— Тогда обменяйтесь клятвами, — приказала королева.
Шут, не вставая с колен, взял Эльзу за руки и проговорил слова стандартной клятвы, Эльза сквозь слезы повторила их за ним, а потом шут помог ей подняться и, взяв за плечи, вывел рыдающую фрейлину из апартаментов королевы.
— Если б эта дуреха только знала, с кем она только что отказалась венчаться, — усмехнулся, глядя на закрывшуюся за ними дверь, король.
— И с кем же? — вопросительно посмотрела на него королева.
— С тем, ради кого, принцесса Стела была готова сложить голову на плахе, — иронично ответил тот, — или я Вам не говорил, что она заявила, что ей теперь все равно, что с ней будет, раз рядом не будет его?
— Припоминаю что-то... только думаю, что информация о том, что тот с кем ей предстоит жить, до нее имел с кем-то любовную связь, ее вряд ли особенно порадует, — равнодушно пожала плечами королева.
Шут отвел Эльзу в ее комнаты и потребовал: — Дай мне ключ от своей двери.
— Вот, — Эльза протянула ему ключ.
— У тебя есть запасной?
— Да. Там, в ящичке стола...
— Вот и хорошо. Тот возьмешь себе.
— Мне раздеться? — Эльза, потупив глаза, начала распускать шнуровку платья.
— Зачем? — удивленно спросил шут.
— Ну что бы Вы... могли... могли... — Эльза с трудом подбирала слова, из ее глаз вновь закапали слезы, — могли... обладать мной.
— Да перестань ты рыдать, не трону я тебя. Я лишь к королю тебя больше не подпущу и заставлю вести строгий христианский образ жизни. А без твоего желания не трону. Так что умывайся, приводи себя в порядок и к королеве ступай, она не просто так тебя разыскивала, нужна ты ей была. А я пошел.
— Но ключ... Вы ключ взяли... — нервно кусая губы, проговорила Эльза.
— Я хочу иметь возможность проверять и контролировать тебя, и строго буду спрашивать за соблюдение догм христианских. А об остальном можешь не беспокоиться.
— Но Вы же сказали королеве...
— А что я ей мог еще сказать? Или ты хотела, чтоб они с королем рассорились? Королева не из тех, кто прощает адюльтер супругу. Король ведь явно из-за того, что лишнего выпил вчера, тебя к себе позвал. На трезвую голову он не стал бы... Ты кстати тоже хороша, нет чтоб отказать и гневом королевы ему пригрозить, так нет, обрадовалась, легла с ним... В фаворитки вернуться захотелось?
— Я... я испугалась просто... он кричал вчера на меня... говорил, что у меня ребенок должен быть... заставлял признаться с кем кроме него спала, а я и не спала ни с кем... и потом я не привыкла ему перечить... он — король... он же со мной и когда первая его супруга жива была... я не осмелилась перечить.
— Ясно, — шут понимающе кивнул, — Его Величество на радостях видно вчера совсем хорошо перебрали... Значит так, обо всем что было этой ночью, забудь. Это дьявольские козни были и его наваждение... Не спрашивал король тебя ни о чем и не спал с тобой. В этом ты даже ни на исповеди, ни под пыткой признаваться не должна. Начнешь говорить о том, значит, лукавому потакать станешь, и душу свою на вечные муки обречешь. На исповеди каяться лишь в грехе прелюбодеяния будешь, а с кем будешь молчать. Бог и так все знает, а священник пусть, как захочет, догадывается. Поняла? Клянешься, что так поступишь?
— Поняла, — испуганно кивнула Эльза и клятвенно подняла руку. — Все так и сделаю. Клянусь.
Она помолчала немного, потом видя, что шут собрался уходить, окликнула его: — Подождите, можно я спрошу?
— Спрашивай, — шут обернулся и шагнул к ней.
— Вы меня так же, как свою первую жену, бить теперь будете? — не сводя с него глаз, задала она вопрос, который занозой сидел в сердце.
— Откуда ты знаешь о ней? — нахмурился он.
— Король сказал.
