Когда на втором курсе Поттера застали у окаменелой кошки, Аргус был уверен, что парень наконец-то показал истинную личину. Если бы не страх за благополучие единственного близкого ему существа, Аргус бы практически ликовал. Миссис Норрис, к глубочайшему сожалению, была мертва к миру, а кроме нее некому больше было ехидно-торжественно возвестить: «Я же говорил!». Ведь он был прав с самого начала: никто не может быть в реальности настолько хорошим, и все это игра, попытка (в основном, удачная) пустить пыль в глаза и прикрыть гнилую сущность. Но потом на собрании школьного персонала вскрылось, кем был настоящий виновник происшествий, и что на данный момент он успешно обезврежен мистером Поттером, который в одиночку отправился спасать младшую сестру своего лучшего друга. Дамблдор вывел мальчишку настоящим героем, Флитвик был восторжен, Спраут — смертельно побледнела, МакГонагалл поджала губы и зло сузила глаза то ли на реакцию директора, то ли в ответ на едкую язвительность Снейпа. Сам он так и не смог определиться ни в том, как ему реагировать, ни что думать по этому поводу. Он только знал, что не было ничего героического в облике изможденного мальчика, которого он случайно встретил, торопясь на заседание персонала, и который, как и всегда, вежливо поздоровался с ним и участливо поинтересовался самочувствием его питомицы. После того случая Аргус позволил себе поверить, что не все в этом мире сволочи, но решил проявить разумную осторожность и приглядывать за мальчишкой чуть более тщательно. На всякий случай — хороший или худой.
А потом внезапно все закрутилось, словно снежный ком, катившийся под гору. Все чаще Филч приходил для уборки и обнаруживал, что место уже вычищено. Заподозрив причастность домовиков, он дотошно порасспросил эльфов, и утвердился во мнении, что они не имеют к этому никакого отношения. Разгадку он получил из самого неожиданного источника — от рыжего дуэта, его личной Немезиды, объявившегося на пороге его убогой каморки.
Близнецы Уизли говорили одновременно, перехватывая друг у друга продолжение фраз, и от этого, как и от мельтешения перед глазами ярких шевелюр, у него всерьез разыгралась мигрень. Аргус ничего не мог уразуметь из их невнятной торопливой речи и сразу подумал, что это их новый способ поиздеваться над ним, а когда умудрился все же вычленить смысл, неуверенно нащупал табуретку и, враз обессилев, тяжело опустился на нее. Он молча таращился на них, но, видимо, они не нуждались в его ответе и, закончив, учтиво попрощались и оставили одного приходить в себя от, вероятно, самого сильного в жизни потрясения. Общий смысл их слов свелся к короткой истории, в которой гриффиндорцы застали Гарри Поттера за наведением очищающих чар где-то по пути от квидичных раздевалок до Башни. Посыпавшиеся на него как из рога изобилия нотации, зубоскальства и издевательства мальчишка остановил, взяв всю эту кодлу на банальное «слабо» и, реквизировав одну из поделок этих дьяволов, устроил массовый беспорядок, после чего, наколдовав ведра, швабры и тряпки, предложил им его ликвидировать. Короче, сделал то, что Филчу было воспрещено категорически — принудил студентов к реальному физическому труду, а не простому смахиванию пылинок с одной поверхности на другую. Через четверть часа гриффиндорцы лишь развезли грязюку еще больше и хотя не сдались, но прониклись. В итоге Поттер пронзительным свистом оборвал азартную возню однофакультетников, а завладев всеобщим вниманием, за несколько секунд привел помещение в надлежащий вид и со словами:
— Поэтому я и играю в домового эльфа, — закончил наглядный урок.
Но что самое изумительное — их пробрало и, видимо, сильно, раз уж Аргусу клятвенно пообещали впредь если не перестать шалить, то убирать за собой точно. Он не знал, сколько времени он просидел, гипнотизируя пустоту, он только помнил, как он рассмеялся надрывно и сухо, больше похоже на рыдание. Двое глупых мальчишек даже не подозревали, какой бесценный преподнесли ему дар, ведь впервые в жизни ему, презренному сквибу Аргусу Филчу, были принесены искренние извинения. Что более удивительно, проказники свое слово сдержали и даже, выказав невиданную степень доверия, стали присылать расписание планируемых на неделю розыгрышей с указанием места их проведения, дабы скоординировать графики и избавить его от лишней работы. Аргус понял, что это была своеобразная проверка, но проваливать испытание был не намерен и ни разу не заложил их, даже когда под угрозу поставили священную бороду трижды великого Дамблдора.
Все больше гриффиндорцев не воспринимало его невидимкой, хотя только в отсутствие других взрослых в поле зрения, и теперь он частенько ловил их не на всяких пакостях, подстроенных для слизеринцев и него самого, а помахивающими волшебными палочками в сторону заросших паутиной ниш и запыленных закутков. Все больше учтивых кивков при встрече и застенчивых выражений лиц при поимке с поличным вместо упрямого вызова. Аргус сам не заметил, как начал оттаивать к этим паршивцам, как вместо злобы ему хотелось им усмехнуться, не понял, как изменился из-за Поттера, пока однажды это не бросилось ему в лицо.
