Уинд-Сонг несколько секунд молча курил, размышляя над анализом своего дяди. Как бы ему этого ни хотелось, он не мог отмахнуться от рассуждений Рейнбоу-Уотерс. Все еще....
— Наши собственные темпы производства оружия продолжают расти, дядя, — отметил он. — И последние отчеты о работе реактивной артиллерии брата Линкина... многообещающие.
— О, я не пытаюсь утверждать, что мы не сможем оснастить наши армии новым и лучшим собственным оружием. Я также в курсе того, каким образом новые производственные технологии Матери-Церкви должны помочь хотя бы частично сократить разрыв между проклятой производительностью еретиков и нашей собственной. Однако события последних нескольких месяцев делают очевидным — по крайней мере, для меня, — что инициатива в настоящее время принадлежит еретикам. Благоразумие подсказывает нам... пересмотреть нашу собственную стратегию и оперативные методы в свете того факта, что еретики почти наверняка начнут новое наступление, как только смогут.
— Простите меня, но разве не для этого предназначены эти, — указательный палец Уинд-Сонг постучал по страницам на столе, — распоряжения?
Рейнбоу-Уотерс кивнул, потому что его племянник был совершенно прав.
Пятьдесят тысяч человек барона Фолинг-Рок достигли Лейк-Сити пять дней назад. Однако теперь, когда каналы снова стали доступны, остальная часть могущественного воинства только начинала приступать к полному выдвижению. Ему не нравилось, что они начали так поздно, но он мало что мог с этим поделать. И как бы ему ни нравилось его невольное опоздание, еще меньше ему нравилось требование Храма отправить треть его общей численности — четыреста тысяч человек — для укрепления южного фланга Церкви в Уэстмарче и западном Клифф-Пике. Он не мог спорить с необходимостью как можно скорее укрепить этот фланг после уничтожения армии Гласьер-Харт и уже выбрал повелителя конницы Чжоуку Сейдинга, графа Силкен-Хиллз, командовать готовящимся к формированию южным могущественным воинством Бога и архангелов. Проблема заключалась в том, что Храм хотел сделать с остальными восемьюстами тысячами человек из первоначального могущественного воинства.
— Каналы и дороги в тылу епископа воинствующего Канира либо уже разрушены, либо будут разрушены до того, как еретики смогут их захватить, — сказал он, вознося безмолвную молитву благодарности за то, что барон Уитфилдс смог передать приказ о выполнении планов Канира Кейтсуирта в этом отношении. Как именно барону удалось выбраться с этим приказом из капкана Эйванстина, было больше, чем Рейнбоу-Уотерс был готов предположить, но он был глубоко благодарен.
— Разрушение транспортной системы серьезно ухудшит возможности снабжения еретиков, поскольку они пытаются добиться своей победы, — продолжил он. — Думаю, было бы ошибкой недооценивать их способность преодолевать трудности, которые это может вызвать, но это определенно помешает им. Тем не менее, мы оба согласны с тем, что на данный момент где-то около двух третей их общей боевой мощи сосредоточено с Истшером в Клифф-Пик, в то время как мы предлагаем противостоять им только с одной третью наших собственных сил. Основной части могущественного воинства приказано продвигаться вперед, чтобы присоединиться к барону Фолинг-Рок на крайнем конце нашей собственной неповрежденной — в настоящее время неповрежденной — транспортной системы. В то же время флот еретиков снова действует по всей восточной половине пролива Син-ву, они вновь заняли залив Спайнфиш и отбили Сэйлик, они находятся в процессе восстановления канала Гуарнак-Айс-Эш, а их броненосцы снова действуют вверх по реке Хилдермосс.
