— Почему же неизвестно, — усмехнулся Найлус, присаживаясь на раскладной стул и ожидая, когда на другой стул, стоящий у столика, присядет наставник. — Известно на что. На развитие. Какое-никакое, но всё же развитие.
— Вот именно, что 'какое-никакое'. Совет, к примеру, оказывается, должным образом не проверяет планеты, передаваемые молодым расам. И я теперь склонен думать, что он не первый раз допускает такой формализм. Если бы Совет проверил Иден-Прайм перед самой передачей планеты людям — он бы смог получить и Маяк, и базу протеан... Да, да, Най, базу протеан, двойную базу протеан — абсолютно спокойно. А теперь, увы, нет. Теперь ему это будет сделать крайне сложно. И потому, что у протеанских артефактов и руин появился вполне реальный, живой и дееспособный владелец и хозяин, и потому, что люди — это не та раса, которая позволяет обращаться с собой, мягко скажу — некорректно.
— Подозреваешь, что теперь Совет не увидит Маяк? — спросил Крайк.
— Конечно же, не увидит. — Сарен принялся за еду. — Я пока что не знаю и не понимаю, куда денет Явик такое устройство. Ну не на базе же в глубинах Идена оставит... Хотя, впрочем, это — тоже вариант. Люди здесь первые из всех ныне живущих рас разумных органиков познакомились с живым представителем считавшейся совсем недавно вымершей расы. Это обстоятельство теперь очень серьёзно повлияет на многое. — Сарен задумался, пережёвывая очередную порцию. — Очень на многое, — добавил он.
— Я могу ошибаться, Сар, но я почувствовал, что Бенезия... очень неравнодушна к Шепарду, — сказал Найлус, беря в руки столовые приборы и приступая к еде.
— Ты не ошибаешься. — Сарен едва заметно кивнул. — Она действительно его любит. Очень глубоко и искренне любит. И Шепард, на мой взгляд — единственный из ранее незнакомых с Бенезией разумных, кто заслуживает такой любви и такого отношения со стороны матриарха азари.
— Считаешь, что она... — негромко заметил Крайк.
— А кто ей сможет запретить, Най? — спросил Сарен. — Ей — за восемьсот лет, она — пожилая азари. Люди живут сто — сто пятьдесят лет. Если она станет женой Шепарда, то она проживёт с ним рядом счастливую жизнь. Очень счастливую. Они... понимают друг друга. Крайне глубоко, остро, точно и полно понимают. А это сейчас — очень редкое... явление. — Сарен отпил из бокала несколько глотков турианского чая. — Так что если Бенезия пожелает подписать договор с Шепардом... вряд ли её что-нибудь или кто-нибудь, включая Этиту и Лиару, сможет остановить. И даже если Бенезия будет просто любить Шепарда... — он помедлил, стараясь поточнее сформулировать мысль, — это всего лишь означает, что она будет его ждать. Ждать всю свою жизнь. Ждать, любя. После того, что ей... пришлось пережить, что ей пришлось перенести, эта любовь... такая любовь и такое ожидание — это счастье для Бенезии. И — счастье для Шепарда, который по-прежнему одинок.
— Как... одинок? — искренне изумился Найлус. — Я, как только стал свидетелем разговора Шепарда с Чаквас... Я понял, что она... она влюбилась в этого нового старпома. А он, соответственно, влюбился в неё. Вспомни, Сарен, я тебе говорил о том, что сумка с провизией была собрана, вне всяких сомнений, женщиной. Этой женщиной была Дэйна. Девушка, рядом с которой Шепард вырос. Получается...
— Получается, Най, что Шепарда любят две достойные земные женщины. И он любит их, — сказал Сарен. — Обеих, — уточнил турианец. — Для многих мужчин-землян любить двух женщин такой жертвенной любовью — в принципе невыполнимая задача. Для них — невыполнимая, а для Шепарда — очень даже выполнимая. И не потому, что он обрёл какие-то там особые способности. Просто потому, что он такой был изначально.
— До сих пор ничего неизвестно о том, кто его родители, Сар, — отметил Крайк.
