— Всё, Маля. Эту сторонку мы облазали. — Кайта отставила в сторону полупустую чашку и вытерла пальцы о салфетку. — Нашли место еще под пару городов, для тех, кто захочет жить в них. Ну, а нет... Места свободного много... Я себе озеро приглядела, буду на пенсии сидеть и закатами любоваться. Или рыбку ловить!
Обе рассмеялись, представив, как Кайта, весом в семьдесят кило будет ловить рыбку... Учитывая, что самые "маленькие" экземпляры в их реке весили больше сотни и спокойно тянули вверх по течению связку из трех плотов, словно бы и не замечая "лишнего" веса. Особой неприятностью был тот факт, что в пищу рыба не годилась — запах оставался после любой обработки — раз, и найти желудок, который бы смог переварить резину рыбьего мяса, так и не удалось — два.
Рыболовов на планете ждала крупная неприятность. Как и охотников — привычной дичи, пригодной в пищу, не нашлось. А гонять по полям, по лесам, в погоне за мифическим "съедобным зайцем", Анна-Марина запретила в первый же год.
А теперь и надобность в такой погоне отстала — приведенные с Земли стада прекрасно устроились на новом месте, радуя своей плодовитостью и быстрым набором веса.
Именно благодаря появлению лошадей и коров, люди узнали о существовании "младших духов", любопытных, трудолюбивых и вечно смешливых.
— Думаешь, Марина разрешит... — Маля замялась, боясь озвучить свой вопрос.
— Разрешит что? Перебраться за океан? — Кайта отрицательно покачала головой. — Ни за что. Да и к чему? Нам еще лет двадцать этот континент осваивать. А позволять неизвестно кому, заселяться на соседнем... Я бы тоже поостереглась. Сама помнишь, к чему доброта уже привела!
История об оставленных на планете-карантине переселенцах, решивших, что двадцать автоматов дают им право называться "господами", давно ходила по городку. Ее не комментировали и не забывали. Хромота Мали — подтверждение той истории. И слава Анны-Марины, как хладнокровной и жестокой убийце — тоже оттуда.
— А ведь он мне и вправду понравился! — Маля шмыгнула носом.
— А потом приставил нож к горлу... — Кайта пожала плечами. — Лучше они там, чем все мы — здесь.
— Но, равноправие...
— Маля, ты повторяешься. — Ангел тихонько рыкнула на подружку, прекрасно представляя, что будет дальше, если она сейчас эти слезливые воспоминания, не остановит. — Лучше, расскажи, что там твои близняшки еще учудили!
— Уже рассказали? — Хозяйка кафе расцвела, мгновенно забыв о событиях трехлетней давности.
— Пожаловались! — Уточнила Кайта.
— Все совсем не так было! — Маля отодвинула от себя блюдо с выпечкой. — На самом деле, все началось с того, что Руза увидела розовый отсвет на вершине Барлинга, а Олив...
... — Кровь эльфа холодна и безвкусна. Тело эльфа не имеет запаха, а мясом эльфа брезгуют даже шакалы. Все меняется лишь тогда, когда эльф получает свежую кровь. Его разум становится быстр, тело — горячим, а кровь блестит искрами силы. Чем чище кровь жертвы — тем больше сил. В прошлые годы, встречались экземпляры, чья кровь поддерживала силы эльфиек все время беременности и родов. Нынче подобных уже и нет... — Ольга отложила в сторону тяжелый манускрипт и разогнула затекшую от долгого сидения, спину. — Влад... Ты уверен, что эта... "Макулатура", чего-то действительно стоит? Влад?
— Я сплю, моя прекрасная Хозяйка! — Влад потянулся на узком диванчике, приспособленном только под нахождение на нем одной-единственной, персоны. Очень худой, надо сказать, персоны. Чем Влад и пользовался, валяясь и набираясь сил перед новым укусом. — Ваш прекрасный голос баюкает мою душу, смежает веки и яркий мир Морфея...
