— Если бы я написал книгу сухой и жёсткой, — это прямой рецепт в их адскую аптеку на получение "новичка", а так есть шанс ещё побегать какое-то время, всё-таки официально у нас пока свобода слова, плюрализм.
— Да, нет, в принципе книга стоящая, — не стал слишком напирать с критикой Алексей, даже сделал большой комплимент: — Не хуже моих расследований!.. А так, не боитесь?
— А у меня с моим героем негласно пакт о ненападении заключен, — отшутился писатель. — Я ему обещал, что не стану касаться некоторых болезненных для него личных тем, а он за это тоже меня касаться не станет своей тяжёлой дланью.
— Так вы неприкосновенный! — иронично позавидовал Запальный.
— Надеюсь. Писатели в наше время уже не то, что во времена "великих стариков" Достоевского или Солженицына — народ нас особо не читает. Так, ничтожное количество рафинированных интеллектуалов. Мы для власти не слишком опасны. Другое дело популярные блоггеры. Так что, у вас, Алексей Анатольевич, шансов больше "ощутить самодержавное прикосновение". Одна надежда — на Господа Бога, что прикроет.
— Почему нет? — легко согласился Запальный. — Бог любит умных и отчаянных — наверняка ему интересны те, с кем он может "поиграть в шахматы", способные обрадовать его неожиданным ходом или поступком. А я стараюсь не надоедать "Папе" стандартными ходами. Хотя хорошая охрана мне бы и в самом деле не помешала.
— Наконец-то до тебя это начало доходить! — продолжал шутливую перепалку с приятелем Антон Лирин. — Ты ведь "берёшь деньги от Госдепа США", вот и найми себе за баксы Белого дома бодигардов.
— И ты туда же! — с притворным отчаянием вздохнул собеседник Лирина.
— Я тебе просто цитирую вчерашнюю "Правду". То есть, утверждение главного телеведущего Кисель-аги с федерального телеканала Россия-1. В его интерпретации ты, Лёш, иностранный агент. Как в 1937 году. Один шаг остался до "врага народа" — и тебя можно официально "пускать в расход".
— Жутковато звучит, — согласился блоггер. — То, что этой страной управляют дураки, и ладно бы с ними. Ху же всего, что они к тому же агрессивные дураки.
— Для всех них — ты "засланный казачок", Лёша. "У тебя из-за плеча торчат звёздно-полосатые уши заокеанских кукловодов", вот так... Ты же Гарвард закончил? Вот! Значит, завербованный.
— Не Гарвард, а Йель, — машинально поправил Запальный, — впрочем, без разницы, он тоже из "Лиги плюща".
— Вот видишь — закончил! Значит, по их расчётам, завербован. А наш российский "бог" к таким беспощаден... Мне кажется ты давно его раздражаешь своими антикоррупционными расследованиями, Лёш... А если серьёзно, то будь пожалуйста, осторожен, — попросил друга Лирин.
— Не волнуйся за меня, старик! У меня с ним тоже негласный договор: я Крымову ещё нужен, — заверил писателя Запальный. — Николай Николаевич очень хочет казаться перед Западом цивилизованным правителем, а не полной Ордой.
— Хочу надеяться, что ты для них всё-таки "анфан террибль" — "величайший пакостник", но не серьёзная проблема! — искренне пожелал приятелю Лирин, хотя на душе у него было неспокойно за товарища. Алексей был ему не просто другом. Лирин был Запальному за многое благодарен. Цинизм Алексея был поверхностным, выработанным в качестве необходимой эмоциональной брони за годы занятий политикой, и за его тонкой корочкой легко чувствовалась боль за страну, стыд за бездарную, а часто просто преступную политику ее правительства, отвращение к тому, что все эти "Крымовы" и еже с ним называют "своей Россией" и чему они оба хотели положить конец. Чтобы умные благородные люди снова могли гордиться своей родиной.
