Зараза, пользуясь своими возможностями, уже вторую минуту крепко связал нашу четверку, нитями соединения. Все, что видел и слышал я — видели мои друзья, позволяя одновременно корректировать множество служб и процессов.
В первую очередь — эвакуация ВИП.
Адариец, лииттах, керранец, уже сидели под защитой силового поля в десантном боте, способном выдержать и взрыв реактора — для того их и создавали.
"Тяни время. Разговори ее!" — Услышал я ушами Регона просьбу, обращенную ко мне.
Было очень "своеобразно", быть одновременно четырьмя разными людьми.
Ми-Ко, оказывается, не различала оттенки красного. А Мэгги — не слышала звуки, свыше определенной частоты. Один Регон, красавчик, оказался близок к идеалу: и видел он все и слышал — лучше меня.
— Хорошо, тетушка. Твоя взяла. — "Сдался" я. — Через 50-т минут, "Гавана" покинет пространство и...
— Через тридцать! А лучше — прямо сейчас! — Алена Иоганновна, точнее ее копия, записанная на искин, разительно отличалась от хорошо известной мне женщины. Пропала ясная дикция, в голосе слышались истерические нотки. — Давай, передавай!
Озвучив требования, я замер, сосредотачиваясь на собственных ощущениях.
Ногу саднило.
Голова — чистая и свежая, под действием препаратов.
— Даже если мы выйдем прямо сейчас... Тело надо вывести из "холодной" комы, а это — семь — восемь часов! — Быстрее не получится! — Корабельный медик, сидел боком к Мэгги и объяснял прописные истины капитану. — Если быстрее — пациент останется растением!
— Тетушка... У меня для вас плохие новости! — Обрадовался я. — Могу обрадовать — вашу тушку, выводить из крио будут не менее восьми часов! Так что — сдохнем — вместе! Как последние из Горен! Ты же их так ненавидишь!
— Ненавижу?! — Изумилась тетка. — Поверь, фамилия Горен открыла для меня Такие двери, что ненавидеть ее, по меньшей мере, просто глупо!
— Тогда — почему? — Вырвалось у меня.
— Я сделала то, что испугался сделать твой прадед. Впрочем, тебе не понять — ты все еще живешь под спудом навешанных на тебя ограничений — не ходи туда, защищай тех и прочая, прочая, прочая. Так было легко и просто, обмануть корпорантов — им, бедненьким, всегда мало. Жадность, дорогой мой племянничек, жадность и тщеславие — вот две самые мощные движущие силы во всей вселенной. Жадность давит, а тщеславие легко закрывает глаза. Хочешь, маленький фильм?!
— Давай. — Легко согласился.
Сказали — тянуть время, будем тянуть время!
Звезды, перед моими глазами мигнули и пропали оставив после себя огромный кабинет, с длинноворсным, старинным персидским ковром, столом, чистым, без единой бумажки или пылинки. Чуть в стороне от стола, в зоне "свободного общения равных", в кружок выстроилось пяток кресел, вокруг журнального столика, с аппаратом головидения, под столешницей.
Тетка, а в том, что это именно она, сомнений не было — витой перстень, на безымянном пальце левой руки, "сдавал" ее с потрохами — прошла по ковру, до окна, во всю стену и уставилась в него.
— Вид на Москву. — Голос мужчины, поставленный и чистый, отвлек тетку от окна. — Хоть Мы и далеко, но терять корни не намерены!
— Придется найти новые, корни. — Отрезала Алена Иоганновна. — Вы уже собрали?
— Да. Всего двенадцать кораблей. Все — по новейшей технологии, что Вы нам передали. Первый удар будет нанесен в системе Ригель 3, по санитарным и медицинским, учреждениям. Наши аналитики считают, что...
— Это вызовет новый виток агрессии и продолжение войны станет более... Зрелищным. — Тетка кивнула головой, соглашаясь. — Думаю, стоит разыграть и еще одну карту, от которой пора избавиться — Ваши старые знакомые: Vini, Vedi, Vici. Не так ли? Пора выводить их. В ноль!
Арлан Выших, некоронованный король военного бизнеса, поморщился.
