-Можно подумать, я в восторге от этого "отдыха", -ответил Сергей. -Разумеется, мы тут не задержимся. Но и рыпаться не нужно. Если мы сейчас прыгнем за борт и поплывём к невидимому берегу, то уж точно вряд ли до него доберёмся.
-Сергей прав. Нужно искать выход, но не так поспешно, -согласился Осипов.
Ольга...
Затаив дыхание, он стоял за приоткрытой дверью, и восторженно смотрел на неё. А она, как назло, сидела к нему спиной. Но он всё равно был счастлив увидеть её воочию. С упоением он разглядывал стройный изгиб её спины, тонкую шейку, шелковистые волосы. Он был готов отдать жизнь за то, чтобы она повернулась к нему лицом, но она не поворачивалась. Оля даже не подозревала о его присутствии. Забыв обо всём, он смотрел и смотрел только на неё, не обращая внимания на всё остальное. Он даже не заметил того, как Геранин поднялся со своего стула, после чего уверенно направился прямо к нему. Осознал он это лишь когда толстяк распахнул двери, сильно ударив его правой створкой, и оттолкнув в сторону. Всплеск энергетической оболочки, вызванный ударом, тут же привёл его в чувства. Двери за Вовкой захлопнулись, и толстый парень, ничего не заподозрив, направился дальше по коридору.
Евгений пришёл в себя. Он словно очнулся. Можно было сказать, что Вовка Геранин спас его, вовремя заставив опомниться. Нужно было срочно возвращаться. Его время было на исходе. И он едва не погиб, увлечённый вдохновенным созерцанием своей любимой девушки. Слабость валила его с ног. Чтобы не упасть, он опёрся рукой на стену, и почувствовал, как его ладонь приклеилась к ней. Когда он отдёрнул руку, то оторванный отпечаток его ладони остался на стенке в виде гаснущего энергетического следа. Евгений испарялся. С каждым шагом его силы всё убывали и убывали. Он почти ослеп и двигался на ощупь. Главное, добраться до вентиляционного отверстия. Там, внутри, будет потемнее, а значит полегче. Он справится, он сумеет... И он шёл вперёд.
Всё это — преданность пустому месту, взлелеянному самообману. Иногда мы упорно не можем смириться со словом "никогда", до последнего надеясь на "может быть". И гибнем, растворяясь в кислоте своей тоски. Мы проклинаем судьбу и обстоятельства, но увы, ничего не можем с этим поделать. К сожалению, любовь слишком часто превращается в наказание.
Вовка Геранин неторопливо брёл по прогулочной палубе. Он вспомнил о вчерашних видениях, и ещё сильнее погрузился в раздумья, пытаясь связать воедино прошлые и настоящие события. Вчера он увидел жуткого монстра и кровь, размазанную повсюду. Эти видения ввергли его в какое-то странное оцепенение, продолжавшееся до той поры, пока он не выпил водки. Но если те страшные галлюцинации могли быть обычными порождениями его собственного страха, испытанного в момент обнаружения мёртвой Насти, то что же послужило причиной сегодняшнего видения? Он словно прошёл сквозь пространственно-временную грань, оказавшись в прошлом, и увидев то, что происходило на корабле год тому назад. Но почему он там оказался? Что за мистика? Владимир никак не мог этого объяснить. Безуспешно ломая голову, Геранин продолжал своё движение по палубе, когда вдруг услышал далёкий крик:
-Воло-одя!
Зов доносился из тумана со стороны кормы.
-Папа? -узнал этот голос Вовка. -Папа!!!
Он бросился на корму, сломя голову, забыв обо всём. Наконец-то всё закончилось! Наконец-то их нашли!
-Володя! -звук голоса удалялся.
-Я здесь!!! Папа, я зде-есь!!! -Геранин выскочил на корму, и остановился, взволнованно озираясь по сторонам.
Вокруг не было ничего, кроме тумана, клубящегося как вата. Напрасно он кричал, звал, прыгал. Голос отца более не повторялся. Раздосадованный и отчаявшийся Вовка, тяжело дыша, подошёл к поручню возле флагштока и, согнувшись, уткнулся в него лбом. Так он стоял минут десять. И всё думал, думал... Неужели ему опять померещилось? Или же отец не услышал его, и спасательный корабль прошёл мимо?