— Моя жена ведьмой была и колдовала, — шут брезгливо поморщился, — потому и бил ее так, пока она сама не захотела в монастырь уйти, чтоб от греха очиститься. Тебя же если все заповеди христианские блюсти будешь, пальцем не трону. А вот коли согрешишь, уж не обессудь — накажу. Понятно?
— Понятно, — Эльза вновь кивнула, а потом, замявшись немного, спросила: — Король сказал, она любила Вас... Она Вас такого любила?
— Ты уж договаривай: "такого урода", — мрачно хмыкнул шут, — чего в недосказанности играть. Нет не такого. Кто ж такого урода полюбить может? Таким уродом я по ее милости стал.
— Как это?
— Лучше не спрашивай. Зачем тебе в делах ведьмы разбираться? Сделала и сделала. Лучше к королеве поторопись, а то если будет она тобой недовольна — накажу.
Шут развернулся и ушел, а Эльза, постояв в растерянности некоторое время, позвала служанку и стала умываться.
Через несколько месяцев королева, выбирая к вечернему платью драгоценности, которые ей принесла Эльза, внезапно побледнела, и Эльза едва успела помочь ей удержаться на ногах, а потом сесть.
— Что с Вами, Ваше Величество? — испуганно спросила она. — Может, позволите, я врача Вам позову.
— Не надо... — королева покачала головой, — я ребенка жду вновь. Вот и голова кружится. Ничего страшного.
— Это хорошо, — Эльза улыбнулась, — Его Величество будет очень рад.
Королева вновь стала перебирать, предложенные Эльзой украшения, а потом неожиданно спросила: — А ты, кстати, не ждешь еще?
— Нет, что Вы, — Эльза отрицательно покачала головой.
— Почему? Он, кстати, не обижает тебя? — воспользовавшись тем, что они были наедине, откровенно спросила королева.
Эльза тут же догадалась о ком она. Королева никогда не называла шута по имени и старательно избегала даже слова "шут", которое произносила крайне редко.
— Он справедлив со мной, — постаралась в одной фразе описать свои непростые взаимоотношения с тем, кого теперь считала своим мужем, Эльз
а.
— А в постели тебе как с ним? — королева постаралась сделать вид, что полностью занята выбором украшений, и задает вопрос лишь из праздного любопытства.
— Я не спала с ним еще ни разу, так что не знаю... — пожала плечами Эльза и, увидев недоуменный взгляд, брошенный на нее королевой, пояснила: — Он с самого начала сказал, что не тронет, если я не захочу... а я сама просить не осмелилась еще ни разу.
— Как это не спала ни разу? С этого же все началось? Или как? — королева уперлась в нее испытующим взглядом.
Поняв, что проговорилась, Эльза испуганно прикрыла рот ладонью и попятилась к двери. — Я не то что-то сказала, Ваше Величество... это он потом мне это сказал... потом...
— А ну не лги! Рассказывай быстро, как дело было!
Эльза опустилась на колени и, прижав руки к груди, взмолилась: — Не гневайтесь, Ваше Величество... это я во всем виновата... я одна... — в ее глазах засверкали слезы.
— Эльза, ты не умеешь лгать, поэтому не лги! Хуже будет. Что на самом деле между Вами произошло?
— Я не могу Вам ничего сказать... я поклялась в том, — сквозь слезы проговорила она и, вдруг вскочив, опрометью выбежала из апартаментов королевы.
Понимая, что на такой поступок, за который ее могли очень строго наказать, ее фрейлина решилась неспроста, королева вышла к охране и строго приказала:
— Шута ко мне! Живо! Чтоб через две минуты у меня был!
Двое охранников бросились исполнять приказание.
Шута к королеве привели, конечно, не через две минуты, но достаточно быстро.
— Где он был? — спросила королева охранника, который привел шута.
— С леди Эльзой в коридоре разговаривал, — доложил ей охранник.
Королева поморщилась, понимая, что добиться правдивого рассказа теперь будет сложнее, а затем взмахом руки отпустила охранника и повернулась к шуту:
— Эльза проговорилась, как ты уже знаешь. Я хочу знать, что произошло на самом деле. Только учти, ты уже один раз солгал... второго я не потерплю!
