Видимость вокруг всё ещё оставалась далека от идеальной, но для джинчурики это всё уже не имело ни малейшего смысла.
— Полжизни просрал, — пнул он небольшой камешек, раскалывая тот на несколько обломков. — Деревню просрал, власть и репутацию из-за приказов этого ублюдка тоже в топку, даже посох... — оглянулся он вокруг себя в поисках любимого оружия и устало добавил: — Ничего не осталось.
Хотелось пойти, выглушить залпом бутылку ядрёного самогона, так, чтобы вырвало, а после рухнуть на недельку в кровать. Или, как вариант, вернуться в прошлое и вывернуть наизнанку уже Учиху ещё до того, как он использовал своё гендзюцу.
И вот что теперь оставалось? Вариант просто сдохнуть условно бессмертный человек отрицал как факт (условное бессмертие было доказано его собственным научным отделом — за последние двадцать лет, он так и не начал стареть), оставалось бороться. Бороться за власть, например. Всё, что было у него: подчинённые, научные исследования, накопленные богатства — всё это сейчас витает вокруг в виде пепла и сажи. Теперь на него начнётся охота, а быть чьей-то добычей желания не было. Пойти что ли добровольно сдаться?
— А ведь вариант... — покрытой сажей ладонью почесал он подбородок. — И даже не особо хреновый, — продолжил он и только после понял, что он вообще сейчас сказал и до чего его довели.
Хотелось выть, хотелось завопить, так, чтобы охрипнуть или потерять голос.
Звонкий, врывающийся, вгрызающийся в голову крик на самой грани с фальцетом разорвал гробовую тишину мёртвого пепелища, несколько подвернувшихся под руку камней обратились в щебень а джинчурики Трёххвостого стало немного легче.
Оставалось лишь думать логически: повстанцы и сама Мей на протяжении всей войны приветствовали и принимали в свои ряды перебежчиков, из-за чего у него всегда было огромное количество шпионов в их рядах. Вот если бы с ним осталось больше людей, а повстанцев не поддерживал даймё Страны Воды, которому сам Ягура наступил на больную мозоль давным давно... а ладно, сейчас другое важно, но этого властолюбивого козла он убьёт потом точно.
— Или я, или эта девочка, — вспомнил он бешенные глаза Мей, едва она поняла с кем так мило общалась во время недавнего боя. — Даймё может достать кого угодно, а неё боевой характер, даже жаль, что всё так сложилось.
Убьют ли его, если он сейчас выйдет к ним с условным белым флагом? Если рядом будет 'будущая Каге', то точно нет, он слишком хорошо её знал, а вот в ином случае, ну мало ли как оно всё обернётся, от простых шиноби он отобьётся даже сейчас, будучи не в самой лучшей форме. Это был шанс на выживание.
План постепенно приобретал будущие очертания. Только вот, не казнят ли его случаем после сдачи? Вот тут была самая большая сложность.
Верные люди у него останутся даже после поражения: шпионы, просто лояльные, чтящие традиции и так далее, список можно продолжать. Будет шанс сбежать, он уверен в этом, но нужно было нечто большее чем вечная тюрьма, а значит... в качестве приза он был готов предложить своему будущему руководству и 'хозяйке' самого себя, а именно полностью лояльного и обученного джинчурики. А в качестве первого взноса и подтверждения силы можно будет принести голову этого урода, что разрушил их общую Кири. Не забываем и про авторитет, повстанцы всё равно в большинстве своём его бывшие подчинённые и это поможет ему восстановить свои позиции.
— Пройдёт меньше года и они начнут грызню за власть уже друг с другом. Ещё лет через пять, сформируется оппозиция, а большинство простых шиноби начнут считать довоенное время нашим 'золотым веком'. А лет через двадцать вы все сдохнете, перегрызя друг друга, тогда как я, — скривились его губы, — переживу вас всех, твари.
Ветер подул в спину, заставляя ускорить шаг. Оставалось грохнуть одного джинчурики и покончить со всем.
— Это... это ещё что такое? — опешил Каге уничтоженной Деренви, поднимая голову к небесам.