— Болтун! — Ольга намотала на палец вырвавшийся из прически локон и вздохнула. — Нас здесь точно не найдут? Не то, чтобы я сильно боялась... Но, "Младшие", в последнее время совсем вышли из под контроля, возомнив о себе бог знает что!
— Здесь нет Младших. — Влад мягко перетек из положения "лежа" в положение "сидя" и потянулся, сладко зевнув. — Здесь вообще никого нет, кроме нас с тобой, моя Владетельница. И не будет еще дней пять.
От неосторожного движения, порез на его плече разошелся и струйка красной крови потекла по руке, напоминая, что проход им дался совсем не "легко и просто", а подземелья этого славного монастыря, совсем не приспособлены для тех, кто не знает всех их секретов.
Ольга облизнула вылезшие иглы клыков — запах крови Влада кружил голову сильнее "экстази" и "героина", что она успела попробовать, обслуживая на вечеринках "золотых мальчиков и девочек".
Совсем недавно, она скормила щенку Младшего последнего из тех, кто с ней забавлялся, проверяя на прочность, нежность и ласку.
— Останови кровь. — Хрипло попросила Ольга, поражаясь собственной силе воли. — Или я за себя не отвечаю!
Влад любовался возбуждением свой Владелицы, провоцируя ее на действия.
— Ну, все! — Ольга черной тенью сорвалась со своего места за тяжелым, каменным столом, легко сдвинув его в сторону. Клыки впились в горячую кожу мужчины и такая сладкая кровь живого человека, хлынула внутрь, сводя с ума и наполняя силой.
"Два глотка! Только два глотка!" — Дала себе обещание обращенная, вновь восхищаясь собственной волей. — Только... Раз! И... Два!"
Ольга отстранилась и в следующее мгновение два сплетенных тела покатились по узенькому дивану, воочию давая узреть смысл слов "было бы желание"!
— Зачем тебе нужны эти... — Ольга повертела пальчиком в воздухе, подбирая подходящее название для разложенных на столе, фолиантов. — Книги? Да еще и с такими трудностями?
Влад подмигнул своей владелице и широко улыбнулся, давая понять, что вот такая у него прихоть, хоть ты его топором бей, хоть кислотой заливай: Хочу и точка!
Да и трудности эти, трудностями были исключительно для Ольги — все ловушки, словно были настроены специально под ей подобных и не обращали ни малейшего внимания на Влада. Порез на плече человек заработал прикрыв Хозяйку от двух клинков, внезапно выскочивших из дверного косяка комнаты, в которой они теперь и куковали, ожидая, когда сбросится пяти суточный таймер и можно будет открыть дверь без риска задохнуться от ядовитого газа, быть укушенными ядовитыми гадами или просто-напросто напороться на отравленные неведомым ядом, пики-лезвия многочисленных орудий убийств, что вываливались из стен, срывались с потолка и выскакивали из пола, резко сократив количество сопровождающих свою Хозяйку, слуг.
Узнай Ольга, что ее любимчик специально сокращал поголовье скота, чтобы остаться с ней в комнате тет-а-тет, наверняка бы начала задавать вопросы, с особым женским пристрастием, от которого ни один живой мужчина, ни разу, не ушел живым и невредимым. Только игра на грани фола, легкий голод и одуряющий запах такой близкой и доступной пищи, держали обращенную вне возможности задавать вопросы.
— Мне продолжать? — Ольга, забралась в кресло с ногами и притянула к себе книгу, от которой оторвалась на "перекусить".
— Не эту. — Влад капризно изогнул бровь, неосознанно скопировав жест самой Ольги. — Давай ту, зеленую...
Ольга, узнав саму себя, закашлялась и погрозила еде нахмуренной бровью.
Зеленая книжка, о которой говорил Влад, оказалась лежащей в аккурат по центру стола, и девушке пришлось придерживать рубашку с оторванными пуговицами, наклонятся и тянуть на себя тяжеленный том, упрямо цепляющийся за все, что можно было зацепиться.
Влад наблюдал за борьбой из-под полуприкрытых век, откинувшись на спинку дивана и крепко сжав кулаки.