— Не стоит отказываться от профессионалов, душечка!
— Я вам не "Душечка", господин Выших. Не забывайтесь! За последний год, пользуясь моим влиянием и связями, вы сделали значительный шаг. Избавьтесь, от балласта. А эти трое — балласт, который в случае чего, потянет Вас на дно быстрее, чем тонна кирпичей!
Картинка стала блекнуть и вот, перед моими глазами уже чистый экран, открывающейся капсулы.
— "Мартиго"! Валим отсюда! Шустро! — Регон схватил меня за одну руку, Мэгги за вторую и потащили в сторону ангара с нашими "снежинками".
* * *
"Бур-бур. Бур-бур-бур. Бур? Бур-бур!" — Весьма занимательная речь.
Никогда не любил Ити. Вечно у них поток самосознания... И умственные завихрения — куда там бедным землянам! Это только в книжках, все красиво и чинно — Земля — "Колыбель" и прочая чухня... На деле — Земля опоздала выйти в космос, лет эдак на семьсот — девятьсот.
Если бы не орда экзотов, расселившаяся по планетам, быть Земле придатком, для воинственных соседей, поставляя "пушечное мясо".
С другой стороны — войны с керранцами и не было бы.
Увы, история не любит сослагательного наклонения.
Вот и сижу я в одиночке, как прыщ на филейной части, вымершего враз, слона.
И никого из тех, с кем мы выбрались с "Гаваны" — не наблюдаю.
Судя по освещению — попали мы на корабль адарийцев. Только вот что делает адарийский корабль, здесь, на полпути между землей и...
Загоревшийся свет больно ударил по глазам, принуждая прикрыть их ладонью.
Щелкнул замок двери и на пороге появилась странно мерцающая фигура, не высокая, мне по плечо.
— Кха. Лейтенант Мартиго. — Фигура откашлялась и мерцание пропало. — Добро пожаловать на борт корабля корпорации "Самара".
"Млятт!" — Привычно откликнулось подсознание. — "Ну, этим то, что надо?!"
Видимо на моем лице вопрос отразился очень явно, и фигура снова покрылась мерцанием защитно-маскировочного поля.
— Прошу пройти со мной. — Фигура сделала шаг от двери, пропуская меня в коридор корабля, залитый мягким светом, больше подходящим по своему наполнению, жителям земли. — Проходите, пожалуйста. Нам налево.
Пройдя по коридору, мы оказались перед створками лифта и поднялись наверх.
Снова, прогулочным шагом, не торопясь, профланировали по коридору и на мгновение замерли перед закрытыми дверями, отреагировавшими на прикосновение моего сопровождающего, мягким всхлипом пневматики, гостеприимно распахнувшей перед нами дверь в кают-компанию.
"Последнее время, все мои неприятности начинаются с кают-компании..." — Приготовился я к долгим и душещипательным, беседам.
Надеюсь, без членовредительства.
— Добро пожаловать на борт "Александра Македонского", господин Коржик. — В кают-компании, за круглым столом сидело несколько человек, из них — трое — женщины.
И двоих из них, я точно знаю.
Сложно не узнать девушек, с которыми ты спал, не правда ли?
Женька и Ми-Ко.
Регон, широко улыбаясь, встал из-за стола и довольный, сделал шаг в мою сторону.
— Что, Мартиго, не ожидал? — Голос моего напарника, чуть озорной, дрожал, предчувствуя неприятности. — Позволь Тебе представить моих прекрасных спутниц: Vini, Vici, ну а я, как ты понимаешь — Vedi!
— Жесть. — Вырвалось у меня. — Никогда не умел выбирать...
— Это — точно! — Усмехнулась Женька. — И торговаться — тоже!
Я склонил голову, признавая ее правоту.
— Садись уже. — Ми-Ко, она же — Vini, подтолкнула в мою сторону кресло. — В ногах правды нет.
— Да ее нигде нет... — Привычно откликнулся я.
— С тебя — десятка! — Ми-Ко довольно обернулась к Женьке. — Я же сказала — предсказуемый!