Подняв голову, Владимир перевёл измученный взгляд на знакомый флагшток, обмотанный ветошью. От нечего делать, он попытался разглядеть флаг, который на нём висел, в результате чего с удивлением обнаружил, что он — американский! Но ведь это же российский корабль. Любопытство взяло своё, и Геранин решил вытащить флаг из-под лохмотьев. Ухватившись за его край, он начал тянуть скомканное полотнище на себя. Флаг нехотя начал поддаваться ему. Вскоре удалось освободить большой его уголок.
Нет, показалось, всё-таки он российский, — в конце концов убедился Володя.
Придя к этому заключению, он дёрнул край флага, после чего на него неожиданно свалился хлам, висевший на флагштоке. Это был не обычный мусор... Геранин не поверил собственным глазам. Человеческие останки! Опять! Но ведь вчера он убедился в том, что их нет. Это подтвердили Ольга и Лида. Но факт оставался фактом. Среди ветоши действительно находились человеческие кости. Уродливый череп навис прямо над его лицом, иссохшие руки обняли толстяка, бессильно повиснув на его плечах. Истошно заверещав, Вовка попытался сбросить мертвеца с себя, но тот прицепился весьма крепко, и отшвырнуть его получилось лишь с нескольких попыток. Труп, обмотанный рваными тряпками и сетью, ударился о поручень, и, грузно перевалившись через него, упал за борт, с шуршанием увлекая за собой лохматый хвост переплетённых пут. Послышался всплеск воды, после чего всё стихло. Отвратительные мощи быстро ушли на дно.
Трясущийся от ужаса Владимир стоял на корме, беспрестанно стряхивая с себя остатки омерзительной сухой мертвечины. Его рассудок не мог перенести такое жуткое испытание. В голове толстяка послышался чей-то отчётливый, издевательский шёпот:
Ты когда-нибудь представлял себе, что испытывает человек, которого посадили на кол? О, это страшное мучение. Внутренности разрываются. Тело пронзают дикие конвульсии. Жизнь уходит медленно-медленно. Несчастный извивается и стонет от невыносимой боли, и эта пытка может продолжаться довольно долго. Всё зависит от толщины кола и его остроты. Можно пощадить жертву, и усадить её на тонкий и острый кол, который пройдёт сквозь тело за считанные минуты. Но лично меня такой вариант не устраивает. Я не склонно к пощаде, поэтому выбираю тупые, шероховатые колы с сучьями и занозами. На таких колах жертвы могут умирать на протяжении суток, не переставая испытывать дичайшую боль. Всё зависит от их здоровья. Если казнимый физически крепок — он будет мучиться очень долго. Время от времени теряя сознание от ужасной боли, и приходя в себя от неё же. Это будет длиться бесконечно — до самой смерти. Слабые умирают быстрее, чаще всего от сердечного приступа, не выдерживая истязания. Не правда ли, интересно? А хочешь узнать о судьбе того, кто только что свалился на тебя? Мне удалось сбросить его точно на флагшток. Это не просто тупая палка. На её конце, в добавок ко всему, расположен гладкий круглый набалдашник. Можешь себе представить, каково было бедняге, когда эта штуковина проходила сквозь его внутренности, так ме-едленно... Видел бы ты, как славно он дёргался и выл, а какие судороги его сотрясали! Чтобы он ненароком не свалился и не сломал древко, я плотно обмотало его сетью и связало верёвками. Он умер через три дня. Позже всех остальных. Мне особенно понравилось, что набалдашник флагштока вышел из его рта. Красиво получилось. Это редко случается, чтобы кол выходил через глотку. Почти искусство. В основном он выходит из плеча, спины, груди и даже из подмышки — всё зависит от того, как жертва дёргается...
-Хватит!!! -сжимая виски кулаками, вскричал Вовка. -Я больше не могу это слушать! Я не хочу! Кто ты?! Отстань от меня!!! Прекрати-и!
