Сатурна на фо-руме у подножья Капитолийского холма
-493 г. до н. э. — освящение храма Цереры, Либера и Либеры (лат. Aedes Cereris, Liberi Liberaeque) близ Большого цирка
-495 г. до н. э. — освящение храма Меркурия на Авентине
-484 г. до н. э. — освящение храмa Диоскуров на форуме
-466 г. до н. э. — основание храма Диус Фидиус на Квиринале (лат. aedes Dii Fidii in colle)
Не меньшую строительную активность демонстрировали подчи-нённые римлянам прочие города Лация.
На наличие достаточно многочисленных ремесленных масс ука-зывает деятельность некоторых народных трибунов, пытавшихся возбу-дить эти социальные слои и, используя их в личных интересах, про-рваться к власти. Примером того может служить "дело Спурия Мелия".
В 439 г. до н.э. были избраны консулы Агриппа Менений Ланат и Тит Квинктий Капитолин Барбат. Луцию Минуцию поручили наладить продовольственное снабжение Рима и тем самым перехватить частную инициативу Спурия Мелия. Можно предположить, что Луций Минуций провалил поручение и решил избавиться от Спурия Мелия проверенным способом — организовав обвинение в заговоре с целью захвата власти. Были распущены слухи, будто "...в доме Мелия имеется склад оружия и бывают сходки и сам он наверняка замыслил стать царем. (9) Время совершить задуманное еще не настало, но все уже улажено: трибуны подкуплены и готовы предать свободу, а среди вождей толпы уже распределены обязанности. С доносом он чуть было не опоздал, по-скольку хотел удостовериться вполне, что раскрыл действительно важное дело" .
Заодно Луций Минуций приписал себе единоличный подвиг рас-крытия перед сенатом ужасного заговора и обвинил консулов в легко-мысленном попустительстве заговорщикам. Сенат решил назначить диктатором диктатором Луция Квинкция Цинциннатa, которому перева-лило за восемьдесят лет. Честолюбие Цинциннатa не состарилось вме-сте с ним. После долгого кокетливого отнекивания и притворных изум-лений: как, дескать ему, дряхлому старцу доверяют столь опасное и мнеготрудное дело, он принял диктатуру и назначает начальником кон-ницы своего доверенного — Сервилия Агалу. Тот, проинструктированный диктатором явился к Спурию Мелию и потребовал явиться к диктатору. Поняв, что его ожидает расправа, испуганный Спурий Мелий попытался укрыться среди неимущего населения, умоляя защитить его. Судя по всему, выбор диктатора был удачен — нерассуждающий туповатый мяс-ник Сервилий Агала бросился за убегавшим Спурием Мелием, зверски убил его и, как был, запятнанный кровью, исправно доложил о содеян-ном. Трудно сказать, что внушает большее отвращение — цинизм про-изошедшего или лицемерное ханжество Луция Квинкция Цинциннатa: -"(7) "Честь и хвала тебе, Гай Сервилий, за спасение государства!" — ответил диктатор. 15. (1) Толпу, растерянную" и взбудораженную случившимся, диктатор велел созвать на сходку, где объявил, что казнь Мелия законна, даже если тот и неповинен в стремлении к цар-ской власти, ибо он не явился к диктатору по вызову начальника кон-ницы. ...кто он такой, Спурий Мелий? ...богатый хлеботорговец, за два фунта полбы купил у сограждан свободу, вообразил, что своими подачками сумеет заманить в рабство народ, восторжествовавший над всеми соседями, а государство, едва терпевшее его в качестве се-натора, стерпит, (7) чтобы отличия и власть родоначальника Ромула, богами рожденного и возвращенного к богам, достанутся ему как ца-рю. (8) Тут кроется нечто не просто преступное, но чудовищное..." .
Виртуозно играя на низменных инстинктах алчной толпы, дикта-тор приказал распродать имущество Спурия Мелия с передачей дохода в казну, разрушить дом убитого, превратив руины в памятник "круше-ния преступных намерений" (Эквимелий). В довершение столь благоче-стивого дела Луций Минуций распродал бедноте хлебные запасы Спу-рия Мелия по смехотворной цене и получил в награду за свои старания фигуру золоченого быка.
Aes rude. Около середи-ны 5 в. до н.э. вес 375 г.
