— Это магистр Лонгин, — представил легат.
— Магистр-счетовод, — криво ухмыльнулся горожанин.
Барон цур Фирмин кивнул. Он что-то слышал об этом человеке — если, конечно, это был тот самый магистр-счетовод, личность почти легендарная. Его приглашали к себе городские гильдии по всему Тафелону, когда приходила пора платить налоги или когда возникало подозрение, что кто-то ворует, да мало ли других причин?.. И не было такого обманщика, такого хитреца, которого он не мог бы выявить, если только брался колдовать с цифрами и документами. Магистром он был настоящим, получил это звание когда-то в раногском университете, а магистром-счетоводом его прозвали за впечатляющее искусство. Многие люди молились на его исключительный дар, но многие и проклинали.
— Да-да, — ответил горожанин мыслям барона. — Это я сам собственной персоной. Отец Сергиус заверил меня, что мы должны поговорить — и вот я здесь.
— Вы хотите проверить счета Фирмина? — уточнил барон, обращаясь к легату.
— А что, это мысль! — оживился Лонгин, не давая ответить легату. — Я мог бы предложить...
Он оглядел небогатое убранство таблиния и закончил:
— ...за умеренную плату. Не только здесь, но и по всем баронствам. То, что я видел в Братстве Помощи...
— Не сейчас, — мягко произнёс отец Сергиус. Барон цур Фирмин молча ждал, пока этот странный человек скажет, с чем он явился. Не похоже, чтобы он хотел просить милости, хотя... кто знает?..
— Ах, да! — спохватился магистр. — Ваша милость, я хотел бы обратиться к вам с просьбой...
Всё-таки милости. Как скучно.
— Я тебя слушаю, — заверил барон. — Чего ты желаешь?
— Правосудия, — отозвался Лонгин.
— Обратись в суд своего города, — посоветовал цур Фирмин. — Или тебя обидел один из баронов?
— Нет, ваша милость, — с вкрадчивостью, тем более неприятной, что она была явно не свойственна этому человеку, ответил горожанин. — Но вы поймёте, что выслушать меня должны именно вы.
— Должен?
— Если вы желаете что-то узнать о своей... э-э-э... я имею в виду ведьму Магду, то, полагаю, вам лучше меня выслушать.
На лице барона не дрогнул ни один мускул.
— Что тебе известно?
— Правосудие, ваша милость, — напомнил горожанин. — Я прошу, чтобы вы дали слово выслушать меня беспристрастно, даже если в разговоре будут затронуты близкие вам люди — но не только в этом случае.
— Хорошо, — кивнул барон. — Я обещаю тебе правосудие. Ты хочешь рассказать о преступлении или тебя кто-то притесняет?
— Я хочу рассказать о преступлениях, — кивнул горожанин. — И начать я хочу со смерти рыцаря Арне, сына графа цур Вилтина.
— Ты знаешь, кто его убил? — против воли заинтересовался барон.
— Да, — кивнул Лонгин. — Моя жена.
Он немного помолчал, с кривой улыбкой глядя на удивлённое лицо барона.
— Поэтому я и прошу вас о правосудии, ваша милость, — объяснил он. — Моя жена — белая волшебница и не думала повредить бедному юноше. Она использовала против него свою магию, которая поражает только проклятых... Нет закона, который запрещал бы убить оборотня.
— Оборотня?!
— Юный Арне был смертельно ранен семь лет назад, — пояснил горожанин. — Чтобы залечить его раны, ведьма Магда сделала его оборотнем. Недавно несчастный рыцарь попал под действие белой магии моей жены. Она, к сожалению, не знала, что, снимая с юноши проклятье, заставит раны открыться.
— Кто-нибудь может это подтвердить? — нахмурился барон.
— Ведьма Магда, — отозвался горожанин, всё ещё криво ухмыляясь. Его можно было понять: Магда пропала и где искать её — неизвестно. — Полагаю, кто-нибудь в ваших краях... знахарь, скорее всего. И, разумеется, о ране всё известно вашему шателену. Вы ведь знали... о его второй шкуре?
