— Сдаться? — Макрам недоверчиво уставился на одинокого сумасшедшего. — Ты прав, у нас здесь пятьсот человек. В эту кучу камней вы не смогли бы вместить больше пары сотен, даже если все будут стоять! Если кто-то и сдастся здесь, то это будем не мы.
— Да, наверное, не сдадитесь. Или, во всяком случае, не сразу. Для этого потребовалось бы что-то, отдаленно приближающееся к мозгам. Однако выжившие могут немного изменить свое мнение по этому поводу. К сожалению, вам придется извинить меня на минутку. Мастер Макинин и его парни только что перевалили через гребень холма, и он такой же глупый, как ты и Рок-Коуст. Но я слишком далеко, чтобы спросить его, не хочет ли он сдаться, так что мне лучше пойти и поприветствовать его на вечеринке.
Макрам напрягся при новом доказательстве того, что незнакомец слишком много знал о его приказах. С другой стороны, была такая поговорка о том, как трудно мертвецам рассказывать какие-либо истории.
— Ты сделаешь это! — крикнул он парапету, когда незнакомец отвернулся. Затем он повернулся в седле и махнул рукой скорчившимся людям, все еще скрытым за ближайшими домами и ожидавшим сигнала атаковать стену со своими штурмовыми лестницами.
* * *
— Неужели у всех сейджинов отвратительное чувство юмора? — спросил Жэксин Орейли, когда Сеннэйди Френхайнс отступил от зубчатой стены. — Знаешь, ты только что гарантировал, что они пойдут на это, не так ли?
Несмотря на вопрос, сержант Орейли не казался особенно неодобрительным. В свои тридцать восемь лет он был далеко не самым молодым из "серых ящеров", которых приняла Карил Ридмэйкир. И, в отличие от других, он был из Старого Чариса, а не чисхолмцем. Если бы он был в форме, на которую имел право, на ней были бы скрещенные винтовка и штык снайпера-разведчика, увенчанные стилизованным прицелом признанного стрелка, и он снял повязку, закрывавшую левый глаз, который предположительно был потерян в результате несчастного случая на тренировке, вызвавшего его выход на пенсию.
— В этом нет ничего противного, — ответил Френхайнс, опускаясь ниже уровня мерлонов. — Я не сказал ни одной вещи, которая не была бы полностью правдой. А что касается нападения, то я специально посоветовал ему этого не делать. Разве я виноват, что он не прислушивается к советам?
— Я действительно верю, что ты прав, сейджин Сеннэйди, — сказал Орейли, передергивая затвор своей винтовки М96. — У нас есть это. Иди развлекайся.
Френхайнс хлопнул его по плечу и побежал вниз по внутренней лестнице сторожки к внутреннему двору замка.
* * *
— Хорошо, мальчики! — крикнул Фрейжир Макинин. — Давайте двигаться дальше! И помните — мы не хотим убивать тех, кто нам не нужен, но я бы чертовски предпочел потерять одного из них, чем одного из нас!
Кто-то выкрикнул несколько непристойное согласие, и штурмующая группа двинулась вперед в неторопливом подобии атаки. В конце концов, не похоже было, что это будет сложно.
Неаккуратно, — подумал Макинин, труся вместе с остальными. — Вероятно, сегодня не о чем беспокоиться, но не все будет так просто. Думаю, мне понадобится немного надрать задницы, когда мы закончим. Что ж, это будет не первый...
Он услышал внезапный, странный звук — почти глухой шум, приглушенный стенами крепости. Затем он услышал другой звук, странную трель, и его лицо побледнело.
* * *
— Огонь! — рявкнул Диннис Микджиликуди, и все четыре миномета М97, выстроенные в ряд на переднем дворе крепости, выпустили круглые, идеальные кольца порохового дыма, когда их 32-фунтовые бомбы взлетели вверх.
