Он тихо улыбался, думая про себя, что бывало и сложнее. В комнате, где с ним вели разговор, плавно переросший в допрос, зацепиться было почти не за что — то было не страшно, ведь ему с лихвой хватило тех часов, что ушли на осмотр, хватило тех прогулок по тоскливым белым коридорам. Краткий взгляд в чей-то документ, валявшийся на столе, ненароком пойманная фраза, вырвавшаяся из чьей-то рации, список каких-то лиц, пришпиленный к стенке...вещей, на которых можно было построить импровизацию, было предостаточно. Как и времени, чтобы из собранных по пути фамилий и имен, чисел и названий местности можно было сшить мало-мальски пригодную историю. А чтобы распороть ее на куски, им нужно что-то поострее...
-Что ж, думаю, нет нужды заставлять вас снова это вспоминать, — в очередной раз выслушав его историю, выдает темноглазый. — А вот о чем я хотел бы спросить...
Сухонькая ладонь ложится на его документы, вот их раскрывают, вот подталкивают к нему поближе.
Он не спрашивает, что не так, он даже не меняется в лице — тут все, включая едва заметное движение глаз, с головой может выдать. Он ждет, ждет, во что еще они вцепятся.
-Как бы вы объяснили вот это? — сухой палец бьет в крохотную страничку.
Он небрежно, почти лениво, вглядывается туда, куда его взгляд хотят направить. Все до единого документы выполнены на высочайшем уровне, такого качества он даже сам не ожидал. Кое-где обложку специально потерли, на какой-то страничке уголок оторван — взяв такие в руки, точно скажешь, что не один год их в кармане владелец таскал. Все, что в тех документах говорилось, он знал наизусть еще до того, как в машине оказался. И он не ошибся. Ни разу еще не ошибся.
Взгляд его выглядит рассеянным, полным недоумения, и сейчас для того даже играть особо не нужно — ведь он и правда не понимает, чего от него хотят, какой еще воображаемый грех состряпал в своем мозгу этот высушенный гриб.
-Вам, похоже, нужно помочь, так? — теперь лицо Горбовского разрезает кривая улыбка — впрочем, там она не задерживается и быстро слетает прочь. — Смотрите сами. Скрепки.
Он продолжает улыбаться, а где-то внутри начинает уже скручиваться пружиной. Как пойдут дела спустя минуту или две, как обернутся, когда пробежит еще несколько секунд — знать ему не дано. И готовиться надо к самому худшему.
-С бумажками у вас, конечно, все в порядке, вот только... — темноглазый снимает со стола одну из крохотных книжечек и начинает листать. — У нас, знаете, вечная проблема — ржавеет все быстро. Ржавеет да разваливается. И вашим скрепочкам бы уже пора, если на все даты внимательно посмотреть... — прошелестев страничками, он небрежно бросает книжечку на стол. — Вот только все как новенькое у вас, я погляжу. А почему так, позвольте узнать? Сталь качеством повыше?
Если бы он мог, он бы, наверное, сейчас рассмеялся. Проколоться на такой ерунде — это почти подвиг. Почти...
-А если так, может, и не наша то сталь вовсе?
Спорить в таких делах нельзя — это он знает крепко. В спорах ничего не рождается, кроме ненависти. Выход есть, есть еще, и сейчас он его найдет. Знать бы только еще, где именно. Знать бы только еще, за что сейчас уцепиться...
Где-то позади скрипит дверь. Титанических усилий ему стоит не обернуться, не вскочить рывком, от пули уходя. Пули, конечно, нет там никакой — только шаги и голос...
-А я думаю-гадаю, почему такие задержки...
В этом голосе тоже слышен акцент — русский язык для владельца точно не родной, но говорить на нем он, похоже, давно уже привык. Глаза Горбовского сжимаются до бойниц, а вновь вошедший обходит стол, встречаясь взглядом и с ним, и с Асколем.
