А только ли дерево может резать этот нож? Стёпка оглянулся. Ящик был сколочен из обычных досок, резать их неинтересно. А больше в камере ничего не было. Только каменные стены. Стёпка ткнул сначала осторожно, затем сильнее. Да, камень — это не дерево. От стены отскакивали не слишком крупные осколки. Совсем даже не крупные. Крохотные, чего уж там. В камне оставались выщербины, словно от пуль. Такими темпами года через два можно продолбить дыру в полметра глубиной — если к тому времени нож не затупится.
Прочную стену ковырять глупо, лучше попытаться перерубить решётку. Магическому ножу нет разницы, дерево или железо — должен рубить всё. Стёпка воспрял духом и двинулся к решётке, как охотник, подкрадывающийся к ничего не подозревающей добыче. Камера сразу сделалась маленькой-маленькой, а мир расширился до своих нормальных размеров, и можно было идти куда хочешь, и свобода готовилась принять его в свои объятья, и никакие запоры уже не могли ему помешать...
Стёпкина радость длилась не слишком долго. Нож перерубил бы решётку с лёгкостью, если бы она не была защищена магией. Тюремщики предусмотрели, если не всё, то очень многое. Лезвие ножа отскакивало от железных прутьев, как от тугой резины, не оставляя на них ни малейшего следа.
А потом случилось ещё одно чудо.
В азарте Стёпка чуть сильнее надавил на рукоять ножа, верхняя половинка щёлкнула ещё раз, сдвинулась чуть дальше, и... Лезвие, вкрадчиво прошелестев, внезапно удлинилось, и нож в мгновение ока превратился в меч! В тяжёлый меч, обоюдоострый, плавно сужающийся, заметно оттягивающий руку приятной, надёжной тяжестью серьёзного оружия.
Вау!!!
Обалдевший Стёпка смотрел на него и не верил своим глазам. Двести тырканных по углам гоблинских коробясов! Оказывается, маленький ножичек мог превращаться не только в боевой кинжал, но и в самый настоящий меч. Круто! Сейчас мы эту решётку точно разрубим. Не устоит подлое весское колдовство против истинной магии демонского мира! Он ударил по решётке рядом с дверцей, но на железе не осталось даже царапины. Тогда он размахнулся, рубанул изо всех сил, и добился только того, что здорово отшиб себе руку. Мир снова ужался до размеров камеры. С ненавистью глядя на решётку, Стёпка сидел на лежанке, баюкал пострадавшую руку и напряжённо размышлял. Магия, непробиваемая магия. Ой, как плохо.
Но меч, тем не менее, оставался мечом. А с настоящим мечом в руках начинаешь чувствовать себя совсем по-другому. Уже никакие враги не войдут просто так и не скрутят, чтобы на дыбу утащить. Хоть нескольких да порубишь. Откровенно говоря, Стёпка вовсе не был уверен, что сумеет рубить кого-нибудь мечом, пусть даже и вражеских магов, но мечтать-то об этом ему никто не запрещал.
Он то убирал, то вновь выдвигал лезвие. Ших — вжик! Ш-ших — вж-жик! Ш-ш-ших!!! Наблюдать удивительное превращение можно было бесконечно. Р-раз — и у тебя в руке смертоносное оружие! Р-раз — и оно исчезает. Почти джедайский меч, только не светится. И как это он раньше не сообразил сдвинуть рукоять ещё на один щелчок? Туговато, ну и что? Должен был попробовать. Балбес ты, Стёпочка, экзепутор-недоумок ты, а не демон-исполнитель, вот что я тебе скажу. С таким оружием в кармане ходил и даже не догадывался. С разбойниками можно было по-иному разобраться, с оркимагом тоже (хотя с ним и так хорошо получилось). Конечно, этот его магический меч нисколько не походил ни на Гвоздырин, ни на оркимагов, ни на тот великолепный клинок, что предлагал ему Косуда. Незатейливая крестовина, обычное, даже слегка грубоватое лезвие, немного короткое, сантиметров шестьдесят, не слишком изящное и не очень аккуратно заточенное. Явно не булат. Простецкий меч. Зато свой. Зато магический. Зато на нём после сильного удара по железной решётке даже зарубки крошечной не осталось. С таким оружием Стёпка ощущал себя почти непобедимым демоном. Вот только бы на волю выбраться этому демону, тогда он с полным на то правом будет называть себя непобедимым. А так можно хоть всю оставшуюся жизнь магическим мечом размахивать, прыгая в этой темнице от стены к стене.
