— Стой! — заорал кто-то из ругающихся. — Он сел... вот так... Стой!
Гедимин, приподнявшись с земли, осторожно выглянул из-за скамейки. На крыльце карантинного ангара стояли двое экзоскелетчиков, высматривая что-то на крыше. Третий разгонял зевак, прикрывая вход в здание защитным полем. Над ангаром, широко раскинув длинные хвосты — или, возможно, пучки щупалец — реяли два серовато-синих существа. Ничего похожего на крылья у них не было, и что их удерживает в воздухе, сармат не понял, но летали они вполне уверенно — и, хотя у них не было глаз, явно следили за передвижениями тройки экзоскелетчиков. Едва один из них, резко вскинув полемёт, швырнул в летуна шар защитного поля, существо сделало быстрый выпад клиновидной головой, и шар растаял, едва соприкоснувшись с ней.
— Да тихо! — рявкнул другой экзоскелетчик. — Дай им сесть!
— Крышу, крышу закрой! — засуетился третий. — Там же полный вольер... Твою мать!
Из пролома в крыше ангара высунулась ещё одна синяя голова, на секунду замерла, выпуская из переднего конца пучок тонких щупалец, тут же их втянула и рывком выбралась наружу, вытащив за собой три метра хвостов.
— Снизу! Снизу полем! Эй, там... — третий экзоскелетчик заглянул в ангар и тут же шарахнулся назад, словно вынесенный волной несвязной брани.
— Какое поле, три дебила?! — наконец разобрал сармат. — Листом затыкайте, чего ждёте?!
Экзоскелетчики переглянулись.
— Я к ним не полезу, — тихо сказал один из них, указав на трёх существ, опустившихся наконец на крышу. Лап у них Гедимин не заметил, но это не мешало им неспешно переползать с края на край, выпуская и втягивая ротовые щупальца. Хвосты, собранные в тугие пучки, плавно шевелились, меняя цвет от серебристого до светло-синего.
"Радиофаги," — вспомнил наконец сармат. "Пиявки из Ураниума... Ловко они снимают поле. Не знал..."
Один из экзоскелетчиков включил реактивный ранец и взлетел над проломом в крыше. Из дыры уже высунулась четвёртая морда, и лист фрила, брошенный на отверстие, ударил её по выпущенным щупальцам и закрыл проход. Прижать его к крыше экзоскелетчик не успел — в ту же секунду его подбросило в воздух. Над повисшим над ангаром экзоскелетом взвилось облако пара, из которого торчали три пучка синих хвостов, потом во все стороны брызнул расплав. Экзоскелетчик, успевший выпрыгнуть из брони, скатился с крыши в переулок, откуда тут же послышалась бессильная ругань. Механизм, разделенный надвое от "головы" до нижних "конечностей", упал на крышу. Его обломки ещё шипели и шкворчали — расплавленный металл остывал медленно.
— Огонь! — закричали со всех сторон. Зеваки, отогнанные было от ангара, снова сбежались и показывали пальцами на радиофагов, кружащих над остатками экзоскелета. Среди обломков Гедимин успел разглядеть раздавленный и выпотрошенный корпус РИТЭГа и опасливо сощурился — эти ошмётки должны были отчаянно "фонить", а ставить над ними поле было некому. Экзоскелетчики, вытащив из переулка обезоруженного товарища, отступили за угол и схватились за передатчики. Радиофаги, не пытаясь больше атаковать, кружили над ангаром. Лист фрила, поддетый снизу, упал на землю; из дыры выбралось четвёртое животное и, потрепетав ротовыми щупальцами, улеглось на ошмётки РИТЭГа.
— Что?! Какое "брать живыми"?! — взвыл в переулке один из экзоскелетчиков. — Ты сам взгляни на крышу! Что там лежит двумя кусками? Ну и вот! Почему "нельзя"?! Нет там никаких мирных...
"Хотят применить кинетику," — предположил Гедимин, выбираясь из-под скамейки. Радиофаги, до сих пор нарезавшие круги над ангаром, вдруг забеспокоились. Они всё так же летали друг за другом, но их орбита вытянулась в эллипс, и через пару секунд по тревожным возгласам и быстрому отступлению зевак Гедимин понял, что животные приближаются к космодрому.