Человек этот был одного роста с палачом, а вот выглядел заметно бодрее. Густые темно-коричневые волосы, тяжелые очки, аккуратная бородка...описанию, которое Асколь получил еще в Риме, Раймонд Аус, комендант "Огнива", соответствовал практически в каждой детали. Выдернув из кармана своего поношенного пиджака зажигалку, маг без особой спешки закурил и, выпустив дым, заговорил.
-Мне доложили, что вы в очередной раз задержали кого-то из новых работников станции, — раздраженно выдохнул маг, упершись рукой в стол. — В чем проблема на этот раз, позвольте мне узнать?
-У меня возникли определенные подозрения касательно этого человека, — сухо произнес Горбовский — было видно, что между ним и Раймондом ничего, кроме застарелой вражды, не существовало. — В первую очередь, его рана...
-А что там у нас? Отхваченные пальцы? — скривился маг. — Не смотрите на меня так, я уже проглядел все, что настрочили про новеньких во время осмотра. Должен же я быть в курсе, нашли что-то из ряда вон или нет...
-Тогда вы должны были сделать определенные выводы...
-И сделал, — фыркнул Аус. — Мой вывод — от долгой службы на одном месте у вас слишком разыгралось воображение. Рядовая производственная травма, которая внимания не заслуживает вовсе...
-А что насчет этого? — Горбовский в очередной раз схватился за документы. — Взгляните сами, скрепки...
-Скрепки? — маг закатил глаза. — Скрепки! Вы себя-то слышите вообще? Скрепки! Вы еще скажите, что он нас убить этими скрепками собирается!
-Совершенно зря смеетесь, — прошипел темноглазый. — Против нас сейчас работают люди, которые способны и на такое. Бдительность...
-...ваша не знает границ, а расплачиваются за нее, как правило, другие, — оборвал его Раймонд. — Я ничего не забыл, не думайте. В прошлом году ваши люди довели невинного человека до сердечного приступа своими допросами...
-Всякое случается, — пожал плечами Горбовский. — Это один из важнейших объектов Первой Площадки, и товарищ Снеговой лично...
-Товарища Снегового в настоящий момент здесь нет, — вновь встрял маг. — А сказать вам, что есть? Есть бардак, и бардак страшный. В лаборатории у Блохина настоящий свинарник, на жилом уровне со вчерашнего дня горячей воды нет, в шестом секторе ремонт не могут уже год закончить, а ваши люди только у всех под ногами путаются, когда надо и не надо. Вам, солдафонам, дай волю — в сортир, прошу прощения, по пропускам ходить будут...
Асколь наблюдал за перепалкой, даже и не думая расслабляться — напротив, находясь в ожидании всего, что могло бы стать сигналом от мага, свидетельствующим о том, что он перестает справляться. Следил он и за Горбовским — темноглазый, кажется, готов был уже пойти на попятную — прерывать мага он, во всяком случае, не собирался. Но, стоило тому перевести дыхание и снова вставить сигарету в зубы, как глава безопасности вновь взял слово.
-Остается еще одна проблема, — спокойно произнес он. — И она, признаться, волнует меня больше всего. Именно потому я и решил приглядеться повнимательнее к этому...работничку, — Горбовский глянул на Асколя, словно ожидая, что тот, наконец, выскажется в свою защиту, но провокация не удалась — палач продолжал изображать растерянный до предела возможного вид. — Я слышал, как он говорил на осмотре, как отвечал на вопросы...
-И что же вы такое услышали? — язвительно поинтересовался Аус.
-Важнее, не что он говорил, а как, — бросил в ответ темноглазый. — Его язык слишком...слишком правильный, что ли. Давненько я не слышал, чтобы кто-то вот так разговаривал, а последний раз, когда доводилось, знаете, кто это был? Человек, которого русскому те, в эмиграции, учили...
-Я, знаете ли, тоже, получил хорошее образование и умею правильно строить предложения, — поморщился Раймонд. — Что же, хотите меня на том основании арестовать?
