Два скользящих шага вперед, рывок навстречу свирепо оскалившейся и летящей ко мне Пантере. Она от неожиданного счастья пошире раскинула руки в стороны для захвата, из которого, по ее мнению, живым мне уже не вырваться. Но я и не собираюсь вырываться. Не собираюсь финтить и увиливать. Никакая устойчивость к боли или стойкость на удар не отменяют слабых мест человеческой физиологии.
За три шага до разогнавшейся и уже торжествующей победу страшной бабищи чуть приседаю и группируюсь. Толчок левой ногой, прыжок навстречу разогнавшейся сопернице. Она не успевает за буквально размазавшимся в движении силуэтом, а мое колено влетает ей в угол челюсти. Верная точка, любого слона можно уронить, если всадить сюда акцентированный сильный удар.
Злорадно скалюсь, хоть никто того и не видит. На секунду зависнув в воздухе, до боли в пояснице скручиваю корпус, впечатывая локоть ей сверху-сзади в затылок. Иппон. Вообще без вариантов, глаза не успевшей ничего понять Пантеры закатились раньше, чем ее башка ударилась в пол ринга.
Приземляюсь на полусогнутые ноги в готовности добить, но уже ничего не надо делать. Совокупной скорости на встречных курсах с лихвой хватило на то, чтобы превратить физиономию мулатки в месиво, а челюсть... Вот так сходу не придумаю, с чем сравнить. Но даже без врачей понятно, что твердую пищу она сможет вкушать очень нескоро. Если вообще сможет. С начала боя не прошло и десяти секунд, а уже минус один. Молодец, Рэнге, но расслабляться еще рано, работаем дальше.
Колено онемело от сильного потрясения, в нем что-то подозрительно щелкает и ноет. Мелькает и тут же пропадает отстраненная мысль, что уже к вечеру оно распухнет и посинеет, а завтра я наверняка буду хромать. У всего есть своя цена, но все это случится завтра, а сейчас боевое безумие ведет меня дальше.
Плавный, обманчиво медленный разворот к Пушке, смотрю ей в глаза и шевелю пальцами: ну же, милая, не стой столбом, не тормози, иди сюда. Видишь же, как я тебя жду. Не идет, зараза, видимо, решила играть от обороны. Что ж, я не гордый, я сам подойду, мне не сложно. Слышишь, Сара, я уже иду к тебе!
Действую в стиле кореянки, расстреливая Донован ударами ног с дальней дистанции. У Ли Сон Ёнг неплохо получилось погонять ирландку в начале финала. Вот только целью моих ударов были не ее тело, и даже не голова. Зачем нарываться, приближаясь на лишние двадцать — тридцать сантиметров к скоростной Пушке и рисковать получить прямой в голову на противоходе? Прекрасно помню, как она может моментально ускоряться, не надо мне такого счастья.
Я бил по ее рукам, вечно блокировать тяжелые удары не сможет никто, тем более что предплечья и плечи Донован уже были все в синяках. Неспортивно? Так у нас тут не спортивный фестиваль в средней школе, а бои без правил. Взвинчиваю темп, стараясь закончить схватку как можно быстрее.
Маваши гери, сразу же уширо маваши гери и резкий переход на нижний ярус с одновременным йоко гери в колено. Есть попадание, но, к сожалению, Донован успела перенести вес тела на другую ногу, устроить ей перелом не удалось. Работаем дальше. Ничего еще не закончилось, Рэнге, не спи, бей резче, не тормози. Враг обескуражен, осталось ее дожать.
Кувырок с уходом от вялой контратаки, взрывной прыжок и два удара тоби мая гери, первый отбрасывает в сторону руку соперницы, второй приходится в подставленное в последний момент плечо. Под градом ударов несокрушимая поначалу оборона Пушки трещит по швам. Еще пара таких проходов — и ей конец. Но... Мы же не в одну калитку играем, Донован совсем не девочка для битья.
У прыжковых ударов, при всех их плюсах и зрелищности, есть глобальные, ничем не компенсируемые минусы. Предсказуемость приземления, невозможность изменить направление атаки или усилить свой удар силой мышц корпуса — самые явные, но список на вышеперечисленном отнюдь не заканчивается.