Это действительно было несправедливо, — размышлял Микджиликуди. — Что его вполне устраивало; он не был тем, кто планировал совершить измену и, возможно, убийство по приказу предателя. Кем он был, так это одним из лучших минометчиков имперской чарисийской армии. Вплоть до своего "ранения" он был старшим инструктором на трассе М97 в Мейкелберге, и как только они благополучно эвакуировали всех из города, он обстрелял каждый из окрестных склонов холмов дымовыми снарядами, которые не оставили выдающихся кратеров. Он точно знал, какую высоту и угол наклона нужно установить.
* * *
— Что за...? — начал кто-то.
Дейвин Макрам так и не узнал, как спросивший намеревался получить ответ на свой вопрос. Он все еще пытался понять, что означал непонятный оглушительный звук с дальней стороны сторожки, когда Жэксин Орейли и остальные двенадцать человек его отделения навели свои винтовки М96 через парапет сторожки.
На таком смехотворно коротком расстоянии Орейли мог бы выстрелить, не снимая повязки с глаза.
Макрам был мертв еще до того, как упал на землю; полторы секунды спустя первая из минометных мин взорвалась над штурмовой группой Фрейжира Макинина.
* * *
Что ж, все прошло не очень хорошо, не так ли, мастер Макрам? — холодно подумал Сеннэйди Френхайнс, спускаясь по лестнице из сторожки. — Жаль, что так получилось. И боюсь, что скоро станет еще хуже.
Ни за что во вселенной Шарлиэн Армак не доверила бы безопасность Карил Ридмэйкир никому, кроме Мерлина Этроуза... или, возможно, Сеннэйди Френхайнса. Лично он был совершенно уверен, что "серые ящеры" были более чем компетентны, чтобы позаботиться о ее безопасности, но он совсем не возражал. Для того, кто родился в Земной Федерации и вырос как гражданин представительной демократии, Мерлин Этроуз обнаружил, что проделал замечательную работу по усвоению гораздо более личных уз лояльности, которые управляли королевствами Сэйфхолда, и ему никогда не нравились предатели. Теперь они нравились ему еще меньше, особенно когда они угрожали людям, которых он любил... И это должно было стать очень печальным для предателей-оруженосцев за пределами крепости Ридимак.
Он добрался до внутреннего двора крепости, держась поближе к внешней стене, пока минометы продолжали кашлять. Двадцать человек ждали его вместе с двадцатью одной нервной лошадью, которые явно возражали против звуков минометной и ружейной стрельбы. К счастью для лошадиных членов группы, им не пришлось долго с этим мириться.
Френхайнс запрыгнул в пустое седло двадцать первой лошади, расстегнул застежку кобуры своего револьвера и вытащил катану, которая была очень похожа — но не идентична — на легендарное оружие Мерлина Этроуза.
— Хорошо! — крикнул он, и молодой Стивин Ридмэйкир лично поднял засов на воротах крепости, затем отпрыгнул в сторону, когда всадники с грохотом пронеслись через туннель надвратной башни к ошеломленным и совершенно дезорганизованным оруженосцам, которые так фатально недооценили стоящую перед ними задачу.
.IX.
Прибрежная дорога, графство Чешир; КЕВ "Мейкелберг", Чеширский залив;
Шэйрилстаун, герцогство Лэнтерн-Уок; Ширин Уотерфорт, графство Сент-Хауэн; и
Мариксберг, герцогство Блэк-Хорс, королевство Чисхолм, империя Чарис
— Шан-вей, но я скучаю по казармам, — объявил Ранилд Микетчни, почесывая подмышку левой рукой, в то время как правой он протягивал свою кружку за чаем. — По девушкам-поварам тоже, если уж на то пошло, — кисло добавил он, взглянув на назначенных поваров, жаривших яичницу с беконом над дымными утренними кострами.
— Некоторые люди будут жаловаться, даже если их повесят на золотой веревке, — ответил Данел Кирбиш, но его тон был немного отсутствующим.
— Не я, — твердо сказал Микетчни. — У меня есть стандарты, они со мной. "Золотая веревка" звучит как по мне.
— Я обязательно передам это, — пообещал Кирбиш, и Микетчни усмехнулся.
Этот человек превратил традиционное право солдата на боль в животе в прекрасное искусство, но он также был самым надежным из командиров рот Кирбиша. Теперь он пробормотал слова благодарности, когда один из поваров налил ему в кружку чай. Он отхлебнул, поморщился, когда обжег язык, а затем неторопливо подошел и встал рядом с Кирбишем.
