— То есть на вашем? На русском? — Уточнил один из переговорщиков.
— Разумеется. На нашем государственном языке, который никто не отменял. Ясно?
Собравшиеся немного по обсуждали, но в конце-концов согласились, что так будет лучше, и люди гибнуть не будут, и споров лишних не надо, всё выяснится само собой.
Немедленно вызвали магов (хотя если честно, они здесь уже были, я заранее их пригласил), для помощи в строительстве. Кушаков к этому времени доставил контейнеры с зародышами домов сельского типа. После чего главы враждующих сторон отправились подбирать новые места для жилья. На самом деле, они отправились осматривать давно присмотренные мной (моими помощниками) небольшие оазисы, разбросанные достаточно далеко друг от друга. Им неделя понадобиться, чтоб уладить все свои дела, и моего присутствия для этого не требовалось. Решив, таким образом, проблему (я надеюсь навсегда) мы вернулись в цитадель. Стояла глубокая ночь, а завтра предстояла встреча со странными послами.
Утро меня порадовало. Проснулся я сам, но стоило лишь подумать о сегодняшних проблемах, как зазвонил телефон, и милый голосок Алёны Игоревны вынудил меня выбраться из постели.
— Умеешь ты испортить настроение. — Сказал я ей, входя в приёмную. — Я только собрался поваляться чуток, а ты тут как тут со своими проблемами.
— Мне всё-таки кажется, что проблемы ваши. — Возразила Алёна.
— Когда кажется, креститься надо. — Посоветовал я, и закрыл за собой дверь в кабинет.
Здесь стояла тишина и прохлада. Сидеть за столом совсем не хотелось. Хотелось поваляться, расслабиться.
"А не пойти ли мне в бассейн?" — мелькнула мысль и тут же огорчилась. Да, бассейн, конечно, штука хорошая, но на него всё же надо время. А у меня его не было. Надо было готовиться к переговорам. Опять же, как готовиться, если нет никаких отправных точек. О чём говорить? Кто они? Какие у них возможности? Чего они вообще от нас хотят? И, насколько я понял, здесь есть местные жители, и пришельцы. Мы относимся к пришельцам. Неужели я умудрился наступить кому-то на мозоль? Нет, вряд ли. Территории, которые я подбирал, зачастую были бесхозными. А те, у которых были хозяева, сами уходили под мою руку. Не исключено, что были и другие, но мне об этом забыли сообщить. Проще говоря, я об этом не знал.
Странно. Пора бы всё-таки разобраться — это игра? Цифровой мир? Или другой, реальный мир? Нет, реальным он быть не может. Какая к дьяволу магия? Что это такое? Нет, с физическими законами здесь не всё в порядке. Они явно отличаются от земных. Но это не даёт никакого права существовать какой-то магии. Не бывает так. Или это просто моё сознание не может принять окружающий мир за реальность? нет, запутался я окончательно. А концы искать надо в телефоне. Я его не придумывал. Он сам появился. Выходит, его кто-то придумал. Вот тот, кто придумал, наверняка знает всё. Ну, если не всё, то гораздо больше меня.
В дверь осторожно постучали. Вошла Алёна.
— Люди собрались. Звать? — Спросила она.
— Да, конечно. И сделай мне, пожалуйста, кофе, покрепче, и без сахара. Остальным по желанию.
Говорили мы много, долго и бесплодно. Ни о чём толком так и не договорились. Не считая тактики ведения переговоров. Обозначили стратегию возможного развития. А главное, мне удалось убедить всех в необязательном моём присутствии. Даже наоборот. Моё присутствие понижает наш статус, в том числе и мой. Но для координации решили прибегнуть к некоторым техническим хитростям. Но это так, на всякий случай.