Сара ждала этот момент, терпела избиение в одни ворота, превозмогая боль и давя зарождающееся в душе отчаяние, создавала условия для нежданного перехода в наступление, готовилась... и, наконец, дождалась. Она тоже умела бить ногами, но про это мало кто знал. Ирландка редко применяла полученное на занятиях кикбоксингом умение, для победы на ринге ей обычно хватало рук. А я слегка зарвался и ее сюрприз удался.
В тот момент, когда мои берцы коснулись пола октагона, Донован сделала рывок вперед и на скорости впечатала обычный мая гери в мою грудину. Она поставила все на один удар и, надо признать, ее шансы срубить меня были как никогда высоки. Достигни этот пинок цели — и пару ребер она мне точно сломала бы, а значит, мой проигрыш стал бы всего лишь минутным делом. Ну, если сильно напрячься — двухминутным, вряд ли добивание скособоченной соперницы затянулось бы на более долгий срок.
Время замедлилось, почти застыло каплей тягучей смолы, в памяти щелчком возникла очень похожая ситуация. Вторая или третья тренировка с Ханой, сэмпай не успевает среагировать на изменение траектории моего йоко гери. Вот напряженная стопа красиво влетает в живот Мидорикавы, чувствую попадание, ее отбрасывает назад, я прыгаю за ней, занося руку для добивающего удара и...
И следующим воспоминанием оказывается то, как Бьорк тащит меня в медпункт, башка раскалывается от боли, а всю следующую неделю я еле ползаю и блюю по абсолютно непредсказуемому графику. Желтоволосая показывала этот прием, мы разбирали его на следующих спаррингах, сотни раз отрабатывали движения, я ведро пота пролил, прежде чем стало получаться так, как нужно, а не так, как проще.
Время скачком ускорилось, отвесив пинка секундной стрелке. Но я успеваю довернуть корпус на нужный угол, чуть-чуть ошибаюсь и, получив увесистое попадание в диафрагму, с придушенным хеканьем кубарем качусь к сетке. Сара, не теряя ни секунды, ломится следом, занося руку для решающего удара, наверняка выбившего бы из меня все дерьмо, попади он в цель. Все, она моя. Пора.
Пружиной взвиваюсь в воздух, спиной чувствуя приближение опасности, начиная разворачиваться и задирать ногу в спиральном движении вверх. Вижу расширяющиеся в понимании глаза Донован, но затормозить или как-то закрыться она уже не успевает. Она вообще ничего не успевает, даже выдохнуть сакраментальное общеизвестное: "Fuck!" перед тем, как рубящий кокато гери обрушивается сверху на ее голову. Ирландка падает лицом вперед, как подрубленное дерево, а у меня вдруг включается слух.
Оказывается, я настолько сосредоточился на бое, что совершенно не слышал того, что происходит на трибунах. А там царил форменный бедлам — ор, топот, свист, вообще какие-то не поддающиеся определению звуки, люди разве что кресла не ломали. Завел я толпу своим выступлением, теперь "почтенная публика" меня не скоро забудет.
Между тем, пока я стоял на арене в окружении двух полутрупов, служащие клуба начали выполнять привычные действия. Бой закончился? Закончился. Значит, нужно убрать из-под взоров дорогих гостей свежеотбитые куски мяса, пробухтеть что-нибудь бравурное в микрофон, потрясти руку победителю и спровадить отыгравшего свое мавра с глаз долой. Шоу — оно должно того, безостановочно маст гоу он. Конвейер по выкачиванию бабла из карманов богатеньких буратинок не имеет права останавливаться ни на секунду.
Бессознательных Пантеру с Пушкой загрузили на носилки, появившийся, как из-под земли конферансье разливался соловьем о небывалом зрелище, свидетелями которому стали все присутствующие, а у меня от не пережженного до конца адреналина начали подрагивать руки. Поначалу незаметная боль в колене и отбитых ребрах постепенно усиливалась, не беспокоивший во время боя локоть противно заныл, намекая, что с ним тоже не все в порядке.
Наконец, бесцельно блуждающий взгляд зацепился за открытые ворота, через которые я попадал в октагон час назад. Скрытые от зрителей, в них стояли Сэм вместе с Ингрид, всячески пытаясь привлечь мое внимание. Понятно, у нас тут свое маленькое шоу, и оно тоже должно продолжаться. Вызвав недоуменный гул в зале своим нестандартным поведением, — я ведь сейчас должен улыбаться и махать в ответ на расточаемые ведущим в мою сторону дифирамбы, чуть прихрамывающей походкой ковыляю к своему менеджеру.
