Демоны-исполнители

— Прочитал, — признался Стёпка.— В пергаменте одном прочитал. Его призраки для оркимага выкрали, а я его отобрал и прочитал... случайно.

— Где этот пергамент? Ширшухова памятка! Она цела! — загомонили гномы. — Где он? Покажи! Отдай! Продай! Проси за него что хочешь! Всё отдадим: золото, камни, серебро, всё!!!

И Стёпка понял, что они действительно готовы отдать ему всё. Только вот беда: не было у него больше того пергамента.

Он покачал головой:

— Я не могу. Правда, не могу. Сгорел тот пергамент, сразу после того, как я его прочитал.

От отчаяния Бурзай сжал в кулаках обе свои бороды и чуть не вырвал их с корнем:

— Глупый демон! Да знаешь ли ты, что это был за пергамент!..

Он забегал вокруг ящика, остальные в горестном разочаровании схватились за головы.

— Прочёл? — спохватился на полдороге Бурзай. — С каких это пор демоны гномью вязь разбирать умеют? Врешь ты, Стеслав, брешешь. Враги наши тебя на то надоумили, не иначе!

— У меня кристалл с собой был демонский, который любые письмена может на весский язык перевести, — сказал Стёпка, не обижаясь на обвинение во лжи. Гномы сейчас были в таком состоянии, что обижаться на них было глупо.

— Что за кристалл?

— Ну... Магический. Смотришь сквозь него, и всё понятно. У меня его маги-дознаватели отобрали, а то бы я вам показал.

— Но ты всё прочёл?

— Да вроде всё.

— На память не жалуешься? Повторишь ли без изъянов, что там начертано было?

Стёпка задумался. На память он пока не жаловался, однако не был уверен, что сумеет вспомнить тот странный текст, ведь он вовсе не старался заучить его наизусть. И к своему удивлению осознал вдруг, что помнит всё слово в слово.

— Могу, — сказал он осторожно. — Там не так уж и много было написано.

Гномы опять бухнулись на колени.

— Поведай! Всё требуй, что хочешь! Поведай!

Ага! Это было уже лучше. Сидел бы тут Смакла, он бы точно у гномов столько золота выпросил, чтобы хутор себе и всей своей родне купить на старом Княжьем тракте. Но Стёпке-то хутор был не нужен. Он задумался. А что ему нужно? О, ему многое было нужно. Вот только золота не хотелось.

— Ладно, я согласен, — сказал он. — Но с одним условием. Я вам эти слова скажу, а вы сделаете так, чтобы я мог отсюда, из этой тюрьмы выбраться. Можете такое устроить?

Гномы сбились в кучку, о чём-то яростно заспорили, даже руками друг на друга замахали, бородами затрясли. Затем Бурзай повернулся к Степану:

— Мы согласны. Ежели ты поведаешь нам слово, мы поделимся с тобой Большим Гномьим Отговором.

— А что это такое?

Бурзай засопел недовольно, не мог, видимо, поверить, что демон впервые слышит о знаменитом, на весь окрестный мир прославленном отговоре.

— Большой Гномий Отговор, это могучее заклинание, с помощью которого можно любую дверь отворить, любые ворота открыть, любые запоры скинуть.

— Круто, — сказал Стёпка. — Значит, я тогда отсюда смогу просто выйти, да?

— Да, — подтвердил гном.

— А заколдованные двери этим отговором открыть можно?

— Любые двери и врата.

— А-а-а... — припомнил Стёпка. — Это, наверное, таким отговором Зебуров дед Будуй кагану Ширбазе ворота Летописного замка открыл, да?

— Бадуй, — поправил Бурзай, — А и много же ты ведаешь, демон. Неспроста весичи тебя за решётку упрятали. Таких знающих да пронырливых только в тюрьме и держать от греха подальше... Ты прав, Большим Отговором те ворота открыли. Ну так что, договорились?

— Договорились, — согласился Стёпка.

И все замолчали. Он смотрел на гномов, гномы с ожиданием смотрели на него. Долго смотрели. Потом Чубык пихнул Бурзая локтем, и тот осторожно поинтересовался:

— Али передумал?