Правда пересекались они не слишком часто. Но каждая встреча становилась для Лирина событием. Всё в прирождённом народном трибуне нравилось Антону. В общем, они дружили. Именно Запальный помог Лирину выйти из затяжного творческого тупика и нащупать свою тему.
Однажды у них стихийно возник спор о политике и литературе. Лирин долго работал журналистом в разных изданиях. Ему повезло — он неплохо изучил те стороны жизни, которые для многих так и остаются тайной за закрытыми дверями. И рассказывал он об этом жестко и впечатляюще.
— Как тебе не стыдно! — сказал вдруг Алексей. — Почему ты не пишешь об этом? На кой черт ты сочиняешь пошлые детективчики и весь этот бумажный развлекательный мусор, вместо того, чтобы наконец взяться за настоящую нужную тему? Каждый талантливый человек обязан в меру сил вносить свой скромный вклад, чтобы скорее была разрушена жуткая нынешняя диктатура и началось строительство прекрасной России будущего.
— Серьёзные книги сегодня не интересует ни издателей, ни читателей, — оправдывался Лирин. — А мне нужны деньги. За деньги я готов мыть любые литературные полы, — от досады брякнул Антон и сам себе стал неприятен, будто организмом произвёл что-то до крайности неприличное.
Возник довольно долгий и бессмысленный спор... Точнее, спора не было: Алексей, как обычно запальчиво, говорил что-то о честности истинного писателя, о его долге, о гражданственности, а Антон отвечал, что честность — товар, на который трудно найти покупателя, что долг его, Лирина, выражается в рублях, принесённых в семью. Запальный Антона тогда вроде не переубедил. Не сказать, что его слова были подобны удару небесной молнии. Тем не менее семена были брошены им в подходящую почву — они заставили Антона о многом передумать, — и вскоре проросли мятежными побегами произведений на самые злободневные темы... Там ведь было вот ещё что. Тот разговор совпал с долгим застоем в творчестве, "пробуксовкой" творческой манеры. Лирин и сам чувствовал, что давно пишет, как бы по инерции.
Что надо что-то решительно менять в своей жизни. Он и сам страшно мучился, искал выход из тупика. Остро ощущал потребность того, что в старину каторжники именовали "переменой судьбы". А самый верный путь к такой перемене в современной России для писателя — это мятеж, бунт, открытый вызов укоренившемуся злу. Его новая книга о президенте Крымове стала такой его личной "Болотной площадью". Но в то же время, такой отчаянный шаг вовсе не был продиктован "суицидальным синдромом", как язвительно и зло утверждали враждебно настроенные к Лирину критики. Он по-прежнему жаждал успеха, а вовсе не героической гибели на плахе, тюремного опыта или замаскированной смерти от "Новичка".
Хотя может отчасти критики были и правы в том, что подсознательно Антон действительно желал каких-то внешних потрясений в надежде что они приведут к кардинальным жизненным сдвигом. В конце концов скоро ему 50 лет, так что сейчас или никогда! В каком-то смысле это был шанс сохранить мозговые нейроны от преждевременного усыхания. Став крысой, бегущей по лабиринту, где за каждым поворотом тебя могут ожидать удар током, кошачьи когти и иные ловушки, можно было избежать старческого слабоумия, которое в наше время всё чаще настигает ещё довольно молодых людей порой уже в 40-45 лет. Ибо долгий покой и стабильность человеку противопоказаны. Примером тому могут служить Швейцария со Швецией, самые благополучные для жизни страны, где большинство проживает свои жизни спокойно и сытно. И в этих же райских уголках, как говорят учёные, отмечается самое большое количество патологий мозга.
