Четверо особо приближенных жрецов, за каждым из которых стоят те или иные аристократические семейства. И кто знает, чем окажутся чреваты неосторожные поползновения в сторону каждого из них? А ведь возможны еще и договоренности между ними... пусть пока они друг другу не доверяют — лорд Морвин недобро улыбнулся, вспомнив пару-тройку изящных интриг — и всё же странные времена рождают странные союзы. А значит, риск есть!
Или всё же устранить хотя бы Урнара? Судя по докладу Арвитта, именно он ведет себя наиболее подозрительно. Правда, верный шпион заклинал не совершать опрометчивых действий, попросив еще немного времени на поиски... Да и глупо было бы ограничиться лишь одним человеком, в конце концов, он может оказаться лишь знаменем недовольных... или нет?
"Урнар... — сплетя пальцы в замок, жрец призадумался, — да, он действительно первый из подозреваемых: есть причины истово ненавидеть магов, связи с аристократами, ярое стремление к власти... С другой стороны, Арвитт бросил странную фразу — "все это словно напоказ"... Что, если Урнар лишь ширма, отвлекающая внимание от другого, более осторожного врага? Того же Ярвиса люди Арвитта как-то раз видели в компании одного из доверенных лиц эн Варлена, а эн Варлен — это эльфы... Зато Урнар — казначей, а Ярвис всего лишь главный архивариус..."
Лорд Морвин негромко выругался. Похоже, Арвитт прав: нужно подождать, пока кто-то из иерархов не выдаст себя, или пока шпионы не найдут доказательства предательства. А уж после этого — губы жреца искривились в усмешке — предатель пожалеет о своих действиях! Кстати, вариант "прирезать по-тихому", который предложил Арвитт в случае, если расследование придется свернуть, при наличии доказательств будет не самым лучшим. И плевать, что церковь крайне редко выдавала светским властям своих иерархов! Если сделать это сейчас... Предателя можно обвинить в государственной измене и заговоре против короны с целью возведения на трон эн Варлена, тем самым укрепить свои позиции в Регентском Совете, приобретя благодарность королевы и ее дяди и развеяв подозрения этого прямого как палка вояки эн Сартига. Или всё же оставить эн Варлена в качестве запасного варианта? Нет, слишком опасно, а в случае чего есть и другие претенденты на трон, которые будут куда сговорчивее надменного герцога...
Вздохнув, лорд Морвин вернулся к бумагам. Судя по словам Арвитта, у находящихся на подозрении жрецов есть свои люди в разных городах Вертана, и было бы неплохо разобраться и с ними. Особенно с теми, что возглавляют жрецов в столицах приграничных провинций...
Три дня спустя. Постоялый двор "Корона Артвара".
— Милорд, — женщина, хлопотавшая над прической Эли, оглянулась на Рена, — все готово.
Тот взглянул на жену и сухо кивнул:
— Неплохо. Вот, как и договаривались, — он протянул ей серебряную монету, — ступайте.
Подождав, пока шаги женщины затихнут за дверью, он шагнул к вопросительно взглянувшей на него Эли и тихо произнес:
— Ты выглядишь просто восхитительно!
Эли взглянула на него чуть смущенно, гадая, почудилось ли ей искреннее чувство в его словах. Впрочем, сейчас она и себе нравилась! Голубое шелковое платье, расшитое серебром, стоило немало, но село просто идеально, а простая, но красивая прическа придавала ее облику непривычную воздушность и хрупкость. Казалось, Рен прочитал ее мысли, улыбнувшись, он произнес:
— Нерр звал тебя "птичкой", и сейчас ты на самом деле чем-то на нее похожа: хрупкая, изящная... Волнуешься?
— Очень, — призналась та, — надеюсь, что смогу хорошо сыграть свою роль. Но куда больше боюсь за тебя!