Отобедав в цитадели, мы толпой отправились в Аратту. Там к нашему появлению должны были закончить приготовления к переговорам. Надо было осмотреться, внести коррективы если понадобится. По всем расчётам к тому времени послы должны были уже прибыть. Мы решили прямо с колёс начать с ними говорить, пока они не успели освоиться. Я понимаю, что это не дипломатично. Даже неприлично, не гостеприимно. Но мы их в гости не звали. Да и дипломатического этикета у нас пока ещё не существует. А брать за исходный образец земной вариант без осмысления и глубокого изучения не имело смысла. Можно было напороться на подводные камни. Да и не знал я его, если честно. Даже в приблизительном варианте.
Мы успели как раз вовремя. Одуревших от жары и поездки в душных вагонах, послов только-только разместили во флигеле у правого крыла дворца. Успели ли они поесть или нет, я даже не поинтересовался. Сразу после нашего прибытия их пригласили в переговорную комнату. Я же устроился на тахте в соседнем помещении. Изначально планировалось сделать несколько слуховых дыр, чтоб удобнее было следить за ходом переговоров. Но мне показалось это не совсем эстетично, да и не хотелось портить стены. Они были приличной толщины. Нарушать их звуконепроницаемость в мои планы не входило. Тогда было предложено устроить меня под открытым окном. Тут я совсем возмутился. Мало того, что я под окном подслушивать буду, так ведь оттуда ещё и плохо слышно. Разборчивость нулевая. А совать слуховую трубку вообще из рук вон. К тому же происходящее в переговорной комнате буду слышать не только я, но и прочие, кто окажется достаточно близко к окну. На предложение поставить недалеко охрану, пришлось на пальцах объяснять, что и у охраны уши имеются. В результате, решили, что Мурзиков время от времени будет выходить, и информировать меня о ходе переговоров. Но всё пошло наперекосяк с первых же секунд.
Как только все заняли свои места, один из прибывших начал говорить, тыкая пальцем то в одного из прибывших, то в другого. О чём он говорил никто не понял. Попросили повторить. Но тот вылупился на наших, как баран на новые ворота. И тут все поняли, что послы не говорят по-русски. Ещё бы, мы их через портал не пропускали. Послы, видимо, так же поняли в чём дело, и стушевались. Надо было срочно решать проблему. Но как? Сяомин попыталась объясняться жестами, но при помощи рукомахания много не наговоришь. Спас положение Мурзиков, отправившийся ввести меня в курс дела.
— Нужен переводчик. — Заявил он с порога.
— и где его взять? — Поинтересовался я. — Вы хоть поняли, на каком языке они говорят?
Разумеется, у Матвея Ивановича ответа не могло быть. И тогда мне в голову пришла гениальная мысль.
— Срочно! — Сказал я. — Соломенную шляпу, с громадными полями. Так, чтоб на физиономию тень падала, и рассмотреть лицо не представлялось бы возможным. Бамбуковую палку, похожую на посох. Можно железную, но лёгкую, не тяжёлую. Плащ путешественника, или паломника. Чёрную повязку на глаза, но так, чтоб уши не закрывала. Накладную бороду, усы, брови. Да, можно клипсу в ухо.
— Может серёжку? — Невпопад предложил Матвей.
— Ещё чего?! — Возмутился я. — Не хочу прокалывать уши. Я не цыган, и не казак.
Мурзиков от удивления даже рот раскрыл.
Через пару минут в переговорную комнату двое охранников ввели слепого бродягу. Усадили подле Николая Никаноровича на маленький стульчик, и покинули комнату. За спиной убогого остался только граф Мурзиков.Наши изумлённо переглядывались. Послы недоумённо разводили руками. Эта немая сцена была не долгой. Ровно до тех пор, пока толмач не заговорил. Обалдевшие наши прикрылись ладошками, дабы скрыть расползшиеся по лицам улыбки. Послы же продолжали недоумевать.
Сяомин, пришедшая в себя первой, сообразила, что надо делать. Она жестами предложила послу повторить то, что он говорил с самого начала. На удивление тот понял её, и заговорил. И это было удивительно. Нет, не то, что он заговорил, а то, что я прекрасно его понимал. Посол принялся представлять нам своих товарищей по несчастью. В смысле, по переговорам.