Глава 125 "Поцелуй Иуды"
Закончив разговор по телефону с находящимся за тысячи километров отсюда писателем Алексей Запальный снова стал что-то отвечать и говорить своим спутникам по командировке. В ожидании объявления о посадке на рейс до Москвы директор Фонда по борьбе с коррупцией сидел с несколькими провожающими соратниками и помощницей на втором этаже здания ымского аэровокзала в "Венской кофейне". Один из коллег, — а это был близкий ему человек, верный соратник, — как раз вернулся с заказом и поставил перед боссом чашку с чаем. На белой фарфоровой чашке были изображены губы в форме поцелуя и по-английски написано "вкусный поцелуй". Алексей с благодарной улыбкой кивнул, но помощник отчего-то увёл глаза в сторону.
*
"За что и зачем платят перебежчикам и Иудам? Если коротко, то за их совесть. За готовность опуститься на самое дно, нет ниже дна, отказаться от совести, принципов, здравого смысла, уважения к себе. Приготовиться, что ни один приличный человек тебе в жизни не подаст руки, не заговорит и хорошо, если в лицо не плюнет. Нужно буквально окунуться с головой в самое мерзкое место, которое вы можете представить, сидеть там, и прямо оттуда работать. Но тридцать серебряников, которые платит из государственного кармана хозяйка "Раши Тудей" для них перевешивают все эти "неудобства"...
Неприятно поражает, что в России существует рынок покупки и сбыта таких услуг. И расценки на этом рынке шокируют. Всю эту систему выстроил, оплачивает и поддерживает Кремль через свои госструктуры, в том числе через Маргариту Симоньян, которой, вернее её пропагандистскому телеканалу, ежегодно выписывают из бюджета страны по 20 миллиардов рублей. И она тратит такие огромные суммы на содержание, в том числе и этих перебежчиков-Иуд, которых у неё целый штат".
(По статье "Фантастические твари и сколько они зарабатывают").
*
18 мая 2021 года соратники Алексея Навального по Фонду борьбы с коррупцией (официально признан российскими властями "иностранным агентом" и "экстремисткой организацией") сообщили, что смогли установить "крысу", которая слила секретные данные о тысячах сторонниках Навального.
ФБК утверждает, что это бывший сотрудник фонда, системный администратор, Федор Горожанко. Якобы, это он выложил в сеть данные сторонников Алексея Навального, которые регистрировались на сайте в его поддержку. Авторы внутреннего расследования предположили, что "компьютерщик-Иуда", вероятнее всего, пошел на предательство в обмен на крупное денежное вознаграждение.
После утечки базы ФБК, многие люди реально пострадали. В частности, из московского метро, начали массово увольнять сотрудников, которые регистрировались на сайте Навального.
(Вся информация взята из открытых источников)
Глава 126 "Старый тигр"
До загородной резиденции оставалось каких-то километра три, когда Крымов вдруг заметил что-то впереди на дороге и приказал немедленно остановиться. Для этого он поднял специальную трубку рядом с подлокотником своего дивана, предназначенную для переговоров с сидящими впереди — за звуконепроницаемой перегородкой — водителем и начальником своей охраны, и коротко распорядился:
— Всем стоп!
Сопровождающая президента команда страшно напряглась из-за незапланированной остановки посреди леса. Решив, что это может быть покушение, телохранители, схватив автоматы и снайперские винтовки, первыми повыскакивали из джипов сопровождения. Они окружили неторопливо вылезшего из лимузина президента, заслонив его собой от грозящей опасности. Защёлкали затворы.
Но Николай Николаевич нетерпеливым жестом отодвинул одного из своих "шкафов", и быстро зашагал куда-то в сгущающиеся сумерки. В наступившей тишине было слышно, как поскрипывают подошвы его полуботинок.
Метров через тридцать Крымов остановился и нагнувшись стал рассматривать что-то небольшое темнеющее на асфальте. Даже присел рядом на карточки. Оказалось, дорогу кортежу перебегал ёж. Каким-то чудом его не успел раздавить тяжёлый головной джип с охраной, несущийся на огромной скорости.
— Чуть не раздавили, — с лёгким упрёком бросил Крымов охранникам. — Ну-ка, дайте мне кто-нибудь свой пиджак.