Полиция, наконец, проснулась, — от ангара до ограждения встали две стены защитного поля, отделив людей от задумчиво кружащих радиофагов. Конус упирался остриём в ограду космодрома... "И в меня," — понял, изумлённо мигнув, Гедимин, когда первое животное пролетело в трёх метрах над его головой. Он быстро оглянулся на защитный барьер — выйти за него, подальше от странных тварей, было можно, только на время его разрушив.
"Купол!" — сармат стиснул зубы, увидев, как радиофаг развернулся в считанных дециметрах от толстой белесой стены. "Сейчас разгерметизация..."
Радиофаг вильнул в воздухе, опустившись на метр, и проплыл мимо Гедимина, едва не задев его хвостом. Сармат почувствовал слабое тепло — и очень знакомое фантомное жжение, как будто ему на макушку упала сеть из тонких горячих нитей. Второй радиофаг уже летел к нему, повторяя путь первого; чем ближе он подлетал, тем сильнее и неприятнее жгло оба виска. Сармат сдвинулся в сторону, но "орбита" радиофагов сместилась вслед за ним. С каждым кругом они летели ниже и уже не втягивали ротовые щупальца. Гедимин замер на месте, предположив на секунду, что их привлекло движение воздуха, но радиофаги уже навелись на цель.
— Огонь! — заорал кто-то из ангара, и сармат невольно пригнулся — и зашипел от резкой боли. На спину словно легли два нагретых куска фрила — один на левую лопатку, другой на правую.
Ещё два радиофага, уже не выписывая круги, летели прямо к нему, и Гедимин выставил им навстречу руки ладонями вперёд. На что он рассчитывал, он и сам не знал, но секунду спустя обе твари легли на подставленные поверхности, намертво присосавшись к обожжённой коже.
Из ангара донёсся грохот, потом — шипение плавящегося фрила; Гедимин посмотрел слезящимися глазами на крышу — над дырой, заваривая кромку, стоял кто-то в ремонтном экзоскелете. Больше радиофагов вокруг не было — все четыре висели на сармате, втянув ротовые щупальца и вяло помахивая хвостами.
Промигавшись и обнаружив, что голову уже не жжёт, Гедимин отключил болевые ощущения и медленно согнул руку в локте, с интересом разглядывая существо. Сперва он решил, что присосавшиеся радиофаги запустили в него какие-нибудь хоботки и тянут кровь, но нет — кожа была обожжена, но не проколота, а животные просто свисали с сармата и больше никуда не собирались.
"У них в самом деле нет глаз," — отметил про себя Гедимин, осторожно подвигав рукой. "Тело очень лёгкое. Внутри должно быть много полостей... может, там водород? Хотя — всё равно этого не хватило бы для полёта. Как они летают?"
— Теск! — заорал кто-то с крыльца ангара. — Эй, теск! Кивни, если слышишь!
Гедимин, кивнув, перевёл взгляд на распахнутые ворота. На пороге стоял один из карантинщиков и махал двумя руками, показывая, что сармат должен идти к нему. С подозрением покосившись на радиофагов, Гедимин сделал пару шагов вперёд. Животные зашевелились, и он остановился, вопросительно глядя на карантинщика. Тот быстро закивал, жестом приказывая ждать. Секунд через тридцать он снова замахал руками. За его спиной виднелся пустой коридор — все внутренние двери были открыты. Экзоскелетчик на крыше стоял неподвижно, чего-то дожидаясь.
Во второй раз удалось пройти пять шагов, прежде чем радиофаги забеспокоились. Гедимин остановился в паре метров от крыльца. Отсюда было видно, как мелко дрожат веки карантинщика, — человека заметно трясло, хотя на нём ни один радиофаг не висел. Когда сармат остановился, он отодвинулся на самый край крыльца и вжался спиной в стену.
Животные успокоились. Гедимин поднялся на крыльцо. Здесь идти с растопыренными руками было уже неудобно, и он согнул локти, стараясь не задеть хвостами радиофагов ни пол, ни стены, ни собственные ноги. Одно из существ выпустило ротовые щупальца, ощупало плечо сармата, дёрнуло треугольной головой и снова закрыло круглую пасть. Ничего похожего на зубы в ней не было — просто небольшое отверстие. Из него тянуло озоном.
