Никто не может описать его корректно. Каждый увидит по-своему. Даже если этот 'каждый' суть одно в материальном мире, просто в разные моменты времени.

Эльфийские дети, повисшие в воздухе камеры, бившиеся, как рыбы на крючке, вокруг вибрирующей в припадке пророческого транса Мелори, попадали на пол.

Квант с трудом повернул голову набок, прежде чем его вырвало.

Кислотой, слюной и желчью. Затем снова слюной, что вытолкнула изо рта попавшая туда желчь.

Никто, даже подготовленный сквад пророка, не может...

Просто не может.

Квант, собравшись с силами, перевернулся на живот. Подобрал и согнул руки. Подобрал ноги. Медленно сел.

Он был старше остальных. Целых тринадцать лет. Эльфийских лет.

Потому, у него ещё были силы. Подняться. Понять.

Немногое, мелькнувшее в мрачном видении. О грядущем. О прошлом. О настоящем.

Остальные лежали, захлёбываясь собственной кровью и рвотой, но не могли умереть. Камера не дозволяла смерти заключённых.

'Пока. Что?!'

Мозаика цветных пятен перед глазами — одно из отображений видения, посланного Мелори — сложилась.

Есть много способов путешествовать во времени. Все они, так или иначе, ущербны.

Жизнь и гибернация позволяют двигаться 'вперёд'. Говорят, телепортация позволяет кому-то скользнуть 'вбок'.

Когда троюродный дядя Кванта не вернулся из блинка, про него так и сказали. Ушёл 'вбок' по потокам Реки Времён.

Есть старый эффект — его ещё Древние открыли в далёкие времена. Квантовая телепортация может идти по времени 'назад'.

Её простейшее, примитивнейшее, людское применение известно давно. Боевое предвидение, одна из разновидностей.

Мозг отсылает картину грядущего самому себе, на секунду с небольшим. Впрочем, возможны вариации.

Поток квантов. Разной протяжённости, разной плотности, окраса, тона и Боги знают чего ещё.

Жалкий формат связи. Низкая информативность, помехоустойчивость.

Один квант — ничто. Десять — сообщение. Тысяча — шифровка с дублированием информации.

Больше энергии в будущем-вероятном — больше информации в сообщении. Дублирование для помехозащищённости. Больше подробностей для принятия решений в прошлом-настоящем. Больше шансов на выживание в будущем-настоящем.

Когда пророк умирает — энергии на отправку сообщение себе же, от маркированных нейронов 'prophetae cortex', столько, что можно отсылать сообщение на целые дни в прошлое.

Когда пророка приносят в жертву — энергии на отправку сообщения нет. Как и при убийстве специальным оружием, или особым нейротоксином.

Глубина видения, степень охвата событий, уровень детализации. Квалификация пророка, уровень вложенной энергии. Зная всё это, можно извлечь достаточно сопутствующей информации.

Частично отрешившись от информации видения — но так, чтобы сохранить контакт — Квант осмотрелся в тварном мире.

И, переглянувшись с Мелори, они обменялись согласными кивками.

Есть много способов видеть будущее. Все они, так или иначе, ущербны. В том числе потому, что разум, близкий к человеческому, не может полноценно осознать увиденное.

Даже Боги не видят всего. И не всё могут осознать. Даже те, кто уже оставил человеческое и эльфийское так далеко, что передаёт свою волю через обычных Богов, что толкуют их видения и передают пророкам и оракулам, что понимают в меру возможностей.

Три ступени интерпретации информации. Ошибки перевода просто неизбежны, даже когда каждый из Богов, и даже пророков, излагающих свои мысли тем, кто принимает решения, специально контролируют уровень понимания внимающим.

Сквад пророка — это средство лучше понять пророчества. Лучше перевести видения со смутного понимания в понятный нанимателю язык.

Их этому учили. Понимать видения и друг друга. Правильно говорить, чтобы их поняли без лишних искажений.

Неизбежным условием такого понимания является умение членов сквада понимать друг друга без лишних слов и жестов.

Каждый видел что-то своё. Фрагменты общей картины, искажённые восприятием внимающего.

Точки видения была близко. Очень близко. И потому, искажение информации при передаче было минимальным.

Обученный пророк использовала эту возможность, чтобы, пожертвовав многократным дублированием, вместить пакет информации больше сведений.

Квант видел много. Ничтожную часть общей картины, совсем немного мелких фрагментов, но почти весь основной каркас событий.

Он видел 'ветви', обрывающиеся на почти равной 'длине' с багровых или чёрных тонах.

Он видел 'стволы' — свой и странного существа, что делало сейчас свой собственный выбор.

Он видел 'корни' — и в них не было ничего хорошего о том, как их сквад был продан другому эльфийскому городу и продан уже там, чтобы караван с 'посольством' былы атакован.

И когда преграда, на вид неотличимая для заключённого от других стен, пола и потолка, пошла волнами, пропуская внутрь чужака, Квант уже знал его.

Под взглядами сквада, не выдержав, погасла и распалась многослойная маскировка. Прозрачная тень, голый дроу, человек с серой кремнийорганической кожи — дженази? — всё стекло, распалось тающим дымом.