Один из парней быстро снял с себя куртку и протянул, Крымов аккуратно завернул в неё колючий клубок, поднял и перенёс на обочину. Но сразу не вернулся к машине, дожидаясь, пока испуганный зверёк осмелеет и убежит в лес. Охранники стояли рядом — немного смущённые, украдкой переглядывались. "Наверное думают: "Чудит, старик"", — подумал пожилой политик. Вот так же и его ближайшие соратники наверняка считают, что появившаяся у "начальника" сентиментальность — верный признак одряхления. В их мире теряющий хватку вожак начинает рассматриваться всеми как человек заранее мертвый, потому что чужие перестают бояться и уважать, а своим нужен сильный и властный лидер.
Поэтому Николай Николаевич перестал любить приглашать близких ему прежде людей в свои резиденции разделить с ним досуг. Хотя прежде многие вопросы решались им в неформальной обстановке — за бильярдным столом или в бане. Так было, пока он не заметил, как чересчур старательно приятели подыгрывают ему в бильярд, словно он развалюха с трясущимися руками и разжиженным мозгом. Для некоторых из них он безнадёжно стареющий человек, который одним своим видом напоминает, что "эпоха Крымова" заканчивается и пора думать о новой комбинации власти... А ему просто стало жаль ёжика.
*
Пруссий король Фридриха II был противоречивой личностью. Помешанный на войне Фридрих превратил Пруссию в большую казарму; одержимый идеей построения собственной великой империи "старый Фриц" вёл бесконечные войны. И при этом "король-солдафон" покровительствовал наукам и искусствам, обожал играть на скрипке, и много лет состоял в переписке со знаменитым просветителем Вольтером.
Когда великий философ по приглашению императора жил в Потсдаме, то как-то после ужина у него с хозяином зашёл разговор о тиранах и деспотах. Вольтер в нескольких словах охарактеризовал оба эти типа, а затем воодушевился и стал набрасывать картины страшных бедствий, на которые обрекает человечество деспот и завоеватель. Слушая его, прусский король так умилился, что пустил слезу. Вольтер вскричал:
— Смотрите! Смотрите! Тигр плачет!
Глава 127 "Эпизод 7"
Объявили начало посадки на московский рейс. Алексей Запальный с помощницей и несколькими провожающими покинули столик "Венской кофейни". По пути знаменитость узнал какой-то парень. Правда большая часть лица незнакомца была скрыта под медицинской маской (ничего не поделаешь, по всей стране действует строгий масочный режим в связи с пандемией коронавируса), зато на самой маске был изображён широкий оскал белозубой "голливудской" улыбки, а из-под надвинутого козырька бейсболки с надписью: "Фонд борьбы с коррупцией", приветливо поблескивают весёлые глаза. И на футболке фаната красовался знаменитый теперь портрет широко улыбающегося Запального с растопыренными в форме буквы "V" пальцами, мол, мы победим. Одним словом, сразу видно — свой человек.
— Алексей, я ваш давний поклонник, — обратился он к знаменитому оппозиционеру, — позвольте пожать вашу мужественную руку, всегда мечтал об этом!
Блоггер никогда никому не отказывал в автографах, рукопожатиях и совместных сэлфи — такова работа публичного политика.
— Я теперь месяц не буду её мыть! — срывающимся от счастья голосом объявил парень после рукопожатия, с восторгом разглядывая свою ладонь...
В самолёте с Алексеем Запальным внезапно стало твориться что-то очень нехорошее. Вскоре после взлёта молодой мужчина почувствовал себя дурно, и чтобы преодолеть это в себе, стал думать о том, что будет делать после прибытия в Москву. А потом... Это трудно было описать, потому что не с чем сравнить. Словно что-то массированно внутри тебя внезапно атаковало твою нервную систему примерно по тому же принципу, как DDoS-атака обрушивается на компьютер: это такая перегрузка, которая тебя постепенно, но верно уничтожает. Ты больше не можешь ни на чем сконцентрироваться...
