Я хочу еще раз умолять ее отступить. Но знаю, каков был бы ее ответ, и поэтому вместо этого храню молчание, пока враг снова приближается к нам.
IX
— Мы готовы, губернатор, — сказал бригадный генерал Липпманн, и Проберт резко кивнул.
Он снова взглянул в угол своего дисплея, на призрак императрицы, которая скоро умрет, тщетно взывая к мужчинам и женщинам, которые никогда не увидят и не услышат ее послания, и его губы сжались в тонкую линию.
— Идите, — просто сказал он.
* * *
Пятый корпус рванулся вперед.
Воины развивали скорость до восьмидесяти километров в час на улучшенном покрытии, и экипажи этих танков точно знали, сколько простреливаемой территории им предстоит преодолеть. Три бригады — пятьдесят один тяжелый танк, учитывая потери 521-й — атаковали по назначенным маршрутам подхода, а четвертая неуклонно продвигалась навстречу тому, что, как она знала, было ее гибелью.
* * *
Головная бригада — ее транспондеры идентифицируют ее как 307-ю бронетанковую, гордое подразделение с непревзойденным боевым послужным списком — поднимается по склону навстречу нам. Первые восемь танков поднимаются на вершину холма, и почти одновременно мой массивный корпус вздрагивает от отдачи уцелевшего основного вооружения. Бронебойные сердечники полностью пробивают три Воина; пятеро выживших отстреливаются, и их более легкие сердечники с силой врезаются в мою броню.
Мои рейлганы сработали снова. Двадцать секунд спустя погибли еще три Воина. Затем еще три. Но их спутники продолжают приближаться, чтобы присоединиться к ним, и их жертвенный огонь бьет в ответ по моей лобовой броне, пытаясь поразить мои башни. И пока они вступают в бой со мной, остальная тяжелая бронетехника Пятого корпуса движется вперед по дну долины.
Более легкие турели моего вспомогательного вооружения перемещаются по вмонтированным в корпус направляющим и разворачиваются вдоль правого борта. Это 15-сантиметровые орудия, намного легче, чем мои основные орудия — даже легче, чем у Воинов. Кроме того, они имеют меньшую дальнобойность и значительно меньшую вероятность поражения, но зато их тридцать, и мои дроны Стрела мчатся навстречу врагу по траектории полета над землей.
Выпущенные дроны обстреливают верхние палубы танков, но быстрые Воины способны вести огонь на ходу так же, как и я, и у них хорошо развита точечная защита. У меня слишком мало дронов, чтобы пробить эту защиту, и все они уничтожены в обмен на одного выведенного из строя Воина.
Императрица натягивает ремни безопасности, когда врезающиеся в мой нос сердечники посылают по мне ударные волны, а мое уцелевшее основное вооружение работает в режиме непрерывного огня. Воины 307-й бригады тают под их натиском, но подкрепление, танки 93-й бригады, уже продвигаются в бой. Их давление не ослабевает, но я направляю огонь башни Дельта на середину трех групп, наступающих по дну долины. Отвлекающий маневр представляет собой значительный риск, снижающий мою оборонительную огневую мощь на треть. Но я не могу позволить другим бригадам наступать беспрепятственно.
В моих интересах чтобы они замедлили свою стремительную атаку, продвигаясь вперед размеренным шагом.
* * *
Лицо Проберта было каменным. Очевидно, у АББМ не было достаточного разрешения для запуска ракет, но это было слабым утешением, когда он наблюдал за бойней.
Его собственный танк Командир сопровождал танки 117-й бронетанковой бригады, среднего из трех соединений, наступавших по долине, и он вздрогнул, когда ее головной Воин взорвался, как огненный шар. Следующие танки свернули, избегая обломков, и продолжили свою стремительную атаку.
Двадцать секунд спустя погиб еще один Воин, но они были на пятой части пути к своей цели.