Все попытки пробиться к единоличной власти вроде той, что предпринял Спурий Мелий, были обречены на неудачу, потому что в той или иной мере были направлены на восстановление уже отмерших родовых порядков, на которые опиралась власть рексов. Но отчего же подобные попытки предпринимались с удивительной регулярностью? Неужели утопичность замыслов не была очевидной? Скорее всего, со-блазн опереться на быстро растущие слои малообеспеченных и несо-стоятельных трудящихся был так силён, что заставлял здравый смысл и рассудительность отступить на задний план.
Непрекращающиеся войны в Лации, постоянные присоединения и утраты Римом небольших районов на нижнем Тибре в первую очередь разоряли крестьян. Они были вынуждены затрачивать очень много средств и сил даже не на развитие хозяйства, а на восстановление его после очередного разорения. Ко всему добавлялись еще и угроза долго-вой кабалы и даже порабощения.
Вне сомнений, социальный статус ремесленников не был слиш-ком высок, однако никак не сближался с рабским и не считался непол-ноправным. Благополучие ремесленного населения было выше уровня жизни крестьян, во-первых, потому, что их жилища и мастерские нахо-дились внутри городских укреплений, во-вторых, оттого, что часть ма-стеров даже наживалась на войне, вооружая войско и снаряжая его. Ре-месленники и обладали высоким материальным цензом, и пользовались гражданскими правами. Центурии ремесленников голосовали в комици-ях вместе с высшими по положению центуриями.
К середине 5 в. до н.э. ремесло в Риме было весьма развито и дифференцированно. Античные писатели перечисляют таких мастеров, как гончары, ткачи, скорняки и сапожники, строители, кузнецы, оружей-ники и другие. День основания храма Минервы на Авентине считался особым праздником ремесленников. Безусловно, даже после освобож-дения от этрусского политического влияния, этрусские ремесленники продолжали работать в Риме, а этрусские технологии оказывали опре-деляющее влияние на развитие римских ремёсел. Полагают, что суще-ствовал даже особый "этрусский квартал" (лат. vicus tuscus), где жили не только ремесленники, но и торговцы .
Римские ремёсла почти полностью основывались на свободном труде, использования рабов почти не было. На статус свободных тру-жеников указывает создание двух центурий ремесленников (лат. fabri aerarii, fabri tignarii). Как и остальные "сотни", они подразделялись по возрастному критерию на молодых и пожилых и участвовали в походах, сопровождая второй класс, но не имея ценза второго класса .
Некоторые историки — как отечественные, так и зарубежные — предполагают, что уже во времена последних этрусских рексов суще-ствовали ремесленные союзы-коллегии (cлат. ollegia opificum). Иследо-ватели вот уже целый век пытаются доказать, что такие профессиональ-ные объединения занимали в ранней республике весьма важные пози-ции, в соответствии со степенью важности для государства данного ре-месла. Хотелось бы предостеречь против иногда проводимого отож-дествления римских (тем более — раннереспубликанских) коллегий со средневековыми цехами! Так, ремесленные объединения находились под прямым контролем сначала рексов, затем республиканских маги-стратов, причём надзор ужесточался в периоды кризисов или военных неудач и ремесленники оказывались в распоряжении государства.
Хотя, сходства со средневековыми цехами, несомненно были:
-поскольку ремесленниками были плебеи, колегии служили за-менителем родовой организации, которой так не хватало плебсу;
Aes rude. Около середины 5 в. до н.э.
-коллегии обладали хорошо заметной иерархией. Их возглавляли "наставники" (лат. magistri), избиравшиеся из свободных, наиболее обеспеченных и пользующихся авторитетом мастеров. Они могли ис-пользовать труд немногочисленных рабов. Но основу коллегий состав-ляли, конечно, менее влиятельные ремесленники.
— у коллегий существовали собственные культ, символика, дни и места совместных пиршеств.
Статус ремесленника наследовался вместе с мастерской, в кото-рой сын заменял отца-хозяина. Но слой ремесленников пополнялся за счёт разорявшихся безземельных и малоземельных плебеев. Принад-лежность ремесленников к плебсу подтвержадется основанием храма Минервы — богини ремесленников — на плебейском Авентине.
Вне сомнений, к середине 5 в. до н.э. замкнутого домашнего хо-зяйства в Риме не было. Рост сельскохозяйственного населения вызывал всё большие потребности в орудиях труда и других товарах. Скромные возможности римского ремесла, во много лишённого сырьевой базы, не могли удовлетворить этих запросов.