— Слева! — крикнул за спиной Гедимина карантинщик. Никого, кроме него, сармат не видел. Вдоль всех помещений ангара, от ворот до ворот, было выставлено непрозрачное защитное поле. Пройдя несколько метров, он услышал за спиной шаги — кто-то в экзоскелете пытался идти "на цыпочках" и сдавленно шипел в респиратор.
Животные снова забеспокоились. То, что висело на левой руке, напрягло присоску, и ладонь Гедимина обожгло болью — он уже и забыл, что должен блокировать ощущения. Зашевелившиеся хвосты задели его ноги. Сармат ждал новых ожогов, но не почувствовал ничего, кроме слабых прикосновений тёплых предметов. "Контролируют нагрев?" — мелькнуло в голове, и Гедимин досадливо сощурился. "Это не тепло. Это гамма-кванты. Надо же было без скафандра в это влезть..."
Слева по проходу за высокой прозрачной стеной колыхались десятки ветвящихся хвостов. Радиофаги облепили её изнутри. Их там было десятка два, и Гедимин, увидев открытый проём в стене, похолодел, но тут же заметил решётчатую выгородку — вольер не был открыт, в нём только освободили несколько квадратных метров для "новых" жильцов.
"Heta," — беззвучно выдохнул сармат, поворачиваясь к выгородке лицом и вытягивая руки так, чтобы радиофаги оказались внутри. "Теперь их надо стряхнуть и очень быстро развер..."
Разряд станнера ударил ему в левый висок. Сармат пошатнулся — больше от неожиданности, чем от выстрела, и кто-то, выругавшись, высадил ему в череп ещё три разряда. Гедимин рухнул, вытянув руки вперёд, прямо в загородку. Тело безвольно дёргалось, зрение отключилось, но мозг ещё работал. Кто-то перешагнул через него, и он зашипел от боли — двух радиофагов сдёрнули с его спины вместе с обожжённой кожей. В следующую секунду сармата за ноги выдернули из выгородки, и перед его носом опустилась решётка, а за ней — прозрачная плита, едва не придавив ему руки.
— Жив? — к его шее прижался стальной палец.
— Это отсюда убрать! — кто-то пнул лежащего сармата в голень. Его схватили за ноги и потащили дальше. Кто-то возмущённо заорал, и сармата наконец взяли и за руки, а через несколько секунд, перевернув на спину, уронили на мостовую. Он лежал, считая про себя секунды и прислушиваясь к удаляющимся голосам. С ним больше ничего не делали — оставалось лежать и ждать, когда тело начнёт подчиняться мозгу, и можно будет перевернуться набок и осмотреть обожжённые ладони. Спина уже почти не болела, но прикосновение прохладной мостовой всё равно было приятно. Гедимин прислушивался к ощущениям, надеясь почувствовать зуд — знак запустившейся регенерации — но ни спина, ни руки не чесались, и сармату было не по себе. "Слишком тяжёлый ожог. Что там с костным мозгом, интересно..." — подумал он и тут же вспомнил, что на пути квантовых потоков были ещё и лёгкие, и сердце, и множество важных сосудов. "Hasu..." — обречённо выдохнул он. "Дважды hasu, если сюда не завезли флоний..."
— И где эти ублюдки? — раздался над его головой сердитый голос сержанта Матейки. — Кто, вашу мать, за это ответит?!
Он, склонившись над Гедимином, больно оттянул ему веки. Сармат ничего не увидел — зрительные нервы ещё не включились — но резко выдохнул, и Матейка довольно хмыкнул.
— Тюремные дела нас не касаются, — донеслось с крыльца. — Тебя позвали. Что не так?
— Сколько вы в него высадили? — Матейка ткнул сармата в висок. — Три батареи?.. Года не прошло! Поднимай его, потащим к доку. Какие твари, говоришь, его погрызли?..