* * *
Из 307-й бригады осталось только два Воина, но теперь полностью задействована 93-я, и начинают выть предупреждения о повреждениях, когда сердечник врезается в основание башни Альфа. Он пронзает броню барбета, как раскаленная игла, и вся орудийная установка взрывается.
У меня нет другого выбора, кроме как вернуть Дельту к жестокому бою на ближней дистанции.
* * *
— Да! — Проберт зарычал, когда ослаб огонь основного вооружения АББМ. 117-я бригада потеряла еще два своих танка — в общей сложности пять, считая тот, который был поврежден дронами, — но пятнадцать выживших были почти у реки. Как только они пересекут ее, местность скроет их от огня Защитника, пока они не достигнут намеченной огневой позиции.
В этот момент все пятнадцать из них пересекут линию гребня, стреляя прямо в самую тонкую броню своего массивного противника с расстояния всего в два километра.
* * *
Прямое попадание последнего из танков 307-й пробивает мою последнюю оставшуюся сенсорную мачту, и схема корпуса на моем центральном дисплее контроля повреждений заливается багровым. Мой гласис остается непробитым, но даже подлетая прямо спереди, снаряды моих противников прошлись по моему флангу и уничтожили или вывели из строя шесть моих вспомогательных турелей. Потеря башни Альфа снизила мою переднюю огневую мощь всего до пятидесяти процентов, и поток сердечников начинает пробивать даже мою лобовую броню.
И тут еще один сердечник пробивает броню башни Дельта.
* * *
Проберт стукнул кулаком по колену, когда Защитник потерял еще одну главную башню. Единственное уцелевшее крупнокалиберное орудие продолжало двигаться со скоростью змеи и смертоносной точностью Круглого стола, и каждый раз, когда оно стреляло, погибал еще один Воин и еще девятнадцать мужчин и женщин. Но теперь оно осталось только одно. Выжившие Воины 93-й бригады бросились вперед, яростно отбиваясь, и покрытая воронками носовая броня Защитника раскалилась добела от поступающей в нее кинетической энергии.
* * *
Солдаты 93-й бронетанковой были ветеранами. События этого дня потрясли их до глубины души, но они были полны мрачной решимости. Их собственные танки стреляли медленнее, более целенаправленно, выбирая цели по мере того, как ослабевал огонь основной батареи АББМ, и прицельные выстрелы уничтожили еще две вспомогательные башни.
Но наступавшая по дну долины головная бригада оказалась в зоне досягаемости оставшихся вспомогательных орудий.
* * *
15-сантиметровым рейлганам моего вспомогательного вооружения не хватает мощности моих основных орудий — каждый из их 600-килограммовых сердечников генерирует "всего" 25 000 мегаджоулей кинетической энергии — и время стрельбы будет коротким. Бригада полностью преодолеет зону их обстрела всего за девяносто секунд... Но мои вспомогательные орудия стреляют шесть раз в минуту, а не три.
У меня осталось всего двадцать два вспомогательных, и они недостаточно мощные, чтобы гарантировать поражение с одного выстрела. В моем плане ведения огня каждой из шести целей назначено по три, а последние четыре — одному Воину.
* * *
Семь из двадцати танков 109-й бронетанковой бригады мгновенно превратились в погребальные костры, но бригада находилась в пределах поражения АББМ и открыла ответный огонь по ней. Вдоль борта Защитника сверкали вспышки попаданий, но в глубине долины полыхали новые взрывы, когда левиафан обстреливал 109-ю серными когтями. Через десять секунд после того, как он открыл огонь, еще семь Воинов превратились в обломки.
Шестеро выживших открыли еще более отчаянный огонь, но Защитник был безжалостен. Его огонь накрыл их еще одной волной ужасных взрывов.
А затем 109-й бригады больше не было.
* * *
Лицо Эйбилина Проберта было белым как мел. Он предвидел тяжелые потери, и, как с горечью заметила Морвенна, ему было все равно, чего стоила атака, лишь бы она увенчалась успехом. Но полное уничтожение 109-й бригады всего за тридцать секунд...