Вниз, прямо на выжженное поле и руины Киригакуре, опускалась сотканная из пепла и чакры километровая когтистая лапа.
— Да иди ты, — воздел он вскинутый кулак в накатывающую тьму небес, укрываясь багряной плёнкой Покрова биджу, — на!.. — вопль потонул в грохоте тысячетонного удара.
* * *
Опустив руку вниз и полностью отпустив контроль над разлитой вокруг чакрой, я полностью расслабился, наслаждаясь тем видом покоя, что наступает только после хорошо выполненной работы. После взрыва вокруг меня было разлито настолько много чакры, что мне показалось не лишним собрать её и ударить ещё раз, контрольным, так сказать.
'После серьёзной работы,' — тут же поправил я сам себя.
Пусть это было тяжело, пусть это было сложно, но, когда ты понимаешь, что всё, последний штрих нанесён на полотно картины, наступает покой.
Тихо, хорошо на душе, никуда не нужно спешить и вообще двигаться с места — настоящий рай, одним словом. Отдыхай, понемногу восстанавливай силы и попытайся не отъехать от полученных ранений.
Неторопливо, запинаясь через шаг и покачиваясь от порывов ветра, приближающаяся ко мне фигура не оставляла ни малейших сомнений.
Достал, честно и меня не волнует, каким он образом умудрился выжить, не волнует, что на вид ему было едва ли не хуже, чем мне сейчас. Только вот он мог ходить, а я нет. Обидно, обидно, я рассчитывал на иное.
— Настоящий шиноби даже в поражении находит победу, — немного не дойдя до меня расплылся Ягура в безумной улыбке. — Я жив и договорился с Исобу! Его зовут Исобу и как же он хочет убить тебя! — попытался было он крутануться на месте, но едва не упал после первого же шага.
'Достал. И он и его биджу'.
— Знаешь, а он очень хочет, чтобы тебе не стало, — распахнул руки в сторону 'мальчик'. Его глаза обратились в кроваво красные блямбы. — Ха-ха, я думал, что подчинил его, забрал его силу, но, оказывается, он способен на большее. А? — его лицо приняло странное выражение. — Да, хорошо, сейчас его убью и только потом всё выскажу.
Кучка пепла за его спиной шевельнулась, открывая измазанное лицо Кагуи.
'Грохни его. Кость в печень, никто не вечен. Тыкай и пусть его не станет'.
Я хихикнул. Сбрендивший от прямого общения с биджу джинчурики заткнулся и подозрительно обернулся себе за спину.
— Ты такая забавная маленькая Кагуя, — продолжил он, уже не обращая на меня внимания. — Такая забавная... и слабая, — его трясло как куклу на ниточках. — А ваша сила... ты тоже помнишь, как сладко хрустят кости в моей хватке... Ты ведь была там, была же? Ну ничего, подожди, скоро будет твоя очередь, — покачиваясь зашагал он ко мне, вздымая по пути клубы пыли.
— Эй, — воскликнул он, когда Кагуя, швырнув себя с места вперёд, схватила его за щиколодку, — не смей прикасаться ко мне, тварь!
Хруст ломаемых костей и девушка, кувыркнувшись по пути изломанной куклой, отлетела в сторону.
— Просто держи, — выдохнул я, собираясь с силами и вставая. Последний, мать его, раз. Последний штрих. — Просто... держи...
— Ты что-то сказал? — приблизился он ко мне ещё немного.
Девушка снова начала движение, пытаясь схватить Мизукаге за ногу. Кожа на её второй кисти раскрылась лепестками, открывая изменённые кости.
— Отцепись, — не глядя Ягура впечатал сапог ей в затылок. — Отцепись, мразь.
Сросшиеся воедино пальцы образовали подобие копья.
— Я. Сказал. Отцепись, — с хрустом смялось её предплечье от опустившейся детской ножки.
С противным хлюпом кисть вошла в его ногу, раскрываясь остатками пальцев, полностью связывая и сковывая вместе двух человек. Теперь оторвать от себя Кагую он мог только вместе с её рукой.
