Глава тайной стражи по-прежнему не произносил ни звука. А вот я остановить поток слов уже не могла.
-... Всем становится известно, что в застенке сидит женщина — эрбат. Сунуться к ней в камеру, а уж тем более махать там оружием может только ненормальный. Тем более, что день назад рядом был убит другой эрбат. Интересно, что за сведения обо мне вы ему тайком подсунули? Или он "совершенно случайно" подслушал ваш "секретный" разговор с кем-либо из ваших доверенных сотрудников? Например, с тем же Кеиром, вашим помощником... Речь наверняка шла о том, что меня, важную и главную свидетельницу, знающую почти все о заговоре, скрывают в тюрьме, придумав сказку о том, что я эрбат. А на самом деле я такой же человек, как все, ничем не отличаюсь от простых людей... Остальное — смерть соседа по застенку это все было специально подстроено для моего прикрытия. И я будто бы должна в ближайшее время рассказать нечто важное лично Правителю, и это важное касается раскрытия заговора и лично принца Паукейна...
Я не ошибаюсь? Интересно, что вы там такое довели до его сведения, раз вышеупомянутый принц чуть ли не со всех ног кинулся в застенок разбираться со мной? Да еще и друга — садиста с собой прихватил, чтоб я побыстрее разговорилась? Видно, даже своим беспринципным умишком он понимал, что появись неопровержимые доказательства его участия в заговоре, то вряд ли Правитель был бы так же терпелив и добр к нему, как прежде. Иногда и от Правителя требуется проявить жесткость, несмотря на семейные узы, а принц, ввязавшись в заговор, перешел все допустимые границы...
А я-то все голову ломала, отчего этот хам, накурившись в очередной раз какой-то сладковатой пакости, так храбро пошел ко мне в камеру! Кстати, я тогда так и не поняла, что именно он хотел услышать от меня, и что же такое, собственно, ему требовалось... Впрочем, это уже не имеет никакого значения... Правильно! Кто упрекнет Правителя или тайную стражу за головотяпство, если принц в присутствии множества свидетелей, по своему собственному желанию полез в застенок к эрбату, хотя стражники и пытались его удержать, и сами же за то пострадали! Вот и получается, что хотя несчастный принц и погиб от руки эрбата, но только по собственной неосторожности. Да любой скажет, что принц Паукейн во всем виноват сам, и ни Правитель, ни тайная стража здесь совершенно ни при чем! Трагическая случайность, собственное головотяпство... Теперь можно и вытряхнуть наружу все грехи покойного, в том числе и его участие в заговоре насчет свержения с престола собственного брата. Скрывать сведения о том теперь не имеет смысла, все одно Всеблагой уже вынес ему свое наказание...
Ну, однако же, ты и скотина! — почти с восхищением ахнула я. — Одним махом избавил Правителя от очень больших проблем с возможным осуждением младшего брата. Можно сказать, моими руками был снят большой груз с плеч Правителя, при этом, правда, затолкав меня в такое дерьмо!.. Блин, ну я и вляпалась! Вернее, вы меня вляпали, не буду уточнять, во что именно. Хорошо все рассчитали: и характер принца, и его ожидаемое поведение! И мое тоже...
— Ты выражения-то выбирай, — негромко, но с заметным холодом в голосе произнес Вояр. — И за словами следи. Не с приятельницами на лавочке хахалям кости перемываешь.
— Выражения? Да вы меня чуть ли не за руку к плахе подвели, туда же и подтолкнули, и при этом еще требуете, чтоб я слова уважительные подбирала!.. Только вот парнишку — эрбата, того, которого в камере убили по вашему приказу — его что, разве не жаль? Не видели вы его гибели... Стоит ли принц Паукейн таких жертв?