-Хо! Хо! Хо! -раздалось в ответ насмешливое уханье.
И всё стихло. Только Геранин, тихонько скуля, стоял на корме, закрыв глаза руками и дрожа как осиновый лист.
Прекрасно. Он готов.
Хо работало виртуозно, со знанием дела. В этом мастерстве ему не было равных. Феноменально разбираясь в человеческой психологии, это кровожадное существо наносило точные, и предельно выверенные кинжальные удары в самые уязвимые участки психики своей потенциальной добычи. Жертву нужно было хорошенько подготовить, обезоружить, переломить ей хребет, прежде чем загрызть её.
Оно намеренно провело иллюзию прерывания сомнамбулического периода, дав возможность Геранину отдышаться, на время забыть о своём страхе, и успокоиться, поверив в то, что все его тревоги — лишь пустые галлюцинации и миражи. Таким образом, Владимир, придя в себя, уже не был готов к новому удару, ожидающему его. С хитрой подачи Хо, он расслабился, и пришёл прямо к нему в лапы, сам того не ведая. Беспощадный хищник нанёс незащищённой жертве заключительный удар, моментально сломив её волю. Теперь добычу можно было оставить на какое-то время, "дозревать". Сегодня ночью оно насытится вдоволь.
Что будет, если я умру? Кто защитит Ольгу от Хо? Зачем я совершил этот безрассудный поступок, пожертвовав собой впустую? Кто сможет остановить Хо, если не я? Нельзя сдаваться. Я не имею права сейчас погибнуть!
Евгений упрямо полз вдоль стены, оставляя на ней длинный стекающий след живой биоэнергетической субстанции. С каждым шагом жизнь уходила из него, с каждым новым метром его становилось всё меньше и меньше.
-Я дойду ради неё... Я буду жить, чтобы жила она... Я ещё жив!
Коридор казался бесконечным. До заветного вентиляционного отверстия было ещё так далеко. Вскоре Женя понял, что даже на его мысли тратится драгоценная энергия, поэтому он заставил себя не думать ни о чём: ни о Хо, ни об Ольге, ни о коридоре, ни о вентиляционной шахте... Только о шагах, только о них. Он должен координировать своё движение, чтобы не упасть. Если он упадёт, то уже не поднимется никогда. Усталость сводила его с ума, но он двигался всё дальше и дальше, превозмогая себя, работая на пределе своих возможностей, сгорая изнутри.
Он уже не осознавал, каким образом ему удалось добраться до нужной вентиляционной вытяжки. Её было трудно спутать с остальными. От её зарешёченного окошечка до пола тянулся почти угасший след его энергии, оставшийся после того, как он из неё выбрался. Метка указывала безошибочно — это было то самое отверстие. Протяжно застонав, Евгений упёрся в стену руками, и те, расплавившись мягким пластилином, размазались по ней до самых запястий. Не обращая на это внимания, он полез наверх, впиваясь в поверхность стены кривыми отростками, вместо пальцев выступавшими из культей. На его измученном оплавленном лице остались только глаза, безумные и воспалённые, уставившиеся на спасительное вентиляционное окно, маленькое, чуть пошире ладони...
Достигнув решётки, он стал просачиваться сквозь неё. Он уже делал это раньше, и у него прекрасно получалось. Но сейчас, когда всё было против него, вне прохладных сумерек, эта процедура разрушала его с поразительной быстротой. Выдавливая себя через решётчатую перегородку, он вползал внутрь, заполняя узкую вентиляционную трубу своим потерявшим форму телом. Система воздуховода была несложной. Надо лишь спуститься вниз по шахте, на уровень нижней палубы, там нужно проползти несколько метров, и на выход. Так просто, и, вместе с этим, почти невозможно, с учётом его теперешнего состояния, близкого к коме.
На счастье Евгения, большая часть пути по вентиляционным ходам, состояла из отвесного спуска вниз, который он преодолел, не прилагая почти никаких усилий. Он буквально стёк, как мягкое желе, и остановился возле разводки, выбирая знакомое направление. Остался последний рывок, но сил у него уже не было. Несколько конвульсивных бросков вперёд были скорее агонией, нежели полноценными движениями.
