— Кипинга, сэр...
— Давай без чинов... — ЭРК, опираясь на костыль, доковылял до стула, и бережно опустил на него свою задницу.
— Как самочувствие? — спросил он.
— Оклемаемся, — отозался Стилет. — Мы выполнили задачу? Прорыв остановлен?
— Угу, — враз поникнув, кивнул ЭРК.
— Выжившие...
— Из бригады разведчиков — вы двое, — Кипинга поднял голову. — От всей бригады в живых — чуть больше трех сотен, из них без ранений нет и полутораста. Погиб Нарри...
— Коммандер? — вскинулся Стилет. — Как?
— Вас собой накрыл, — рассказал ЭРК. — Когда бидоны вас бомбёжкой утюжить начали.
Клоны замолчали, переваривая новости.
— Стало быть, нас раскидают по подразделениям... — наконец нарушил тягостную тишину Стилет.
— Может, хоть вместе?
— Да скорее всего, вас вместе и переведут, — утешил их Кипинга. — Смысл вас поодиночке раскидывать?
Дверь вновь отъехала в сторону, впуская в палату пожилую женщину-врача человеческой расы и медицинского дроида.
Клоны умолкли, настороженно разглядывая визитёров: детская привычка, от которой они никак не могли избавиться. Там, на Камино, их постоянно осматривали и проверяли, выявляя бракованных. И, бывало, что уведённые такими вот дроидами, или каминоанцами в медицинских робах, больше не возвращались.
Эти детские страхи после всего пережитого казались теперь такими глупыми, и наивными, но тем не менее — никуда не делись.
Женщина устало улыбнулась и подошла к койке Стилета.
— Как себя чувствуете, капитан?
— Сносно, мэм, — напряжённым голосом отозвался тот.
— Ничего, скоро как следует отдохнёте, — пообещала врач и углубилась в изучение показаний медицинских приборов.
— Отдохнём, мэм? — переспросил Чимбик.
— Очевидно, нас везут куда-то в реабилитационный центр, — предположил ЭРК.
— Вот бы на Зелтрос, — вслух размечтался сержант, и смущённно замолчал, встретившись взглядом со Стилетом.
— Да, это было бы тебе кстати, — поддержал тот сержантские мечты. — Говорят, что самый лучший отдых — в кругу семьи. Ну, я так слышал...
Женщина закончила делать пометки в своей деке и удивлённо уставилась на клонов.
— Вам что, ещё не сообщили радостные вести? Официально вы все числитесь погибшими. Генерал-джедай Ирис Тофу списал остатки вашей бригады и отправил к нам на борт. Не волнуйтесь, 'Королева Леилеа' зелтронский госпиталь, укомплектованный по приказу короны. Вас никто не выдаст.
— Как — списал?! — хором заорали Чимбик и Стилет.
Переглянулись, и капитан взял слово на правах старшего по званию:
— Это, наверное, какая-то ошибка. Как нас могли списать?
— Не знаю, — чуть растерялась женщина. — Король Дариус и генерал Тофу как-то договорились...
— Договорились... — эхом повторил Стилет.
До клонов постепенно стало доходить положение, в которое они попали. Получалось, что обратного пути у них нет: 'воскреснув из мёртвых', они подставляют под удар и генерала, и своих братьев, уже обосновавшихся на Зелтросе. А этого ни Стилет, ни Чимбик не сделали бы даже под угрозой смерти.
— Почему? — тихо проговорил Стилет. И продолжил, постепенно повышая голос и переходя в крик:
— Почему вы всё решаете за нас? Почему?! Кто вы такие? Вы приговорили нас к войне, вы укоротили нам жизнь в несколько раз, вы изуродовали нас — этого мало?! Почему вы нас лишили даже права сдохнуть там, где мы хотим?! Ненавижу! Ненавижу!
Он с неожиданной силой схватил приблизившегося к нему дроида и швырнул в переборку.
— Вон! — страшным голосом заорал на потрясённого врача Чимбик. Плачущим его командира никто не должен был видеть. Никто.
— Ненавижу вас! — продолжал Стилет. — Господи, если ты существуешь, скажи — за что?
