Кенчи-Райден присел перед ней на корточки. А Мисаки смотрела на него во все глаза и не могла ничего понять: жесты, внешность, голос — Райдена, а... что-то неуловимое — от Сирахамы!
"Слушай, Старшая! А может, он в очередной раз переселился, оставив прежнюю оболочку?"
"Оп-па... не подумала... что-то в этом есть!"
— Насчет этого "ками"... Лично я собираюсь натянуть ему жопу на глаза. Но это дело будущего... Сейчас дело не в этом... мне сейчас надо сделать кое-что нетипичное для Райдена Рю, чтобы стать прежним... Извинения просить не буду — к тому же, ты, Ми-тян, заслужила. Согласна?
— Я не совсем понимаю...
Мисаки все не могла поверить в то, что видели глаза, слышали уши и ощущал... орган чувств, ответственный за эмпатию. Человек, похожий на Райдена Рю вплоть до идентичности, спокойно расстегивал ремень на брюках!
На пол бухнулись фиксаторы пистолетов.
— Кенчи... какие у тебя пристрастия, право слово... — Ошарашенная Мисаки, тем не менее, нашла в себе силы пошутить, игриво пошевелив попой. — Может, ты меня отвяжешь? Руки можешь не развязывать — а то расцарапаю опять... Я хочу лицом к лицу, ладно? А так — неудобно. Ни мне, ни тебе...
— Неудобно? — Удивился... Райден-Кенчи, подбирая с пола какую-то тряпочку и кидая ее в сторону двери. — А по мне — так в самый раз!
+++
— Ну, это место мы промотаем, Танаки-кун. Семейные, так сказать, дела — не будем в них лезть... К тому же — там ничего и не видно — он очень прицельно бросил шапку-маску на видеокамеру... Ты как считаешь, Танаки-кун?
+++
— ... А по мне — так в самый раз!
Ремень взлетел к потолку и звучно — бац! — опустился на откляченные ягодицы Мисаки. Это было настолько неожиданно, что она, вздрогнув всем телом, забыла ойкнуть. Так и застыла с выпученным глазами и открытым ртом, неверяще смотря прямо перед собой.
— Это — за намеренно потревоженную сигнализацию! — Ласково сообщил Кенчи.
Бац!
— Ой... — Неуверенно, чуть ли не на пробу, тихо пискнула Мисаки.
— Это — за то, что сдуру полезла под пули вместо тихого проникновения, и устроила шоу-пальбу там, где можно было обойтись без этого!
Бац!
— Ай! — До организма, наконец-то, дошло, что, вообще-то, его бьют.
— Это — за то, что свои детские взбрыки и заскоки пытаешься свалить на Старшую!
Бац!
— Ай! Кенчи, не надо! — Пролепетала она.
— Надо! Это за то, что потворствуешь Младшей! Хочется с кем-то посюсюкаться, так дождись, когда дети пойдут! Твои или девочек! Вот перед ним и прыгай на задних лапках!
Бац!
— Ой-ёй-ёй! Кенчи, миленький! Ну, пожалуйста! Мне же больно!
— Больно — это хорошо! Боль — она не просто так! Боль дана глупым человекам, чтобы у них иногда вставали мозги на место! В таком случае этот раз был чисто для проверки эффективности метода!
Бац!
— Мне бо-о-ольно! — Из глаз Мисаки брызнули слезы.
— Отлично! Просто отлично! — Обрадовался Кенчи. — Это — за наплевательское отношение к собственной жизни! Вокруг тебя не игрушка, в которой можно сохраненки делать и развлекаться для собственного удовольствия, наплевав на окружающих!
Бац!
— За что?!
— Для закрепления материала! Я не услышал вразумительного ответа на предыдущий тезис!
— Я все поня...
Бац!
— Это — за вранье! Ты не можешь "понять всего"!
Мисаки расплакалась... не от боли. А от... Ну, там много всего было: и боль, и обида, и злость, и стыд, и бессилие... Но самое главное — счастливое облегчение. Пусть лупит — господь с ним! — главное, что живой и здоровый!
"Ну, что за бабьи замашки, Старшая?! Ты еще ляпни что-нибудь вроде "Раз бьет — значит, любит!"
"А разве нет? Ведь любит же!"