— Я не думаю, Най, что нам, представителям другой расы, пусть и сотрудникам спецслужбы галактического уровня, следует заниматься уяснением этого обстоятельства во всех деталях. Всё равно дело — очень прошлое. Шепард вырос, возмужал, он сам прошёл свой жизненный путь. Прошёл один, не напрягая никого из находящихся рядом разумных. Да, родители у него были, вполне возможно, неординарные. Но всё равно они оставили его в младенчестве в детдоме. Это — поступок. И это — показатель. А сейчас Шепард — Эн-Семёрка, спецназовец высшей квалификации, одновременно — носитель загалактических и может быть — внегалактических возможностей и способностей.
— Он — наша надежда на победу над Жнецами, — сказал Найлус, собирая посуду в ровную стопку.
— Может быть он — надежда. Может быть, — сказал Сарен. — Он, Най, никогда не согласится возглавить какую-нибудь общегалактическую структуру. А именно этого от него будут ждать. Именно этого, — повторил Сарен. — Всегда легче переложить и тяжесть работы, и тяжесть ответственности на какого-нибудь другого разумного, — старший Спектр помолчал несколько секунд. — Шепард из-за своих качеств... Да, и приобретённых — тоже, Най... Он будет вынужден действовать на пределе своих возможностей. А остальные... попытаются им просто прикрыться. Чтобы не напрягаться. — Сарен хлопнул ладонью по столешнице. — Сколько раз я это видел! Сколько раз я этому был свидетелем!... Нагрузить другого разумного, чтобы самому — не напрягаться! Шепард не согласится возглавить что-то вроде Галактического Сопротивления, а ведь именно этого от него и ждут! Очень многие разумные этого от него и ждут уже сейчас, Най.
— В противном случае... — протянул Найлус, размышляя, — его могут счесть...
— Монстром, — сказал Сарен. — Тут ты — прав. Полностью — прав. Но это — не сработает. Шепард — не монстр. Он просто... не такой, как многие другие разумные. Не только — люди. Не только — земляне. Он — другой. И в то же время... он — наш.
— Считаешь... — осторожно заметил Крайк.
— Да, Най. Ты прав. Надо подумать. Нам с тобой вдвоём надо подумать над тем, как 'продавить' через Совет Цитадели решение о присвоении Шепарду звания и статуса Спектра. Если он действительно, настолько необычен... Нельзя его связывать дутыми рамками стандартных внутрирасовых и межрасовых ограничений. Они, эти рамки, для него будут противоестественны. Если мы хотим попытаться победить Жнецов, что само по себе — невероятно сложно и трудно, надо дать возможность Шепарду раскрыть свой потенциал.
— Он ведь неугомонный, — сказал Найлус.
— Именно, что неугомонный, — подтвердил Сарен. — И он не хочет для себя никаких особых прав, никаких особых 'послаблений' и 'облегчений', как иногда выражаются люди. Он просто живёт и действует. Наверное, такая настройка и привлекает к нему... женщин. Они чувствуют, что он — достоин их особого отношения к нему, их любви.
— Бенезия... Она... — несмело продолжил младший Спектр.
— Хочет забеременеть от него, Най, — подтвердил Сарен. — Знаю. Слышал. Это — 'читается' очень легко. Она — счастлива, а счастье для любой женщины — быть матерью детей от достойного мужчины. Очень достойного, — подчеркнул Артериус. — Так уж тут, в этом мире, заведено. — Сарен посмотрел на часы. — Ладно. Скоро Шепард улетает в расположение лагеря археологов. Давай отдыхать. Потом надо будет прогуляться по окрестностям. Ночь ещё не кончилась... — Он встал, намереваясь улечься на раскладной койке. — Скоро придётся подумать над тем, как мы с тобой будем спать в капсулах.
— Подумаем, — сказал Найлус, гася свет и направляясь к своей раскладной койке. — Уверен, что эту проблему удастся решить. Так — или иначе.