Врач с прилипшей к лицу улыбкой выскочила в двери, волоча за собой дроида. Кипинга сел на койку к Стилету и притянул рыдающего капитана к себе.
— Мы справимся, брат. Справимся, — сказал он.
Стилет выдохнул раз, другой, и отпихнул руки ЭРКа от себя.
— Прошу прощения, — разведчик вытер простынёй лицо.
— За что, брат? — искренне удивился ЭРК. — Ничего не было. Да, садж?
— Конечно, — согласился Чимбик. — Сидели, говорили. Чего она отсюда выскочила, а?
Стилет пару мгновений недоумённо таращился на них, а потом рассмеялся.
— И действительно — с чего? — отсмеявшись, сказал он.
Чимбик улыбнулся в ответ. А потом в его мозгу щёлкнуло.
— Погоди, — вскинул он руку. — Как это корыто зовётся? 'Королева Леилеа'?
— Ну да. А что? — Кипинга вопросительно посмотрел на сержанта.
— У меня тут служит старый друг, — улыбнулся клон. — Сейчас я вас познакомлю. Ну, если не спит после дежурства, и нигде не занят.
Он нажал на клавишу вызова, и, когда в палату вкатился дроид, распорядился:
— Позовите, пожалуйста, лейтенанта медицинской службы Расмиру Ломи.
Корусант. Храм Ордена джедаев
Магистр Йода в очередной раз прокрутил запись, оставленную мастером Тофу.
На голограмме он выглядел чуждо в собственной келье: без привычной рясы, осунувшийся и постаревший. Спина ссутулена, как у глубокого старика, плечи опущены, взгляд потух. Мастер Тофу напоминал смертельно больного.
Единственное, что ещё жило в нём — это голос. Полный горечи и разочарования, он дрожал:
— Я не могу больше оставаться в Ордене. Я не разочарован в Ордене, как многие из покинувших его рыцарей. Я разочарован в себе.
Он ненадолго замолчал, будто собираясь силами прежде, чем продолжить.
— Война лишила меня всего: друзей, падавана. И веры. А без веры нет пути. Поэтому я ухожу его искать.
Голограмма погасла, оставив Йоду наедине с повисшими в воздухе словами. Словами, которые находили отклик в душе самого старого магистра. Он некоторое время просто молча смотрел перед собой, а потом легко спрыгнул с лежака, и, взяв в лапку посох, поковылял в зал заседаний Совета Ордена.
Зелар. Три месяца после завершения сражения за Зелтрос
Медицинские шаттлы один за другим садились на посадочные площадки госпиталя. В люки тотчас устремлялись бригады врачей и санитаров — переносить тяжелораненых. Опутанные проводами и шлангами тела бережно перегружали на носилки и бегом несли в палаты реанимации.
Раненых, не требующих немедленной врачебной помощи, вывели — а кого и вывезли — в парк, разбитый возле госпиталя.
Выжившие солдаты Третьей пехотной мрачно оглядывали свой новый дом. Открывшаяся идиллическая картина не радовала. Привычный мир рухнул и это райское местечко клоны воспринимали чуждым, полным неизвестных опасностей миром, навязанным против воли.
Как бы страшно и плохо не было на войне — то была их жизнь. Упорядоченный мир армии, где жизнь была проста и понятна, а важные решения принимал кто-то другой. Теперь же их бросили в неизвестность. И она пугала.
Среди выживших было не так много тех, кто прошёл битву за Зелтрос. Их рассказы бойцы Третьей пехотной воспринимали скорее как красочные байки, полные преувеличений и выдумок. Сказка, никаким боком не соприкосавшаяся с реальностью.
Не видевшие в своей жизни ничего хорошего клоны с подозрением взирали на уютный парк и приветливые улыбки персонала. Для них это была яркая обёртка, за которой скрывалась мрачная пустота.
Машинально сбившись в кучу, солдаты исподлобья оглядывались по сторонам — напряжённые, настороженные, словно до сих пор стояли в стылых окопах в ожидании сигнала к атаке. Кто-то закурил, передавая сигарету по кругу — фронтовая привычка, вызванная постоянным дефицитом маленьких радостей.
— Словно мусор вышвырнули, — озвучил общее мнение Стилет.