Кстати, о размахивании. Выяснилось не слишком приятное для демона обстоятельство. Меч оказался довольно-таки тяжёлой железякой, обращаться с которой нужно было ещё научиться. После нескольких взмахов начинающий мечник в полной мере ощутил слабость своих мышц и абсолютное отсутствие навыков. Запястье заныло почти сразу, а после необдуманного слишком поспешного удара по решётке руку отсушило чуть ли не до плеча. Вот тебе и порубил врагов, вот тебе и непобедимый. Кажется, придётся всерьёз заняться физической подготовкой. От пола по утрам отжиматься и мышцы накачивать. При определённом упорстве за годик-другой можно заполучить неплохие бицепсы. И меч тогда будет летать в руках как пушинка. Как тогда на хуторе летал. И рука потом почему-то не болела. Эй, гузгай, ты куда спрятался?! Я не хочу сидеть здесь два года!
Немного погодя удручённый Степан решил попробовать по-другому. Перерубить не решётку, а гораздо более тонкую дужку замка. При этом он не слишком верил в результат. Вряд ли маги, накладывая защитные заклинания, пропустили такую важную деталь. Но попробовать всё равно стоило. Первый удар прошёл впустую, меч скользнул по железу и едва не вырвался из руки. Стёпка буквально облился холодным потом. Не хватало ещё так бездарно потерять единственное оружие. Повторная попытка убедила его в том, что маги на заклинания не поскупились. Меч отскакивал от дужки, не оставляя на потемневшем металле даже царапины.
Решив напоследок испытать крепость дверных петель (а вдруг?), Стёпка вновь прижался к прутьям решётки и с удивлением обнаружил, что к нему явился ещё один посетитель. Не совсем обычный, очень маленький и очень вредный.
За решёткой стоял гном.
Весьма внушительного вида, совершенно незнакомый, с обязательной бородой, заплетённой в две косицы, в кольчужке, в широких тупоносых сапогах, с киркой, висящей на поясе, и здоровенным золотым амулетом на груди, который, как Стёпка уже знал по рассказам Швырги-младшего, имел право носить только очень важный представитель гномьего племени, чуть ли не "ихий" князь. Непонятно откуда он взялся, из какой-нибудь тайной норы, верно, вылез.
Пузатый недомерок с глумливой улыбочкой наблюдал за бесплодными Стёпкиными потугами, и на его румяном дедморозовском лице было написано такое блаженство, такая неземная радость, что его хотелось тут же прибить самым грязным веником.
— Стараисся, — пропел гном. — Пыжисся. Попусту пыжисся. Напрасно стараисся.
— А вам-то что за дело, — огрызнулся Стёпка.
— Попался, ворёныш! — громко объявил гном, так словно это он только что собственноручно засадил демона в узилище. — Не пошло тебе впрок Зебурово золото, ой, да не пошло. Угодил-таки в клеть. Ну, там тебе и самое место.
Стёпка убрал меч (гость при этом заинтересованно сверкнул глазками, скумекал себе что-то, однако смолчал), сунул нож в карман и уселся на ящик. Гном прибыл сюда не без причины. Вряд ли он сделал это ради удовольствия посмотреть на попавшего за решётку демона. Скорее всего, у него есть какое-то предложение. Или просьба. Вот пусть и выкладывает, зачем пришёл. Если очень нужно — не промолчит.
А вообще — забавно получается. Не успел толком в заключении посидеть, как уже посетители нарисовались. Не хватало ещё, чтобы его рогатый Шервельд навестил. И Стодар с Никарием. Все они тоже оченно порадовались бы тому, что ненавистный демон попался.