— Да сдохни уже, — произнёс я, отпуская контроль и позволяя последним каплям чакры стечь в ладонь, формируя там небольшой шарик. Бомба.
Молниеносно взмахнув рукой, Ягура швырнул в меня что-то вроде каменного копья.
Хлопок, рёв пламени... Чудом разминувшийся с едва оформленной биджудамой камень легонько тюкнул меня в грудь и тут же осыпался осколками.
— Попал, хи-хи, — тихо булькнув хихикнул я. — Попал.
Пыль улеглась, и я увидел лишь его ноги. Одну ногу, ту самую, что продолжала держать Кагами, пока в сантиметрах над ней бушевала геенна огненная.
— Устал, очень, — прошептал я, опускаясь на колени.
Мягкая водянистая жижа нежно приняла в себя моё тело, позволяя расслабить звенящие от напряжения мышцы. Устал, просто очень сильно устал.
Цепляясь переломанными и ободранными до кости пальцами, она ползла ко мне, медленно подтягиваясь руками и волоча за собой неподвижные ноги.
Ткнувшись своей головой мне куда-то в бедро, она замерла, а мне открылся полный вид на её спину. Виднеющиеся кости, запечённый фарш мышц спины и дрожащий открытый всему кусочек лёгкого. Это всё моя вина, что не смог ударить чуть выше. С таким не живут, но она жила, с таким не ползут, но она ползла.
— Больно?
Неразборчивое бульканье раздалось снизу. Глупый вопрос, понимаю.
— Я в порядке, — попытался я успокоить её.
Новое бульканье, смолкшее после того, как я положил свою ладонь ей на макушку. Тычок мне в бедро.
— Я устал, — абсолютно честно ответил я.
Тихий бульк, копошение. Если выжил Ягура, то где-то вокруг должен бегать ещё и Учиха, но он отчего-то не спешил меня добивать. Ну и хрен с ним в таком случае...
Огненное солнце продолжало гореть в животе, растекаясь своими 'лучами' по чакросистеме организма. Лихорадка боя отходила в сторону, позволяя в полной мере почувствовать всё то, что я сотворил со своим телом за это утро. Правая рука?.. Обваренный кусок недвижимой плоти, который я уже не чувствовал, та сила что текла сквозь неё, а после и мой последний удар были уже далеко за чертой того, что могло выдержать это тело. Хех, тут уже не обойтись парой часов ускоренной регенерации, как это было с обычными ожогами. Наверняка пройдёт несколько недель, прежде чем я смогу хоть как-то пользоваться рукой. Точнее... точнее я сказать не могу, а ещё эта пустота и усталость, что туманят мысли...
Повреждённые ребра и пробитое лёгкое с радостью напомнили о себе, тяжесть сдавила грудь, а кровавый кашель только усугубил положение. Алая струйка поднималась вверх по гортани, выходя в рот, отчего приходилось периодически приоткрывать рот, позволяя стечь крови. К алой крови добавились ещё и какие-то сгустки, но это можно было перетерпеть — самое главное, что всё закончилось. Про живот и говорить не буду, это тело живёт сейчас на голой чакре и заблокированной боли.
Новый вдох дался с ещё большей тяжестью, горло перехватил спазм. Чакра в полностью раскрытом источнике едва ли не впервые отказывалась отзываться, действуя сама по себе. Самостоятельно едва ли не прожигая новый чакроканал прямо сквозь тело напрямую к сердцу. Нет, просто к этому участку груди. Это делал я и одновременно не я, как будто неведомый рефлекс толкал её туда.
Тудум — ударило в виски, а грудь привычно пронзило острой болью. Невесомые частички чего-то оседали на землю. Частички коралла... Осыпающиеся пылью одежда, кожа, рёбра... Последние уже замирающие удары поражённого и истерзанного стремительно прорастающим камнем, но всё ещё живого сердца... Эта сволочь, эта маленькая тварь в теле ребёнка... его последняя атака не была жестом отчаяния, это был продуманный от и до план мести даже после его смерти. Или это был... Кто, если не биджу мог знать про слабости другого биджу и найти способ его преодолеть?.. Исобу и его чакра, его желание убить меня о котором в открытую заявил джинчурики.
