Остальные офицеры штаба Африканского корпуса внимательно следили за расстановкой подкреплений. Учитывая количество и качество моторизованных соединений, входивших в состав прибывшей Критской крепостной дивизии, ударный кулак немцев обещал быть действительно сокрушающим, несмотря на всю подготовку обороняющихся.
— Господа офицеры, — неожиданно он оторвался от карты и окинул взглядом собравшихся. — Мы все должны понимать, что через несколько дней будет решаться судьба всей кампании, а может быть и Рейха. Забудьте про все наши предыдущие победы, словно их и не было! Сейчас наша главная цель — это Эль-Аламейн...
Вдруг он замолчал и стал внимательно смотреть куда-то вдаль. Пара офицеров с недоумением развернулась, также желаю узнать, что могло отвлечь самого «Лиса Пустыни» от детализации операции. В паре сотен метров от штаба — пары больших палаток песчаного цвета — садился легкий истребитель. До собравшихся донесся характерный звук двигателя и суетливые возгласы аэродромного персонала.
Роммель вопросительно взглянул на своего адъютанта, который в ответ недоуменно пожал плечами и сразу же вышел из палатки.
Через несколько минут самолет, несколько раз подпрыгнув, остановился. Вылезший из кабины офицер, быстро сориентировавшись, направился в сторону штабной палатки.
— Эрих фон Глаубе, личный порученец фюрера, — при этих словах высокого плечистого блондина присутствующие неуловимо подтянулись. — Мне приказано передать пакет лично в руки генерал-фельдмаршала Роммеля, — большой пакет грязно желтого цвета перекочевал из его рук.
В большой палатке царила тишина. Взгляды офицеров были прикованы к разрываемой бумаге конверта.
— Что? — лишь те, кто стояли почти рядом с ним, могли услышать его первую реакцию. — Да, что это такое? — вновь повторил он с еще большим возмущением, чуть не сминая листок бумаги в комок. — Вы знаете что привезли? — взгляд его глаз скрестился на прибывшем офицере, который с чувством легкого превосходства смотрел на остальных. — Вам знакомо содержимое приказа? — еще раз спросил он, не давая ответить фон Глаубе.
— Так точно, господин генерал-фельдмаршал! — ответил тот, вытягиваясь в идеальную струнку, что выдавало в нем опытного штабиста. — Вам приказано отвести войска на исходные позиции и прекратить операцию по захвату Эль-Аламейна.
… Близко знакомые с Роммелем офицеры рассказывали, что того было очень сложно чем-то вывести из себя. Он настолько глубоко прятал в себе эмоции, что «за глаза» его не раз называли истинным британцем, которому самое место в Букенгенском дворце... Однако, именно в этот момент его хваленная выдержка кажется дала ощутимую трещину.
— Что за бред вы несете? — его руки с ожесточением сминали кожаные перчатки. — Остался один удар и мы сметем их с континента!
— Приказ фюрера, — твердо и внушительно произнес порученец, по крайней мере внешне, ни как не реагируя на слова Роммеля. — Вернуться на исходные позиции. Выслать парламентера к англичанам и ждать дальнейших распоряжений...
Отступление 132.
Реальная история.
«... в соответствии с циркуляром № … ведется учет бойцов и командиров … полка, замеченных в симпатиях к секстанским религиозным вероучениям. Представленные ниже список лиц, заверен …
Абулгаев Ряфать Саитович, рядовой, уроженец города Сталинобада (1918 г. рождения),
Биляев Яков Васильевич, рядовой, уроженец г. Москвы, (1910 г. рождения),
Богатырев Эдуард Дмитриевич, младший лейтенант, уроженец г. Ленинград, (1901 г. рождения),
…,
Голованко Илья Сергеевич, старшина, уроженец г. Борисов, (1915 г. рождения),
…».
Отступление 133.
Реальная история.