Ее глаза, казавшиеся огромными на чуть похудевшем за дорогу лице, смотрели на него с тревогой и заботой. Рен поймал себя на мысли, что больше всего сейчас он хотел бы прижать Эли к себе, поцеловать и медленно, очень медленно раздевать, покрывая поцелуями пахнущую какими-то горьковатыми травами кожу. Выдернуть шпильки и зарыться лицом в ее волосы... Они стояли так близко, что он чувствовал ее дыхание, а тихий выдох и приоткрытые губы девушки заставили его ликовать: он волнует ее, даже в этом его жутковатом виде! Взяв ее руку, он поцеловал холодные пальцы, задержав их у губ куда дольше, чем это разрешалось этикетом.
— Все будет хорошо, у нас все получится, — с уверенностью, которую он не чувствовал, произнес Рен, — всего несколько часов, и мы сможем убраться отсюда. А пока... — он с неохотой отстранился от жены и внимательно посмотрел на нее, — ты все помнишь?
— Да. Ты уверен, что мне не стоит применять Силу? — в голосе ее появилась настойчивость, — я могу тебе помочь, ты же знаешь, и не только отвлекая внимание от тебя!
— Мы уже говорили об этом, — мягко, но непреклонно произнес Рен, — ты куда важнее в роли отвлекающего фактора. И ты обещала, помнишь?
— Да, — слегка сердито ответила Эли, — но ты заставил меня дать это обещание!
— И, тем не менее, ты его дала, и надеюсь, что сдержишь. Кстати, хотел спросить, как я выгляжу? В достаточной мере ужасно?
Эли хмыкнула, разглядывая мужа. Удивительно, как некоторые детали меняют человека! Русый парик с волосами почти до плеч, испещренные красно-коричневой сыпью лицо, шея и руки, опущенные уголки губ, камзол и брюки, лишь немного темнее ее платья... М-да, вряд ли кто-то сможет отметить хоть какое-либо сходство с герцогом эн Арвиэр! А следы болезни, как успел проверить Рен, и впрямь спасают от любопытных взглядов: большинство людей стараются отвести глаза, точно боятся, что болезнь может перекинуться на них только от брошенного на больного взгляда. Мало кто проникнет за маску, обратив внимание на резкие и хищные черты лица, четкий абрис губ и синеву глаз, пусть и потерявшую вызывающую яркость благодаря искусному выбору цвета парика и одежды... "Ой, что-то меня опять не туда понесло!" — виновато подумала Эли и ответила:
— Не ужасно, но вряд ли тебя узнали бы даже приятели.
— Отлично. Все, нам пора, — он протянул ей руку, глубоко вздохнул... лицо его обрело холодную надменность с легким налетом раздражения, — если вы не хотите опоздать на прием, нам следует поторопиться.
— Да, милорд, — такой же холодноватый, размеренный тон, — я готова.
Выйдя во двор, Эли негромко произнесла, незаметно покосившись на проходящую мимо служанку:
— Надо будет поблагодарить лорда Сиарна за его любезность, карета оказалась весьма кстати. Не представляю, что эти бездельники, наши слуги, делают в той дыре! Уже несколько дней прошло с нашего приезда, а они все карету не починят? А может, вообще ее кому-нибудь продали, а деньги пропили?
Рен воздел глаза к небу и процедил:
— Миледи, мы уже говорили об этом! Я верю в преданность своих людей, и потом, чего вы хотите от меня? Чтобы я вернулся в то село и разобрался, в чем там дело? А вас что же, оставить тут в одиночестве, даже без камеристки? И вам не кажется, что подобные разговоры неуместны там, где нас могут услышать?
— Прошу прощения, — неохотно склонила голову девушка, — вы правы, поговорим позже.
Все время, пока карета ехала по улицам города, Рен и Эли хранили молчание: говорить откровенно они опасались, а лгать сейчас не было ни малейшего желания. Так что они молча сидели рядом и держались за руки, точно пытаясь напитаться силой и мужеством друг от друга. Говоря откровенно, план у них был шаткий, и Эли заставила Рена поклясться в том, что в случае серьезной опасности все отменится... Взглянув на упрямо сжатые губы мужа, она с трудом сдержала вздох: поскольку серьезность опасности будет определять он, риск оставался немалым!
