— Нет...
'Гарри, двусмысленно'.
— ...В смысле, нет, уверен.
'Гарри, соберись!'
Легко сказать, 'соберись', когда на глазах у смотрящей сверху вниз толпы тебя допрашивает сама глава департамента правопорядка... Особенно, когда говорящая это 'соберись' тоже не являет собой образец спокойствия и собранности.
'Эта карга меня раздражает! Упрекает в плохом воспитании, а сама позволяет себе...'
Дальнейшие слова были слишком неразборчивы, смазанные нахлынувшей злостью.
— К вам применяли заклинания забвения?
— Чт... Нет, — замешкался он после неожиданного вопроса.
— Заставляли поверить во всякие небылицы?
— Э... Нет.
— Мистер Поттер, — тем временем, продолжала Амбридж, — мы понимаем, что у вас сейчас в голове все перепуталось...
'Чего?'
'Она это уже говорила', — Гермиона была совсем не в восторге от такого повтора.
— Что вы... — раздался голос вскочившего со своего места Сириуса.
— Мистер Блэк, вам слова... — громкий крик заглушил его слова.
— Мадам Амбридж, проявите снисхождение, — прервал ее голос с трибуны, — как мы знаем, не только мистер Поттер стал жертвой наших соседей...
Взяв слово, Фадж заговорил, как по писанному, уверенно и без малейшей запинки. Любые попытки как-то прокомментировать или опровергнуть его слова на корню пресекались главой департамента правопорядка. При этом, что характерно, свое внимание она сосредоточила исключительно на тех, кто был непосредственным участником рассматриваемых событий. Выкрики прочих участников заседания, состоявшие, в основном, из возмущенных междометий там, где нужно было возмущаться, и одобрительных возгласов там, где нужно было соглашаться, полностью игнорировались.
Из речи министра выходило, что, пытаясь скрыть свои преступления и переложить вину за них на кого-то другого, Франция самым наглым образом решила изменить память некоторым из тех волшебников, что несколько дней удерживались на ее территории против своей воли. Среди прочих, жертвами подобного произвола стали присутствующие здесь Сириус Блэк, Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер. А с Аластором Муди 'Кстати, где он?' и вовсе сделали нечто совершенно ужасное, после чего на свет появился протокол допроса, полный невероятнейшего бреда, якобы полученного с сывороткой правды.
Но самое страшное, что до сих пор неизвестна судьба главы департамента международных отношений Барти Крауча. Несмотря на настойчивые требования британского министерства, французы продолжают нести полнейшую нелепицу на этот счет. Что же такого они с ним сделали, что даже хоть сколь-нибудь убедительных отговорок придумать не могут?
И после всего этого они еще смеют требовать выдачи честных британских волшебников! Нет, министерство никогда не пойдет на подобный шаг, оно всегда заботилось о своих гражданах, и Мальчику-Который-Выжил бояться нечего!
На этом моменте кто-то даже поддержал министра аплодисментами. Дождавшись их окончания, он продолжил вещать.
— Однако, безопасность наших соотечественников мы можем гарантировать только до тех пор, пока они находятся на нашей земле. Увы, соседи совсем не разделяют нашего беспокойства о благе добропорядочных волшебников. Вы только посмотрите, как они относятся ко всяким опасным тварям! Какие меры, по-вашему, они применили, чтобы эта вейла перестала представлять угрозу для окружающих? Ее арестовали? Судили?
— Нет! — громко ответил на собственный вопрос разошедшийся Фадж. — Ее отпустили на все четыре стороны! Пусть пойдет и снова кого-нибудь одурманит и убьет!
— Кто знает, что именно они делали с бедными детьми, пока те были в их полной власти...
'Это про нас, что ли?'
Говорить что-либо вслух было явно бесполезно. Похоже, их присутствие тут изначально было чистой формальностью, министерство все для себя давно уже решило, и сейчас просто объявляло свою точку зрения.
— ...Я предлагаю взять этих детей под нашу защиту и запретить любые действия, направленные на покидание ими безопасной для них территории, которой является Британия.
Возражений не последовало.
— Кроме того, я лично передам обращение целителям Мунго, чтобы они как следует позаботились обо всех пострадавших. Если вас будут беспокоить странные воспоминания, провалы в памяти и прочее, сразу же обращайтесь к ним, — последнюю фразу Фадж произнес, глядя на Гарри.
* * *
'И что все это было?'
Визенгамот прекрасно обходился без их непосредственного участия в заседании, и все оставшееся до его окончания время было посвящено попытке найти ответ на этот вопрос.
Ожидалось, что их будут судить по обвинению в тяжелейшем преступлении. На деле же...
Конечно, в связи с отсутствием сомнительного счастья получить подобный опыт лично, о том, как должны проводиться подобные мероприятия, они могли знать только из книг и телевизора. И пусть необязательно там все показывалось так, как и происходило в реальности, но, все же, хотя бы доля правды там быть была должна. И собрание Визенгамота с этим имело очень мало общего.