Прежде чем ответить, Вояр молчал несколько долгих секунд. Я уж думала, что он мне ничего не скажет. Но глава тайной стражи заговорил, глядя мне прямо в глаза, и взгляд у него при этом был не менее жесткий, чем час назад, и в нем уже не было и следа недавнего равнодушия. Пусть у него в холодном взгляде бесцветных глаз не было зла, но и доброты в нем тоже не присутствовало:
— В нашей стране, на зависть многим, уже долгие годы царит мир и процветание. Люди могут спокойно жить, растить детей, без страха думать о будущем. А это немало. Льщу себя надеждой, что в том есть и моя заслуга. Поддерживать в стране мир и порядок при весьма немалом числе желающих поживиться за ее счет — это очень и очень непросто. Ты тут сказала о чужой боли... Да в ней можно легко потонуть, если долго сидеть на моем месте! Или сойти с ума от кое-каких проявлений человеческой мерзости и подлости. И не стоит меня упрекать в излишней жестокости — это моя работа, и она не терпит мягкотелости.
Ты заговорила про убитого парня... Я, к твоему сведению, видел и не такое, а кое-что во много раз хуже. Хорошо, представь, что бы с этим парнем произошло, если бы он просидел в тюрьме еще несколько месяцев, медленно угасая. Ты еще не видела, как умирают запертые в неволе эрбаты? Да впрочем, откуда тебе... Твое счастье, что пока миновала тебя чаша сия... Они постоянно задыхаются, им не хватает воздуха, кто-то из них сходит с ума, у кого-то случаются ежедневные приступы безумия... И у всех больные, тоскливые глаза, в которые тяжело смотреть даже ко всему привыкшим стражникам... Длится подобное несколько месяцев, вплоть до их смерти. Да и заключенные их травят, как животных... Это что, лучшая участь? Считаешь, что столь долгая агония для парня была бы лучше? И как прикажешь поступать с такими, как он, как ты? Отпустить эрбатов на все четыре стороны, чтоб они безумствовали и убивали, пусть даже и помимо своей воли? Я прекрасно знаю, что они не виноваты в своей беде, но прочим людям от этого не легче. Извини, но я для того и посажен здесь, на это самое место, чтоб подданные нашего Правителя жили без страха, и могли без опаски ходить по улицам. Тот парень, о котором ты упомянула, хотя бы не испытал мук заключения, с ним покончили довольно быстро... Так что для него, можно сказать, по большому счету прошедшее стало благом, как ни дико для тебя звучат подобные слова. Да и умер он не просто так, а с относительной пользой...
Мое дело, то, чем я занимаюсь уже много лет, часто бывает грязным, причем ты даже не представляешь, до какой степени, случается, от него несет тухлятиной... Но кому-то надо вывозить мусор и чистить отстойники и выгребные ямы. И способы для того имеются самые разные, часто весьма неаппетитные. Кстати, делается это все отнюдь не из желания развлечь и позабавить меня, такого мерзкого и злого человека, а только для блага и благополучия страны, и живущих в ней людей. В том числе и для тех, кто при упоминании о тайной страже морщится и переводит разговор на другое: они, дескать, не желают говорить о тех, кто всюду сует свой длинный нос или копается в чужом грязном белье!.. Правда, если что-то плохое происходит с такими чистоплюями лично, или затрагиваются их интересы, то сразу поднимается крик и визг: куда, мол, смотрит тайная стража, все бока себе отлежала на пуховых перинах, и все они в этой страже бездельники и лодыри, живут за государственные денежки, да при том еще умудряются подозревать невесть в чем честнейших людей!.. И все, мол, лишь для того, чтоб прикрыть собственную лень и беззаботную жизнь!..