Все не все, но минуты не прошло, как появился ещё один нежданный посетитель, причём такой, которого Стёпка меньше всего ожидал здесь увидеть. Стремительно проскользнув сквозь решётку, в камеру маленьким вихрем ввинтился Дрэга. Он приветливо курлыкнул и, сложив крылья, с готовностью упал в подставленные руки. Царапнул коготками, боднул маленькой головой в живот, вскарабкался по рубашке на плечо, потом увидел недоеденное мясо и сразу же набросился на еду. Стёпка не удержался от счастливой улыбки. Вот это настоящий друг, даже в тюрьме отыскал.
Жить становилось веселее. Стёпка уже не чувствовал себя заброшенным и покинутым. Одиночество ему, как выяснилось, не грозит. А значит, все кончится хорошо.
Тут же он увидел, откуда взялся гном. С потолка из темноты спрыгнул ещё один. Ловко спрыгнул, несмотря на малый рост и приличную высоту. Приземлился, подскочил упругим мячиком и встал рядом с первым. Он выглядел помоложе, и борода у него была лопатой, и амулета на груди не имелось. Но тоже сиял что твоё солнышко, радуясь пленению демона. Стёпка не удивился бы, свались сейчас с потолка сам Зебур или Хамсай. От этих гномов всего можно ожидать. Правильно Купыря говорил: подлое племя.
Третий гном прыгать не стал. Его спустили сверху на верёвке. И хотя он болтался на ней, как переваренная сарделька, он умудрялся сохранять такой вид, что смеяться над ним не хотелось. Он был очень стар, очень сед и очень толст. Даже непонятно, как он при такой толщине умудряется протискиваться сквозь пробитые в камне ходы. На его груди висели аж два амулета, зато не было кирки и кольчуги. Наверное, у него на них уже сил не хватало.
Троица стояла за решёткой и счастливыми глазами смотрела на Степана. Дрэга хрумкал мясо, не обращая внимания ни на кого. Стёпка молчал. Это становилось интересным. Гномы пришли не просто так. Целая делегация. Почти как гномлинские государи в тайге. С теми он сумел договориться, может, и с этими тоже сумеет. Он уже знал, что гномы — создания вполне вменяемые, только очень грубые. Ну и пусть, грубым я тоже умею быть, если надо. Научился уже с небольшой помощью гузгая.
— Что ж ты, демон, пригласишь ли войти? Али нет? — елейным голоском спросил первый гном.
— Заходите, — щедро махнул рукой Стёпка. — Вот только дверь я вам открыть не могу. Уж извините.
— Дверцу мы и сами могём отворить, — сказал гном. — Токмо нам это без надобности.
И пока Стёпка с робкой надеждой обдумывал это волнующее "могём", он просунулся в камеру меж прутьев решётки. И так ловко это у него получилось, что он даже не зацепился ни за что кольчугой и киркой. Буквально просочился, а с виду такой неуклюжий. С той же завидной лёгкостью преодолели решётку и два других гнома. Даже толстый старик ухитрился почти беззвучно пропихнуть своё объёмное брюхо.
И вот они уже стоят перед Степаном и внимательно смотрят на него уже без улыбок, уже очень серьёзно и даже как-то угрожающе. Как будто судить его пришли за все его страшные преступления перед гномо-гномлинским народом. И то, что Стёпка никаких преступлений за собой не ведал, их, похоже, нисколько не интересовало.
Молчание надолго не затянулось. Стёпке первому надоело играть в переглядывание. Он решил быть радушным хозяином, потому что ссориться с гномами не хотелось. Обстановка к тому не располагала совершенно. Да и не любил он ссор.
— Здравствуйте, — сказал он как можно более мирно. — Рад вас видеть. Присаживайтесь.
Гномы присаживаться (куда бы?) не пожелали и на приветствие тоже никак не ответили.
— Тот самый демон-вор? — спросил хриплым басом толстый старик. — Он ли?
— Тот самый, — с готовностью подтвердил первый гном. — Золото Зебурово при нём, значит, он.
— Хорошо, — проскрипел старик.
И опять все замолчали.
— Меня зовут Стеслав, — сказал Стёпка. — А ваши имена я могу узнать?