Отвечать на эту шпильку барон не стал.
— Твоя жена не должна покидать пределов страны, — сказал он сухо. — Ты прав, нет закона, который бы осуждал её действия... если они таковы, как ты описываешь. Но граф цур Вилтин...
— Я потому и прошу вашего правосудия, — отозвался Лонгин. — И, кроме того...
Он нервным движением потёр руки и переглянулся с отцом Сергиусом. Тот ободряюще кивнул.
— Видите ли, ваша милость... — заново начал горожанин. — Правосудие не может быть чем-то, что обещано в запертой комнате в обмен на сведения, которые вам так нужны... правосудие должно работать всегда, кто бы его не вершил.
— Не понимаю, к чему ты клонишь! — прервал его барон.
— Магистр Лонгин хочет предложить вам кодекс, которому должны будут подчиняться волшебники и ведьмы, — объяснил отец Сергиус. — Кодекс законов, который будет регулировать отношения между людьми, которые...
— Неодарённые, — вставил Лонгин.
— Между неодарёнными и волшебниками.
— Если этот кодекс будет принят в Тафелоне, — вкрадчиво произнёс Лонгин, — применение магии будет караться, если приносит вред, и награждаться, если приносит пользу, и оборотень будет так же защищён законом, как и любой другой... рыцарь.
— Я подумаю, — пообещал барон. Мысль была... интересная. Но что-то не давало барону покоя. Имя... ситуация... он недавно приехал и ещё не вник во все дела даже в своих владениях, не говоря уже обо всей стране.
— Видите ли, — снова потёр руки горожанин, — я хотел бы... придать законный статус Серой пустоши, интересы которой я имею честь представлять. Дело в том, что с недавнего времени эти земли принадлежат мне.
— По какому праву? — нахмурился барон.
— По праву сильного, — слегка развёл руками горожанин, — по тому же, по какому ваш зять занял Дитлин. Видите ли, ваша милость, я победил волшебников Чёрной башни и теперь она моя.
— Я разговаривал с магистром Лонгином после его победы, — вмешался отец Сергиус, — и убедил его взвалить на себя это бремя.
От барона не укрылось, что волшебник поморщился. Видно, бремя оказалось тяжеловато.
— Братство Помощи ссудило магистра деньгами, — продолжил пояснения легат, — и это позволило остановить грабежи, которыми славилась Пустошь. Теперь мы надеемся проложить дорогу с юга, с перевала за Сюдосом, на север, а также есть кое-какие мысли о дороге с запада на восток. Сейчас, когда волшебники согласились оказывать путникам всяческую поддержку...
— Но за Пустошью земли оборотней, — нахмурился барон.
— Да, земли оборотней, — кивнул легат, — а за ними живут язычники, к которым иногда вторгаются нагбарцы, а ещё дальше — богатые и обширные земли, но до них мало кто добирается. Увар, капитан отряда, служащего вашему зятю, рассказал много интересного о тех краях.
Увар... барон что-то о нём слышал. Кажется, это тот наёмник, который по приказу Вира присоединился к самозванцу, а после скрылся... ну да, в самом деле на востоке. Действительно интересно... а ещё интересней то, что рассказывал Вир... земли оборотней, а за ними земли язычников...
— Увар, — усмехнулся волшебник. — Что же... тогда я хочу рассказать об ещё одном преступлении.
— Говори, — коротко приказал цур Фирмин.
— Убит рыцарь Крипп цур Лотарин.
Барону не нужно было подсказок, это имя он отлично помнил. Отец Магды. Вздорный человек.
— Надеюсь, на этот раз не твоя жена? — изволил пошутить барон.
— Нет, ваша милость, — улыбнулся на шутку Лонгин, — его убил Увар, его собственный зять... муж старшей дочери рыцаря... насколько я помню, они повздорили из-за приданого.
— Ты неплохо осведомлён, маг. Откуда тебе известно?