— Хальва. — Сказал он, тыкая пальцем себе в грудь.
— Как? — Не понял я. — Повторите пожалуйста.
— Хальва. — Повторил посол.
— Это в значении халява? Или халва?
— Нет. — Возразил посол. — Мой диктатор так назвал меня. Теперь это моё имя.
— Простите, а до этого у вас какое имя было? — Не удержался я от вопроса?
— Это не имеет значения, холоп.
Тут я удивился ещё больше. Откуда этому представителю, явно местного разлива, было известно это слово? И я не удержался снова, задав вопрос:
— Вы хоть имеете представление о смысле этого слова?
— А как же! — Немного растерялся посол. Наш диктатор учит нас своему языку.
— Вы можете сказать несколько слов на его языке? — Попросил я.
— КОньешно. — Ответил посол на русском языке.
Насколько я мог понять, присутствующие офигели от этого "коньешно". Посол тем временем продолжал представлять свою команду:
— Радджа Капура, Маслям Мукамоен, Игла Бубулькалай, Али бабуин, Чань Хусунь, Мики Мойшя.
После очередного произнесённого имени каждый названый приподнимался и кивал, а лично я едва сдерживал дикий хохот. Этот их диктатор либо был полным идиотом, либо данные посланцы напропалую перевирали произношение. Как себя чувствовали сидящие за столом с нашей стороны, даже предугадывать не надо. Позже мне рассказали, что все женщины, как по команде, извлекли носовые платочки и принялись тереть носы, будто у них насморк. Мужики кто хмурился, рассматривая что-то под столом, а кто уткнулся в свои блокноты, записывая имена прибывших. Им было легче. Они могли прикрыться. Я же был наведу, да ещё в роли низкокастового. Переспрашивать, а, тем более, уточнять у меня не хватило бы сил. Точно, заржал бы, как конь. Затем начались представления с нашей стороны. Я старался чётко и внятно произносить имена и звания, вызываемых Сяомин. Прибывшие слушали, кивали, но не переспрашивали.
Наконец знакомство закончилось, и в зале повисла тишина. Первым слово взял Хальва. Он долго и радостно (насколько я мог судить) рассказывал нам, какой прекрасный человек их диктатор. Умный, красивый, грамотный, чуткий, добрый, справедливый... В общем, почти бог, да и только. Лишь после столь продолжительного восхваления он приступил к рассказу о своей стране. И тут мы узнали много интересного.
Однажды к дому Хальвы подъехала железная карета без быков. Из неё вышел диктатор. Народ испугался гремящего транспортного средства и разбежался, попрятавшись кто где. Даже детишки испарились в неизвестном направлении. Диктатор некоторое время постоял у дома, покрутил головой, выискивая хоть кого-нибудь, но не нашёл. И тогда он вошёл в дом Хальвы. И приказал ему собрать всех старейшин.
В этом месте меня так сильно подмывало поинтересоваться: каким образом хозяин дома и гость поняли друг друга? Ведь Хальва, как и старейшины, не знали языка диктатора, а он, в свою очередь, скорее всего не мог знать язык аборигенов. Но статус не позволял влезать в разговор, а наши, как в рот воды набрали. Сидели, слушали, и не замечали не состыковок.
Посол, между тем, продолжал свой рассказ. И повествование это обещало затянуться очень надолго. Мне же оставалось лишь переводить. Подумать толком не было никакой возможности, всё внимание сосредотачивал на речи посла. Потихоньку втянулся в сам перевод, а вот отвлечься не получалось. Даже вникнуть в переводимое не мог нормально. Как это профессиональные переводчики делают? Не понимаю.
В общем, старейшины изначально пытались сопротивляться, опираясь на заветы предков. Но согласились мгновенно, стоило лишь новому диктатору пристрелить парочку особо упрямых. Вот тут мой язык опять зачесался. Ну, уж очень мне захотелось выяснить, каким это образом диктатор пристрелил парочку старейшин? И почему это остальные согласились, а не возмутились и не подняли восстание? Но, увы. Пришлось молчать.