— Вы первые, — сказал Стёпка. Он вполне допускал, что гномы запросто могут его обмануть. Выведают тайну и исчезнут, а он так и будет сидеть в этой камере. Ну нет, в дураках оставаться ему не хотелось.

— Обмануть задумал, демон? — насупился Бурзай.

— А вы? — спросил Стёпка.

— Не веришь нам?

— Я из тюрьмы выбраться хочу. Давайте так сделаем, я вам именем прадеда своего поклянусь, и вы со мной отговором поделитесь. Я его проверю вот на этой двери, а потом расскажу, что на пергаменте прочитал.

Бурзай пренебрежительно отмахнулся:

— Ведомо нам, что все эти клятвы для демонов ничего не значат.

— А для меня значат, — сказал Стёпка. — Я не вор и не лгун.

Бурзай засопел, не мог решиться на такую глупость, чтобы расплачиваться за то, что не получил ещё. Потом, видимо, что-то застарелое, привычное в себе переломил и нехотя выдавил:

— Воля твоя, демон. Но ежели обманешь... Слушай и запоминай.

Простенькое оказалось заклинание-то. Всего несколько странных слов: "Отворяю сии врата именем и согласием великого подземного духа, покровителя всех гномьих родов и колен".

— И всё? — недоверчиво спросил Стёпка. — Так просто? Так ведь это же кто угодно тогда может любые двери и ворота таким лёгким заклинанием открывать!

— Нет, — сурово оборвал его Бурзай. — Одного заклинания мало, требуется ещё дозволение гномьих старшин. И мы тебе такое дозволение даём. Прими его от нас и пользуйся по своему разумению. Но передавать его ты не можешь никому. Даже ежели вознамеришься.

Стёпка встал напротив дверцы и произнёс отговор. Замок тут же выскочил из проушины, и дверца с готовностью распахнулась. Здорово! Повеселевший Стёпка вернулся к гномам (а ведь сомневались они в его честности, сомневались, вон как переглянулись, да выдохнули с облегчением), присел на топчан и отчётливо продиктовал столь желанные для гномов слова. Гномы слушали в оба уха, ничего не записывали, Стёпка вообще сомневался, что они умеют писать. Но на память они, видимо, тоже не жаловались.

"Укрепясь меж двух Стерегущих растолкуй пятиглазому суть двуязыкого а праворукому суть вечнолевого. После оного повторяя несказанное за неслышимым ступай с начального на остатний а с остатнего на предыдущий а с предыдущего на последующий орошая обильно кровью неумершего. Отворятся врата ведающему дерзнувшему и трижды прощённо..."

— Всё, — сказал Стёпка.

Гномы вдумчиво шевелили губами, повторяя для лучшего запоминания. Бурзай запомнил первым, спросил строго, словно учитель нерадивого ученика:

— Все ли?

— Всё, — твёрдо ответил Стёпка. — Больше там ничего не было. Точно. Последнее слово, наверное, "прощенному". Там краешек листа кто-то оторвал.

На лицах у гномов было написано такое блаженство, словно они только что получили всё, о чём только смели в своей жизни мечтать. Разом получили, нежданно, почти бесплатно. А может, так оно и было.

— А ить обманывало пророчество-то, — с удивлением проговорил вдруг Чубык. — Попусту мы ему доверились.

Его спутники где-то с минуту обдумывали его заявление, затем согласно закивали головами.

— А мне и в ум не вступило, — покачал головой Чучуй.

— Какое пророчество? — спросил Стёпка. Пророчества и предсказания его страшно интересовали, потому что, во-первых, здесь они в самом деле сбывались, а во-вторых, если это пророчество имеет какое-то отношение к его собственной судьбе, то он обязательно должен его услышать.

Бурзай прокашлялся, разгладил бороду, пояснил:

— Заповедано было заклятым врагом гномьего рода, что заветное слово Яргизая вернётся лишь опосля того, как умерший король сломает свой меч о спину разорванного надвое.

— Мы верили и ждали, — вздохнул Чубык. — Деды наши ждали и прадеды. Головы прягли, спорили да ссорились, докопаться хотели. А оно вон как — не исполнилося. Посмеялся над нами заклятый враг, обманул.