-Вы и пост соответствующий занимаете, — парировал Горбовский. — А для того, кто коридоры мести будет...
-Да будет вам, — вздохнул маг. — Это уже паранойя. Хотите — отправим к машинам, проверим память...это, правда, больше суток займет, и если в итоге ничего не обнаружится, объясняться вы потом будете. Ну что, мне подавать запрос? Звонить, тормошить техников, говорить, что у вас снова желание выслужиться заиграло?
-К машинам, пожалуй, перебор... — задумчиво произнес Горбовский. — Хотя...
-Вот кое-что и я вижу, — вдруг бросил маг. — На глаза его поглядите, — подойдя к палачу, он едва заметно тому подмигнул. — Пьешь, а, воин-созидатель?
-Да я уже месяца два капли в рот не брал... — быстро сориентировавшись, затянул было Асколь. — Вот...
-Какие два месяца? — желчно произнес маг. — Две недели максимум, что твоей пропитой морде дать могу. Ничего, здесь крепче чая ничего не держат, скоро узнаешь. Если не вылетишь через пару дней...а если вылетишь, уж поверь — тебе и метлы-то больше не доверят...
-Здесь я могу только согласиться с моим...коллегой, — мрачно кивнул Горбовский. — Вы, вероятно, и представить не можете, какое доверие вам оказала страна, позволив работать на данном объекте...запомните, запомните превыше всех инструкций — вы всегда в поле нашего зрения. Всегда. Все, работающие на станции, должны ответственно относиться к своим обязанностям, и если у вас таковой ответственности будет недоставать, мы вышлем вас туда, куда с проверками приезжают раз в пять лет, да на оленях. И сделаем это раньше, чем вы успеете начать объясняться. Это, надеюсь, ясно?
-Конечно, — горячо закивал палач. — Яснее некуда. А пить я правда уже...
-Все, довольно, — махнул рукой темноглазый и склонился над вмонтированным в стол переговорным устройством. — Мы тут, кажется, закончили. Пожогин, проводи товарища...Королева дальше по очереди. Проследи, чтобы все бумаги заполнил, как полагается. Если что-то выкинет...хоть что-то... — Горбовский прищурился. — В общем, сами знаете, что делать, — тяжело выдохнув, он откинулся на спинку своего массивного стула. — Вы свободны. Надейтесь, чтобы мне не пришлось потом об этом жалеть.
Надеюсь, что тебе хватит ума держаться подальше. А все, что дальше того — уже не моя вина будет...
Станция "Огниво" подавляет пробравшегося в ее нутро, как только может. Ослепительно яркий свет, от которого негде укрыться, снежно-белые стены и пол, по которому, казалось, столько уже ног топталось годами, а все равно натирают до белизны молочной. Обилие охраны, безумный калейдоскоп погон и лабораторных халатов. Часовые у каждого лифта, у каждой лестницы. Окна в решетках, окна, замазанные белой краской. У одного такого окна — через него, пусть и с трудом, но можно было что-то разглядеть — Асколь как бы невзначай остановился, пытаясь хотя бы на глазок прикинуть масштаб структуры, в пасть которой так старался влезть. От этого самого масштаба вполне можно было задохнуться.
Там, вдалеке, насколько позволяют высокие ограды, можно различить какие-то темные пятна — то железнодорожный узел, созданный, скорее всего, единственно ради этого комплекса. Эшелоны. Слепящие лучи прожекторов, которые скользят по земле еще засветло. Бродит группами охрана. Складские здания. Огромные страшные ворота и крохотные калитки. Аккуратные, в чем-то даже красивые дворики, спрятанные между основными корпусами станции. Плотные шторы, собаки, снова часовые, снова ограды...какая-то черная машина пересекает двор, пропадая из поля зрения. Рабочие и жилые помещения, часть из которых — в том числе и та каморка, которую ему отвели — надежно укрыта в прорытых под землей норах, редкие деревца, чахлый кустарник. За некоторыми кустами — это уже сквозь другое окно видно — прячутся пулеметные казематы, вдоль протоптанных дорожек стоят какие-то жуткого вида вышки — никто к ним старается близко не подходить. Ограды, ограды, снова ограды. Грозные таблички, яркий свет.