Это было еще ужаснее, чем его худшие прогнозы.
Единственной хорошей новостью было то, что перед уничтожением бригада нанесла сильный удар по Защитнику. Из полудюжины пробоин в его боковой броне поднимался дым, и были уничтожены еще три вспомогательные башни. Возможно, обмен на уничтожение двадцати его собственных танков и почти четырехсот человек личного состава был не таким уж большим достижением, но боевая мощь гигантской боевой машины неуклонно снижалась.
Все, что ему нужно было сделать, — пережить это.
* * *
Моя боевая мощь серьезно подорвана.
Из моего основного вооружения боеспособной остается только башня Чарли, а оставшиеся Воины 93-й продолжают обстреливать меня. Даже моя лобовая броня не может бесконечно выдерживать такой обстрел, и я подсчитал, что локальные пробоины в ней появятся не более чем через три минуты.
* * *
Уцелевшие танки 521-й бронетанковой бригады добрались до обломков моста линии магнитной подвески через реку Тиви.
Технически, они попадали там под огонь Защитника, но только из его основного вооружения, а единственный оставшийся тяжелый рейлган был... занят, и 521-я бросилась в реку по обе стороны от разрушенного моста.
Противотанковые мины Марк III, установленные в реке, сдетонировали так, словно наступил конец света. Из одиннадцати Воинов, которые вошли в реку, переправу пережили два.
* * *
Проберт злобно выругался, когда еще одна из его бригад была практически уничтожена, но, по крайней мере, 521-я достигла реки задолго до 117-й. И он нажал клавишу связи.
На его дисплее появился командир 117-й бригады.
— Остановитесь, генерал! — рявкнул он, и бригада остановилась недалеко от реки, но вне досягаемости уменьшающейся огневой мощи Защитника.
— Река заминирована, — сказал тогда Проберт. — Вот что случилось с 521-й. Но это нормально. Теперь мы можем не торопиться. — Он оскалил зубы. — Это обошлось нам чертовски дорого, но я думаю, что теперь мы возьмем эту штуку. Запустите один или два беспилотника в реку и посмотрите.
— Да, губернатор.
— И пока он это делает, — Проберт повернулся к Липпманну с еще одной своей жадной улыбкой, — спустите с холма то, что осталось от девяносто третьей, и скажите им, чтобы они присоединились к нам здесь. Не думаю, что этот сукин сын сможет хоть что-то сделать, чтобы остановить их.
* * *
Оставшиеся двенадцать Воинов 93-й бригады прекращают огонь и отходят от гребня, на котором погибло так много их товарищей.
Мало что могу сделать, чтобы остановить их, и, по правде говоря, мне повезло, что им было приказано отступить. Их непреклонный огонь, наконец, пробил брешь в моей лобовой броне, и я был вынужден задействовать не менее двадцати процентов своих перенапряженных пультов контроля повреждений, чтобы бороться с пожарами, бушующими на трех палубах в носовой части корпуса в пятидесяти метрах от меня. В дополнение к этому, однако, была повреждена система подачи боеприпасов в башню Чарли с моим единственным оставшимся орудием основной батареи. В его снарядном погребе осталось всего четырнадцать патронов. Как только они будут израсходованы, у меня останутся только установки точечной защиты и девятнадцать вспомогательных турелей.
— Ваше величество, вы должны отступить, — говорю я.
— Нет.
— У Проберта осталось двадцать семь Воинов, — говорю я ей. — Я не смогу выстоять против них, если они будут действовать должным образом. Если вы останетесь, то умрете.
— Тогда я умру. — Она смотрит на мой главный экран. — У вас свой долг, Артур. У меня свой. И я уже говорила вам — я вас не оставлю. Дайма фи'н сефилл, друг мой.
Я смотрю на нее в ответ, и ее серые глаза спокойны, почти безмятежны.