Наконец карета остановилась, лакей распахнул дверцу и склонился в поклоне. Эли вслед за Реном вышла из кареты и взглянула на особняк, перед которым они находились. "А лорд Сиарн отнюдь не бедствует, — усмехнулась она про себя, окидывая взглядом изящное трехэтажное строение, окруженное парком, — интересно, многое ли из пожертвований доходит до нуждающихся?" Вслух же она произнесла совсем другое:
— Очень красиво, вы не находите, милорд?
— Неудивительно, — голос Рена так и сочился сарказмом, — если каждая восторженная дурочка дарит местному хозяину драгоценности...
— Это была жертва на нужды церкви, и сделана она и ради вас тоже, — тихо и зло ответила Эли, — не забывайте, что вы собирались сделать!
Рен хмыкнул, но промолчал. Слуги распахнули двери, один из них что-то шепнул стоявшему у входа лакею, который громко объявил:
— Барон эн Ростар с супругой!
Взорам супругов открылся большой зал: стены, инкрустированные изящными панно, расписной потолок, паркет... Лорд Сиарн, беседующий с коренастым мужчиной в роскошном синем камзоле, встрепенулся и, что-то сказав своему собеседнику, шагнул навстречу гостям:
— Барон, баронесса, рад видеть вас в своем доме!
— Благодарю, милорд, — суховато произнес Рен, — пригласить нас на этот праздник было весьма любезно с вашей стороны.
Некоторое время они обменивались привычными светскими любезностями: гости выразили свое восхищение Артваром и радушием любезного хозяина, ответили на несколько вопросов, Рен и лорд Сиарн перебросились парой фраз относительно политической обстановки... Наконец жрец извинился:
— Простите, я вынужден ненадолго вас оставить. Надеюсь, вы приятно проведете время!
Проводив его взглядом, Рен негромко произнес:
— Полагаю, миледи, вы не будете скучать, в отличие от меня. Не понимаю, что вы находите в этой светской болтовне... Не буду смущать гостей своим видом и мешать вам веселиться, лучше воздам должное винным погребам нашего гостеприимного хозяина!
Сказав это, он отошел в сторону, не меняя надменно-безразличного выражения лица, взял бокал с вином с подноса, что держал вышколенный слуга, и опустился в кресло, расположенное в затененном углу зала. Эли проводила мужа взглядом, в котором сквозило тщательно рассчитанное недовольство, и "раздосадованно" вздохнула — тихонько, словно пряча свои чувства. Впрочем, она недолго оставалась в одиночестве: едва успела оглядеться по сторонам, как вернулся лорд Сиарн. Жреца сопровождал сухощавый мужчина лет сорока, явно не слишком радующийся своему присутствию на этом празднике, и удивительно похожая на него леди лет шестидесяти в платье вишневого бархата. С интересом взглянув на Эли, она обратилась к хозяину дома:
— Любезный лорд Сиарн, вы не представите нам свою очаровательную гостью?
— Разумеется, миледи, — улыбнулся ей жрец, — леди Элира, баронесса эн Ростар. Миледи, позвольте представить вам лорда Фарина эн Имрат, нашего градоначальника, и его матушку, достопочтенную леди Арвину.
— Рада знакомству, — склонила голову Эли и добавила в голос смущения, — прошу простить, мой супруг ненадолго отошел...
— Вы с юга, не так ли? — леди Арвина с любопытством оглядела девушку. В движениях пожилой женщины было что-то птичье, а взгляд светло-голубых, точно выцветших глаз был цепким и оценивающим.
— Да, миледи, — улыбнулась ей Эли, — мы с супругом здесь проездом, и приглашение лорда Сиарна оказалось приятной неожиданностью.
Заметив брошенный Эли в сторону Рена взгляд, леди Арвина покосилась туда же и с сочувствием взглянула на девушку:
— Ваш муж, я так понимаю? Бедное дитя... Ну да ничего, уверена, наш гостеприимный хозяин не даст вам скучать. Не так ли, лорд Сиарн?
— Разумеется, миледи, — ответил тот, обворожительно улыбаясь женщине. Лорд Фарин дернул щекой и сухо произнес:
— Матушка, позвольте проводить вас к графине эн Тинс, вы хотели с ней переговорить. Леди Элира, приятно было познакомиться. Лорд Сиарн...