"Вот и...!"
— Кенчи, ты меня любишь?
От неожиданности Кенчи даже пропустил очередной раз... Так и застыл, замахнувшись, на несколько секунд, ошарашено открывая и закрывая рот. Еще и глаза выпучил. Ну, чисто рыбу из воды вытащили!
Ба-бац!
— А это — чтобы дурь из головы лучше выходила! — Нашелся он, наконец. — Что б оставила эти глупые бабьи штучки! ("О! Слушай мудрого человека, Старшая, раз самой мозгов не хватает!") Самой мозгов не хватает понять, что будет с сестрой Ниидзимы...
Бац!
— ... с твоими родителями...
Бац!
— ... что будет с девочками...
Бац!
— ... со мной...
Бац!
— ... с Сигурэ!
— Кенчи, а ты кого больше любишь — меня-Младшую или меня-Старшую? — Быстро выпалила Мисаки и тут же уткнулась в доску скамьи, ожидая, когда тяжелый ремень опустится на попу.
"Ой... Сестра, а кто из нас это спросил?"
"Ну, кто-то из нас совершенно точно сделал такую глупость, Младшая. Ты ж не будешь утверждать, что появился кто-то третий... такое будет слишком даже для нашего с тобой сумасшедшего дома!"
— Тьфу! Неужели, ты неисправима? — Кенчи опустил ремень и сел перед ней на колени. — Ну, что мне с тобой делать, а?
— То же, что обещал делать с Ренкой. — Счастливо шмыгнула носом Мисаки. — Развяжи, а? Я... Я все-все-все обдумаю. Я понимаю — поступила, как последняя эгоистка... И... Кён... вот сейчас ты сделал самый настоящий "фейс-пальм"...
+++
— Да-да, отец! — Торопливо закивал Танаки.
— Ну и хорошо, что ты меня понимаешь! А мы сразу перейдем вот на эту точку с меткой "Мясо"...
+++
— Полежи пока... — Распорядился Кенчи. — Заодно — подумай.
Он подошел к двери, встал на цыпочки и сдернул черную шапочку с объектива камеры. Подхватил за шкирку что-то пытающегося промычать связанного Райдена и все еще бесчувственного Тайро, и поволок их на середину помещения.
+++
— Танаки... — Рю Горо медлил, прежде чем запустить воспроизведение.
— Да, отец. — Сглотнул комок в горле Танки, затравленно смотря на отца.
— Тазик...
— А?
— Тазик. Рядом с тобой стоит. На полу.
— Я не понима...
— Просто имей ввиду. Тазик. Рядом с тобой. На полу. Чисто на всякий случай.
+++
— Отвернись к стенке, Мисаки...
— Я хочу посмотреть.
— Ми-тян... ящерка... Это зрелище совсем не для...
— Кенчи... я хочу видеть последствия собственных...
— Хм... Ящерка, это, конечно, с моей стороны непедагогично так говорить, но... ты не обидишься, если я скажу, что ЭТО я бы сделал в любом случае?
— Нет, не обижусь! — Мисаки, действительно не обижалась. — Мне пора перестать смотреть на происходящее, как на игру-стрелялку и думать, что мир крутится вокруг меня одной...
Кенчи на секунду задумался и кивнул:
— Ладно... — Он сел на корточки перед неподвижным Тайро. — Тогда, смотри...
+++
— Ну, дальше — для тебя неинтересно. — Горо остановил воспроизведение.
Сейчас он затруднился бы ответить, что он испытывает к Танаки, освобождающему желудок в тот самый тазик. Ко всему прочему, была там и жалость. Но еще больше он жалел Синиму, которая настояла на том, чтобы несколько раз просмотреть эту запись.
Ей, кстати, в отличие от этого урода, тазик не понадобился. Как и Лизе. Лизу пришлось обезоруживать и запирать в спальне, чтобы она успокоилась хоть немного... и чтобы не столкнулась в коридоре или в кабинете с Танаки...
— Танаки... Сейчас Огава отвезет тебя в мою резиденцию на Окинаве. Завтра поговорим...
"Когда ты перестанешь сопли и слезы по лицу размазывать!"
— ... ступай!
— Д-да... — Позеленевший Танаки покорно кивнул и поднялся...