ЗАТО №... Населенный пункт Филимоново. Консервный завод. Несколько приземистых строений с небольшими окнами вытянулись в сторону административного здания.
— Так точно! — взявший телефонную трубку человек — директор консервного завода мгновенно побледнел, словно увидел что-то очень страшное. — …., — ошалелыми глазами он невидяще смотрел прямо перед собой, совершенно забыв что только-что проводил совещание. — Я слушаю..., — правой он держал трубку, а левой все время пытался застегнуть пуговицы пиджака, но одной рукой сделать это никак не удавалось. — Нет, все в полном соответствие с планом, — в очередной раз ухватив пуговицу, директор так дернул ее, что он с треском оторвалась. — Так точно, — в очередной раз подтвердил он, стараясь вытянуться еще больше. — Резервы есть... Есть резервы. Изыщим! Мы полностью понимаем всю важность обстановки! Нет! Не подведем! До сви..., — в трубке раздались длинные гудки.
В кабинете было тихо. Сидевшие рядом старались не смотреть на директора. Те, кто сидел подальше, наоборот, внимательно разглядывали продолжавшую стоять фигуру своего руководителя. Тот еще несколько секунд стоял совершенно неподвижно и, вдруг, сел.
— Товарищи, — бледность чуть сошла с его лица. — Звонил товарищ... Сталин, — кажется, если бы каждого из сидевших управленцев, стукнули бы по голове небольшой колотушкой, эффект был бы гораздо более легким. — Он поинтересовался выпуском изделия №34, — все в этот момент повернули головы в сторону высокого и худого молодого человека — начальника третьего цеха, который и занимался производством изделия №34 — особой высококоларийной питательной смеси и из грибов и мха, предназначенной для специальных частей, подводников и моряков. — Он спросил, не могли бы мы увеличить объемы производства продукции, — сидевший на стуле директор ни как не мог отойти от разговора, мелко дышал и утирал пот со лба.
__________________________________________________________
4 августа 1942 г. Воронеж. Чижовский палцдарм.
Странное, кажущееся нереальным, затишье длилось уже второй день. После тридцати пяти дней непрерывных артобстрелов, бомбардировок, боев, нередко доходивших до рукопашных схваток, Чижовский район, как и весь Воронеж, напоминал развалины залитого лавой Помпей. От небольших одноэтажных частных домов, которыми преимущественно и был застроен район, почти ничего не осталось. На сколько хватало глаз возвышались лишь редкие остовы, похожие на гнилые клыки неведомого поверженного гиганта. По земле стелился черный удушливый дым, застилавший горьким покровом и неубранные тела советских и немецких солдат, и глубокие воронки от снарядов дивизионных гаубиц, и сгоревшие остовы некогда грозных машин.
— Не спишь, старшина? — улыбнулся молодой лейтенант, увидев застывшего у бруствера часового. — Добро... Бди, — прошептал он. — А то что-то тихо больно... Аж уши режет.
Старшина проводил взглядом седую голову, исчезнувшую в блиндаже комбата, и вновь устроился на наблюдательном пункте.
— Тихо, — шептал Голованко одними губами, зорко осматривая прилегавшие к окопам развалины какого-то дома. — Вон и командование зашевелилось, — В блиндаж нырнул и комроты-2 — загорелый до черна грузин.
Сводные подразделения 6-ой стрелковой дивизии продолжали удерживать плацдарм. За последние дни непрерывных боев личный состав подразделений так часто менялся, что отдельные роты и полки включали в себя бойцов совершенно разных родов войск. Так, в роте, где служил Голованко, были и спешившиеся танкисты 110-й танковой бригады, лишившиеся машин в последних боях, и бойцы 287-о полка внутренних войск НКВД, приданные пару недель назад им в усиление, а даже пара летчиков, которых никак не удавалось отправить в тыл.
— Почему до сих пор не выяснили? — до старшины донесся зычный ор комбата — крупного мужика с вечно красным лицом, которое в момент недовольства его хозяина становилось просто багровым. — Что?
