Обернувшись, шут тихо спросил: — После того, как Вы разрешите мне выйти, мне будет позволено сказать королю, что Вы сурово наказали меня?
— Скажи, хуже не будет, — хмуро ответила королева, закрывая за ним дверь.
Перед самыми родами состояние королевы резко ухудшилось. Врач, осмотревший ее, запретил ей подниматься с кровати, и встревоженный король не отходил от супруги ни на шаг.
К вечеру у нее начались схватки, однако ребенок на свет появляться не торопился, и роды затягивались.
А через некоторое время к королю подошел взволнованный врач:
— Ваше Величество, я очень сожалею, но вынужден сообщить, что Вам предстоит принять непростое решение.
— Какое? — король нервно сглотнул.
— Вы должны выбрать чью жизнь пытаться сохранить. Я, конечно, знаю, что велит закон, но хотел бы услышать, что Вы не возражаете против того.
— Возражаю! — король со злобой схватил врача за плечо и зашипел ему прямо в ухо: — Ты будешь пытаться спасти исключительно королеву! И если это будет не так, я отправлю тебя к палачу!
После чего обернулся к придворным, дежурившим согласно этикету у дверей спальни:
— Все вон отсюда!
Никто не посмел с ним спорить и спальня быстро опустела.
После этого король шагнул к кровати супруги и уперся взглядом в замершего перед ним врача:
— Делай, что хочешь, но королева должна остаться жива!
— Тогда мне придется убить ребенка... он застрял в родовых путях... его придется расчленить, чтобы достать...
— Неееет!!! — королева, обессилено распростертая до этого момента на кровати, приподнялась, и ее крик заполнил спальню. — Уберите отсюда этого палача! Немедленно! Пусть придет другой врач! Пусть привезут Лерона! Я не позволю этого! Не позволю!
После чего без сил вновь откинулась на подушки.
— Сколько у нас есть времени? — король испытующе посмотрел на врача.
— Если Вы не намерены спасать ребенка, то время есть...
— Тогда распорядись, чтобы доставили Лерона срочно, и жди за дверью. А я пока поговорю с супругой. Понадобишься, позову.
Врач тут же, поклонившись, вышел. А король сел рядом с супругой и осторожно взял ее за руку:
— Алина, дорогая... я не смогу без тебя... не смогу... — хриплым шепотом со слезами в голосе проговорил он, — не обездоливай меня... я не смогу без тебя жить.
— Вы на что меня толкаете, Ваше Величество? Вы хотите, чтобы я согласилась на убийство собственного ребенка? Я? Я, ставшая причиной смерти моей матери, должна выбрать в такой же ситуации свою жизнь, а не его? Вы понимаете, что это невозможно для меня?
— Ты ничего не будешь выбирать. Ты лишь подчинишься моему выбору. Весь грех будет на мне.
— Вы считаете меня способной спихнуть свой грех на кого-то другого? Нет! Я не допущу этого! Не допущу! — Алина вновь приподнялась на кровати. Плечи ее подрагивали, а голос срывался.
— Но что же делать тогда? Что? Ты понимаешь, что я не в силах отпустить тебя? — король в отчаянии прижал руки к вискам.
— Мой, государь, — тихо раздалось у него за спиной, — позвольте мне попытаться сохранить жизнь и Вашей супруге, и ребенку.
Король резко обернулся и увидел шута:
— Марк??? Как ты здесь очутился? И что ты-то сделать можешь?
— Я читал старинный фолиант там описывался такой случай... если Вы позволите мне попытаться протолкнуть ребенка обратно, а потом чуть повернуть, то выжить могут все.
— Объясни это врачу и пусть делает.
— Врач вряд ли сможет, а я, скорее всего, смогу...
— С чего ты это решил?
— Врач уже порядком измучил королеву, и вряд ли она сможет расслабиться с ним, а надо, чтобы она расслабилась максимально...
— А с тобой сможет? Ты понимаешь, что говоришь или как? Она едва с твоим присутствием мирится, и ты думаешь, что в твоих руках она сможет так расслабиться?
— Захочет сохранить ребенка — сделает.
— Значит и с врачом сделает.
— Врач убьет их обоих.
— А ты значит — нет?
— Я — нет.
— Марк, я могу на многое закрыть глаза, но сейчас ты перешел все границы... — король нервно сглотнул и сжал руку в кулак, — зря ты решился на такое...
— Вы казните потом, немного погодя. Перед этим сохраните ей жизнь... Ведь если Вы сейчас убьете ребенка, она с ума сойдет не в силах себя простить... Она же даже за любовь ко мне себя простить не может, а Вы ей сейчас еще один повод ненавидеть себя подбросите. Уверены, что она с ним справится?