Он откинулся на спинку стула, спокойно глядя на своего племянника, и Уинд-Сонг глубоко затянулся своей трубкой, обдумывая последние два предложения своего дяди. Канал Холи-Лэнгхорн обеспечивал надежную связь до самого Лейк-Сити ... в данный момент. Добавление этого определителя вызвало у него неприятную дрожь, когда он рассматривал обратную сторону этой конкретной монеты. Без канала — или если бы этот канал каким-то образом будет перерезан у них за спиной — они вряд ли смогли бы прокормить и снабдить продовольствием восемьсот тысяч человек. Если уж на то пошло, они только что столкнулись с трудностями при перемещении войск, едва ли на шесть процентов превышающих эту численность, вдоль Холи-Лэнгхорна, когда он был замерзшим, так что же произойдет, когда зима снова закроет короткий сезон северной кампании в октябре?
— Эти приказы, — настала очередь Рейнбоу-Уотерс постукивать по листам бумаги под пресс-папье, — очевидно, заставляют наше левое крыло продвигаться за пределы Лейк-Сити, эффективно удерживая наши позиции — в лучшем случае — с помощью нашего правого крыла. Честно говоря, я думаю, что графу Силкен-Хиллз потребуется более четырехсот тысяч человек, чтобы быть уверенным в том, что они удержат или, по крайней мере, значительно задержат ту армию, которую только что продемонстрировал Истшер и которой он командует. И мысль о том, чтобы отправить вдвое больше людей в Айсуинд, Нью-Нортленд и Хилдермосс, когда еретики уже контролируют существующие дороги, реки и каналы... не наполняет меня подавляющей уверенностью.
— В наших инструкциях ничего не говорится о продвижении за пределы Лейк-Сити, — медленно произнес Уинд-Сонг.
— Да, они этого не говорят. Пока, по крайней мере.
Рейнбоу-Уотерс налил свежий чай в свою чашку, вдохнул ароматный пар и с удовольствием отхлебнул. Затем он снова опустил чашку.
— Мединг, когда Истшер только что очень убедительно продемонстрировал угрозу, которую он представляет, но против него задействована только треть наших сил, в то время как все остальное направляется вдоль Холи-Лэнгхорна, Мать-Церковь явно рассматривает возможность использования этой силы для чего-то, кроме сидения в Лейк-Сити и рытья окопов вокруг него. Как ты думаешь, чем это "что-то" может быть?
Уинд-Сонг затянулся своей трубкой, и неприятная дрожь снова пробежала по его телу, на этот раз сильнее.
Лагеря, — подумал он. — Он говорит о лагерях инквизиции.
Несмотря на поражение Барнэбея Уиршима и уничтожение армии Силман, армия Бога и ее союзники, ополченцы-лоялисты Храма все еще располагали примерно двумястами тысячами вооруженных людей в Тарике, Айсуинде, восточной части Нью-Нортленда и северо-западной части Хилдермосса. Рассеянные на такой огромной территории, они, возможно, не смогли бы противостоять такому наступлению, которое могли бы бросить против них плотно сконцентрированные армии еретиков. На самом деле, как подозревал барон, многие из них даже не стали бы особо стараться, настолько они были разочарованы и деморализованы после одного-двух особо сокрушительных ударов, которые только что нанесли еретики.
Но эти двести тысяч солдат и ополченцев армии Бога были распределены не для того, чтобы вообще противостоять крупным нападениям еретиков. Они были там, чтобы подавить любые местные настроения в отношении возвращения к верности лорду-протектору Грейгору... и защитить лагеря генерал-инквизитора Уилбира. Эти лагеря были распределены по дюжине широко разбросанных мест. Силы, уже находящиеся на позициях, не могли надеяться защитить их от серьезных попыток еретиков освободить их.
И могущественное воинство тоже не может. Не совсем. И если нас утащат слишком далеко от Лейк-Сити...