Сташинский, как и обещал, вышел на аудиосвязь с Явиком. Получил от него инструкции по осуществлению передвижения двух буровых установок через территорию протеанской базы. К порталу, от которого предстояло бурить тоннель к месту расположения второй протеанской базы. Время, отведённое археологам на подготовительные работы, подходило к концу. Явик, переговорив с профессором, почти полностью очнулся, постепенно повышая степень своей готовности к обычной работе до нормативного уровня. Наконец, ощутив, что уровень достаточен, протеанин открыл дверь своей каюты-выгородки и вышел, направляясь к каюте старшего помощника.
Шепард лежал на койке, перебирая струны своей гитары и думая о чём-то своём. Старпомовский обход закончился несколько минут тому назад. Пока на корабле всё было в порядке. Экипаж и команда заняты выполнением поставленных задач, особых сложностей не отмечено, в пределах охранной зоны тоже спокойно.
На столике рядом с кроватью на подносе лежал распакованный паёк, к которому капитан так и не прикоснулся — слишком сытно накормили его Карин и Бенезия в Медотсеке, чтобы была необходимость 'дозаправляться' ещё и в своей каюте. Дверь, кстати, старпом не стал закрывать, оставив достаточно широкую щель и тем самым обозначив готовность пообщаться с любым из нормандовцев.
Явик, приближаясь к каюте старпома, несколько десятков секунд слушал, как играет Шепард. Мелодия ему понравилась. В этот раз воин древней расы шёл не скрываясь. Поэтому Шепард, прежде чем протеанин появился на пороге каюты, успел сесть на койке и отложить гитару в сторону. Мысль о том, что часы безделья, пусть и относительного, подошли к концу, мелькнула в сознании старпома одновременно с ровным коротким гулом струн гитары, уложенной в чехол и повешенной на стену.
— Проходи, Яв. — Шепард поднялся с койки, поправил чехол с гитарой, подошёл к шкафу, привешивая к поясу шлем и вооружаясь. — Сейчас я буду готов.
— Спасибо, Джон. — Явик переступил порог каюты старпома, но дверь закрывать не стал. — Я получил информацию. Транспортировка обеих буровых установок через базу прошла штатно, учёные и техники уже установили их у портала. Кроме вполне обычного коридора археологи и инженеры с техниками ничего 'такого' и не увидели. Похоже, наш план начинает работать так, как надо, Джон, — он подождал, пока Шепард проверит свой рюкзак, отошёл к двери каюты. — Каков твой дальнейший план?
— Посмотрю, как начнётся бурение. — Шепард закончил сборы, повернулся, шагнул к партнёру. — Это должно занять час с небольшим, максимум — два. Просто понаблюдаю. Потом... я планирую вылететь со Сташинским на место, где уже началось строительство шахтного шатра над базой-второй. На дорогу туда уйдёт полчаса, там — час-два-три максимум — пока уясню неспешно, что там и как, на этом новом месте.
— Полагаешь, что мне лучше остаться на базе-один? — спросил протеанин.
— Да. Яв, ты знаешь сам, почему я так полагаю, — подтвердил старпом. — Поэтому пояснять, озвучивая вслух, прости, не буду.
— Знаю. — Явик понял, что Шепард предполагает уход партнёра на несколько часов в глубины протеанской базы и уверен в том, что воин древней расы захочет побыть рядом с Таэлой. — Хорошо. Идём.
— Идём, — эхом отозвался Шепард, следом за Явиком переступая порог своего обиталища и прикрывая створку двери. — Если бы не ночь... можно было многое сделать быстрее, а так... придётся только попытаться ускориться.
— Согласен. Ночь — специфическое время, — произнёс Явик, ступая на лестницу, уходившую в ангар. Ни он, ни старпом в очередной раз не захотели воспользоваться лифтом.
В ангаре было спокойно и свободно. Водитель уже находился в кабине. Явик, поприветствовав полисмена, стоящего на входе в ангар, подошёл к челноку, поднялся на борт, вошёл в салон и сел в кресло. Он уже знал, что к ангару направляется Бенезия и не хотел быть свидетелем прощания.
— Джон... — Бенезия подошла к Шепарду, облокотившемуся о поручень трапа и читавшему на экране своего инструментрона последние присланные вахтслужбой фрегата файлы. — Летишь?
— Да, Бена. — Джон обернулся. — Ты немного отдохнула...