Никаких 'Нет, ваша честь', 'Да, ваша честь', а также прочих церемониальных формальностей не было и в помине. Если волшебники и соблюдали какое-то подобие протокола, то точно не в этот раз.
Да, Амбридж вроде как пыталась поддерживать порядок, но слишком уж избирательно она это делала, затыкая исключительно тех, кто как раз мог что-то сказать по существу. Остальные же участники заседания были более чем свободны в своих действиях.
Пока Гарри отвечал на вопросы, Гермиона, которой так и не дали права слова, имела возможность посмотреть по сторонам. И, насколько она могла заметить, кое-кто из присутствующих совсем не обратил внимания на начало собрания и продолжал увлеченно заниматься своими делами, будь то чтение газет или крепкий и здоровый сон.
Речь министра и главы Визенгамота постоянно сопровождалась негромкими комментариями. Если напрячься, можно было даже расслышать тихий смех с задних рядов!
А уж что началось, когда 'уважаемым членам Визенгамота' было предложено 'высказать свои предложения'... Собрание почти сразу же превратилось в настоящий балаган. Кто-то громко высказывал свое мнение о подлых соседях, сводившееся к фразе 'Да как они смеют!'. Кто-то вел интенсивную дискуссию с соседом. Кто-то по-прежнему спал.
Фадж тихо переговаривался с подошедшей к трибуне Амбридж, не выказывая никакого беспокойства насчет поднявшегося шума.
В целом, весь этот 'суд' больше всего походил не на строгую и формализованную процедуру, как это можно было видеть в некоторых фильмах, а на собрание жителей небольшого городка, где все друг друга отлично знают. Вроде бы и повод для встречи весьма серьезный, но никто не видит причин соблюдать все формальности, поскольку тут все свои.
Пожалуй, если вспомнить о некогда имевшемся в обычной Британии органе управления под названием 'Витенагемот', бывшем, по сути, собранием людей, пользующихся определенным уважением среди жителей своей общины, то многое становится на свои места. Если Витенагемот и Визенгамот не только похоже звучат, но и выполняют схожие функции, то ничего удивительного сейчас не происходит.
Волшебников в Британии не так уж и много и их действительно можно рассматривать как одну большую деревню. Некоторые из них, их числа влиятельных и уважаемых, собираются вместе и решают вопросы важные для всей 'деревни'. И нет ничего странного, что ведут себя они на таких сборищах весьма вольно. К чему формальности, если тут все свои?
Вот формальный глава собрания ничуть не против выкриков из зала, если они ему особо не мешают. А вот приезжую 'грязнокровку' не грех и грубо заткнуть, если она попыталась вякнуть что-то, кроме радостного согласия...
А еще умные взрослые опять все знают лучше глупых детишек и уже все для себя решили.
Глава 53. Продолжение банкета.
'И, все-таки, что все это было?'
'Гарри, ты повторяешься'.
'Можно подумать, что ты поняла больше моего...' — проворчал он в ответ на это напоминание.
'Не больше, — согласилась Гермиона. — Но, по-моему, стоит подумать, не 'что это было', а 'зачем это было'. Может, тогда станет понятнее'.
Вопрос и в самом деле был интересным, почему это столь важное 'судебное заседание' оказалось форменным бредом.
'Бред это только для нас, — отметил Гарри, — ведь мы там были и сами все видели. А вот всем остальным вариант Фаджа, похоже, вполне понравился'.
Повернув голову в сторону центральной части зала, Гермиона мрачно оглядела сидевших там волшебников и ведьм. Последние, сделав несколько высказываний-выкриков после речи Фаджа, окончательно отбросили в сторону ненужные формальности и проводили время к собственному удовольствию. Большая часть переговаривалась между собой, разделившись на небольшие группы в два-три человека. Судя по тем, кто сидел ближе всего и чьи слова еще были хоть как-то различимы на фоне общего гула, темы подобных бесед далеко не всегда совпадали с темой сегодняшней встречи. Ну а что, гораздо ведь важнее поделиться известием, что купленная вчера микстура от облысения, конечно, хороша, но вот перья вместо волос это уже перебор...
'А чего бы и не сменить тему, если они уже все решили и приняли все свои решительные меры?' — прокомментировал это Гарри.
Принятые меры вызывали очень неоднозначные чувства. Конечно, не может не радовать тот факт, что до отправки их двоих в Азкабан за использование Непростительных дело так и не дошло. Более того, не прозвучало даже ни малейшего намека на хоть какое-то наказание, поскольку официальная точка зрения британского министерства не предполагала никаких прегрешений со стороны опекаемых им граждан. Наоборот, как раз эти самые граждане и были пострадавшей стороной в случившихся событиях.
Вот только способ 'заботы' о пострадавших, выраженный в рекомендации обратиться к целителям Мунго, вкупе со словами о 'бедных детях, у которых в голове все перепуталось', выглядел достаточно оскорбительно. Складывалось даже ощущение, что все специально было представлено так, чтобы их собственные слова о случившемся ни у кого не вызвали доверия...