С тех пор главой государства стал единолично руководить диктатор. Он перестроил городище. Провёл в него водопровод, научил пользоваться им. Показал, как надо строить более надёжные и удобные дома. А чтоб избавиться от грязи на улицах после дождя, показал, как надо укладывать дороги с пешеходными дорожками. Потом он воздвиг больницу, и многие старики, благодаря этому новшеству, живут до сих пор.
— Теперь у нас большое государство. Очень много людей. Мы сами распахиваем землю, сеем пшеницу, овёс, клевер, ячмень, просо и многое другое. В городищах уже забыли, что такое голод. — Рассказывал посол. — У нас есть своя армия. С её помощью мы отбираем землю у глупых старейшин, и присоединяем к нашим землям. Поначалу люди упираются. Некоторые даже убегают. Но через время возвращаются. Потому, что у нас есть работа, за которую платят. А за получаемые деньги можно купить любые продукты, вещи, даже дом новый можно купить. Про лошадь, корову, овец, коз и ослов с верблюдами даже говорить не надо. Всё теперь можно купить и продать, если в хозяйстве лишнее. Жить люди стали богаче. Детишки в школу ходят. Грамоте там учатся, языкам разным. А совсем недавно диктатор научил наших умельцев добывать железо, и ковать из него всякие очень нужные вещи. Раньше ведь мы их покупали у соседей. Но уж больно дорого они продавали. Теперь у нас своё железо, свои плуги, ножи с мечами, шлемы, и даже латы есть. Правда, кареты без лошадей сделать мы пока что не можем, но диктатор обещает, что время придёт, и мы не только такие кареты научимся делать, но много лучше. По воздуху летать будем.
Тут я не выдержал и спросил:
— А железная дорога, как у нас, у вас есть?
Подобной наглости со стороны нищего переводчика посол никак не ожидал, а потому запнулся, подумал чуток, и признался:
— Нет. Таких карет у нас нет. Зато у нас есть балеты.
— А что это такое? — Снова поинтересовался я.
— Балеты — это такие штуки, что стреляют железными стрелами, и убивают сразу наповал.
— Арбалеты сделали. — Тихонько ахнул Матвей.
— Ты хочешь сказать, что у нас нет арбалетов? — Так же шёпотом переспросил я.
— У нас проблема с пружинами. А на жилах далеко не уедешь.
Посол сделал вид, что не заметил нашего перешёптывания, подождал, пока мы наговоримся, и завершил свой рассказ неожиданным предложением:
— Наш диктатор предлагает вам присоединиться к его землям, и стать _ци_ви_ли_зо_ван_ны_ми_.
Это странное, трудновыговариваемое слово, посол произносил по слогам, опасаясь переврать правителя.
— Мы, — продолжал посланник диктатора. — Обещаем со своей стороны всемерно помогать вам в развитии. Построим школы. Научим добывать железо и серебро. Покажем, как надо лечить людей. Детишек учить станем.
Посол замолчал, видимо, ожидая реакции с нашей стороны. Но все молчали, обдумывая предложение. Первая нашлась Сяомин.
— Мы благодарны вам, господин посол, — заговорила она, а я принялся переводить теперь уже наоборот. — Но согласитесь, что ваше предложение несколько неожиданное. Железо, как вы могли видеть, мы давно добываем сами. Наши земли хорошо родят. У нас нет голодных и неграмотных. Дома мы строим из камня. И не в один этаж, а в несколько. И армия у нас есть. И очень сильная. И население наше совсем не маленькое. Так что причин для присоединения к вашему государству мы не видим. Может у вас будут более внушительные аргументы?
— У нас есть книги. — Нагло перебил Сяо Хальва.
— У нас они тоже есть. И немало. — Немного резковато ответила китаянка.