Чимбик, затянувшись, под неодобрительным взглядом Расмиры передал ему сигарету. Капитан кивком поблагодарил, выпустил струйку дыма, и, отправив сигарету дальше, продолжил:
— Благое деяние... Да на кой чёрт оно нужно? Чем тут заниматься?
— Сексом, — мрачно пошутил кто-то из солдат.
Стилет издал хрипящий звук, долженствующих изображать смех, и умолк.
Чимбик понимал их страх. Это его здесь ждали и любили, а остальных... Нет, зелтронцы будут изо всех сил стараться помочь. Но все ли выдержат тот ад, что прочно поселился в солдатских душах? Даже его Эйнджи — его ангел, — сама прошедшая худшие из ужасов, что могут случиться в жизни, часто просыпалась от кошмаров, что мучили сержанта. И потом часами не могла уснуть. Что говорить про обычных зелтронок?
— Я слышал. что благими намерениями дорога в ад вымощена, — проговорил из своего кресла Лысый. — Вот мы по ней и покатились.
Ему оторвало и руки и ноги, но лейтенант не терял присутствия духа. До сего момента. Сейчас даже его оптимизм дал трещину, что сказывалось на качестве шуток.
— Прорвёмся, брат, — сказал кто-то за спиной Чимбика. — Где наша не пропадала?
— Наша пропадала везде, — отозвался лейтенант заезженной донельзя шуткой.
Кто-то вежливо хихикнул, и вновь повисло тяжёлое молчание, нарушаемое лишь редкими просьбами передать сигарету, или зажигалку. Серокожая кейджи Расмира молча стояла рядом со Стилетом. После рассказаной Чимбиком истории их знакомства на невольничьем рынке Зайгеррии она получила статус 'почти своей' в глазах капитана. Чуткие зелтронцы сразу же заметили его расположение и с тех пор именно Расмира была назначена лечащим врачом мрачного комка обиды и злобы по имени Стилет. Чимбик молчаливо одобрял решение эскулапов и всё чаще замечал, что командир успокаивается от одного присутствия кейджи.
Вопреки обыкновению, персонал не спешил развозить раненых по палатам, дав клонам время свыкнуться с переменами. И увидеть из светлую сторону.
— Твои идут, — сказала Расмира, наклонившись к уху сержанта.
Чимбик повернул голову, и среди группы зелтронцев увидел свою семью. Эйнджела, Талика, Блайз и Свитари, кожа которой казалась ослепительно-белой рядом с розовокожей сестрой. Ри вообще больше напоминала туристку, чем местную. Блайз отпустил чёлку, щегольскую бородку, и наел пару лишних килограммов, окончательно расставшись с обликом солдата.
С ними, напряжённо озираясь, шёл незнакомый Чимбику клон с небольшой татуировкой на лбу. Он казался чужим в компании и скорее напоминал потерянных сослуживцев Чимбика, чем белозубо улыбающегося Блайза.
За ту минуту, что Эйнджела шла к нему, Чимбик почувствовал себя разорванным, принадлежащим сразу двум мирам. Он одновременно был частью братства клонов, растерянно и даже немного враждебно разглядывающих незваных гостей, и частичкой зелтронского мира. Мира, в котором его ждали и любили.
Встав, он шагнул навстречу, и замер, неловко повернувшись боком. Обрубок руки заставлял стесняться покалеченного тела, и Чимбику очень не хотелось, чтобы Эйнджела видела его таким. Неполноценным.
Он до сих пор помнил своё удивление, когда впервые увидел этот обрубок — нелепый, куцый, похожий на ощипаное птичье крыло, с застывшими на шве каплями медицинского клея. Когда врачи сняли повязку, позволив увидеть синюшно-бледный кусок, бывший когда-то конечностью, и Чимбик взмахнул им, нелепо, словно пытающийся взлететь птенец. И сейчас, глядя на подходящую девушку, он неосознанно пытался спрятать этот уродливый огрызок плоти. А ещё он старательно вглядывался в Эйнджелу, силясь заметить какие-то изменения. Он немного смыслил в естественном деторождении и представлял уже округлившийся живот, но ничего подобного не увидел.