'Знаешь, Гарри, а ведь это и в самом деле...'
'И ты даже не будешь называть меня параноиком и фаталистом?'
'А что делать, — тяжелый вздох, — если это действительно очень похоже на правду?'
Если предположить, что весь этот 'суд' проходит подобным образом не сам по себе, а потому, что кому-то это было нужно...
'Думаю, вопрос 'кому' тут вполне ясен', — заметил Гарри.
Кто мог бы быть сильно не заинтересован в раскрытии истинного положения дел? Вопрос явно риторический. Вряд ли тому же Малфою, в чьем роскошном жилище устроил свое логово Волдеморт, так уж сильно хотелось похвастаться, кто был его постояльцем, и чем он там занимался с прочими гостями. А ведь в этой банде есть и другие волшебники, точно так же не желающие раскрывать об этом всем подряд.
Насколько можно было судить со слов Сириуса и Муди, Крауч-старший в свое время сосредоточился на нейтрализации наиболее значимых сторонников Темного Лорда, тех, что имели больше всего возможностей воспрепятствовать проводимой им политике.
'Вот только министром магии он все равно так и не стал, — отметила Гермиона, — не дали'.
'Ну, сделали это ведь уже не Упивающиеся Смертью...'
'...А 'всякие придурки как Фадж'... — процитировала она Муди. — Ну да, если посмотреть с такой стороны...'
'...То своей цели Крауч все-таки добился. Только не до конца'.
На свободе сумели остаться 'скользкие типы' вроде Люциуса Малфоя и всех тех, кто вместе с Волдемортом был постояльцем в его гостеприимном доме. И если подобные личности недрогнувшей рукой покупают комплект дорогущих метел, чтобы обеспечить комфортную игру команде любимого сыночка, то что им мешает приобрести благосклонность 'продажных чинуш', когда речь заходит о чем-то более серьезном?
Кроме того, если верить словам непосредственных участников той войны, министерство магии до последнего продолжало упорно делать вид, что у него все под контролем и ничего особенного не происходит.
'И если взгляды министерских особо не изменились...'
'...То получается, что одни не заинтересованы говорить, а другие не желают слушать...'
'...И потому раскрытие истины никому не интересно', — закончил Гарри.
'Вот эта жаба и угрожала 'удалить из зала', когда мы пытались хоть что-то сказать насчет версии 'вам промыли мозги, вам все привиделось'!'
'Угу... Как там она сказала... 'не сметь противоречить министерству' — так вроде?'
'Именно. А еще, оказывается, у нас с тобой 'недостаточно компетенции', для разговора о том, что мы видели своими глазами', — дополнила она, не скрывая сарказма.
Да, выражения, используемые главой департамента правопорядка, когда та прерывала любые попытки вставить слово, порой были весьма своеобразными, и порой даже весьма абсурдными по своей сути, но ее это, похоже, совсем не смущало.
Возникал закономерный вопрос, а зачем вообще потребовалось их приглашать на это заседание, если их мнение и показания были никому не интересны?
'Точнее, — поправил Гарри, — интересна была только та часть, что укладывалась в принятую ими версию'.
Пока Амбридж задавала вопросы, ответы на которые нужно было озвучить на весь Визенгамот, она пыталась сохранять подобие любезности. Как только такие вопросы кончились, так сразу 'слова не давали'.
'И что-то мне это совсем не понравилось. Совсем как...' — Гермиона продолжила неоформленными в слова ощущениями, чтобы передать свое отношение.
'Да, — оценив полученное, согласился Гарри, приложив к короткому слову свою неприязнь к ситуации — весьма похоже'.
Фактически, в этом представлении под названием 'заседание Визенгамота' они были лишь пассивными участниками... Как и во время недавней встречи с Волдемортом. А также, во время самой давней, в запретном коридоре. И, в меньшей степени, во время второй, с василиском.
Противное, мерзкое чувство совершеннейшей беспомощности, когда они находились в полной власти своего врага, не имея ни малейшей возможности повлиять на направленные на них намерения. Захотелось Волдеморту — и он убивает Авадой. Захотелось — пытает Круциатусом. А в ответ нельзя сделать ничего. Совсем ни-че-го.
И вот сейчас происходило нечто подобное. Министерство объявило свое мнение, озвучило свое же решение, и все это без какой-либо оглядки на показания тех, кто все видел сам. Как некогда Волдеморт попытался использовать Гарри для получения философского камня, так и Фадж и ему подобные явно воспользовались обстоятельствами, чтобы добиться каких-то своих целей. И плевать им, что выбранный способ достижения совпадает с пожеланиями сторонников Темного Лорда.
И как-то повлиять на происходящее нет никакой возможности. Противное, мерзкое бессилие.
А еще, решения министерства не просто выгодны Волдеморту и его слугам, но еще и способны помешать тем, кого он очень хочет заполучить в свои руки! Ведь эта забота о 'бедных пострадавших детях', проявленная в виде запрета 'на любые действия, направленные на покидание безопасной территории Британии'...
