Алая бусина из огромной ладони никуда не делась — остальные же, по внутренней команде, неясно, когда мной посланной, собрали хвостатые грызуны, которые вели свои собственные войны: перегрызали веревки и канаты, стопорили пушки, рассыпали порох и снаряды.
— Забирайте раненых и уходите! — громко провозгласил Шанкс.
Да, один Йонко на поле боя — страшно. А вот когда их двое — никто не осмелится даже пикнуть, безукоризненно слушаясь приказа. Даже если один из них ногой в могиле.
— Я догоню Мугивару Луффи! — пафосно возвестила Боа Хенкок, которую я сначала признала по огромной змее, что вилась рядом ней.
Красивая? Да. Действительно красивая, пышная, утонченная и плавная. Невозможная.
Но не цепляет. Никак. Она слишком красива для того, чтобы восхищаться ею как женщиной. Такой можно любоваться, только поставив на полку в красивом платье, или сквозь витрину музея. Кукла — неживая, фарфоровая. Если сравнивать, то даже моя Сачи — блондинка секретарша, рядом с ней покажется замухрышкой из подворотни. А ведь Сачи настоящая красотка, за которой увивается не один десяток мужчин от пятнадцати до шестидесяти плюс. Но моя Сачи отдает теплом и жизнью, моя Сачи настоящая. Она рядом.
Проводив Императрицу взглядом, наткнулась на довольного жизнью Дофламинго, сидящего на развалинах стены и явно думающего о чем-то философском.
Небесный Дьявол был необычайно спокоен и тих, лишь очки загадочно поблескивали на свету, да на губах играла легкая полуулыбка, полуухмылка.
Так вот он какой, марионеточник. И что в нем нашла моя звериная суть? Бежать и ныкаться, по доброй воле, надо, а не желать с ним боя.
И, все же, в душе что-то просило именно этого.
— Тебя где черти носили? — пошатываясь и держась за окровавленную голову, ко мне дохромал Уил.
— Живой, — я, прослезившись, повернулась к нему, и осторожно обняла его целой рукой, утыкаясь носом в плечо.
— Ну, ты сама своих ребят попросила вырубать всех встречных противников, если есть возможность, — скривился он. — Вот мы и встретились. Не разошлись.
— Я рада, — тепло улыбнулась, трясь об него носом. — Больше из наших никого?
— Нет. Только до одури злой Главнокомандующий, которого кто-то обвязал цепями из кайросеки, да понавесил на них такие же замки. Гарп сейчас с ним возится, — криво оскалился он. — Старик сильно ругался на то, что ты не пришла.
— Что ты сказал ему? — я чуть повернулась лицом к расходящимся пиратам и дозорным.
— Сказал, что ты узнала о возможном вторжении третьей стороны и опять пошла в подполье, — легко усмехнулся он. — Он поверил, хоть и ругался. Да и я не лгал.
— Хорошо, спасибо, — я проводила взглядом Белоуса, входящего на борт одного из содружественных судов. — Кэра сказала, что Моби Дик пал...
— У Дозора вообще ни одного из кораблей не осталось — последний целый угнали окамы, — фыркнул парень. — Зато Отец цел... Тело Эйса пропало, кстати.
— Да, знаю. Оно у команды уже. Тич?
— После того, как его захлестнуло синее пламя, тоже исчез. Похоже, что его план провалился, и он отступил. Ни его, ни его людей мы не нашли.
— Да — если Батя жив, то так и есть, — согласно кивнула. — Быстро вы округу обшарили.
— Был приказ. Ладно, идем — дальше не наше уже дело, — кивнул он на Шанкса, внимательно следящего за тем, чтобы никто вновь не начал воевать. Борсалино, сложив лапки, покорно находился на мушке дядьки Бекмана. — Круто смотрятся, — проследив мой взгляд, хмыкнул Моркрафт.
Я тяжело рассмеялась, охая от отдающейся в плече боли.