— Что мы должны сделать, — тихо сказал его дядя, — так это приказать всем, кто может, отступить в провинцию Тарика. И они должны были бы разрушать каждый шлюз на канале и каждый мост позади себя, когда они отступают. Мы можем превратить Лейк-Сити, особенно с новой артиллерией для нашей поддержки, в покрытое окопами устье канала, куда даже еретикам будет нелегко проникнуть. Если мы используем лето для накопления припасов в Лейк-Сити, мы сможем создать пункт снабжения, способный поддерживать все наши силы в течение пятидневок или даже месяцев, даже если канал позади нас каким-то образом будет перерезан. В то же время, мы должны взять хотя бы половину сил, которые нам было приказано направить в Лейк-Сити, и либо присоединить их к графу Силкен-Хиллз, либо создать дополнительный резерв в Джурланке или Ашере, где он будет доступен для усиления любого крыла и одновременно уменьшить логистическую нагрузку на Холи-Лэнгхорн... Нам нужно стабилизировать наш собственный фронт, быть уверенными в наших собственных линиях снабжения и сосредоточиться на оснащении новых армий, которые в настоящее время собирает Мать-Церковь. Затем, следующей весной, нам нужно использовать эти новые армии и оружие, чтобы возобновить наступление — надеюсь, до того, как еретики смогут преодолеть наше численное преимущество. Это то, что мы должны делать... с военной точки зрения, конечно.
— Конечно, дядя, — повторил его племянник.
Они сидели, глядя друг на друга через беседку в теплом солнечном свете, и барон Уинд-Сонг удивлялся, как июльское солнце может быть таким холодным.
.IX.
Лагерь Диннис, озеро Айсик, провинция Тарика, республика Сиддармарк
Белый дым поднимался вверх, разрывая носовые пазухи и удушая всякий раз, когда ветер задувал его снова в чьи-то легкие. Было удивительно, как жарко может гореть огонь, питаемый бумагой. На этом далеком севере редко бывало то, что можно было бы назвать обжигающе жарким, даже в начале июля, но яростный жар, исходящий от кострища, был подобен дыханию доменной печи.
— Быстрее! — огрызнулся отец Жирилд на вереницу оборванных трудившихся заключенных, которых он подгонял для выполнения этой задачи. — Быстрее, Шан-вей тебя забери!
Брат Алфэнзо Митирник сильно закашлялся, несмотря на мокрую ткань, которой он повязал лицо и нос, когда ворошил огонь граблями с длинной ручкой, чтобы раздуть пламя. Жара, казалось, опалила каждый волосок на его голове, его одежда воняла дымом, а пот покрывал его лицо под слоем пепла и сажи. Еще двое сотрудников отца Жирилда тихо исчезли позавчера ночью, и Митирник задался вопросом, куда они собирались отправиться. Очевидно, они хотели оказаться где-нибудь в другом месте до прибытия еретиков, но, казалось, все вряд ли закончится для них хорошо, куда бы они ни отправились. Ему было всего двадцать шесть лет, и он был простым братом-мирянином ордена Пера, но за последние два года увидел и узнал достаточно, чтобы иметь довольно четкое представление о том, как инквизиция поступит с любым, кто покинет свой пост в такое время.
Конечно, это произойдет с ними где-нибудь в будущем, — мрачно размышлял он. — Вероятно, они больше беспокоятся о немедленных последствиях, если они не исчезнут.
Что ж, он тоже беспокоился об этих последствиях, но не мог заставить себя просто сорваться и убежать таким образом. Он задавался вопросом, было ли это потому, что он мог представить себе эти будущие последствия более ясно, чем дезертиры (и предпочитал рисковать с еретиками, учитывая все обстоятельства), или это было что-то еще, что-то врожденное, заложенное в его натуре.
— Идиотка! — рявкнул отец Жирилд. Зашипела и щелкнула плеть, и кто-то вскрикнул. — Вставай, ты, неуклюжая корова!