Ф.Энгельс совершенно справедливо считал так называемое тре-тье общественное разделение труда (выделение группы профессиональ-ных торговцев) завершением разложения родового строя и началом классового общества и государства.
Само географическое расположение Рима на пересечении водно-го пути по Тибру и сухопутной дороги из Этрурии в Кампанью обрека-ло город на статус рыночного центра Если не всей Средней Италии, то уж Лация — непременно. Близость к морю и в то же время защищённость от пиратских налётов позволяли наладить транзитную торговлю с замо-рьем и принимать греческих и карфагено-финикийских купцов.
Aes rude. Около середины 5 в. до н.э.
О торговле в том виде, в каком она существовала к середине 5 в. до н.э., нам практически ничего не известно: малоинформативные от-рывки из Законов Двенадцати таблиц в пересказе поздних авторов, крат-кие упоминания писателей, приправленные домыслом. Но всё же кое-что можно установить.
Во многом развитие торговли стимулировалось внеэкономиче-скими причинами. Прежде всего тем, что патрициат безоговорочно до-минировал в аграрной сфере. Это оставляло плебсу возможность если не "вырости" социально, то "разжиреть" экономически только в сфере ремёсел и торговли. Ремесло позволяло путём тяжкого труда стать че-ловеком обеспеченным, но не богатым. А торговля открывала плебеям путь к состоятельности. К середине 5 в. до н.э. невозможно не заметить имущественную дифференциацию плебса. Законы Двенадцати таблиц таблиц чётко выделяют налогоплательщиков (лат. аssidui) и неимущих (лат.proletarii). В общей массе плебеев сложилась и возглавила её влия-тельная прослойка богатых купцов.
Считается, что было довольно важным объединение римских купцов (лат. collegium mercatorum или Mercurialium), построившее за померием — у Авентина около Большого цирка -храм своего покровите-ля Меркурия и освятившее его 15 мая 495 г. до н. э.
Имеются косвенные данные о том, что римские mercatores торго-вали как в самом Риме, так и по всему Лацию. Так, из текста договора Рима с латинами явствует, что республика старательно налаживала тор-говлю в Лации, вводила jus commercii. В раннереспубликанскую пору были учреждены базарные дни в городах Лация, подчинённых Римом. Дни, когда они проходили, не совпадали. В самом Риме базарным днём считались нундины (от лат. novem diem). Забота о несовпадени торго-вых дней указывает на наличие довольно многочисленного купечества, которому требовалось переезжать и возить товары из города в город.
Однако, когда мы говорим о расширении объёмов и географии торговли, следут тут же оговориться, что развитие было относительным и преувеличить его невозможно. Да, в сравнении с предшествующими временами, особенно со "смутными годами", успехи несомненны. Но если сравнивать торговую активность римского купечества с деятельно-стью карфагенян, греков и этрусков, приходится признать огромное от-ставание римлян. Изгнание этрусских рексов, конечно, поставило рим-лян перед необходимостью организации собственной внешней торговли. Они это сделали, но достигнуть прежнего уровня так и не смогли. Соб-ственного морского торгового флота у римлян попросту не было. Слишком назойливо легенды убеждают нас, что порт Остия был воз-двигнут ещё Анком Марцием, тогда как археологи утверждают, что ра-нее 4 в. до н.э. никаких портовых построек там не было: крепостную стену из туфа сложили никак не ранее галльского нашествия в 390 г. до н. э.
Где торговля — там деньги.
Общеизвестен и не вызывает сомнений тезис о том, что введение в обращение монет в Риме произошло заметно позднее, чем в Греции . Не меньшей прописной истиной стало утверждение о том, что скот (лат. pecus) был первоначальным мерилом стоимости и своеобразным экви-валентом денег (лат. pecunia). Но, кажется, уже в 6 в. до н.э. из торговых сделок и штрафных санкций скот был совершенно вытеснен медью (бронзой). Так, хотя закон Атерния Тарпея (около 454 г. до и. э.?) по старинке предусматривал максимальный штраф размером в тридцать быков и два барана, тут же оговаривалсь замена быка сотней фунтов, а барана — десятком фунтов металла. Бронзу рассматривают как мерило стоимости и Законы Двенадцати таблиц.
И всё же первые римские деньги поражают своей примитивно-стью, неулюжестью и грубостью. Aes rudе были бесформенными куска-ми меди.