Глянув по сторонам, Голованко сделал пару шагов в сторону штабного блиндажа. Вход в него прикрывался свесившейся шинелью, из-за которой изредка доносились крики особо ярых командиров.
— … олову оторвут! А у них нед данных! — старшина понял, что причиной суеты начальства было непонятное затишье, которое держалось уже пару дней. — Где ...нные? Уже сорок восемь часов прошло, а вы...! — об стену что-то с грохотом ударилось.
«Действительно, непонятно, — подумал Голованко, продолжая прислушиваться к звукам из блиндажа. — То, как бешеные лезли вперед, то тихо, как в морге... Может, паскуды, готовят что?».
— … Бегом! — вопль вновь разорвал воздух.
Из блиндажа вынырнул взмыленный лейтенант и сразу же наткнулся на часового.
— Так, старшина. Другого на пост, — ошалелыми глазами вцепился он в него. — А сам в расположение! Готовь группу. Приказано в поиск выходить! Давай, давай, батя как с цепи сорвался..., — он дернулся было в противоположную сторону, но резко остановился. — К 13.00 готовь. Я за пайком.
Особая группа была готова уже через десять минут. Шесть человек, негромко переговариваясь, выстроились около одного из домов, которые прямым попаданием снаряды был превращен в кучу битого кирпича и дерева. Почти все шестеро, как на подбор, невысокие и коренастые. Разведчику, ведь главное что? Скрытность! Незаметность!
— Вот спецпаек, — вернувшийся лейтенант кинул старшине вещмешок. — Недавно завезли. Разбирайте.
— «Второй фронт»? — спросил Голованко, намекая на американскую тушенку.
— Нет, — буркнул командир, тоже натягивая на себя маскхалат. — Наши делают... Все, пошли.
Несколько секунд он постоял перед бруствером, словно набирался смелости, а потом резким подтянулся и перекатился в сторону остатков здания, где и занял позицию. Следом за ним пошли и остальные.
Лежащее перед ними пространство еще недавно было плотно застроено частными домишками с многочисленными пристройками. В том месте, где они сидели, постройки сохранились несколько лучше чем в других местах. Здесь еще можно было наткнуться на несколько стоявших прямо стен, за которыми так удобно прятаться.
— Смотреть в оба, — прошептал лейтенант, не оборачиваясь. — Неделю назад здесь снайпер лютовал.
Те полкилометра, которые их отделяли от немецких позиций, они прошли часа за три. Идти пришлось буквально на карачках, пробираясь через обугленные скелеты зданий, держащиеся «на честном слове» остовы массивных печей, многочисленные трупы немецких солдат.
Лейтенант сделал предупредительный знак рукой. Все мгновенно замерли в очередной воронке.
— Впереди траншея, — он привалился к стенке воронки. — Немцев не видно, — недоуменно продолжил он. — Кажется на востоке пулеметное гнездо. Можно попробовать вдоль забора проползти. Там мертвая зона похоже, — он вновь высунулся. — Старшина, давай первым. Потом я. Остальным ждать.
Стараясь слиться с землей, Голованко медленно перебирал ногами и руками, извиваясь как ящерица. Возможно со стороны это и выглядело смешно, но ему самому было далеко не до смеха. То недоразумение, которое когда-то было полноценным забором, сейчас вряд ли бы остановило и черепаху. Он прекрасно понимал, что любой мало мальски внимательный взгляд, брошенный каким-нибудь зевающим немцем, мог быстро поставить крест на всей их группе.
«Еще немного, — подбадривал он сам себя, намечая видневшийся контрольный рубеж. — Вот... Теперь нож». Согнув ногу, в голенище сапога он нащупал рукоятку финки. На несколько секунд он весь превратился в слух, пытаясь понять есть ли кто-нибудь по близости. «Ну, пошла, родимая, — с очередным ударом сердца, он перевалился внутрь траншеи».