— Если захотите посплетничать, дитя мое, подходите к нам, — усмехнулась леди Арвина, подавая руку сыну, который тут же увлек леди к креслам, в которых сидели о чем-то болтающие пожилые леди.
Лорд Сиарн негромко пояснил, подавая руку Эли:
— У нас с лордом Фарином есть некоторые разногласия, а вот к его матушке я питаю искреннюю симпатию. Вы ей, кстати, понравились, а леди Арвина на редкость проницательная особа. И я еще не имел чести сказать вам, насколько рад вашему появлению здесь, — дополнил он, поднеся к губам руку Эли и задержав ее чуть дольше положенного этикетом времени.
Эли опустила ресницы и чуть дрогнувшим — словно от избытка чувств — голосом произнесла, радуясь тому, что в Школе их научили краснеть и бледнеть по заказу:
— Я счастлива быть здесь, милорд.
Жрец слегка самодовольно улыбнулся, разглядывая свою прелестную гостью. Красотка, и так очаровательно смущается, бросая нежные взгляды из-под ресниц... Жаль, что ей скоро уезжать, можно было бы закрутить интрижку, к мужу-то она явно симпатии не питает!
— Как я вижу, ваш супруг не больно-то жалует светские развлечения, — сочувственно произнес он, покосился в сторону барона и тут же отвел глаза — смотреть на испещренное следами болезни лицо было неприятно, — хотя его можно понять...
— Он никогда не любил, как выражается, "глупого и раздражающего времяпровождения", — тихо пояснила девушка, — причина не только в его болезни. Я стараюсь с пониманием относиться к этому, но иногда это так сложно делать... А мне порой так хочется поболтать с приятным собеседником, — робкий взгляд из-под ресниц, — и не только о погоде или, упаси Боги, политике!
— Не любите политику?
— Признаюсь откровенно — нет! И вообще это сугубо мужское дело, разве вы не согласны?
— Безусловно, согласен, хотя... — по губам жреца скользнула улыбка, он чуть наклонился к Эли и почти прошептал, — думаю, нашлось бы немало мужчин, готовых слушать вас, невзирая на тему беседы!
Рен бросил в сторону жреца раздраженный взгляд. Разумеется, он не слышал, о чем тот беседовал с Эли, но то, как он смотрел на нее... То, как она отвечала ему, какие взгляды на него бросала... Проклятье, даже зная, что это игра, он чувствовал, как откуда-то изнутри поднимается удушливая волна злости! И это чувство лишь усугублялось тем, что даже без следов "болотной лихорадки" Рен не мог спорить с этим лордиком в части внешности — что скрывать, жрец по любым меркам мог считаться привлекательным мужчиной. А уж в искусстве обаять собеседника с высокопоставленными служителями церкви и вовсе мало кто может поспорить!
"Так вот какая она, ревность, — промелькнула у него мысль, — жутковатое чувство!" Эли негромко рассмеялась в ответ на какую-то шутку жреца, и он ясно почувствовал: пора! Совсем рядом с ним находилась приоткрытая дверь в парк, куда он и направился, надеясь, что ему удалось достоверно сыграть заранее оговоренную сцену. Разозлиться на заигрывания жены с хозяином дома и в ярости выйти из зала, сочтя скандал неуместным... Похоже, заметили произошедшее только пара человек, наградивших его понимающими взглядами. Отлично, так они с Эли и планировали!
Отойдя подальше и убедившись в отсутствии наблюдателей, он довольно хмыкнул и стремительно поставил уже знакомый защитный купол. Так, слишком яркий камзол долой, туда же парик, воротник рубашки развернуть в капюшон, полностью закрывающая лицо маска... Как сказала Эли — театрально, зато если кто-то его и увидит, то вряд ли сможет опознать угрюмого и "закаменевшего, точно закованного в доспехи" барона в наглом воре... Рену пришлось дать ей слово, что в случае необходимости он воспользуется магией, не думая о последствиях...