— Что? Что ты имеешь в виду? — удивленно переспросил король.
— На Вашу супругу, мой государь, как Вы уже знаете, очень давно наведены чары. Как оказалось, они все-таки действуют и заставляют ее возбужденно дрожать от одного моего прикосновения. Она ненавидит себя за это, и ни разу не позволила мне коснуться ее. Сейчас же это может сыграть Вам на руку и даст шанс сохранить и ее жизнь, и ребенка.
— И ты знал это, тварь, и все это время мучил ее? — лицо короля исказилось от гнева.
— Вы казните потом, говорю же... Сначала позвольте помочь ей. А потом делайте, что хотите... — Марк равнодушно повел плечами.
Король повернулся к жене.
Она лежала, вцепившись руками в шелковые простыни и зажмурившись. По щекам ее нескончаемым ручьем текли слезы.
— Алина, это правда?
— Правда, мой государь, — не открывая глаз, тихо выдохнула она, — я действительно люблю Вашего сына... именно поэтому будет лучше... для всех лучше, если Вы позволите мне умереть. Жить, осознавая такой грех очень тяжело и мне явно не по силам... Господь не спроста мне такое испытание послал... по делам то моим... отступитесь, недостойна я быть Вашей женой.
— Алина, ты соображаешь, что говоришь? — король, схватив ее за плечи, навис над ней. — Какой грех, если ты даже не коснулась его?
— Я не могу вырвать это чувство... не могу... оно сводит меня с ума... я думала мне станет легче, когда я заставлю его жить с Эльзой... но ничего не изменилось, кроме того, что я жутко завидую ей в душе...
— Я не спал с ней... — тихо проговорил шут, — она лгала Вам... я заставил ее лгать.
— Так ты тоже выходит, любишь? — король обернулся у нему.
— Исключительно платонической любовью, мой государь...
— Марк, ты сейчас лжешь отцу или лгал тогда мне, когда хотел, чтобы я пошла на поводу своих чувств? — нервно сглотнув, королева открыла глаза и, чуть сдвинувшись вбок, посмотрела на него.
— Так он все-таки пытался Вас принудить отдаться ему? — король вновь повернулся к ней.
— Нет, не принуждал, Ваше Величество, — королева облизнула пересохшие губы, — он провоцировал... а я чуть было не поддалась... Что остановило не знаю даже... скорее это была милость Бога, чем моя заслуга. Мне очень хотелось это сделать. Так что, Ваша супруга, мой государь, очень грешная женщина, не умеющая обуздывать свои чувства и страсти... и нисколько она не достойна ни сострадания, ни милостей Божьих, ни Вашей любви или верности. Да даже жизни и то недостойна. Так что дайте свершиться тому, что суждено, и не множьте грехи мои. У меня и так их немало... И видимо пришло время расплатиться за них.
— Значит так, Ваше Величество, — голос короля заледенел. — Вы моя супруга и обязаны подчиняться моей воле. Так вот, я не желаю, чтобы на моем ребенке был грех Вашей смерти. Вы на собственном опыте знаете, как с ним трудно жить. Поэтому позвольте сделать Марку то, что он предложил. Получите удовольствие от его прикосновений и подарите ребенку жизнь не через Вашу смерть, а через то, что считаете грехом для себя. Согрешите лучше сами, миледи, чем множить грехи других.
— Ваше Величество... — срывающимся голосом выдохнула королева, хватая его за руку.
— Все! Это решение окончательное, — он высвободил руку, резко поднялся и обернулся к Марку: — Она в полном твоем распоряжении. Постарайся не убить обоих... — после чего не оборачиваясь вышел.
В холле к нему тут же метнулся врач и слуги, но он без объяснений отослал всех, а сам замер у окна.
Король не знал сколько прошло времени. Оно остановилось, давая ему возможность погрузиться в воспоминания, связанные с Алиной. Глядя в темноту окна, он видел ее, то очаровательно-смеющуюся на балу, то гневно-возмущенную во время спора, то возбужденно-азартную на охоте, то печально склонившуюся над гробом Алекса, и гнал от себя мысли, что сейчас может потерять ее навсегда, и кроме этих воспоминаний не останется ничего. Признание Алины, что она любит Марка абсолютно не задело его. Он привык не сильно озадачиваться чужими чувствами, больше значения придавая действиям, а уж чувства, вызванные колдовством, на его взгляд, в расчет тем более принимать не стоило. Хотя то, что супруга даже при смерти старалась сохранить ему верность и корила себя даже за чувства к другому, от которых так старательно пыталась избавиться, безусловно льстило его самолюбию. При этом он ясно понимал, что ради того, чтобы удержать ее, готов закрыть глаза не только на то, что Марк поможет ей разрешиться родами.