— Да нет, — не сразу возразил Стёпка. На этот раз пророчество оказалось уже сбывшимся, ну и что? Всё равно интересно. — Не обманул он вас. Всё так и получилось. Умерший король — это призрак милорда Шервельда. Я его в Летописном замке встретил. Пергамент, памятку вашу, он ведь и нашёл. Потом он хотел меня своим мечом зарубить, а меч сломался. О мою спину. Могу шрам показать, если хотите. Только его уже почти не видно.

Он замолчал.

Гномы, одинаково оттопырив нижние губы, внимательно оглядывали его с головы до ног и тоже молчали. Наконец Бурзай спросил:

— Ежели тебя надвое разрывали, отчего ты не помер?

— Да никто меня не разрывал, — засмеялся Стёпка. — Просто так получилось, что чародеи хотели призвать одного взрослого демона, а по ошибке призвали меня и моего друга. Двух вместо одного. И теперь я — не целый. Ну, как бы половинка демона. Как бы разорванный надвое. Вот и всё.

Гномы ещё немного подумали, затем степенно поклонились. На Степана они смотрели уже совсем другими глазами.

— Ты не ведаешь, демон, что ты для нас сделал, но благодарность тебе великая от всего гномьего рода. Спасибо!

— А для чего вам эти слова? Это заклинание такое, да?

— Это вход в Чертог Источника, — с нескрываемым благоговением сказал Бурзай. — Не зная этих слов, ни один гном не может попасть в тот Чертог. А они были утеряны потугами вражьими много веков тому. Теперь все гномы смогут побывать там и поклониться Чертогу.

— А если бы я этот пергамент у оркимага не отобрал? Или случайно сказал слова кому-нибудь другому?

— Мало знать слова, надо ещё понимать, что они означают. Тебе, демон, известно ли, что такое суть двуязыкого?

— Нет, — признался Стёпка. — Но я рад, что помог вам узнать эти слова.

— Прощай, демон.

— А вы не подскажете, который... Э-э-э... Утро сейчас или вечер?

— Скоро полдень.

С потолка упала верёвка, и Бурзай ловко ухватившись за неё, унёсся в дыру. Следом за ним последовали и двое других гномов. Из-под потолка донёсся резкий повелительный свист. Дрэга дёрнулся, подскочил и неохотно взмыл к потолку.

— Не улетай, — попросил Стёпка.

Но Дрэга, жалобно курлыкнув, тоже скрылся во мраке. И уже не вернулся. Стёпка вышел из камеры и некоторое время недовольно смотрел вверх, туда, где в потолочном перекрытии темнел почти неразличимый проход. Опять один остался. Было грустно.

Большой Отговор и магический меч — что ещё нужно недавнему узнику для счастья? Теперь Стёпка на собственном опыте знал, какие чувства обуревают человека, неожиданно получившего возможность выйти из тюрьмы на волю. Он окинул прощальным взором камеру, в которой ему так и не пришлось провести годик-другой, и прикрыл скрипучую дверцу, радуясь, что делает это снаружи. Бессильно висевший замок вдруг хищно клацнул железными челюстями, заставив его вздрогнуть и отшатнуться. Ему показалось, что замок пытается откусить ему пальцы в отместку за побег. Но нет — грубая железяка кусаться не умела. Это просто внезапно сработавшее заклинание просунуло дужку замка в проушину и заперло уже пустую тюремную камеру. Магическая, блин, автоматика.

— Предупреждать надо, — сказал Стёпка, опасливо глядя на замок. — Так и заикой можно стать, между прочим.

Он уже направился было к выходу, и тут ему в голову внезапно пришла хорошая, как ему показалось, идея. Кажется, он в каком-то фильме видел или где-то читал, как сбежавшие заключённые вместо себя посадили в камеру надзирателя. Не устроить ли и ему здесь такой же сюрприз? Вот будет весело, когда пришедшие на допрос маги обнаружат за решёткой не демона, а усатого дядю! То-то порадуются дознаватели, то-то позлобствуют!