— Ну ты ваще, сеструха, ну ты, блин, дала стране угля! — Мелкая разве что не подпрыгивала на месте от раздиравших ее эмоций. Она даже какие-то удары начала имитировать. — Это, мать твою, было ваще крутяк! Это надо — хрясь, бах, и здоровую тушу на всем скаку в космос катапультировала. Бац, шмяк, херак — вторая такая следом брык на пол, лежит, и не шевелится. Сколько раз видела твои тренировки — никак привыкнуть не могу к тому, что ты вытворяешь. А как эти черти на трибунах орали! Такаяма, мы с тобой богаты, у нас есть деньги, много денег! Ты смогла, ты их поимела, слышишь, подруга!
— Да, да, малышка, она молодец. Все отлично сделала. Рэнге, вот ваш флаг, тебе сейчас надо выйти с ним, снова сказать в микрофон то, что ты обещала своим спонсорам, и на этом все. — Малыш всего лишь положил руку на плечо Бьорк, и все ее мельтешение моментально прекратилось. — Программа будет выполнена полностью. Давай, девочка, осталось чуть-чуть. Отыграй свою роль до конца, в раздевалке уже ждет доктор, потерпи еще немного.
Отходняк все-таки начинает давать о себе знать. Устало вцепляюсь пальцами в отполированное тысячами ладоней дерево, как утопающий хватается за соломинку. Помогает. Секунду медлю, четко, как на параде, разворачиваюсь. Распрямив спину до хруста, с гордо поднятой головой марширую в центр зала. Тонко чувствующий момент распорядитель без напоминаний протягивает заранее подготовленный микрофон. С ясно слышимым глухим звуком втыкаю древко в пол, обвожу взглядом невидимые за яркой световой стеной притихшие трибуны.
— Уважаемые дамы и господа. Я выполнила то, что обещала. Как вы смогли убедиться, на этой площадке есть только одна бесспорная чемпионка. Я. — Приподнимаю знамя и вновь резко стучу им об арену. — Эту победу я посвящаю лучшей школе города и мира — Академии Хачимитсу, а также благородной главе школьного Студсовета — Курихара Мари. В любой момент времени ей стоит только позвать — и я приду. Госпожа Курихара! Позвольте предложить вам свои услуги. Наверняка вы сможете найти моим умениям более правильное и достойное применение, чем это получается у меня самой. Hakushu Hachimitsu!
— Какое смелое заявление! Вы только представьте себе, леди и джентльмены, Школьница претендует на абсолютную доминацию на нашей площадке! — Разворот. Марш левой-правой, левой-правой, не хромать, как бы ни стремилось подогнуться ноющее колено. Плевать на возмущение и восхищение, волнами накатывающее из зрительного зала. Поставленная цель почти достигнута, не облажайся на финише. Ни в коем случае нельзя сейчас допустить и намека на слабость. Марш левой-правой, левой-правой, ты сможешь, Рэнге. — Какая потрясающая самоуверенность...
Ворота отсекают посторонний шум, голос ведущего превращается в невнятный бубнеж, ослепительный свет арены перестает терзать мои глаза. Не знаю почему, но под конец короткой речи еле сдерживался, чтобы не опустить веки. Все, я сделал это. Я смог. Теперь можно расслабиться, можно наконец-то перестать изображать из себя несгибаемого железного человечка и с подвыванием сползти вдоль стены, вытянув вперед пострадавшую ногу. Блин, как же больно-то, коленка будто в кипятке варится! У этой черномазой не башка, а гранитный валун, честное слово.
— Рэн, ты чего? Что случилось, Рэн? Где болит? — Всполошилась шведка, подхватывая выпавший из рук флаг и заметавшись по коридору, не зная, куда его приткнуть. — Сейчас, погоди, потерпи, мы сейчас...
— Ё-моё, как-то оно неожиданно все приключилось. — Прошептал я, с умилением глядя на ее суету. — Да успокойся ты, солнышко, сейчас посижу пять минут, встану и дохромаю. Вроде ничего серьезного не должно быть, просто немного ударилась.