В кабинете бесшумно появился сорокалетний мужчина в строгом костюме — Огава Рю — кивнул отцу и застыл за левым плечом Танаки. Даже не стал коситься на все еще включенный экран — эту запись он уже видел.
Когда оба покинули кабинет, Рю Горо включил воспроизведение. Дальнейшее для Танаки, действительно, было неинтересно. Дальнейшее предназначалась только и исключительно для него, Рю Горо, главы Клана Драконов...
+++
— Рю Горо-доно. — Сирахама Кенчи посмотрел в зрачок видеокамеры и глубоко поклонился. — Я хочу принести извинения! В первую очередь от своего лица...
+++
— Да-да... Сирахама Кенчи-доно. — Вздохнул глава Клана Драконов, отключая компьютер от большого монитора. — Мы отлично поняли друг друга...
До этого он смотрел видеозапись на мониторе ноутбука... На большом экране это смотрелось совсем по-другому. Еще более убедительно.
— А чего, собственно, ты ожидал от ученика Сверхчеловека, старый глупый ящер? — Тихо спросил он себя.
+++
— Кенчи... странные... какие у тебя... наклонности. — Послышалось от окна раздевалки. — Я вся... горю!
Сирахама дернулся, но, узнав Сигурэ, поклонился:
— Прекрасно выглядите на фоне ночного Токио, Сигурэ-сэнсей!
Опустевший мозг
Черную кошку искал
В темной комнате. — Продекламировал он.
Сигурэ польщено улыбнулась (!) и ответила, бросив взгляд на два лежащих на полу тела:
— Теперь не надо
Коту думать о кошках.
Кастрировали!
— Прекрасное хокку, Сигурэ-сэнсэй! Очень точно передана суть момента! Я вернусь за Каэдэ, Сигурэ-сэнсэй. Вас не затруднит отвязать Мисаки-тян?
— Иди.
Когда за Сирахамой закрылась дверь раздевалки, Сигурэ неслышно проплыла по темному пространству раздевалки к Мисаки. Рука мастерицы оружия легла на волосы девушки и ласково их потрепала.
— Сигурэ-сэнсэй... я... — Мисаки шмыгнула. — Я виновата... Я столько натворила!
— Виновата. Натворила. — Согласилась Сигурэ и выпрямилась.
Что-то взвизгнуло, рассекая воздух — Вжик! — и Мисаки задохнулась от боли.
— Я беспокоилась. — Голос Сигурэ был, как обычно сух и невыразителен.
Вжик! — И Мисаки снова ничего не смогла из себя выдавить, так как горло снова сдавило спазмом...
— Сабли... потеряла...
Вжик! Мисаки смогла из себя выдавить только придушенный хрип...
— Под пули... лезла.
"Как же так... даже когда Кенчи бил — было не так больно!"
Вжик!
— Потому что... любит! — С легкостью прочла ее мысли Сигурэ.
Вжик! — Мисаки захрипела.
— Но я... сильнее... люблю!
"Как ты там говоришь, Старшая? Раз бьет — значит, любит?"
"Теперь в Редзинпаку будет еще веселее!"
"Если нас оттуда не выгонят..."
"Не выгонят. Бьют же. А значит — ..."
— А что они... делают? — Сквозь звон в голове Мисаки едва смогла разобрать новый голосок от двери.
— Нормальный тренировочный процесс, Каэдэ-тян... — Ответил голос Сирахамы. — Необходимый элемент в воспитании непослушных девочек...
Глава 38
— Позорище! — Веселился Арино, стараясь перекричать громкую музыку. — Он слил тебе поединок! Испугался! Зассал! Ты представляешь?! То же мне, хваленный Черный Байкер, ха-ха-ха!
Ютака Кодзима отсутствующим видом ковырялся в огромной тарелке бараньего жаркого:
— Ну да, ну да... — задумчиво пробормотал он.
— Да он против тебя — никто! Сосунок! Байкер — хуяркер! Ты его раздавил бы одной рукой!
В ночном клубе "Тивози Аруно", наиболее соответствующем вкусам младшего отпрыска семьи Кодзима, сейчас было шумно и весело. Многочисленные друзья Ютаки в количестве двадцать шесть человек с размахом праздновали техническую победу своего...