Эйнджела подошла, остановилась в паре сантиметров от сержанта, и замерла. Её взгляд мазнул по нелепо спрятанной культе и остановился на болезненно исхудавшем лице Чимбика. Тот стоял, ощущая как его бросает то в жар, то в холод, и не мог выдавить из себя ни слова. Всё существо клона охватила неуместная, но от того не менее сильная тревога. А потом он ощутил эмпатическое прикосновение Эйнджелы и растворился в любви и щемящей нежности родной души.
Неожиданное вторжение чужих чувств заставило стоявших неподалёку клонов ошарашенно вздрогнуть и замереть. Все знали о зелтронской эмпатии, а некоторым даже довелось почувствовать её на госпитальном корабле, но ощутить подобное... Напряжённые и злые лица клонов разглаживались, подозрительно суженные глаза широко распахивались.
Эйнджела же осторожно, боясь повредить раненому, обняла блаженно улыбающегося Чимбика и тихо шепнула:
— Надеюсь, теперь ты останешься?
Сержант молча обнял её, уткнулся носом в шею, и замер, не говоря ни слова.
— Всё, никаких больше посиделок со Схемой в гараже, — весело, будто не замечая настороженных изучающих взглядов, объявила Свитари. — Она ж на тебя набросится, как только получишь протез.
Увечье Чимбика она восприняла как смену стрижки, с быстро угасающим интересом. И сержант был ей за это благодарен.
— Сэр, — Блайз отсалютовал Стилету. — С возвращением.
— Не скажу, что я этому рад, Блайз, — ответил капитан. — К слову — можешь мне не козырять. Мы больше не солдаты.
Расмира успокаивающе положила руку ему на плечо. Стилет на миг напрягся, а затем неуверенно, едва шевельнув уголками губ, улыбнулся девушке.
— Мам, — Чимбик наконец отпустил Эйнджелу и обнял терпеливо ожидающую Талику. — Извини, я...
И виновато потупился.
— Я, конечно, привыкла к ссадинам на коленках и даже переломам, но ты переплюнул всех, зелар, — Талика ласково потрепала его по волосам.
— Спасибо, что сохранили его, сэр, — сказал Стилету Блайз.
Капитан взглянул ему в глаза.
— Это не я, Блайз. Нас коммандер Нарри спас. Обоих. Накрыл собой, а сам...
Глаза Стилета предательски заблестели, и он отвернулся. Блайз тихо охнул. Больше всего его потрясла не гибель падавана, любимца всей бригады, а то, что Стилет — их несгибаемый командир, образец стойкости и спокойствия — был готов заплакать. Блайз нащупал ладонь Свитари, и молча сжал.
— А ты чего побледнела так? — неуклюже пошутил Чимбик, уводя тему на более веселую. — Вроде не такой я и страшный. А, Ри?
— Да ладно! — весело фыркнула та и тряхнула золотистыми локонами. — Я ж с первой нашей встречи бледная от твоего сурового вида. Ностальгируешь, а?
— Да прям дежа-вю испытал, — признался Чимбик, вновь обнимая Эйнджелу. Пальцы при этом будто сами собой легли на живот девушки. — Не хватает только настырного контрика.
— Был такой, — весело ухмыльнулась Свитари. — Когда мы этого красавца вытаскивали.
Она кивнула на угрюмого клона, что пришёл с ними.
— Это тот самый Догма, что грохнул того шебсеголового джедая. Мы с Блайзом решили, что за это благое деяние он заслуживает большего, чем тюряга.
Чимбик по-новому посмотрел на собрата. Тот не выглядел ни гордым своим деянием, ни счастливым, ни польщённым вниманием. Догма был замкнут, угрюм и потерян.
— Чимбик, — неохотно отпустив Эйнджелу, сержант протянул ему руку.
— Догма, — ответив на рукопожатие, представился тот. — Пятьсот первый... Тьфу, ситх задери. Извини, брат, никак не отвыкну.
— Привыкай, — подал голос Стилет. — Мы вот... тоже привыкаем.
— Догма! — раздался вопль.
Орал Лысый. Чимбик запоздало вспомнил, что лейтенант служил в Пятьсот первом, и был переведён в Третью пехотную, когда там понадобился командир взвода.