— Перестань мельтешить, малышка, сейчас я ей помогу. — Огромная фигура без всяких усилий подхватывает мою растекшуюся тушку с пола. — А ты не напрягайся и не дергайся, все уже позади. Хватай меня за шею, отнесу тебя в раздевалку, врач уже ждет.
Хотелось ли мне вырваться, гордо пойти самостоятельно и тем доказать свою стальную волю? Ну, типа, я внутри себя крутой мужик, мужики не плачут, и вообще, пока застрявшее в спине копье не мешает жить, ни на что не жалуются, ведь так надо бы себя вести? А вот нифига. Рэнге, конечно, та еще убивашка и самодостаточная индивидуальность, но тело у нас с ней женское, да и личности переплавились настолько полно, что ничего сверхъестественного или позорного в создавшейся ситуации я не видел. Ну, несет меня здоровый мужик на руках, и что такого? Не к алтарю, в конце концов, несет, а к доктору на осмотр.
Закрыл глаза, закинул руку ему на плечо, устроился поудобнее и позволил своему менеджеру позаботиться о героической подопечной, пострадавшей в ходе тяжелого боя. Это я о себе, если кто не понял. Травма есть травма, лучше лишний раз покалеченную конечность не тревожить. Кто знает, чем это обернется. А Сэму не тяжело, на него таких, как я, можно еще парочку нагрузить, вряд ли он заметит разницу.
— Малыш, мне долго еще ждать? Где обещанная работа? — Забежавшая вперед Бьорк распахнула дверь раздевалки, а раздавшийся из повернутого спинкой ко входу кресла бездушный, машинно-металлический голос заставил рывком поднять голову и вытаращиться на говорившего. Говорившую. — Ага, вот она, замечательно. Ты чего застыл, дерево, клади девушку на массажный стол и принеси мой саквояж. Ну что, пациент, начинай жаловаться, где там у тебя что не так.
— Доктор, у меня очень тяжелая жизнь. Меня никто не любит, мало кормят, заставляют тяжело работать, много учиться, недавно вообще в тюрьму посадили безвинно. А месяца полтора назад мне пуля в голову попала и после этого ориентация поменялась — теперь только девушки нравятся и замуж не хочется. — Да, я несу полный бред, но ведь неспроста! Личность подошедшего ко мне лекаря доверия не внушает от слова совсем. Хотя, что я еще ожидал в безумном городе? Нормального медика в белом халате? — Скажите без утайки, я буду жить? Какие будут рекомендации по лечению? Может быть, требуется долговременная терапия спиртосодержащими жидкостями перорально?
Невысокая, если и повыше Ингрид, то ненамного, на вид лет двадцать пять — двадцать семь. Одета в платье готик-лоли, на ногах высокие шнурованные ботинки, чулки или колготки в крупную сетку. Коротко подстриженные черные волосы растрепаны в художественном беспорядке. Диких денег, кстати говоря, стоит такая прическа. Темные глубокие глаза, без всякого выражения упершиеся мне в переносицу.
Колоритная личность, аж оторопь берет. Но все же первое, что обращает на себя внимание — старый шрам с неряшливыми стежками, идущий через все горло, а не вызывающая одежда. Жуткая когда-то была рана, как она жива осталось, непонятно. Явно же видно, что ей чуть было голову не отпилили в стародавние времена. Теперь ясно, почему эта женщина так странно разговаривает.
— Шутим, значит. Это хорошо, мне нравятся оптимисты. Есть простое и эффективное лечение от твоего недуга: ампутация пострадавшей части тела. Все странные мысли и желания как рукой снимает, рецидивов и вредных побочных эффектов не замечено. Кстати говоря, могу поспособствовать, возьму недорого, имею богатый опыт. — Звучит из динамика совершенно ровный, лишенный интонаций голос. Пластиковую трубку, в которой смонтирован нехитрый прибор, опасно прищурившаяся лолита приставила к шее. — Не интересует? Жаль. Тогда, может быть, прописать тебе ведерную перцовую клизму, она тоже замечательно прочищает дурную черепушку? Не хочешь? Ладно, тогда шутки в сторону. Куда тебе настучали, пока ты изображала обезьяну в клетке?