— Что случилась с миссис Норрис? — голос, звенящий искренним беспокойством, остановил завхоза на полушаге, вынуждая обернуться в поисках говорившей. На мантии девушки красовался герб Рэйвенкло, и он отчего-то вмиг подозрительно нахмурился. — Она слегка приволакивает левую заднюю лапу, — указала та на семенившую за ним кошку. — Видите?
Присмотревшись тщательнее, он не мог не согласиться. Правда, хромота была весьма незначительной, и Аргус мысленно поразился наблюдательности девчонки.
— Вы позволите мне ее осмотреть, сэр? — тихо спросила она, и именно в этот момент он понял, как всецело изменилась его жизнь, поймав себя на том, что пытается вспомнить, не доводилось ли ему видеть эту настырную девчонку в компании Поттера, прежде чем дать свое согласие. И как автоматически успокаивается, осознав, что она из тех, кто постоянно оттирается в окружении мальчишки.
Филч придирчиво, но все же стараясь не нависать излишне угрожающе, следил за тем, как девушка, ласково приговаривая, поднимает кошку на подоконник и бережно ощупывает сустав, нашептывая обещания выдать в качестве награды за хорошее поведение ее любимого белого шоколада.
— Ты хоть знаешь, что делаешь? — с опозданием осведомился он, впрочем, не сомневаясь в ее компетенции, судя по уверенным движениям проворных пальцев, но рассчитывая на большую информацию.
— Мой отец — ветеринар. Летом я помогаю ему в клинике, — заканчивая осмотр, ответила та. — Похоже, ничего серьезного: легкий подвывих и растяжение. Через пару дней при надлежащем уходе все должно быть в полном порядке, — продолжила девочка, осторожно передавая питомицу ему в руки.
— Что надо делать? — хмуро спросил Аргус, по-прежнему ожидая какой-то подвох.
— Я бы советовала показать специалисту.
— Ты же сказала, что умеешь? — подозрительно прищурился он.
— Да, но, — девушка чуть покраснела, смущенно замялась и опустила глаза на носки ботинок, — я умею лечить обычных животных и то — только действительно легкие вещи, но ничего не знаю о магических. Я бы не хотела навредить миссис Норрис по незнанию, — подняла она кристально честный взгляд.
«Вот оно!» — решил Филч, чувствуя, как на него накатывает очередной приступ привычного гнева, но, глядя на ее бесхитростное выражение, чуть склоненную набок голову, когда, видимо, отметив изменение в его лице, она моментально разволновалась.
— Мистер Филч, с вами все хорошо? — спросила она так обеспокоенно и прямо, что у него возникли сомнения по поводу ее подлых мотивов. Перед внутренним взором снова возникла картина ее смеющейся вместе с Поттером и еще какими-то детьми, и впервые за очень долгое время Аргус рискнул довериться и поделиться личной информацией с чужим человеком.
— Миссис Норрис — обычная кошка, я подобрал ее в маггловском Лондоне, — затаив дыхание, открыл он одну из своих тайн и с облегчением выдохнул, когда в ответ вместо ожидаемого глумления девчонка просияла улыбкой.
— Великолепно! — затараторила она, суматошно копаясь в школьной сумке. — Я сейчас же отправлю отцу сову и к вечеру получу нужные лекарства. Я зайду проведать вас позже, миссис Норрис, и принесу обещанный шоколад, — почесав кошку за ушами свободной рукой и еще раз ослепительно улыбнувшись, она вежливо попрощалась и убежала на занятия.
Тем вечером он, наконец, узнал, чем его компаньонку, с подачи Поттера, постоянно подкупают гриффиндорцы, и крошки чего она способна счастливо слизывать с усов с не меньшим рвением, чем остатки колотовника. Ничего особо выдающегося, по его скромному мнению, — приторная сладость, от которой аж зубы сводит. Одна польза — питомица была здорова в указанный срок, а оставленные девочкой «витамины» действительно решили ее проблемы с шерстью.
В самых смелых мечтах Аргусу не грезилось встретиться однажды с представителем своей бывшей семьи, но вот она стояла перед ним — некогда очаровательная малышка, младшая сестренка Лайонелла, а ныне кошмар в розовых тонах — Долорес Джейн Амбридж. Он сразу осознал, что каким-то непостижимым образом ей известно, кем он был рожден. Завуалированными намеками, точно рассчитанными оскорблениями и тонкими уколами она не уставала как нашкодившего щенка тыкать Аргуса носом в его ущербность, буквально втирая ее ему в лицо, заставляя по двадцать раз на дню подниматься по нескончаемой стремянке, вешать и перевешивать в только ей одной ведомом порядке оправленные в тяжеловесное стекло пункты предписанных дисциплинарных мер, правил поведения, постановлений и указов отдела образования. Долорес Амбридж ненавидела его с первозданной страстью, а в ответ его любимчики возненавидели ее, и хотя он понимал, что не из солидарности, это все равно было дьявольски приятно.