"Они не кусались," — думал Гедимин, повиснув между двумя экзоскелетчиками. Держаться он не мог, и тело медленно, но неуклонно сползало со скользкой обшивки. "Раньше меня носили как-то по-другому," — мелькнуло в мозгу, но мысли тут же переключились с неумелых охранников на радиофагов. "Похоже... похоже, они не хотели навредить. А что им вообще было надо... да кто их знает, я не биолог."
13 июля 19 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
В плечо Гедимина воткнулась ещё одна игла.
— Ага, — сказал сам себе доктор Алваренга, взяв сармата за запястье и развернув руку ладонью кверху.
— Ага, — повторил он, проверив вторую руку, и, достав из кармана ещё одну ампулу, внимательно на неё посмотрел. — Ну ладно, пусть...
Эта инъекция пришлась на другое плечо. По отсутствию боли и жжения Гедимин заключил, что в ампуле не блокатор и не флоний. "Надел бы дозатор, чем каждый раз иглой тыкать..." — досадливо сощурился сармат, глядя на медика.
— Вставай, — велел тот. — Вот так. Что с головой? Меня видишь?
Гедимин кивнул. Голова у него давно не кружилась — станнерный паралич прошёл ещё позавчера, и вчера сармат уверенно садился, хотя вставать ему пока не разрешали. "Мозг цел," — заключил он. "А вот руки..."
Алваренга, закончив перевязку ладоней, возился с его спиной — обрызгивал обожжённые места анестетиком и прикрывал сетчатой тканью. Анестетик слегка холодил кожу, на этом его действие и заканчивалось. "Странно нынче лечат лучевые ожоги," — думал Гедимин, прислушиваясь к ощущениям. Ни спина, ни ладони не чесались, — регенерация так и не запустилась.
— Всё, — Алваренга отступил на шаг, с довольным видом разглядывая сармата. — Куртку не надевай, спи на животе. В душевую его не водить, из камеры не выпускать.
Он кивнул охранникам, отходя в сторону.
— Руки, — буркнул сержант Матейка. — Лицом повернись.
В этот раз ему сковали руки спереди и оставили между браслетами довольно длинные "цепочки" — сантиметров по тридцать.
— Завтра с утра зайду, — пообещал медик, остановившись у открытой двери. — Руки береги!
"Что там, всё-таки, с костным мозгом?" — думал сармат, глядя на запястья, обмотанные сетчатой тканью. Она, видимо, должна была дать коже дышать; теперь Гедимин чувствовал каждое движение воздуха — от малейшего шевеления жгло и ладони, и спину. "А когда-то у "макак" водились анестетики," — думал он, сердито щурясь, пока охранники вели его к камере. "Фокс их, наверное, забрал на Землю с собой."
Как только за Гедимином опустилась решётка, охранник повернулся к соседней камере. Оттуда уже выглядывали Киган и Виклунд, с опаской глядя на забинтованного сармата.
— Близко к нему не лезьте, — буркнул охранник. — Он схватил хорошую дозу.
Несколько минут после его ухода в коридоре стояла тишина. Гедимин прошёлся по камере, сел на койку, попытался взять в руки смарт и сощурился от боли. "На пальцы теперь не наденешь," — он осторожно переложил устройство на подушку и лёг набок, стараясь не прикасаться спиной к стене. "Вот так, что ли..."
— Эй, механик, — донеслось из соседней камеры. — Это у тебя надолго?
Сармат неуклюже дёрнул плечом и сердито сощурился, в очередной раз потревожив спину.
— У них нет флония, — сказал он. — Заживать будет долго.
"Если я раньше не сдохну," — закончил он про себя. "Где бы найти Пожирателя, чтобы он меня укусил? В карантин их иногда завозят..."
17 июля 19 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
— В порядке у тебя лёгкие, — пробурчал доктор Алваренга, прикрепляя к предплечью Гедимина кровезаборник. — Сиди тихо!
Кровь у него брали каждый день, больше, чем обычно при проверке на эа-мутацию, — Гедимин предполагал, что так отслеживают проявления лучевой болезни. Пару раз он слышал, как охранники тихо спрашивают, "сдохнет он или нет"; Алваренга пробурчал что-то невнятное и велел запустить в камеру робота для дополнительной дезинфекции.