— Да, — улыбнулась азари, обрадовавшись, что Джон поинтересовался её самочувствием. Пусть и очень кратко, но поинтересовался... вполне искренне. — Вот, пришла тебя... проводить.
— Спасибо. — Шепард свернул инструментрон, шагнул к азари, приобнял её.
Бенезия обняла Джона, поцеловала его, теперь уже не в губы, а в щёку. Мягко и нежно поцеловала, обрадовавшись, что Джон может уделить ей хотя бы несколько минут:
— Возвращайся, Джон. Я буду... ждать, — тихо сказала она, взглянув в глаза дорогого для неё человека. — Приходи ко мне в салон.
— Приду, — кивнул Шепард, целуя азари в щёку.
Ей понравился поцелуй Джона, она снова ощутила, что он действительно любит её, что он к ней, пожилой матриарху азари, неравнодушен. Она не спешила размыкать объятия, понимая, что может так простоять рядом с Джоном очень долго, но всё равно ему придётся очень скоро, улететь.
Джон смотрел на неё, она смотрела на него и тонула в его глазах, в его взгляде.
Несколько минут — и она почувствовала, как он опускает руки, подхватывая рюкзак.
— Джон... — Бенезия сделала шаг назад, отступила от трапа, на который уже ступил Шепард. — Возвращайся... ко мне.
— Я вернусь, Бена, — тихо и твёрдо сказал Шепард, поднимаясь по трапу к челноку и кивая водителю, уже включившему автоматику закрытия двери. Шагнув к креслу, старпом уселся, пристегнулся и несколько секунд потратил на осмысливание происшедшего.
Челнок, тускло посверкивая мерцавшими прожекторами, вырвался из ангара через шлюз и ввинтился в ночное небо Иден-Прайма, выходя на просчитанный курс к лагерю археологов.
Бенезия вышла из ангара, направляясь к своему салону.
Карин разбудила её вовремя, сама подошла, коснулась плеча спящей азари. Когда старшая Т'Сони открыла глаза, Чаквас тихо сказала только одно слово: 'Джон' и Бенезия поняла. Сон слетел с неё в одно мгновение и азари, как молодая дева, откинув покрывало, соскочила с кровати, почти моментально оделась и едва ли не бегом поспешила из Медотсека к ангару, с трудом осознавая, что ведёт себя совершенно не так, как пристало вести себя матриарху азари.
Нормандовцы, она это отчётливо, пусть и где-то на заднем плане восприятия, ощущала, провожали её удивлёнными, изумлёнными и заинтересованными взглядами, а она... Она почти бежала к ангару фрегата-прототипа, потому что понимала: она не простит себе, если увидит только хвостовые огни челнока. Она должна проститься с Шепардом так, как подобает прощаться двум разумным, любящим и ценящим друг друга.
Сейчас, возвращаясь к себе в салон... Уже не в Медотсек, в салон, Бенезия чувствовала себя счастливой. Она попрощалась с Шепардом. Пусть даже он улетал с фрегата на несколько часов, улетал в сопровождении Явика, улетал отдохнувший, сытый, вооружённый.
Он улетал работать, действовать, помогать. А она... она оставалась на фрегате. Да, она снова будет рядом с Карин тогда, когда врач корабля продолжит своё путешествие по окружающим стоянку кораблей поселениям иден-праймовцев, она снова пообщается с подругами Чаквас. Всё это обязательно будет. Но теперь она будет ждать Джона. Ждать его, Джона Шепарда, возвращения. Будет думать о Джоне, будет беспокоиться о нём, будет любить его. Любить... на расстоянии.
Это — сложно, это трудно, но она справится с этой сложностью и с этой трудностью. Справится, потому что она действительно любит Шепарда, а он действительно любит её.
Она ощущала, что Джон уже настроился на работу, что он несколько холоден, что он сосредоточен. Всё это так. Но он так посмотрел на неё, когда обернулся. Так посмотрел... Тепло, спокойно и участливо. И она поняла: он любит её. И он будет рядом с ней другим. Очень даже другим. Таким, каким не будет знать его даже Карин. Какая там конкуренция, если Шепард и для Карин, и для Дэйны, и для неё, матриарха азари, свой?! Единственный, особый?