И месяца не прошло, как он заметил, что жертвами ее мелочного садизма пало куда больше народа. Все чаще и все больше детей невольно демонстрировали знакомые по далекому детству признаки. Сколько бы он громко ни разглагольствовал и ни ворчал сожаления об отмене телесных наказаний, ему и в голову не приходило зайти дальше пустых слов, нагонявших на малышню страх. Ей стоило отдать должное: она проявляла воистину изворотливую осторожность, отводя от себя подозрения и путая следы, чтобы осложнить поиски виновника для тех, кто заметил странности в поведении детей. Не познай он на собственной шкуре действия старинного семейного артефакта, Аргус так же, как и старшие студенты, продолжал бы теряться в догадках, что заставляет младших кровоточить на древние камни. Филч хотел им помочь, хотел прекратить их мучения, но прекрасно отдавал себе отчет, что его статус при школе низводил его в положение ниже последнего домового эльфа. К нему никто не стал бы прислушиваться, ему никто не стал бы верить… разве что Поттер, которого с недавних пор Аргус начал подозревать в обладании продвинутой эмпатии, поскольку последний впивался ястребиным взором в большинство покалеченных его «сестрицей» студентов.
Единственная отдушина Аргуса — потакание последней слабости, привнесенной из прошлой жизни — любовь к чтению, на этот раз должна была послужить спасением не только его рассудка от надвигавшегося безумия. Успев за долгие годы досконально изучить содержание многочисленных стеллажей, он без труда нашел необходимый том и, потратив секунду на размышление, даже загнул уголок нужной страницы. Теперь осталось найти возможность невзначай передать ее адресату.
— …не плачь, ты же мужчина…
— …и не расстраивайся, все не может быть так плохо, как кажется на первый взгляд…
— …а боль всегда проходит. Все проходит.
Вечные балагуры, сидя на скамье в два голоса утешали малолетку, с совершенно нехарактерной для них серьезностью переглядываясь над его головой.
— Ты тоже не поможешь мне, Эдгар? — выходя к ним с патио, тихо спросил Поттер, опускаясь перед ним на корточки. — Как нам остановить это, если все вы продолжаете молчать? Ну не допрашивать же вас, в самом деле! — он успокаивающе похлопал ребенка по коленке, и тот, прекратив всхлипывать, с явным облегчением распрямился.
— Спасибо, Гарри, — жалобно пробормотал он.
— Не за что, — печально улыбнулся Поттер, — это ничего не меняет и ничему не помогает, помимо сиюминутного облегчения. Неужели вы не понимаете, что нельзя выиграть, борясь с последствиями, а не причиной. Вы сами лишаете нас победы.
— Здесь нельзя победить! — вскинув голову и впервые за всю сцену встречаясь глазами со своим собеседником, с отчаянной злобой воскликнул малыш, впрочем, тотчас смутившись своего порыва и снова опустив взгляд.
— Эдгар, — обхватив пальцами его подбородок, Гарри мягко принудил мальчишку смотреть себе в лицо, — запомни навсегда одну вещь, как гриффиндорцу она тебе не раз пригодится. Готов? — дождавшись нерешительного кивка, он закончил: — Никогда не знаешь, пока не попробуешь.
Противный кашель прервал их и заставил обернуться к генеральному инспектору, лица гриффиндорцев дрогнули, но не допустили открытых проявлений ненависти. Ребенок, вздрогнув всем телом, скользнул за спины старших и, поспешно извинившись, сбежал.
— Не беспокойтесь, мэм, — с ложной почтительностью сказал один из близнецов.
— Теперь нас осталось только трое — мы не нарушаем правил о допустимой численности групп, — подхватил второй, в то время как Гарри мерил ее подозрительным взглядом из-за реакции первогодки.
Возмущенно хмыкнув, Амбридж удалилась.
— И все же я уверен, что она замешана, — твердо заявил парень, прожигая взглядом ее спину.
— Она та еще сука…
— …но мы проверили и не нашли связи…
— …кроме того, что все бывали на ее отработках…
— …а кто в Хогвартсе не был, к настоящему времени?
— Ты в порядке, Гарри?
— Ты на себя не похож, — подтвердил второй, взволнованно переглядываясь с братом, теперь поверх другой головы. Для себя Филч отметил, что парень действительно день ото дня выглядит хуже.
— Да, — поморщился тот и с силой потер лоб. — Вы идите, мне надо посидеть немного.
— Мы…
— Одному, — извиняющимся тоном добавил Поттер, оседая на скамейку.
— Ясно... — кивнул один.
— …но не появишься через полчаса…
— …придем искать.
— Спасибо, парни, — жалко усмехнулся тот, пряча лицо в ладонях.
Аргус дал ему десять минут, в течение которых мальчишка едва пошевелился, после чего вышел к нему.