Так что не надо в моем присутствии затыкать нос и брезгливо фыркать. Хорошо быть чистюлей и рассуждать о любви к ближнему и высшей справедливости, пока не столкнешься с ложью и предательством, а частенько не только с опасностью для себя или своих близких, но и для престола и страны. А когда в незримую схватку вступают тайные службы двух враждующих стран... О, вот тогда-то с двух сторон схлестывается уже не право, а одно жуткое бесправие!.. Я не спорю: случается, нам в тайной страже приходится делать такое, что узнай подробности о том кто из добропорядочных людей, у них бы пропал дар речи... Признаю: иногда складывается так, что для достижения нужной цели приходится измазаться в дерьме... Прежде чем оказаться здесь, на этом самом месте, я прошел долгий путь от простого стражника, и в той непростой дороге насмотрелся всякого. Знаю одно: бывают в жизни ситуации, когда требуется чем-то или кем-то пожертвовать, особенно если это является наилучшим выходом из сложной ситуации, или если таким образом можно решить давно назревшую проблему. Так что не стоит тебе, милочка, учить меня тому, в чем ты совершенно не разбираешься.
— Все, что вы мне только что сказали, верно, но... Тот несчастный парень, эрбат, убитый у меня на глазах только для того, чтоб вы могли что-то подтвердить или опровергнуть... Для вас люди — фигуры на доске, которыми можно играть в своих интересах, и двигать так, чтоб в любом случае выиграть партию! Только вот потерь мелких фигурок многовато бывает в тех схватках больших людей... Может, для вас это нормально, но я... Я, в отличие от вас, не сумею забыть того бедного парня до конца своих дней, причем вспоминать буду с непреходящим чувством вины...
— И что? Помни, если тебе этого хочется.
— Я знаю только одно. Жестокость всегда порождает только ответную жестокость. Так поступать нельзя. Благими намерениями можно оправдать все, что угодно! И как можно говорить о благополучии и благе для других, если сам пускаешь людей разменной монетой в тайных играх!..
— А я с тобой и не собираюсь спорить. На это у меня нет ни желания, ни времени. Кстати, ты и сама должна прекрасно понимать разницу между тайной стражей и монастырем для благородных девиц. И потом, мы с тобой, милочка, друг другу ничего не докажем — слишком разный взгляд на жизнь...
Уже позже, снова оказавшись в своей камере, я постоянно вспоминала слова Вояра, брошенные мне вслед. Они без остановки крутились у меня в голове:
— Не обижайся, но для тебя было бы лучше, если б и ты быстро погибла здесь же... Как тот парень, которого ты так жалеешь. Не сомневаюсь, что принц Домнион, конечно же, постарается сделать для тебя все, что в его силах, но...Ты не сердись, лучше хорошо обдумай мои слова на трезвую голову. Ради тебя одной нужно посылать в Нерг целый отряд охранников, подвергать множество людей нешуточно опасности, не зная, что ты можешь выкинуть по дороге, пусть даже и сама не желая того... Да и неизвестно, доедешь ли ты туда вообще. Страна колдунов — это не спокойное путешествие в Стольград из твоего поселка, там путь много неприятней и опасней, а отношения между людьми куда суровей и безжалостней. Даже если допустить, что ты благополучно доберешься до места, и в том клятом храме у тебя все сложится удачно, то не забудь, что вам предстоит дорога назад, уже из Нерга, а на темных путях той страны бесследной пропажей никого не удивишь. Я бы не ставил много на благополучный исход этого дела. Бывших эрбатов, снова ставших людьми, я за всю свою жизнь встретил не более десятка. Конечно, надежду терять не стоит, но и пустые мечты ни к чему... Скажешь, жестоко? Зато честно.
Глава 15
Эти слова Вояра сидели у меня в голове, как раскаленный гвоздь... В чем-то он, безусловно, прав, но принять эту его правоту я не могла, да и не хотела. Настроение после долгого разговора с Вояром было, скажем так, не очень... Вот и сейчас, ночью, все спят, а я беспрерывно ворочаюсь с боку на бок на жесткой лежанке. Не спится. Может, все те же слова Вояра тому виной, а может, еще что... Бывает такое, особенно ночью и в темноте, когда к тебе не идет сон: бродят в душе тяжелые мысли, о которых и думать не будешь в течение светлого дня. Отчего-то вспомнились злые слова сестрицы, кинутые ею перед моим отъездом из поселка... Бедная девочка, как она, наверное, сейчас раскаивается в них! И неправду все говорят, что ей до меня нет никакого дела! Конечно, она на меня невольно рассердилась, но это у нее пройдет! Она же очень хорошая, добрая, сказала, не подумав то, о чем говорить не стоило... С кем ошибок не случается? Своего муженька она, конечно, любит, но ближе меня у нее никого нет! Как она там сейчас живет, бедная? Этот ее... все нервы ей вымотает! Нет, надо было все же прибить его перед отъездом! Рано или поздно, но Дая меня бы простила...