— Бог мой! — едва сдержал вскрик он, свалившись на окровавленное месиво трупов немецких солдат.
Почти сразу же следом свалился и лейтенант, которого он еле успел удержать от падения в самый центр кучи.
— Ты, что командир? — тот скрючился возле закутка, который образовывал поворот траншеи. — Давай, родной, вставай! — посеревший лейтенант несколько минут явно был не бойцов — его бурно рвало. — Вот тебя развело-то..., — пробормотал Голованко, осторожно заглядывая за поворот. — Вроде никого... Лазарет у них где рядом что-ли?
Он присел на корточки возле одного из трупов и прикладом оттянул ворот кителя. От нажима черноволосая голова опрокинулась на бок и стала видна большая рана в виске солдата.
— Чего-то я не пойму, командир, почему их сюда складывают? — недоуменно пробормотал старшина, посмотрев на приходящего в себя лейтенанта. — В тылу места что-ли нет. Они ведь хоронят всегда... Не успели что-ли? Или не кому? — произнес он и сам усмехнулся своему предположению.
— Потом, Сергеич, подумаем, — прошептал командир, проверив автомат. — Давай-ка, пошуршим тут немного, пока тихо... А потом и ребят вызовем.
Однако, остальных им пришлось позвать почти сразу, так как с первых же минут осторожных поисков выяснилось, что первая линия окоп была полностью покинута. Вся группа почти час лазила по ровным, обшитым деревянными реечками, окопам, замирая от каждого шороха. Во встречающихся по пути блиндажах, оборудованных не хуже деревенских домов, было все перевернуто вверх дном. На полу валялись личные вещи, какие-то остатки обмундирования, засохшие галеты. В одном и блиндажей, судя по убранству офицерском, группа задержалась на долго.
— И кто мне скажет, что это такое? — произнес риторический вопрос командир, глядя на буквально растерзанного автоматными очередями майора, валявшего на каком-то топчане.
— Человека три — четыре палили, — проговорил старшина, пиная носком сапога разбросанные гильзы. — Да еще в упор. Счеты сводили что-ли... Или что-искали. Вон, похоже копались в офицерских вещах.
Лейтенант нагнулся и поднял планшет, который лежал под головой майора.
— Пустой, — буркнул он, выкидывая его обратно. — Так, старшина бери двоих и дуй дальше. Надо выяснить, что там! Деваев! Ты мухой к комбату и все расскажешь ему, что тут видели. Пусть пришлет кого-нибудь. А мы тут дальше пошукаем.
Забрав двоих бойцов, Голованко пошел в сторону небольшой рощицы, которая жидкими деревьями маячила метрах в двухстах. Он нюхом чуял, что там просто обязано быть что-нибудь.
— Кухня, — прошептал он, едва они поднялись из низины и подошли к первым деревьям. — Харчи готовили здесь, — на небольшой поляне расположились пара длинных столов, сбитых из крупных досок. — Бак холодный. Мишаня, давай проверь есть там что-нибудь?
Один из бойцов — заросший до самых бровей мордвин — буквально взлетел на бак и уже через секунду докладывал:
— Каша, товарищ старшина. Дня три — четыре ей, не больше... Ух-ты, товарищ старшина, склад кажется.
Мордвин, углядевший с бочки, невысокое строение, накрытое маскировочной сеткой, кубарем слетел на землю и понесся проверять свою догадку.
— Сергей, на фланг, подстрахуй этого болвана, — старшина, передернув затвор, осторожно пошел вдоль тропинки. — Я отсюда зайду.
Третий боец расположил пулемет под колесом бочки и улегся рядом. Позиция была роскошной. Сзади пустая траншея, а впереди — все, как на ладони.
— Взяли же в группу дурака, — со злостью шептал Голованко, чувствуя себя как на иголках. — Шлепнут же.. Вот, черт!