Здесь, в подвалах некогда самого святого места на земле, на глубине, приближающейся к километру в комнатах, больше похожих на миниатюрные атомные убежища на десяток персон, отделанных старинными коврами, прячущими за собой все новинки технологий человечества, хранились далеко не обычные книги. И оберегали их от человеческого взора и нескромной руки не расписанные клоуны или натасканные собаки, как на верху, а оборонительные системы такого уровня, что некоторые прогрессивные страны отдали бы в рабство половину своих жителей, лишь бы получить хоть один-единственный экземпляр.
Некоторые, так и делали, забывая, что неизвестная технология совершенно точно не гарантия быстрой и легкой победы.
Спуская по извилистым коридорам, Влад видел...
Много что он видел, неустанно радуясь, что Ольга настолько не любопытна, что совершенно игнорирует вот эту серебристую стену с черно-белым крестом и десятком круглых окошек. Или замершее в формалине двухметровое существо, тонкокостное, серокожее и с огромными, черными глазами, в которых отражается искренний испуг и проклятье всем, кто проходит рядом.
И ящики, с готическим шрифтом, рассохшиеся от времени, с торчащими наружу, ажурными кусками янтаря.
И книги. Тысячи и тысячи томов, спрятанных в спецшкафах, недоступных влаге, грызунам и самому времени. Пергаменты. Инкунабулы, кодексы, манускрипты, фолианты... То, что считается утерянным, пропавшим, сгоревшим...
"Зеленая книга" упиралась, но силы были слишком не равны — обращенная, сытая, довольная и больше подумывающая о продолжении упоительного вида спорта, чем о чтении очередного, занудного тома, писанного, на теперь уже совершенно точно, дохлом языке, вернулась в кресло, поправила распахнувшуюся рубашку, пахнущую кровью ее любовника и раскрыла обложку.
— Тыр... Ай! — Тонкая игла, выскользнувшая из титульной страницы, вонзилась в ее палец, и, обломившись у самого кончика, исчезла. Густая кровь обращенной, пока еще пульсирующая по ее венам и артериям, разгоряченная недавней пляской тел, капнула на пергамент, расплываясь извилистой кляксой.
Вспыхнули звездной синевой, украшенные причудливыми завитушками, буквы и выстроились в четкие ряды, ровные настолько, что становилось понятно — вряд ли человеческая рука нанесла их на этот пергамент!
— Власть Творца, да не коснется творений его! Власть Раба, да примет искупление! Власть... — Голос Ольги, читавшей "с листа" больше не был женским. Да и сама обращенная, человеком больше не была — пустая оболочка, совсем недавно симпатичная, теперь была лишь придатком книги. — Предающий, предаст. Проклинающий, проклянет. Слабый — сгинет, не оставив следа своего, семени своего, рода своего...
Влад с облегчением вздохнул и потянулся. Такая длинная дорога, что привела его сюда, в подземелья Ватикана, наконец-то завершена. Книга будет прочитана устами слуги изгнанного и вернувшегося, как и говорилось в предсказании.
— Новые и Старые, танец звезд прервавшие, явившие свои облики, свои знаки наполнившие сосуды песком знаний, влагой милосердия и ветром, что крылья расправляет. — Ольга перелистнула страницу, дождалась, когда игла нанесет свой новый укол и буквы вновь полыхнут огнем, стирая пустые человеческие чернила святых книг. — Новый шаг, дистанция и уважение. Смятение и воровство. Шаг за шагом. Лишь ложь — шаг назад. Лишь зависть — общая болезнь. Лишь трусость — общая могила. Обман...
По мере чтения, преображалась комната, расцвечиваясь тонкими зигзагами беззвучных молний, полыхал ворохом радужных искр, на полу ковер. Истлела и осыпалась — рубашка без пуговиц, обнажая мраморной тело бывшей обращенной, холодное, выпитое до дна книгой.
Дважды, Влад, пересиливая себя, опускал ноги на пол и, превозмогая боль от разрядов, подходил к слабеющей и теряющей белизну, Ольге, "подкармливая" ее своей кровью, принуждая дочитать книгу до конца, снять то проклятье, что повисло давным-давно, когда очередной человек предпочел стереть написанное, и недрогнувшей рукой вписать на страницах книги вечности, свои собственные мысли.