— Ну какая разница, что произошло? Ну без причины она к королю пошла... — усмехнувшись, пожал плечами шут, — а я пожалел ее и постарался на себя Ваш и его гнев перевести... И что с того?
— Зачем просил ее клясться молчать о том?
— Не хотел, чтоб раскрылось это... я подозревал, что Вы будете не в восторге, узнав, что я солгал.
— Она по сердцу тебе?
— Она неплохая девочка, послушная, доверчивая и бесхитростная, и я знаю, что она нравится Вам. А с тех пор как я стал присматривать за ней, у Вас вообще, по-моему, не должно было быть поводов жаловаться на нее.
— Это правда, и набожнее она стала и исполнительнее, только это не ответ.
— Я не люблю ее, если Вы об этом... однако от возможности обладать ей не отказался бы... У нее великолепная фигура и внешность.
— Что ж тогда не воспользуешься своими правами?
— Вы запретили мне то.
— Неужели из-за этого? А если разрешу? Что изменится? Ты ведь пообещал ей, что будешь ждать ее согласия.
— Если разрешите, я сделаю так, что она сама попросит, — усмехнулся шут.
— А если попросит, а я не разрешу?
— Я найду способ ей отказать. Она боится меня и не станет перечить.
— То есть все зависит от меня?
— Именно так, — кивнул шут.
— Тебе так нравится испытывать меня... Зачем? Зачем тебе то? — раздраженно проговорила королева.
— Я люблю Вас... — в глазах шута застыла тоска.
— Лжешь! Опять лжешь! — королева отшатнулась от него и, прижав руки к вискам, отвернулась к окну. Она помолчала, а потом с трудом подбирая слова продолжила: — Если ты искренне... искренне веруешь в Бога и стремишься... как показываешь то, блюсти Его заповеди... зачем рвешь мне и дальше сердце? Какой прок тебе в том?
— Я рву Ваше сердце? — шут обиженно посмотрел на нее, — Да я всеми силами стремлюсь, чтобы только покой окружал Ваше сердце, и даже супружеские неурядицы не потревожили бы его.
— Супружеские неурядицы? — королева даже пальцами прищелкнула от неожиданно озарившей ее мысли. — Ах вот оно что... Как же я сразу не догадалась? Он спал все-таки с ней... и именно поэтому ты сказал, что овладел ей... на случай если вдруг ребенок появится... Чем он расплатился с тобой? Тем, что отдал ее тебе?
— Вы ведь знаете, я не взял... — шут поморщился и отвел взгляд.
— Значит, все было именно так?
— Обмануть Вашу проницательность, когда Вы уже догадались, вряд ли мне по силам, — грустно покачал головой шут, — так что скрывать более не имеет смысла. Да, все было именно так.
— Ну и чем же он расплатился с тобой?
— Ничем, — пожал он плечами, — я Ваш покой хотел сохранить, потому и предложил то. Сам ему предложил. Он думает, что я это ради него, ну и чтобы Эльзу получить предложил... но это было лишь ради Вас... и ради Вас я Эльзу у него забрал.
— Извини, мой мальчик, — королева шагнула к нему и ласково коснулась пальцами его щеки. — Я благодарна тебе за заботу... только ты это зря... быть обманутой женой не самая приятная участь.
— Вы предпочитаете знать и прощать? — шут саркастически скривил губы.
— С чего ты взял, что прощу? — королева удивленно посмотрела на него, потом, глубоко вздохнула и, не сводя с него глаз, тихо спросила: — Кстати, ты знаешь, кого он похоронил вместо тебя?
— Не знаю... нашел какого-то горбуна кривоногого, но лицом на меня очень похожего. Под него сделали гроб такой, чтоб горб скрыть и лишь лицо было видно... Вот его и похоронили.
— Ты ведь на мать больше похож... — задумчиво прошептала королева.
— Был похож, — усмехнувшись, поправил ее шут.
— Я не о том... — отмахнулась королева, — похоже, я знаю, кого он нашел для этого... Только как же он его отыскал?
— Кого?
— Забудь. Ни к чему тебе то, — королева отвела взгляд и надолго замолчала.