Из плена размышлений его вырвал крик ребенка. Король моментально шагнул к двери и, стремительно распахнув ее, вошел в спальню.
Марк стоял рядом с кроватью держа на руках ребенка и улыбаясь смотрел на распростертую на подушках и тяжело дышащую королеву.
— У Вас дочь, моя королева. Очаровательная надо сказать малышка.
— Забери, забери ее... унеси отсюда... — Алина отвернулась и уткнулась головой в подушки.
— Даже взглянуть на нее не хотите? — удивленно посмотрел на нее он.
— Иди, отдай ребенка кормилицам и пусть врач осмотрит ее, — король шагнул к нему и осторожно подтолкнул к двери, — иди.
— Да, конечно, Ваше Величество, — кивнул Марк и с ребенком на руках вышел из спальни.
— Как Вы, миледи? — король сел на край кровати и положил руку на плечо супруги.
И тут она сначала судорожно всхлипнула, а потом безудержно разрыдалась.
— Алина, что случилось? — король рывком притянул ее к себе. — Что-то болит? Позвать врача?
— Нет, не надо врача, — выдохнула она сквозь слезы, — мне просто очень тошно... и я не знаю, как жить дальше... не знаю...
— Алина, Алина... не надо плакать... все хорошо... хорошо...
— Что хорошо? Что?
— Вы в здравии и родили хорошенькую девочку... все замечательно.
— Артур, Вы знаете как я ее родила... Неужели Вы после этого сможете и дальше считать меня своей женой?
— Конечно. Причем не просто женой, а преданной, покорной и вообще самой лучшей... Вы, моя дорогая, лучшая жена на свете.
— Я? Вы издеваетесь, Артур...
— Отнюдь. Вы только что очередной раз продемонстрировали, что ради моих интересов можете презреть собственные. Это ли не образец христианского смирения и высшей супружеской добродетели? Вы не греховному разврату предавались, Алина, а с помощью своих чувств помогли родиться новой душе. Может только ради этого Господь и попустил, чтобы они Вашу душу обуяли.
— Вы так думаете?
— Конечно, моя дорогая, — король крепче прижал ее к себе, — исключительно так. Поэтому прекращайте заниматься самоедством и с благодарностью примите все, что ниспослал Вам Господь.
— Больше всего я благодарна, что Он ниспослал мне Вас...
— Никак Вы уже простили мне и ложь, и невольную неверность?
— Да, — Алина, все еще всхлипывая, кивнула, — побывав в роли падшей грешницы осуждать уже больше не хочется никого.
— Ну вот и замечательно, — король нежно поцеловал ее в висок.
— Кстати, что Вы сделаете с Марком? — она чуть отстранилась и испытующе посмотрела на него.
— Я? А что я могу с ним сделать? Он Ваш шут. Что захотите, то и сделаете. Захотите, можете казнить, чтобы не напоминал своим видом о пережитом Вами, а захотите, можете даровать ему титул в благодарность за сохраненную жизнь Вам и Вашей дочери... Одним словом решать Вам, моя дорогая.
— А Вы бы что хотели, чтобы я выбрала?
— Мне не хочется Вас склонять ни к чему.
— И все же...
— Если честно, то я впервые увидел, что мой сын жертвует своими интересами ради чужих. Думается мне, он был уверен, что я, увидев в нем соперника, обязательно уберу его с моего пути, но это не помешало ему предложить свою помощь... До этого он хотел обладать Вами исключительно чтобы досадить мне и получить то, что мне не под силу. А сейчас... сейчас он решил пожертвовать собой, чтобы оставить Вас подле меня. Мне сложно это не оценить, да и Вам, я думаю, тоже... Так что я не буду против, чтобы Вы даровали ему какой-нибудь титул.
— Я бы очень хотела, Ваше Величество, чтобы это сделали Вы. Если это сделаю я, Марк может трактовать это как знак, что я хочу его сделать своим любовником.
— А Вам не хочется делать ему такие знаки?
— Ни в коей мере... То, что пережила я сегодня может быть и сильно по ощущениям, но душевные чувства для меня гораздо ценней, и даже если бы я не считала отношения с ним грехом, то не променяла бы Вашу любовь на них ни при каких обстоятельствах.
— Вы меня несказанно радуете, моя дорогая. Что ж, тогда он получит титул из моих рук, и я его сделаю своим советником. У него есть прекрасные способности к подковерным играм и при этом свою преданность мне и Вам он уже доказал.
— Очень мило. Ничего не имею против, — королева улыбнулась и нежно поцеловала супруга.