Был ростовщик, отметились на ее страницах и лжец, и убийца. Пятнал ее белизну сластолюбец, скряга попытался вырвать листы и продать по одному, выдавая за чудодейственное лекарство.
— Две крови. Два чувства. Два мира... — "Ольга" захлопнула книгу и отпустила ее, совершенно точно зная, что на стол та, больше не вернется. — Один Творец. И мы — Дети его. Остальные — ложь, что плодится ради корма лжи...
— Творец не нуждается в молитвах, постах и покаянии — он создал этот мир и владеет им по праву Творца. Все иные — лишь Иные, к Творцу отношения не имеющие, вечно голодные и алчущие пропитания любой ценой... — Кресло под обращенной рассыпалось в прах, а тело рассыпалось на лучи, взмыло к потолку, отразилось от его купола и вернулось, собираясь в нечто новое, освещенное странным розовым светом, льющимся от двери...
-... Как же так?! — Расстроился седой азиат, глядя, как в тине бьются рыбки. — Как же...
Дно озера вздыбилось, разбрасывая во все стороны камни, липкую и вонючую тину, смешанную с пометом бакланов и серебристые рыбьи тушки, блестящие и бесконечно мертвые.
Сине-фиолетовый пузырь показал свои крутые бока, по которым скатывались последние гости со дна бывшего озера и замер, подрагивая, словно набираясь сил или принюхиваясь к ароматам, готовясь сделать очередной шаг наружу.
Или спрятаться, если мир будет не готов принять его в свои объятия.
— Мир не стоит на месте, мастер Тай. Даже если вы пытаетесь засунуть его под купол, обложить ватой и запретить думать, он все равно найдет себе на жопу приключений! — Аркан, со вздохом, повертел в руках пачку сигарет и убрал ее обратно в нагрудный карман разгрузки. — Особенно если вы попытаетесь его засунуть под купол. Все купола имеют свойство рушиться в самый неподходящий момент.
— Знакомые интонации... — И Тай Сибатси погрозил пузырю сухоньким кулаком и принялся отряхиваться от прилетевшего мусора. — Вернулись, бродяги?
— Пока, только я. — Бен шмыгнул носом. — Думал, здесь будет многолюднее.
Старый японец предпочел пожать плечами, чем констатировать и без того очевидный факт — на берегу озера ютилось пяток домиков, из которых два теперь зияли выбитыми окнами и проломленными крышами. Судя по тому, что вокруг них никто не суетился, хозяева домиков либо просто отсутствовали, либо отсутствовали вовсе.
— Чаем напоишь? — "Стекло" дождался, когда мастер отряхнется и напомнил о своем присутствии. — С этими, как их... Сухофруктами!
— А что, Олег не скоро появится?
— Он теперь птица вольная... Фиг найдешь, где всплывет, где приземлится...
— Опять сцепились... — Понятливо кивнул головой, мастер Сибатси, отчего-то радуясь, что сегодня утром сбрил свою седую бороду, отращиваемую вот уже три года. — Хуже детей малых...
— Ничего мы не сцепились. — Морпех зевнул. — Лучше скажи, ты почему вместе со всеми не ушел? Там же, сейчас, спокойная жизнь началась. А тут... И Младшие шалят.
— Одну Родину я уже покинул. — Японец помрачнел. — А вторую... Не настолько я стар, чтобы искать спокойной жизни. Да и должен же хоть кто-то оставаться здесь, чтобы Ты, мой юный друг, смог связаться с теми, кто решил уйти!
— Офицер разведки и на пенсии — офицер разведки... — Бен одобрительно хлопнул японца по плечу. — Не правда ли, господин Такаяма?
— Правда.
Сине-фиолетовый пузырь вновь содрогнулся и стал больше, вырастая вверх и вширь, своими стенками, словно ковшом бульдозера, сдвигая мокрую земли, возводя бастионы и грязевые торосы.