— Ни к чему тебе наши величания, — отрезал первый гном. — Не для того мы к тебе ход пробивали.
Ход пробивали? Стёпка удивился. Он в этой камере от силы часа четыре сидит, а они уже успели ход в камне пробить. Это не считая того, что надо было сначала просто узнать о том, где его прячут. Быстро же у них дела делаются. И совершенно бесшумно. Даже позавидовать можно.
— А зачем вы ко мне ход пробивали? — спросил он.
— Обязательство неотменимое выполнить должны. Зебур тревожное слово пустил, а мы воров никогда не прощаем. Иначе золото наше быстренько другие к рукам приберут.
Стёпка вмиг разозлился. Ему уже изрядно надоело, что все кому не лень так и норовят обозвать его вором.
— Хватит врать! — вполголоса закричал он. — Я не вор, и ваш Зебур это прекрасно знает! Я ни у кого золота не воровал. Я вообще никогда не ворую. Я не вор! Понятно вам! А золото мне дал чародей Летописного замка Серафиан в уплату за то, что его слуга тайком меня в ваш мир призвал. А золото у Зебура чародеи забрали за то, что он на орклов шпионил в замке. Вот пусть с них и спрашивает, а не с меня. А то заладили: вор, вор. Ещё неизвестно кто настоящий вор. Ещё у Зебура надо спросить, где он то золото раздобыл, понятно вам?
— А уважаемый Зебур слово пустил, что вор — ты. Твоё слово против его ничего не стоит. Зебура все гномы знают и уважают. Даже таёжные гномлины к его слову прислушиваются.
— Никогда таёжные гномлины к Зебурову слову не прислушивались, — отрезал Стёпка, вовремя припомнив памятную встречу. — Мне о том сами уважаемые Топтычай, Чуюк и многомудрый Тютюй говорили. А слово гномлинских государей весит больше, чем слово Зебура. Они его не слишком-то уважают, потому что он с Оркландом дела имеет. Вот так.
Гномы в растерянности переглянулись. Не ожидали, что демон вхож в такие высокие круги и лично знаком с тремя гномлинскими государями. То, что эти государи без зазрения совести сдали демона весичам, дела не меняло. Он с ними встречался и говорил. И даже имена их запомнил.
— Зебуровы уговоры с орклами нас не касаемы, — наконец возразил первый гном. — Он уважаемый глава уважаемого рода и мы не можем его слова пустить на ветер.
— Ну и что мне сделать, чтобы вы от меня отцепились? — спросил Стёпка. — Золото вам вернуть? Не дождётесь. Мне оно самому нужно. Да и потратил я уже немного. Прощения попросить? И не подумаю. Не за что мне прощения просить, а за такие дела я бы и сам у Зебура не только золото, я бы у него вообще всё отобрал, потому что он предатель, врагам помогает.
— Ведом нам один способ, — подал голос старик. — Да согласишься ли ты на него?
— Какой способ? — насторожился Стёпка. Он уже учёный был, понимал, что когда так уклончиво говорят, ничего хорошего ждать не стоит.
— Узнать вор ты или не вор, — пояснил гном. — Верный способ. Самый верный.
— Я согласен, — сказал Стёпка, потому что про самого себя он точно знал, кто он и что. — А что за способ?
— Ежели мы тебе заранее скажем, боюсь, ты не согласишься, — сказал гном.
— А если я не захочу?
— Значит — ты вор.
Стёпка задумался.
— Ну ни фига себе. Я-то точно знаю, что не вор. А вдруг вы мне руку отрубить вздумаете, или заклинание какое-нибудь скажете, от которого я в какую-нибудь бяку превращусь?
— Никоего невосполнимого ущерба тебе содеяно не будет, — заверил гном. Он пожевал губу и решился выложить все карты на стол. — Будет боль. Сильная боль, которую можно перетерпеть, но только ежели ты не вор. А ежели вор — закричишь и руку позорно отдёрнешь.
— Я согласен, — сказал Стёпка, хотя боли боялся. Но уж очень ему надоело, что его в таком мерзком деле все обвиняют. Лучше один раз боль вытерпеть, чем всю жизнь с клеймом позорным ходить.