"Многочисленные друзья" — С давней и привычной неприязнью думал Ютака.
... спонсора.
А хотя... Плакать им, что ли? Они ведь не знают о некоторых деталях произошедшего...
А Ютака знал. И, по этому, не радовался.
Между ним и Драконами, разумеется, не было подписано никаких бумаг и соглашений. Но Драконы все равно подстраховались — продемонстрировали ему запись его разговора с Рю Танаки. При этом — хитрецы! — запись была сделана так, что складывалось полное ощущение, будто это Ютака отдает приказ о похищении девочки. Вводную часть, в которой Танаки почти открыто подводил собеседника к этой мысли, разумеется, вырезали... как и все реплики Танаки. И Драконы тут, типа, вообще не причем! Помнится, Танаки-сан еще убеждал его в полной конфиденциальности их разговора... что не помешало ему самому записать разговор.
Урод драконовский!
После этого ему продемонстрировали некоторые кадры того, что творилось в тот момент, когда он, картинно потрясая руками, совершал круг почета по Арене, искренне радуясь своей технической победе в связи с неявкой противника... Разочарованные зрители свистели и улюлюкали, всячески поддерживая его, Ютака.
Разумеется, намекнули ему и о том, что даже если он пожелает дать показания в полиции, утверждая, что Драконы сами занялись — нонсенс! — киднепингом, то сидеть ему в тюрьме куда дольше, чем любому из исполнителей... Ведь отдавал распоряжение Ютака, похищение осуществляли люди Кадзимы... а Драконы просто охраняли его апартаменты!
"Кроме того, Кадзима-сан, исполнителей вряд ли вообще смогут привлечь к какой-либо ответственности... из-за плачевного состояния их здоровья... ну, вы сами видели, не так ли?"
Телефон Рю Танаки не отвечал, его секретариат разводил руками и с вполне искренней растерянностью отвечал, что текущее местоположение босса неизвестно.
А ведь никаких документов он с Танаки не подписывал, никаких договоров не заключал... И теперь понимал, что чувствуют участники финансовой пирамиды после ее неизбежного краха.
А потом позвонил отец и приказал сидеть мышкой и не отсвечивать... а еще лучше — уехать куда-нибудь из страны ("Только не в Австралию, Ютака!"), бросив в конце, что он сам "разберется с проблемой".
Неизвестно, видел ли отец видео, которое показывали Ютака, но на месте отца он эту "проблему" не трогал бы ни в коем случае!
+++
Туалет. "Кап-кап-кап" из небрежно закрытых кранов (предполагать, что в этой стране краны будут неисправны — это слишком). Сквознячок из приоткрытой форточки. Ядреный запах, свидетельствующий, что кто-то из студентов только что баловался сигаретами...
В кафе с Ниидзимой встречаться не стали. Ради минутного дела занимать столик... Зачем?
Удивительно и неожиданно, но судьбой начинающей акулы бизнеса занялся лично Орочи Асамия, глава клана. А может и не удивительно и ожидаемо: судя по всему, в омуте тихой "настоящей японской женщины" Дайи Ниони водились очень энергичные черти... точнее, чертовки. И были эти чертовки настроены крайне решительно и серьезно. Так что Дайя не упустила шанса окрутить Ниидзиму... впрочем, сильно расстроенным "пришелец" не выглядел.
Последовали какие-то предложения, какие-то намеки — я не вникал и не интересовался, если честно.
Дайя Ниони теперь проводила много времени в одном из "модернизированных" имений семьи Асамия (в которых "смешанная половина" занимала эдак от пятидесяти до восьмидесяти процентов площади) со всей семьей Ниидзимы-Танимото. А девочки ездят теперь в школу вместе с Рююто — благо, школа расположена очень близко к институту (чувствуется мохнатая рука брата, да). Уж не знаю, что Рююто для этого делает, но обе сестры Ниидзимы смотрят на этого пижона и франта влюбленными глазами... Подозреваю, что он ничего для этого не делает.
Меня только попросили тиснуть штампик в бумагу, в которой говорилось, что никаких "финансовых и имущественных претензий" я к Ниидзиме Харуа не имею. Тиснул. Трудно, что ли? Тем более, агент мне больше был не нужен — я не видел смысла в дальнейших выступлениях на Арене.