— Да, братишка — дальше не наша уже история, — я легко улыбнулась и, приобняв его за пояс и подождав, пока морщась, он закинет мне руку на плечо, поковыляла с ним в обнимку в сторону быстро разворачивающего мед городка, куда уже начинали сносить раненных служивых.
А на фоне голубого неба, скалясь и усмехаясь, трепетали на ветру черные флаги Белоуса и всех его содружественных команд.
Заключительный, перед звоном колокола в руках перебинтованного мальчишки с соломенной шляпой за спиной, аккорд окончившейся эпохи.
Эпилог
Госпиталь на веселье не радовал — люди кричали, стонали, откуда-то издалека слышался плаксивый голос, утверждающий, что он "слышит голоса". Скосив взгляд в ту сторону и пробежавшись им по рядам коек, наткнулась на того самого паренька, которого защитил Шанкс от Акаину, и который своими словами негласно окончил битву между Дозором и пиратами Белоуса. Самый обычный капитанчик из подчиненных Гарпа, с мечтой стать Адмиралом. Что ж, малыш — впереди тебя ждет теперь много веселых открытий.
Скрепив зубы, я мрачно смотрела в потолок, считая клетки кремовой плитки, обклеивающей его и ожидая, когда закончатся куда более серьезные операции — осколок кайросеки в плече не был чем-то убийственным для жизни, хоть и приносил множество неудобств. Но, потерпеть стоило — прошедший вечер и ночь подарили медблоку много посетителей, среди которых я чувствовала себя просто белой молью и ловила себя на мысли, что можно было бы попробовать уже и самой разобраться с проблемой.
Уил не позволил — стоял над душой, пока его самого не увели, уж очень бледным он стал. Да и сотрясение его, полугодичной давности, заставляло волноваться — а ну, как осложнение?
— Дрого Ди, пройдите в операционную, — надо мной склонилась медсестра, привлекая внимание и выдергивая из забытья и вялого переваривания последних событий.
— Уже? — я криво улыбнулась, со стоном вставая на ноги и идя за женщиной, спешащей впереди с объемной папочкой в руках.
В кабинете мне что-то быстро вкололи, после чего рука частично онемела, а уставший мужчина в некогда белой маске, вооружившись скальпелем и еще какими-то дьявольскими приспособлениями, начал увлеченно копаться в моем плече, что-то тихо бурча себе под нос. По руке, хоть и перетянутой жгутом, потекла кровь, стекая в поднос, туда же следом западали кусочки камня — развалился в ране, вот же... стабильность. Сама уже почти наловчилась выковыривать такие.
Вскрик и легкий матерок дали ясно понять, что операция окончена — рана затянулась, не оставив и следа. Сдержано поблагодарив врача за работу, встав, вышла из комнатки, оставляя за спиной рассерженный коллектив и потирая все еще деревянную руку, прошла к своему стулу, за курткой, которую мне приволок Хикару Юу, заглянувший в Маринфорд под вечер после боя.
Из-за суматохи и того, как повели себя дозорные, все же бросившись преследовать пиратов, пусть и в куда более меньшем количестве, установить то, где я была во время боевых действий и чем вообще занималась, возможным не представлялось. А потому и разбирательства мне не грозили — у Гарпа вообще назревали проблемы посерьезнее: он пропустил внука к эшафоту. Так что, скорее всего, с меня даже отчета не потребуют — нет смысла. Нас там, капитанов в подчинении высшим чинам, была уйма, а с учетом того, что командование нынче меняется — шепотки об этом уже гремели набатом, отчеты вообще не нужны. Их некому будет читать. И незачем.
На входе меня ждало удивление — десяток человек в неизвестной белой форме, довольно-таки дорогой на вид, мгновенно выпрямилось, хоть до этого явно были заняты своими делами. В конце этого строя обнаружился какой-то представительный тип в еще более дорогих шмотках — ткань выглядела просто потрясающе, отливая на утреннем солнце шелками и ручной вышивкой — в последнем сомневаться не стоило.