— "Гавана" — то, хоть цела? — Поинтересовался я, дотягиваясь до графинчика с водой. — Или, тоже пошла под "списание"?
— Цела твоя ненаглядная "Гавана", цела. — Регон скривился. — Что ей будет, железной...
— Что-то я Мэгги не вижу... — Я уставился на третью женщину, до сих пор молчащую.
— В карцере, Мэгги. — Регон провел по щеке, словно в очередной раз поймал от Мэгги плюху. — Остынет — выпустим. По-позже.
— Не сошлись в характерах... — Оскалился я. — Рассказывайте, что от меня надо... Не верю я, в доброту человеческую.
— Меня зовут Лин Каэль Тассах. — Представилась женщина и от звука ее голоса меня передернуло — если можно было представить самый мерзкий из механических голосов — он показался бы соловьиным пением.
— Явно не хомо... — Оценил я вслух. — Внимательно слушаю, госпожа Тассах.
— Тассах — это имя. — Поправила меня Женька. — Следует обращаться...
— Да плевать, что и кому следует! Достали вы меня, убогие! — Меня понесло. — Что Вам Нужно?
— Несомненно, все черты своего предка, унаследовал он. — Еще один голос, такой же мерзкий, только — мужской. — Тэсси, может стоило просто изолировать...
— Стоило — не стоило. — Женщина вздохнула. — Чего гадать? Давай расскажем, а там уже и видно будет! Держите его!
Женька и Ми-Ко, оказавшиеся в этот момент позади меня, навалились, прижимая плечи к креслу.
Тассах изящно выскользнула из кресла и замерла напротив меня и положила руки мне на виски.
Сразу стало горячо и боль из перекрученной ноги, показалась по сравнению с этой болью — укусом комара. Точнее — комарихи.
Мир, полный чужих образов и красок, чужих страхов и бури эмоций.
Основная проблема, что не — чужих, а — чуждых!
От обилия цветов, запахов, вторичных звуков, в животе связался приличных размеров ком, просящийся наружу.
Удерживая себя в состоянии, чуть отстраненном, от всего льющегося мне в голову, успевал замечать обрывки бесед, встреч и деловых переговоров.
Бедная тетка — ее так же поимели, как и меня: простенько и со вкусом...
Подсунули две бумажки и все, крышу снесло!
Я видел со стороны нашу с Женькой встречу и слышал ее мысли. В отношении меня — не лестные. Да и после — не особо радостные, ведь задание и в Африке, ныне сгинувшей, есть задание.
Милашка Ми-Ко, хотя бы, относилась ко мне по-хорошему.
Где-то, в глубине ее души, я ей даже нравился.
А Землю, так же как и до этого Керрану, просто "стерли" из исторической линии.
Как нарыв, что вскрывает хирург, а затем его прижигает.
Вот так и с нами.
Зачем нужна планета, плодящая канцелярских крыс? Или, как Керрана — сдвинутых на дворянстве и потомственных привилегиях?
Те, кто хоть нечто из себя представлял — уже давно собрались на планетах, типа Марса, Венеры, Меркурия — Пусть всецело замкнутых на своих узких специализациях, зато не мешающих, молодым, искать себя.
Шутка ли сказать — перелет между Марсом и Меркурием, для абитуриента стоит... НОЛЬ! А между Землей и Венерой — стоимость билета сравнима с ценой спортивного флаера!
Видел я и Мэгги, с синяком под правым глазом, полученным в процессе вытаскивания ее из "Снежинки".
А вот себя самого, наблюдать со стороны было не приятно — обычный лопух, мнящий себя крутым офицером контрразведки. Всё, как в плохих фильмах, где главный герой узнает правду последним и в самом конце.
И, тем не менее, чем то я был интересен, этой корпорации.
— "Не обижайся. Единственное, что нас заинтересовало — твоя способность взаимодействовать с искинами." — Тихий шепот дребезжащего голоса пилил мозги не хуже тупой ножовки, отдаваясь болью в крепко сжатых, зубах. — "Ты привлек к себе внимание..."
Да, уж тут-то я действительно увидел, что привлек к себе внимание.
Зря я рыжей "Психушке", срубил голову.