— Дайма фи'н сефилл, ваше величество, — отвечаю я.
* * *
— Все в порядке.
Голос Эйбилина Проберта был резок от с трудом завоеванной уверенности, когда он посмотрел на дисплеи связи, и остальные старшие офицеры обернулись.
— Мы заплатили огромную цену, чтобы попасть сюда, — продолжил он. — Знаю, что никто из нас никогда не забудет людей, которых мы потеряли по пути сюда. Но сейчас мы здесь. Как раз за вершиной того хребта, — он поднял руку и указал, — находится конец этого путешествия. Мы получаем хорошие разведданные. Очевидно, его точечная оборона ни к черту не годится, если наши дроны могут приблизиться. Ваши люди, — он кивнул на командира 93-й бригады, — наконец-то пробились сквозь его лобовую броню, и, похоже, взрыв и пожары нанесли серьезные внутренние повреждения. Сто девятая тоже хорошо поработала, прежде чем погибла. У него семь пробоин в его бортовой броне, и, похоже, все еще работоспособны не более девятнадцати его вспомогательных орудий. Итак, перестрелка между нашими пятьюдесятью четырьмя орудиями и его девятнадцатью, и теперь мы в пределах досягаемости. Мне все равно, насколько велик этот ублюдок, он от нас не уйдет, и мы собираемся отомстить за каждого мужчину и каждую женщину, которых потеряли по дороге сюда.
Он обвел их своим жестким, непреклонным взглядом, и в их глазах читалась та же холодная яростная решимость.
Его собственный взгляд упал на угол дисплея, где продолжало воспроизводиться безнадежное сообщение Морвенны, и в его собственных глазах зажегся холодный, уродливый огонек, когда он снова посмотрел на своих офицеров.
— Давайте сделаем это, — сказал он.
* * *
Объединенные остатки трех бронетанковых бригад медленно и неуклонно продвигаются вверх по последнему гребню, отделяющему их от моей позиции. Несмотря на повреждения моей лобовой брони, я предпочел бы повернуться к ним фронтом. Только прямое попадание в одну из брешей может пробить ее, и такая возможность лучше, чем подставлять под снаряды свою более тонкую, потрепанную боковую броню. Но с одним основным орудием и четырнадцатью патронами к нему это... неприемлемо.
— Это была адская поездка, Артур, — тихо говорит императрица. — Спасибо. В дневнике Киры написано, что вы всегда были особенным. Она была права.
— За четыреста девяносто лет я не служил ни одной императрице или императору, которые были бы равны Кире I, — отвечаю я. — До сегодняшнего дня. Это было честью для меня, ваше величество.
Она часто моргает, затем прочищает горло.
— Нет. — Ее голос хриплый. — Нет, Артур. Это честь для меня.
Мы наблюдаем за визуальным отображением того, как Воины достигают вершины хребта. Мои уцелевшие орудия второго эшелона готовятся к бою.
— Дайма фи'н сефилл, Артур, — говорит она. — А теперь задайте жару этому ублюдку!
* * *
"Командир" Эйбилина Проберта удерживал свои позиции, в то время как раненые, истекающие кровью остатки Пятого армейского корпуса Имеродраэт Кимру Ньюидд поднимались по обратной стороне хребта. Для этого последнего сражения им понадобился каждый танк. И даже если бы они этого не сделали, он сам все равно был бы там. Был там, потому что никогда не был трусом, с чем бы ни встречался. И был там, потому что ему нужно было увидеть разрушение Защитника собственными глазами. И потому что он должен был быть уверен, что никто из мужчин и женщин в этих танках даже не догадывается, кого они на самом деле собираются убить.
Мрачная, решительная шеренга поднялась на гребень холма.
* * *
Открываю огонь.
Почти в то же мгновение, так близко к тому же моменту, что даже мои чувства не могут уловить разницу, Воины Эйбилина Проберта делают то же самое.