Развернув тяжелый свиток и откашлявшись, он внимательно вгляделся в текст, будто бы в первый раз его видел, но при этом сохраняя достоинство и важность. После, вероятно для того, чтобы удостовериться в произведенном эффекте, и в том, что я еще не удрала, сверкнул на меня внимательными глазами.
— Его святейшество, Святой Максимилиан, официально приглашает вас на встречу, дабы ближе познакомиться со спасительницей его племянницы, и отблагодарить вас лично.
— Эм, а если я...
— Отказы не принимаются: Святой Максимилиан не потерпит ослушания. — Меня жестко перебили.
— В таком случае, просто согласимся с тем, что я отправляюсь к нему на встречу под жестоким конвоем, — пожала плечами, накидывая на плечи куртку и кивая. — Идем — стоило ли вообще, ради пары слов, такую бумагу портить? — вопрос явно был риторическим.
— Вам переданы одежды. — На меня посмотрели как на мокрицу.
— Отказываюсь. И если посмеете меня силой их надеть — испепелю, — я мрачно посмотрела на него и, громко топая каблуками сапог, пошла вперед. — Веди, иначе как же — припрусь, да без провожатого.
— Святой Максимилиан будет недоволен, — скривился мужчина, но свиток свой убрал, осторожно пряча его в тубу и закрывая крышкой.
Засушит? Или на стену в рамочку повесит?
Корабль — огромный, пышный, резной, с удивительно ультрамариновыми парусами и спорящий по своим размерам с Моби Диком, был пришвартован к остаткам верфи, величием своим будто насмехаясь над ней и вообще всем, что было вокруг.
Приплыл в разруху этот Святой и, наверняка, носиком воротит от всего этого дерьма, в котором мы боролись.
— "Гордость Святого Максимилиана", — важно указал на судно мой провожатый. — Этот корабль создан по проекту его милости.
— Ясно-понятно, давай дальше, — зевнула я. То, кем он там создан и в том ключе, мне было поровну. Устала. Тяжело от произошедших событий.
Ответом был надменный взгляд, говорящий мне о том, что в былые годы меня, за один только косой взгляд в адрес кораблика тенерьюбито, распяли бы на месте.
На палубе долго не держали, провели сразу в трюм, а там в какую-то каюту, обставленную поистине с королевским размахом: шелка, бархат, кожа, золото и каменья. Думаю, пожелай я разбогатеть, мне хватило бы одного тройного подсвечника, из чистого золота, украшенного какими-то синенькими камешками. Если, конечно, я смогла бы его унести...
Единственными радостями было мягкое пламя в камине да маленькая канарейка в клеточке, чирикающая какие-то глупости.
Скука ожидания продлилась часа пол — скоростью великосветская особа не обладала, опаздывая в исключительно аристократической манере.
За ленивым изучением корешков книг с именами каких-то великих умов меня и застал неизвестный, тихо вошедший в помещение мужчина. Обернувшись назад, от удивления покачнулась, помимо воли хватаясь за какую-то статуэтку, роняя ту на пол и глядя на него поистине круглыми, от шока, глазами.
— Я знаю, что ты ничего не помнишь. Знаю, что роль свою в новой жизни выбрала сама. И, так же знаю, что Дозор ты любишь. Я рад, что ты смогла не только выжить, но и сама пробить себе жизненный путь. Но теперь, когда я встретил тебя, дочь моя, позволь нам вновь быть рядом, — тихо и плавно проговорил он, подходя ближе. — Я видеть тебя рад, Нефелима.
И мужчина, столь удивительно похожий на меня в моем мужском обличии, радушно разведя руки и улыбнувшись от души, обнял меня, утыкаясь носом в макушку.
— Ты наконец-то дома, дитя мое, — раздалось тихое сверху. — Твоя матушка будет бесконечно рада, как и братья с сестрами.
Я же, мрачно прищурившись, спрятала лицо в складках его одежды, пряча возникающую на губах ухмылку. Так вот, почему Адмирал был так добр со мной тогда в кабинете, а Гаросей удостоил взглядом. Они уже знали.
Судьба, даже так? Хорошо, пусть. Я еще повоюю.