Старший оруженосец поднял взгляд, затем снова обратил свое внимание на карту, расстеленную на камне перед ним. Небо над гребнями холмов на востоке давало достаточно света, чтобы он мог его разглядеть, хотя предрассветный мрак все еще покрывал воды Чеширского залива на западе, как одеяло, и он нахмурился, проводя указательным пальцем по нарисованной чернилами линии прибрежной дороги, пытаясь подавить ментальный зуд, который он не мог точно определить.
В некотором смысле... экспедиция, за неимением лучшего слова, прошла хорошо. Он и его конные воины были сейчас в восьмидесяти милях от Чешира, на полпути между городами Тилкам и Дарик, и они не потеряли ни одного человека. Даже подковы не потеряли! Он не мог припомнить ни одного случая, даже на тренировке, когда все прошло бы так гладко.
К сожалению, одна из причин, по которой на этот раз все получилось именно так, заключалась в том, что Тилкам был совершенно безлюден, когда они туда добрались. Как и каждая из ферм, мимо которых они проезжали по пути к их нынешнему бивуаку. Он склонен был сомневаться в том, что все эти люди просто случайно решили взять длительный отпуск в тот самый момент, когда их графство было захвачено соседями.
Довольно сложно "нейтрализовать" того, кого здесь даже нет, — ворчливо подумал он. — Герцогу это тоже не понравится. Тем не менее, они должны быть где-то впереди нас, и мы чертовски намного быстрее, чем любая группа горожан, передвигающихся пешком. Рано или поздно мы их догоним.
Он сообщил герцогу Блэк-Хорсу о тревожной нехватке чеширцев посыльной виверной, но у герцога не было возможности отправить виверну обратно к нему. Это означало, что все, что он мог сделать, это продолжать выполнять свои приказы, пока не выяснит, куда все подевались. И, как он только что сказал себе, он и его конные люди должны были быть быстрее, чем мужчины, женщины и дети — и, вероятно, домашний скот — передвигающиеся пешком. Они должны были догнать...
Его мысли остановились, и его глаза сузились, когда он вернулся к этой мысли, обдумывая ее, чтобы посмотреть на нее со всех сторон, и его хмурость усилилась.
Чертовски верно, мы быстрее, чем они, и мы находимся на чеширской стороне границы уже целых два дня. Так что, если мы настолько быстрее, как, черт возьми, получилось, что мы их еще не догнали?
— Они начали раньше нас, — пробормотал он.
— Что? — спросил Микетчни. — Ты говоришь со мной или сам с собой?
— Они начали раньше нас, — повторил Кирбиш громче, поворачивая голову, чтобы посмотреть на другого оруженосца.
— О чем ты говоришь?
— Причина, по которой мы их еще не догнали, заключается в том, что они начали убегать еще до того, как мы начали их преследовать.
Микетчни нахмурился, а Кирбиш покачал головой, ткнув указательным пальцем в точку, обозначавшую Дарик.
— Единственный способ, которым все эти люди могли исчезнуть так, чтобы мы не увидели ни одного из них, — это то, что они ушли до того, как герцог отправил нас на борт лодок, Ранилд. Они, должно быть, собрали вещи и уехали по крайней мере за два или три дня — может быть, даже за целую пятидневку — прежде чем мы добрались до Суоника!
— Это смешно, — возразил Микетчни, но, говоря это, он нахмурился и почесал одну бровь. — Может быть, рыбацкая лодка увидела нас по пути сюда?
— И кучка рыбаков выяснила, куда мы направляемся, и всего за один или два дня распространила информацию для всех на нашем маршруте, чтобы они отправились в горы? — Он покачал головой. — Они знали, что мы приедем, и они даже знали, каким маршрутом мы собираемся следовать, прежде чем ... мы... когда-нибудь...
Он подчеркивал каждое из последних трех слов еще одним тычком пальцем в карту, и лицо Микетчни было напряженным, пока он обдумывал остальную логику.
— Но... это означало бы....