Усилие, коралл остановил свой рост и комок чужой чакры отделился от меня, бесследно растворяясь в воздухе.
— ... — что-то произнеслся Кагами, но я так и не расслышал фразы.
— Знаешь... Я посижу тут немного... — Моя правая рука неподвижно висела обугленным нечто, уже никак не реагируя на панические сигналы воспалённого мозга, ноги в свою очередь отказали уже давно. — Посижу немного... и пойдём отсюда... — сердце полноценно пропустило первый удар, теряя свой и так уже не самый стабильный ритм, — домой... вместе... — едва шевельнул я пальцами левой, пытаясь снова взъерошить короткий ежик её волос. Успокоить, ободрить хоть так, она заслужила. Ах да, волос же нет, я только делаю ей больно... Сожжённые, близким взрывом глаза подвели снова, принеся вместо неясных теней темноту. — Понимаешь... — говорить становилось всё тяжелее и тяжелее, — я просто устал... Очень...
— ... — чужой голос снова донёсся из тьмы вокруг меня.
— Пару минут... — прошептал я. — Пару... минут... просто я...
Тяжёлые капли ливня упали на лицо, даря прохладу. А может и не упали, я не знаю, была ли вообще эта влага. Я выживу, я бессмертен, я обязательно выживу, чего бы это мне не стоило. Совсем немного передохнуть, совсем немного... пять минут и всё...
'Просто устал... Очень...'
Арка 3 Город золотой. Глава 44
Первый тяжелый вдох, особенно после того, как над головой закончила бушевать геенна огненная, дался ей нелегко.
Ой нелегко... Такой тягучий, медленный, со всей гаммой этих отвратительных хрипов и хлюпов неторопливо заполняющей пробитые лёгкие крови, но его было необходимо сделать. Кровь, а вместе с ней и жизнь, медленно, капля за каплей, продолжала покидать измождённое и изломанное тело. Последняя атака, волна раскалённой чакры, исторгающейся из почти сформированной биджудамы, не оставила от Ягуры ничего, кроме пепла и части голени, за которую куноичи его и удерживала на месте, не давая сбежать или увернуться. Врага не стало, вот только после своим краем раскалённый поток прошелся и по её спине...
Выдох, а после через силу выдавить из себя ещё несколько кровавых сгустков. Повторить. Повторить ещё раз, раз за разом сосредотачиваясь на ощущениях внутри, силой своего кеккей генкая начиная восстановление до тех пор, пока не станет хоть немного легче. Ещё раз и ещё раз, вбирая, втягивая, засасывая в себя такой сладкий воздух, разгоняя чакру в каналах и продолжая лечение, цепляясь сознанием лишь за теплую тяжесть руки, мягко касающейся её макушки. Она успокаивала, дарила покой и надежду — эта нежная тяжесть и теплота означали, что всё было не напрасно.
Больно, из-за ожогов, но то сладкая боль, ведь теперь всё осталось позади, всё, вся её жизнь осталась в прошлом, закончилось — она смогла доказать, что может быть полезна. Цена страшна, но финал того стоил: осуществить месть, убив, пусть и не лично, монстра, того, кто разрушил её прошлый мир, вырезал клан и семью, и выжить при этом самой. Он оценит это и останется с ней. Навсегда.
Остатки только что бушующей в ней ярости заставили ещё раз втянуть в себя горький грубый воздух, выпустить его обратно наружу и внезапно обнаружить, что тяжесть исчезла, а её... а её... новый смысл всей её жизни, принявший её, такой как есть... любимый беззвучно осел, замирая неподвижно. Мягко скользнули по обгоревшему ёжику волос его пальцы и совсем бесшумно, лишь слегка колыхнулась гладь медленно накапливающейся вокруг них воды.
'Нет! Он просто устал!'
Так было быть не должно. Неправильно. Не сейчас и не так. Он ведь говорил, что не умрёт... не может умереть... не может оставить её снова совсем одну. Ведь так? Так ведь?