Нехитрый план сложился сам собой. Даже напрягаться не пришлось. Вновь открыв дверцу с помощью отговора (неоткрываемые чары на деле оказались очень даже открываемыми), Стёпка достал из кармана кедрик и положил его на крышку ящика. Вышел наружу, оценил. Разглядеть тусклую серебряную монетку в полумраке камеры было довольно трудно. Даже после того, как он до блеска натёр её о штанину. Пришлось пожертвовать драком, тем самым, который не захотел прожигать ему руку. Золотая монетка сразу бросалась в глаза. Для пущей уверенности Стёпка подтащил ящик почти вплотную к решётке. Посмотрел, порадовался, хваля себя за сообразительность. Коварная ловушка готова. Ах, как золото блестит, ах, как манит, сам бы забрал, честное слово! Не устоит тюремщик, не должен устоять. Лишь бы только он один пришёл.

Часа, наверное, через два, когда уставший от ожидания Степан уже почти отказался от задуманного и начал потихоньку прикидывать, каким образом будет прорываться мимо стражи на свободу, над головой стукнула дверь. Тюремщик всё-таки пришёл и пришёл один. Он неторопливо спустился по лестнице, скребя корзиной по стене и бормоча в усы что-то похожее на заклинание. Дверь за ним захлопнулась, но Стёпку это теперь не беспокоило. Он сидел в тесной нише под лестницей, сжавшись в комок и стараясь не дышать. Тюремщик протопал над его головой и невнятно чертыхнулся, оступившись на последней ступеньке. "Сейчас оглянется!" — подумал Стёпка, нащупывая в кармане рукоять ножа. Естественно, ни о каком убийстве он и не помышлял. Отпугнуть тюремщика, пригрозить ему — это другое дело. Но усатый не оглянулся. Повезло.

Потом начался спектакль. Комедия в одном действии с одним актёром на сцене. Плата за вход — один золотой. Место для единственного зрителя — в пыли под лестницей. Стёпка едва удерживался от смеха, наблюдая за тюремщиком.

Тот, не ожидая никакого подвоха, подошёл к решётке, пнул её тяжёлым сапогом, видимо, объявляя тем самым о доставке обеда, поставил на пол корзину, затем, не обнаружив узника, решил, что тот прячется, но спрятаться было негде, и когда тюремщик это сообразил, он некоторое время стоял как громом поражённый, мыча что-то вовсе невразумительное. Спохватившись, он бросился к лестнице, на полпути вернулся, подёргал замок, попытался закричать, тут же сам себя оборвал, зажав рот, снова рванул к выходу — не заметил, не заметил монетку! — споткнулся, чуть не упал, едва не встретился взглядом с затаившимся беглецом (Стёпка вовремя отодвинулся в тень), снова подбежал к решётке и долго смотрел, всей своей замшелой тюремной душой истово надеясь, что наваждение развеется, и он увидит-таки демона на положенном ему месте, на лежанке или пусть даже висящим вниз головой на потолке (демоны, они, бают, и не на такое способны). И тут — наконец! — заметил монету. Сразу перестал мычать и на некоторое время застыл, вцепившись в решётку. Золото притягивало, манило, оно хотело, чтобы его взяли. Противиться не было ни сил, ни желания. Кто знает, как и чем платили весские маги за службу, но вряд ли они платили золотом. Провернулся в замке ключ, застонали дверные петли, тюремщик, опасливо косясь на лестницу, вошёл в камеру.

Стёпка осторожно выбрался из ниши, тихонько, чтобы не спугнуть, шагнул раз, другой...

Тюремщик тёр монету заскорузлыми пальцами. Полновесный драк. Не морок. Не наваждение. Истинное золото! Хозяевам про это лучше не говорить. Утёк демон с концами, ну туды ему и дорога. За еду вон щедро как заплатил. А сам и не ел, почитай, почти ничего...

Когда за его спиной лязгнул замок, тюремщик подпрыгнул, как ужаленный, и ловко уронил монету за пазуху. Решил, видимо, что его маги застукали. Но, оглянувшись, увидел за решёткой лишь весело улыбающегося демона.