Его голос затих, и Кирбиш резко кивнул.
— Если они знали так много, то что еще они знали? И кто, черт возьми, такие "они", в первую очередь?! Мы не знали, что герцог собирается отправить нас — или, во всяком случае, он не знал, когда — пока не получили посланную герцогом Рок-Коуст виверну. Так как же, черт возьми, Шан-вей, кто-то еще мог знать достаточно далеко наперед, чтобы убрать всех этих людей с нашего пути?
— Я не... — начал Микетчни.
— Что это?! — потребовал кто-то, и оба оруженосца резко подняли головы.
Небо на востоке продолжало светлеть, и один из солдат Микетчни настойчиво указывал на другой берег залива. Они повернули головы, вглядываясь во все еще тусклый запад, пытаясь понять, что он видел. Затем Микетчни резко вздохнул.
— Это дым, — решительно сказал он.
* * *
— Хотел бы я лучше ориентироваться в этом, — заметил капитан Уиндейл Зохэннсин молодой женщине, стоявшей рядом с ним на мостике КЕВ "Мейкелберг".
Как правило, Зохэннсин не одобрял женщин на борту корабля. Но из любого правила есть исключения, и Эзмелда Зоханнсин не вырастила ни одного идиота. Когда рыбацкая лодка вышла из темноты, чтобы совершить идеальное рандеву с его кораблем посреди безлунной ночи, он был готов сделать одно из таких исключений. Особенно когда оказалось, что единственный человек на борту этой рыбацкой лодки был одет в почерневшую кольчугу и нагрудник личной охраны Дома Армак.
— На самом деле это было не так уж сложно, — сказала ему привлекательная брюнетка, пожав плечами. — Я имею в виду, что трудной частью было оценить, как далеко они, вероятно, продвинутся к тому времени, когда мы сможем вернуться сюда. После этого было несложно. Особенно после того, как они были достаточно любезны, чтобы разжечь все эти костры прошедшей ночью.
— Верно. — Зохэннсин кивнул, не опуская свою двойную трубу, хотя, по его мнению, это объяснение казалось довольно притянутым. Тем не менее, сейджин Мерч действительно была права насчет линии лагерных костров, ярко мерцающих на фоне темной земли. С ними в качестве ориентира поставить "Мейкелберг" в нужное положение было не особенно обременительно.
— Ну, — он наконец опустил двойную трубу и оглянулся через плечо. — Думаю, нам пора начинать, мастер Олдиртин.
— Есть, есть, сэр, — подтвердил лейтенант Олдиртин, первый лейтенант "Мейкелберга", через смотровую щель боевой рубки. — Затычки в ушах, сэр?
— Теперь да, — покорно сказал Зохэннсин, вставляя защитные заглушки на место. Он ненавидел эти чертовы штуки, но ему нравилось, что его уши все еще работают, спасибо. Сейджин Мерч, казалось, не особенно беспокоилась о своем слухе, хотя, как он заметил, немного обиженно. Ну, она была сейджином.
Броненосец класса "Сити" слегка накренился на правый борт, двигаясь параллельно берегу Чеширского залива на расстоянии трех миль, и весь его левый борт исчез за огромным извержением огненно-коричневого порохового дыма.
* * *
— Милый Лэнгхорн! — крикнул кто-то, когда дымное пятно, смутно видимое в сгущающемся свете, превратилось в ракураи-взрыв порожденного адом сияния.
Данел Кирбиш никогда не представлял себе ничего подобного. Он никогда не видел даже полевой артиллерии нового образца, не говоря уже о невероятно мощной дульной вспышке не менее одиннадцати тяжелых морских орудий, стреляющих одним залпом. Кипение дымчатого сияния было еще ярче, еще ослепительнее, исходя из темноты, и он уставился на него, загипнотизированный, пытаясь понять, что это может быть — что это может означать. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что это должно было быть связано с тем, как чеширцы узнали об их приближении. Но даже если предположить, что они знали, как кто-то мог устроить так, чтобы один из новых броненосных пароходов — а это должно было быть именно так, ничто другое так не дымило — оказался в нужном месте в нужное время, чтобы...