А еще интересно было бы знать, как поживает Вольгастр с молодой женой... Просто хочется знать, счастлив ли он, вспоминает ли обо мне хоть иногда... Так, опять я за свое! Ведь приказала же себе об этом не думать! Да хорошо он живет, в любви и согласии с юной супругой, и все у них в полном порядке! Замечательно, прекрасно, лучше всех, а обо мне и думать забыл! Как он тогда от меня отворачивался, ни видеть, ни замечать не хотел! Просто смотрел мимо, как на пустое место... Тьфу ты, может, хватит изводить себя воспоминаниями? Самой-то еще не надоело копаться в прошлом? Все одно изменить уже ничего нельзя!..
Погладила браслет на руке. Сразу стало чуть легче. Все никак насмотреться на эту красоту не могу! И вчера весь день на него любовалась, и сейчас, в темноте, глаз оторвать не в состоянии от этого чуда! Просто не верится, что мне могли подарить такую вещь! Хоть время сейчас и ночное, но кое-что рассмотреть можно даже в темноте. Да и на улице все еще стоят белые ночи, какой-никакой, пусть и слабый, но свет через узкие оконца струится... Снова и снова смотрела на браслет... Да, мастера, создавшего его, Светлые Небеса одарили дивным талантом и умением за десятерых. Не знаю, как это у него получается: вроде все сделано просто, а вещь совершенно неповторима... Сердце радуется от такой красоты...
— Ты, цыпа, как погляжу, весь вечер и всю ночь с чьего-то подарка глаз не сводишь? — послышался негромкий голос Кисса. — Никак, оплату за труды получила? Интересно, кто это настолько высоко тебя оценивает? Дорогая ты у нас женщина, оказывается!
О, Высокое Небо, этому хмырю что надо? Вообще-то мы с ним еще перед вызовом к Вояру в очередной раз здорово разругались, и с тех пор не разговариваем, но этому наглому типу все равно голос подать надо, еще хоть разок меня уколоть! Напрасно, как видно, я рассчитывала, что его сон сморил.
Так получилось, что меня снова вернули в закуток напротив камеры Кисса. Это, разумеется, нарушение — держать женщину на мужской половине, но, как сказали, со мной случай особый. Не желают рядом со мной люди сидеть — и все тут! Что ж, неприятно, конечно, но не смертельно. Переживу. А почему я остаюсь здесь, на старом месте... Дело в том, что Кисс был единственным, кто не возражал против моего соседства. На женской половине после известия, что меня снова собираются поместить среди них, поднялся такой визг и крик, что стражники сами отказались от подобного намерения. Вот и пришлось возвращать меня в мужскую половину подвала... Камеры справа и слева пусты — боятся, и мне сложно осуждать людей за подобное. Так что я нахожусь в гордом одиночестве, но, увы, с постоянным взглядом Кисса из закутка напротив. Этот его надоедливый взгляд меня скоро доконает! Интересно, этот белобрысый хоть иногда спит? Вот и сейчас надоедает...
— Прежде всего, это не твое дело! — зашипела я в ответ на слова Кисса, опуская рукав и скрывая браслет под тонкой тканью. — И чего тебе не спится? Мало того, что днем меня злишь без остановки, так даже ночью от тебя покоя нет! Не можешь спокойно полежать хотя бы недолго? Что, так сложно помолчать? Неужели все еще не понял: ты не относишься к числу тех, чей голос мне бы хотелось слышать постоянно. Даже изредка его слышать не хочу! Или у тебя опять руки чешутся?