Митирник оглянулся через плечо и поморщился под защитным прикрытием пропитанной водой банданы. Ему никогда особенно не нравился Жирилд Кумингс. Он и младший священник могли быть членами одного ордена, но Кумингс был бледным, бесцветным, мелким тираном. Митирник выполнял свой долг как часть администрации лагеря Диннис, но ему это никогда не нравилось. Кое-чего из того, что вошло в записи и файлы, которые он помогал вести, было достаточно, чтобы кровь застыла в жилах, и были ночи — много таких, — когда ему было чертовски трудно заснуть. Он сомневался, что Кумингс когда-либо хоть раз мигнул от всего этого. В нем было что-то почти... банальное. Он никогда не подвергал сомнению то, что ему приказывало делать — или во что верило — его начальство, и, насколько мог судить Митирник, его вообще не беспокоили последствия его действий. Для него несчастные заключенные лагеря Диннис были не более важны, не более человечны, чем скот фермера или тягловые драконы, и Митирник подозревал, что именно так он их и видел... во многих отношениях.
Теперь он пнул заключенную, которую ударил плетью, заставив молодую женщину, которая выглядела в три раза старше своего возраста из-за голода и жестокого обращения, подняться на ноги, и ударил ее кулаком, когда она пошатнулась.
— Подними все — сейчас же! — Кумингс рявкнул, и она начала собирать разбросанные листы папок, которые уронила, когда упала. Один из рядовых армии Божьей, охранявших рабочую партию, выглядел несчастным, когда из разбитого младшим священником носа текла кровь, но он только покачал головой и отвернулся, когда ей удалось собрать большую часть страниц вместе, отнести их к кострищу и бросить в огонь..
Очевидно, в конце концов, у Кумингса было все же немного больше воображения, чем когда-либо полагал Митирник. По крайней мере, его было достаточно, чтобы объяснить ужас в его глазах, и Митирник задался вопросом, была ли у него какая-то особая причина испытывать этот ужас.
* * *
— Нет, милорд, — категорически ответил полковник Агустан Тимак.
Епископ Мейкел Жинкинс недоверчиво уставился на полковника. Темноволосый, смуглый шулерит явно не привык к тому, чтобы подчиненный говорил ему "нет".
— Это была не просьба, полковник! — его голос был ледяным. — Это была инструкция — инструкция генерал-инквизитора Уилбира. Вы собираетесь сказать ему, что отказываетесь подчиняться ему?
— При всем уважении, милорд, — ответил однорукий полковник, — генерал-инквизитора здесь нет, и я не видел письменного подтверждения этой "инструкции". Не имея ее в письменном виде, я не могу с чистой совестью подчиниться ей.
— Как вы смеете?! — огрызнулся Жинкинс. — Вы называете меня лжецом, полковник?
— Нет, если только вы не решите истолковать это таким образом. — Тимак ответил на свирепый взгляд епископа холодным, ровным взглядом. — Я просто говорю, что инструкции и намерения могут быть неправильно поняты или неправильно истолкованы, — он слегка подчеркнул последнее слово, сверкнув глазами, — когда они не записаны. И что не собираюсь просить своих людей совершать массовые убийства, когда единственные приказы, которые я получил, — это устные приказы от кого-то, кто уже оседлал свою лошадь.
Жинкинс раздулся от ярости, и его рука сжалась в кулак. Наглость полковника была невыносима. Последствия для него, как только Жинкинс сообщит об этом, будут серьезными, но в данный момент это было очень слабым утешением.
— Вы можете выполнить приказ — приказ генерал-инквизитора, независимо от того, хотите вы в это верить или нет — или вам может грозить наказание в соответствии с армейскими правилами за неподчинение приказам вышестоящего начальника, а затем наказание за неповиновение инквизиции Матери-Церкви в разгар джихада!
Он почувствовал укол удовлетворения, когда лицо Тимака напряглось от угрозы. Наказание было бы почти неминуемым для любого, кто бросил вызов епископу инквизиции в подобный момент, и вполне возможно, что генерал-инквизитор и великий инквизитор могли бы также захотеть показать пример семье полковника. Тимак несколько секунд молчал, его глаза сверкали, как расплавленное стекло, затем он резко вдохнул.