Нежить.

Скелет костей, желтовато-белых, пронизанных и оплетённых красными и синими сосудами, отчасти прозрачных. Плоть, полупрозрачная, словно смесь живых красных волокон и сокрытой, невидимой плоти нежити-охотника.

Левая рука, словно рука человека — нет, эльфа, другое строение костей и точек прикрепления мышц — только лишённая большей части кожи, красная, влажная, живая, наверняка, болящая от каждого движения и самого факта своего существования.

Сизый мозг под теряющими прозрачность костями черепа. Металлический блеск ядер по всей центральной оси — сверху, меж полушарий, спереди, перед хиазмой, в шее, между гортанью и почти прозрачным позвоночником, в грудной клетке, на передней поверхности поясничного изгиба, в чаше ковшика крестца, между прямой кишкой и лобком, под мочевым пузырём за...

Нежить ли это?

— Давай уже — тихим треснутым голосом говорит, скорее, хрипит и каркает, Мелори.

Да, условия содержания, его срок, как и откат от видения, делают её голос, скорее, подходящим личу.

И весь сквад начинает говорить хором, точно шелест песчинок мёртвого ветра, перебирая звуки, что эльфийские дети вычислили из смутных устрашающих картин.

— Наши надежды сметены в пыль,

Наши души истрёпаны скорбью.

У нас не осталось богатств,

И жизни наши — в твоих руках.

Забери их, возьми.

Пусть плоть наша станет твоей.

Пусть кровь наша стонет твоей.

Возьми нашу магию, наши классы и опыт.

Только души и разум, прошу, отпусти.

Это вовсе не мольба, и не молитва.

Это наш договор, освящённый в 'сейчас'.

Сё не стих, и не песня,

Ни птица, ни зверь

Не оспорят его

Ни 'за что', ни 'когда'.

Голоса исчезают, и Квант не знает, умирает владелец, или их вычёркивает транс.

Лишь затылок касается пола. Он смотрит наверх, на былого врага.

— Души — нам, остальное тебе. Навсегда.

Согласный медленный кивок. Как прощальная речь.

Эльф Квант исчез.

И где-то далеко и одновременно рядом, кто кивнул, принимая души эльфийских детей.

И кто-то другой, тоже, в каком-то своём 'где-то' и 'когда-то', кивнул, подтверждая, что хозяин Потерянного Города, драколич и мятежник против Пантеона, уже не получит своей жертвы, призванной дать ему пророческие способности, эквивалентные целому эльфийскому пророку со сквадом фокусировки, усиления и очищения откровений.

Эпилог нечёт

Найт присел и провёл пальцами по щели между камнями.

— Расслабься, муж мой — сказала Анна, обнимая его со спины — здесь нет ни камер, ни микрофонов. Я бы заметила.

Следопыт — впрочем, по результатам экзамена, он был зачислен в Академию как боец-латник — только покосился.

Слова были не нужны. Каждый знал, что второй член пары проверит помещение на ловушки, заклятия, мины и другие ненужные дополнения.

— зачем ты сказала, что мы муж и жена — спросил Найт, одновременно размышляя, куда пристроить элементы ловушек, призванных преградить доступ в помещение посторонним. Ворам, диверсантам, шпионам... преподавателям, наконец.

— Её построили больше двух сотен лет назад. Тогда был популярен этот стиль.

— Я думал не о том. Но...

— Скажи, почему? — перебила его жрица. И тут же уткнулась лицо ему, сидящему на корточках, в макушку — Я не хочу смотреть туда. И не буду.

Эльф улыбнулся.

Всё же, такой ответ был лучше, чем историческая справка о том, почему именно такой стиль отделки помещений, под кладку из прямоугольных каменных блоков, был популярен в этом городе две сотни лет назад.

— Прогресс, Анна.

— Ага — ответил жрица и умолкла.

И столько какой-то странной радости послышалось в этом слове, что Найт почувствовал себя... тепло?

— Йеху-у! — крикнула Анна и, подпрыгнув на кровати, коснувшись кончиками пальцев обеих рук балдахина, затем раскинула их в стороны и упала спиной на кровать — Целый траходром!

Найт смерил взглядом описанную кровать — жрица, раскинув руки, самую малость не доставала до краёв матраса.

— Я видал и больше.

— Реально?! — глаза жрицы расширились как-то все — веки, зрачки — ещё прежде, чем она рывком села и ухватилась руками за пальцы сведённых вместе, выпрямленных ног — Когда, с кем?!

Видимо, было что-то в выражении лица следопыта, что его напарница только выдохнула и как-то устало махнула рукой.

— Ну да, что это я? Это же не 'Повесть Найтдзи', или ещё какая порнуха. Если бы твоя жизнь была книгой, то это было бы героико-тёмное фентези.

Найт только устало вздохнул.

Иногда напарница была... сложной.

— Видел в комнате старейшины Круга.

Ехидная и шаловливая улыбка Анны как-то сползла с её лица, сменившись сначала выражением ужаса, коротким танцем зрачков, а затем решительно прикрытыми веками, поверх которых для надёжности упали обе ладони.