— И что Вы намерены теперь делать? — нарушив молчание, тихо спросил ее шут, после чего, нежно взяв ее руку обоими руками, поднес ее к губам.
— Не волнуйся, на тебя и Эльзу ссылаться не стану. Не в моих интересах тебя его доверия лишить.
— И все же?
— Заставлю признаться в измене, а потом... а что будет потом тебе тоже знать ни к чему, — королева выдернула руку и отступила от шута.
— Вы рвете мне сердце, моя королева... — шут шагнул следом и вновь, подхватив ее руку, прижал к губам, — я не могу смотреть на Вас, когда Вы в такой кручине. Что я могу сделать для Вас?
— Ничего.
Королева вновь постаралась вырвать руку, но шут не отпустил ее.
— Вы не доверяете мне? Неужели Вы до сих пор не верите, что я искренне желаю Вам лишь блага и готов все сделать для того?
— Верю... теперь верю, — королева оставила попытки высвободить руку и, пристально глядя шуту в глаза, добавила, — хотя, честно говоря, я не думала, что смогу когда-нибудь поверить тебе вновь... уж больно много раз ты обманывал меня... однако то, что я сегодня узнала меняет все... выходит, ты действительно печешься обо мне...
— Я люблю Вас... действительно люблю, — тихо проговорил шут, не сводя глаз с королевы, — Чем я дольше нахожусь подле Вас, тем больше понимаю, какое Вы сокровище и какая у Вас ангельская душа... Быть подле Вас уже счастье. Вы осветили мою душу, Вы открыли ее для Бога. Я понял, что значит любить Бога и какое счастье посвятить жизнь если и не служению Ему, то хотя бы стремлению соблюдать заповеди Его. Вы как-то сказали, что я мог быть счастлив только со Стелой. Теперь я знаю, Вы ошиблись, это не так. Это великое счастье, что я не с ней. Чувства к ней были низкой плотской страстью разъедающей и калечащей душу, а вот чувство к Вам окрыляет мою душу, поднимает ее на недосягаемую высоту. Вы — моя путеводная звезда, мой ангел хранитель, — продолжая пристально смотреть королеве в глаза, он выпустил ее руку и, осторожно обняв за талию, притянул к себе, — Лишь находясь подле Вас моя жизнь наполняется смыслом, мне хочется соответствовать идеалу христианской добродетели, подобно Вам, и быть достойным Вас. Хотя, что я говорю... Я недостоин даже стряхивать пыль с Ваших ног... я, так очернивший свою душу, так согрешивший перед Богом и перед Вами... Я знаю, что Вы по несказанной милости своей меня простили, но вот простит ли Он когда-нибудь меня за то, что я сотворил...
— Господь милостив, я верю, что он, видя искреннее раскаяние и твое стремление очистить душу от греха и скверны, дарует тебе свою милость и свое прощение, Марк, — тихо проговорила королева и отвела от него взгляд. Она стояла, потупив взор в его объятиях, не делая попыток высвободиться, и ее плечи немного подрагивали.
— Вам холодно? — он плотнее прижал ее к себе, — Господи, с какой радостью я бы отдал свою жизнь, чтобы хоть чуть-чуть согреть Вашу душу и отогреть Ваше израненное и разбитое мною сердце. Я каждый день молюсь о том и прошу Бога сжалиться надо мной и послать Вашей душе исцеление, послав любые горести и напасти лишь на мою голову. Вы не представляете, моя королева, как я желаю, чтобы Вы были счастливы... я готов сделать ради того все что угодно. И Вы не представляете, как мне больно оттого, что король так незаслуженно обидел Вас, и мне не удалось это скрыть... Я так хотел, чтобы хотя бы это не огорчало Вас. Вы недостойны измен, моя королева. Обладая Вами, желать кого-либо еще — кощунство.
Не переставая прижимать к себе королеву, шут одной рукой стал ласково гладить ее по плечам, — Вы не переживайте так, моя королева... не надо так переживать из-за этого... он просто недостоин Вас, раз не понимает каким сокровищем обладает и не стремится хотя бы блюсти мораль христианскую...