Силы покинули Женю. И это прямо возле выхода! От обиды ему захотелось плакать, но сил не хватало даже на эмоции. Оставалось беспомощно торчать в узкой трубе, и глядеть затухающим взглядом на решётку, расположенную в полуметре от него. За этой манящей преградой виднелась знакомая каюта... Сознание затуманилось, и почерневшая от грязи и пыли решётка вдруг расплылась кругами, превратившись в белое пятно, которое вскоре обрело форму, и плавно преобразовалось в личико Ольги. Такое милое и трогательное. Она улыбалась ему.
-Всё... Это конец. Я проиграл. Прости меня, Оля. Я подвёл тебя, и поплатился за это. Прощай, радость моя. Прощай, моя любовь... -шептал он, чувствуя, как последние капли жизни покидают его.
-Как трогательно, -послышалось с другой стороны решётки. -И почему вам, людям, так нравится быть жалкими?
-Хо? Ты здесь?
-Да, это я.
Светлое пятно выхода заслонило что-то чёрное. Это было лицо Хо. Оно заглянуло в отверстие вытяжки, сначала одним глазом, потом другим. При этом сумрак шахты озарялся зелёными отблесками. Негодование сжало несчастное сердце Евгения. Он был здесь, бесформенный, беспомощный, умирающий. А оно было там — снаружи, полное сил.
-Таков ты весь, -нарицательным тоном рассуждал сумеречник. -Непонятная энергетическая эндоплазма, необдуманно покинувшая своё биологическое тело, и так глупо застрявшая в трубе. Более идиотской смерти я ещё никогда не видело. А я ведь предупреждало тебя. Но нет, ты всё-таки поступил по-своему, и чего добился?
Евгений был уже не в силах ничего ему ответить. Он был на грани.
-И что мне с тобой делать? Бросить бы тебя тут подыхать в одиночестве, чего ты вполне заслуживаешь, но ведь это же неинтересно, -Хо вздохнуло. -Сколько времени я на тебя угробило, и сейчас терять такой уникальный экземпляр из-за досадной глупости — было бы крайне нелепо. Ладно, живи...
Быстро просунув руку сквозь решётку, оно ухватило Евгения и резким рывком выдернуло его из трубы, втащив в каюту. Полностью лишённый сил, он воссоединился со своей материальной оболочкой, которая уже начинала коченеть, и с шумом втянул первый глоток воздуха. Он дышал как сумасшедший, с ужасными хрипами, активно насыщаясь кислородом. Неимоверная усталость сковывала все его мышцы, но это было уже не важно. Главное — он успел вернуться, а значит жизнь продолжается. Потеря сил — это не страшно, они восстановятся. Это ничто по сравнению с потерей жизни.
Евгений также признавал, что правда сейчас была на стороне Хо. Он действительно совершил глупейшую оплошность, едва не погубив себя, и, что самое главное, свою возлюбленную. А ведь ему всего лишь хотелось взглянуть на неё хотя бы одним глазком...
Хорошо, что всё обошлось. Он получил серьёзный урок. Впредь ему следует быть более осмотрительным и внимательным. Поставив на столик пакет, Хо поочерёдно вынимало из него консервные банки, упаковки с вермишелью быстрого приготовления и пару бутылок с водой. Выставляя всё это на стол, оно говорило с Женей как ни в чём ни бывало:
-Я принесло тебе продукты и немного воды. Этого должно хватить на несколько дней. Ешь и пей, но экономно. Не исключено, что это остатки провизии. Уж больно быстро наши гости уничтожают корабельные запасы. Хорошо, что мне удалось спрятать от них кое-что. Видишь, как я о тебе забочусь? -оно усмехнулось, ухнуло, и продолжило. -Хотя, думаю, что беспокоиться нам не о чем. Развязка уже близка. Осталось продержаться одну неделю. Ты понимаешь, Евгений, всего одну неделю! Хо, хо, хо, жду не дождусь...