Внутри все куда хуже.
Его обязанность — уборка внутри одной из стеклянно-бетонных глыб, плюс небольшая территория вокруг. Глыба изрезана напрочь множеством стен и перегородок — настоящий лабиринт, который хозяева при необходимости могут перестроить, как им заблагорассудится. Народу вокруг столько, что выявить слежку сложно даже для него, но и обратное верно — попробуй уследи за кем в таких толпах. Снова таблички. Не курить. Не входить. Биологически агрессивная среда. Предъявите пропуск.
Пропуск — монотонно-серая карточка, испещренная множеством шифрованных значков. Ему известен лишь самый минимум: с такой вот карточкой дальше этого здания не пройдешь, а если попытаешься — закончится все очень плачевно. Пытаться пока что и не тянет — сколько на опутавшую станцию сеть не смотри, а ни одной бреши в ней не видно. Топот множества ног. Взвой сигналов — черт знает кому и для чего. Проходные в четыре, в пять потоков — разбивают людские реки на ручейки, и только попробуй в чужой ручеек нырнуть. От цифр, обозначающих зоны и сектора, рябит в глазах. В руках — помятая уже немного карта, задача на сегодня — обойти здание, отметившись везде, где положено. Завтра с утра — приступать к работе. Хочется верить, что закончится все куда раньше — как в этом хаосе вообще можно убираться, он пока плохо представляет.
Подъем на второй, а затем и на третий этаж нужного здания занимает порядочно времени — еще одна остановка на еще одном пропускном пункте и он определенно озвереет. Третий этаж встречает блаженной тишиной — кроме двух караульных с помятыми лицами, в его коридорах нет ни души. Как и положено — все на своих местах, все работают. И ни одного звука из-за стен, что характерно. Надо бы и ему изобразить что-то, приличествующее случаю, пусть даже работа его совсем другого толка...
Клочок бумаги, который он обнаружил в своей больше похожей на тюремную камеру комнатушке — одна из самых дальних от входа в просторном и светлом жилом блоке — палач запалил и сжег от сигареты, едва прочитав краткое послание. Все было загодя для него приготовлено, и потому задача могла бы показаться весьма простой — вот только вся эта прохаживающаяся по коридорам солдатня в стройное уравнение, увы, не особо вписывалась. Проходя мимо, он невольно поймал на себе взгляд бойца — не столько настороженный, сколько сонный — и поспешил вновь уткнуться в карту. Уж лучше пусть остановят как непутевого новичка, по дурости своей забредшего не туда, куда надо, чем как того, кто высматривал да вынюхивал, того, за кем и без того решено было пристально следить. Лицо темноглазого время от времени еще всплывало в памяти — такие никогда не успокаиваются, и хорошо, если у него есть сейчас дела поважнее, чем глубоко копать под одного из вновь прибывших сотрудников. Хорошо бы его чем-то заняли, хоть тот же Раймонд...
Маг оказался легок на помине. Стоило Асколю свернуть за угол, как он заметил высокую фигуру Ауса — тот, словно издеваясь над всеми предупреждающими надписями, нервно курил, пуская дым сквозь оконную решетку. Не отрывая взгляда от карты, палач приблизился — ненамного, ровно настолько, чтобы можно было его четко слышать.
-Вы не торопились, — прошипел маг. — И с языком у вас и правда проблемы.
-Вот уж не думал...
-Оно и видно, — фыркнул Аус. — Слишком правильный говор, такие вещи эта солдатня на раз чует. Даром что сама-то рвань еще та... — остаток фразы утонул в сиплом кашле. — Ладно, к делу. У нас два кабинета в очереди.
-Кто?
-Летичев, Снеговой, — не поворачиваясь, произнес маг. — Один сдох, второй в отъезде, так что проблем не ожидается...