Лучше бы мозг, нашинковал.
Жесть, это сколько же человек, прошло под контролем этой дамочки!?
Зря, Ксорер дал человечеству шанс, зря.
Сознание, наконец-то, показало красную черту и я смялся, проваливаясь в темноту бессознательного состояния, такую теплую, ласковую и ничуть не тревожную!
Последнее воспоминание, уже перед самой отключкой, почему-то сильно испугало мою "мучительницу", отлетевшую от меня так, будто ее шибануло током!
И снова, снова, снова — бегут воспоминания по кругу, бегут, иногда чуть меняясь местами, забегая друг за друга, играя в прятки.
Волчий вой, на моей первой и последней, охоте.
Первый раскат грома.
Первый теплый дождь и беготня по лужам.
Первый поцелуй.
Всё.
Больше ничего первого у меня и не было.
Всё остальное — "как у всех"!
Сбежавшее, от школьных заморочек — детство.
Исчезнувшие друзья, успевшие оставить гадостный след предательства и лицемерия.
И пьянящий запах свободы, когда стало "не нужно".
Не нужно соответствовать.
Не нужно казаться.
Не нужно терпеть и улыбаться, когда хочется дать в морду!
"Свобода" — это краткое состояние пера, выпавшего из хвоста парящего орла, пока оно не коснулось земли!
Да и то — перо — всего лишь игрушка ветра!
Вложенные воспоминания, словно ржавый ключ, что подошел к старинному замку, и теперь, с болью проворачивался в замочной скважине, открывая все новые и новые воспоминания.
Иногда такие, что просто хотелось выть и бежать вешаться.
"Врешь, собака серая! Не сдамся!" — Привычно стиснул зубы я. — "Пусть все плохо. Я буду улыбаться!"
Сложив губы в подобии улыбки, наткнулся и на другие, воспоминания.
И уж точно — не мои!
Серые коридоры с коричневыми паркетными полами, грязное окно, которое надо вымыть.
Два десятка воспитанников, мучительно пялятся, каждый в свое ведро с плавающей тряпкой.
Пока окна не будут вымыты, еды не получит никто!
Год за годом обучения — жесткая специализация.
Отсев за отсевом — на контрольных, на дистанции, на дуэлях.
Из двух десятков — осталась жалкая троица.
Холодные глаза.
Сорванные голоса.
Стремительные движения.
Замершие, навытяжку, перед директором своего учебного заведения, в просторечии именуемого "скотобойней", они ждали ее последних слов.
Эта седая ведьма, хрипящая искусственными легкими и сверкающая имплантированными глазами, сейчас их самый страшный сон и личный ад.
Два светила над головой.
Зеленая трава, голубое небо, синяя вода.
Черное пятно, оставшееся от стоящих рядом, испепеленных волей старой ведьмы.
"Выбор сделан. Лучший определен."
Четыре слова.
19 лет подготовки.
Вот и не верь после этого в "третью силу!"
Точнее — Нечистую, силу...
Быстрый скачок и вот оно, сознание существа, отупевшего от постоянного принятия наркотиков.
Плохо, конечно, но на первый раз, на первое время — сгодится.
Год за годом, прыгая от головы к голове, поднимаясь все выше, раскидывая свою паутину.
Всё, как учили.
Жадность. Зависть. Тщеславие.
Три слагаемых кита, двигавших человечество к катастрофе.
Ксорер переломил хребет только одному киту, давая человечеству шанс на Звезды.
Остальные два — разрослись и слились воедино, возродив третьего.
А дальше — все просто.
Нельзя остановить войну, если нет мира в душе.
А мира не будет — мы перестали смотреть друг другу в глаза, прикрываясь красивыми фразами, выдернутыми из книг, отретушированными фото — пряча свой облик. От человечество осталась лишь голографическая проекция, наполненная псевдо героями, псевдо мудрецами, псевдо красавицами и псевдо отличными от остальных.
Разбираясь в воспоминаниях, постоянно чувствовал чье-то присутствие рядом, словно некто пытается погладить меня, как маленького ребенка, по головушке, подбадривая и успокаивая.