— Я не хочу и не буду это знать. Просто скажи, ты не...?

Найт озадаченно нахмурился.

— Эм, ну да.

— Э?

Следопыт немного покраснел и потупился.

— Эм, ты ... что? — спросила жрица, смотря на него сквозь щели между безымянными и средними пальцами обеих рук.

— Ну, я был мал, и хотел сладкого.

— И ты...

И тут Найт почувствовал, как его незримую защиту прорвали. Точно ткнули острым и тонким шилом, иглой, прошедшей сквозь кольчугу, восемь слоёв ткани и много чего ещё, коснувшись...

Анна осеклась. Затем замерла, будто в шоке.

И упала на кровать спиной вперёд, заливисто хохоча.

— Ой, не могу! Ограбить старейшину педофила на конфетки и уйти незамеченным! Это даже круче, чем...

Вздохнув, Найт быстрым движением переместился к напарнице и закрыл ей рот.

— Хм — заявила жрица, когда он разорвал поцелуй — А почему бы и нет?

Эпилог чёт.

Город вымер.

Безымянный остановил движение с ликвидацией последнего очага сопротивления и замер.

Анализ произошедшего боестолкновения... выработка дальнейшей стратегии.

Отбросив в сторону сломанный меч, Безымянный, подчиняясь какому-то странному, неоформленному наитию, погрузил пальцы в дыру в своей одежде.

Кажется, раньше это тряпьё было зачарованной бронёй, сеткой псевдохаотического плетения нитей дельта-целлюлозы, коллагены семнадцатого типа, дополненной системой квазиживых структур ремонта и многослойного зачарования.

Тихий шёпот Грёз и видений в шести осколках разбитого зеркала подсказал, как из множества вариантов выбрать нужную конфигурацию покрытия аурой ладони и пальцев правой руки.

Мешанина видений и озарений подсказала, как и что делать.

Безымянный знал — пусть эта информация и не была представлена привычным лаконичным языков командных директив, инструкций и приказов — что время этого режима ограничено.

Добровольно принесший себя в жертву эльфиский пророк с отрядом усиления, фокусировки и очищения. Жертва, пролонгированная и усиленная осуществляемой местью пленителям.

Мелори Трее была сильным пророком. Специально модицицированная, медикаментозно, магически и психологически простимулированная в моменты инициации Доменами. Но даже она, будучи истощённой долгим пребыванием и осознанием бедности выбора между двумя вариантами смерти через жертвоприношение, недооценила Безымянного.

Он же сполна распорядился полученным преимуществом, отлично осознавая его временность.

В Городе не было силы, способной остановить существо, сочетающее защищённость среднеуровневого воина, маневренность и скорость высокоуровневого вора, постоянное тактическое прозрение благословенного пророка, и усиление, порождённое согласованной благосклонностью сразу стольких богов.

Плетельщица Судеб, Безжалостный Рой, Богиня Победы, была благодарна. И это скорбное благословение того, кто убил её детей, спасая хотя бы души, вернувшиеся в её домен, дарило крепость и смертоносность в бою с нежитью.

Душа Молчания, Владыка Кукол, молча махнул рукой. Но не было в округе оружия, способного лишить жизни существо, на семь дней благословенное одним из Пантеона на борьбу с мятежником и его слугами.

И кто-то ещё, какой-то карлик, про которого все словно бы забыли, смотрел из-за плеча и дышал на зеркала, затеняя ложные видения, поправляя углы отражения.

И не было силы, способной пробить эту защиту. Что-то мог бы сделать драколич или его жрецы... но мало пробить ауры, если заклятья, когти и дыхания не касаются немёртвой или живой плоти под ними.

Плоти, на которую временно снизошли Знание и Грёзы об атаках и оптимальных маневрах уклонения, контратаки и других мерах противодействия. Плоти, Волю которой подкрепили жертвой, благословением и выполняемым гейсом, чтобы исполнить отмщение с максимальной эффективностью.

Не зря драколич хотел это благословение, пусть ослабленное, но постоянное, для себя.

Не зря Душа Молчания одарил своего наёмника — а может, паладина? — когда тот лишил мятежного слугу возможности заполучить дар пророка.

Пальцы особым движением вырвали нижние рёбра из каждого бока, запуская процесс исцеления и восстановления тела, одновременно поддерживая жизнедеятельность и процессы изменения в вырванных частях тел.

Алый Мастер держал в руках частицы собственной плоти, одновременно живой и мёртвой, изменяя, подстраивая её под себя, на новый лад.

Угол наклона, толщина режущей кромки. Доступные и потребные зачарования. Форма рукояти, баланс оружия, система регенерации и питания.

Безымянный, трое суток назад сделавший выбор — между убийством ненавистных нежити эльфов и безнадёжной попыткой спасти детей богини, с которой его связывали сложные отношения, он выбрал нечто иное — прокрутил в руках два коротких прямых меча.

Море Решений всё ещё было раскинуто перед ним. И потому, он мог многое.