— Мне рассказал об этом Вилмос, сын Криппа. Он единственный из мужчин уцелел тогда.
— И чего же ты хочешь? Наказать Увара?
— О нет, ваша милость, не думаю, чтобы вы стали наказывать человека, который принёс вашему зятю победу. Я лишь хочу, чтобы за мной остался Лотарин, который Вилмос унаследовал, а после передал мне в дар.
— Ты принял в дар рыцарские земли?!
— Почему бы и нет, ваша милость? — хладнокровно спросил волшебник. — Я бы и не брал, но юный Вилмос так настаивал... договор составлен по всей форме... и ни я, ни мои люди не претендуют на рыцарское звание. Только на земли.
— Да зачем они тебе?! Тебе мало Серой пустоши?
— Серая пустошь, ваша милость — проклятая земля, где ничего не растёт, зато... м-м-м... не буду вас утомлять... словом, случается множество удивительных и опасных вещей. Наши ученики не представляют себе, как их колдовство или магия будут отзываться в м-м-м... обычных землях. Мне удалось установить, что магический фон... м-м-м... впрочем, вам это будет неинтересно. Одним словом, близость Лотарина к Серой пустоши привела к тому, что... м-м-м... колдовать там сложнее, чем где бы то ни было. Я полагаю, нам удастся это сохранить... и таким образом Лотарин станет идеальным местом для проверки новых заклинаний и зелий.
Закончив эту тираду, в ходе которой он то и дело поглядывал на отца Сергиуса, маг снова потёр руки. Теперь, кажется, торжествующе.
— А люди, которые живут в Лотарине?! — рассердился барон.
— О, им будет не тяжелее, чем тем, кто живёт возле, скажем, Ранога. В конце концов, среди заклинаний есть и полезные, а пятерых ведьм достаточно, чтобы вылечить всю скотину даже в такой инертной... прошу прощения... глухой к колдовству местности, как Лотарин. Взвинчивать подати мы не собираемся.
— Я вижу, ты всё продумал, — отметил барон.
— Вашего возвращения ждали, ваша милость, — поклонился волшебник. Что-то было неправильное и в поклоне, и в интонациях этого человека... Как будто он играл какую-то роль, ему не свойственную.
— Отцу Сергиусу твои начинания кажутся полезными, — кивнул барон на легата. — Но ты можешь мне назвать хоть одну причину, по которой я должен согласиться на столь многие перемены?
— Охотно, ваша милость, — снова поклонился волшебник. — Мне известно, куда ушла ведьма Магда, и я могу вам это открыть.
— И ты рассчитываешь, что за эту услугу я должен буду...
— Нет, ваша милость, — дерзко перебил барона волшебник. — Я рассчитываю, что вы поймёте, что всё, что я предлагаю, послужит на благо Тафелона... что же касается сведений... я бы сказал, что это дружеская услуга, но не осмеливаюсь оскорбить вас... примите их в дар как доказательство чистоты моих намерений.
Он немного помолчал и добавил:
— Мне удалось подчинить Белую башню... их магия позволяет увидеть в зеркале друга... или врага... кроме того, мы сейчас совместно работаем над способами закрыться от подобного поиска... и над тем, как обойти подобную защиту. Я полагаю, закон, который заставит магов записывать, кто и зачем к ним обращался, будет весьма полезен... сегодня, я узнавал, никаких записей не ведётся. Я уже не говорю о налогах и вкладе в благоустройство города, которые пока с волшебников не требуются вовсе.
Барон смерил волшебника задумчивым взглядом. Тот спокойно выдержал это и снова потёр руки.
— Вижу, ты много разговаривал с отцом Сергиусом, — усмехнулся барон. — Говори, что тебе известно.
Волшебник выпрямился, расправил плечи. В светлых глазах сверкнуло тёмное торжество.
— Прежде, чем я перейду к вопросу о том, куда делась из ваших владений ведьма... которой вы оказывали милостивое покровительство... я должен сделать ещё одно признание.
Барон насторожился. Лонгин словно сбросил какую-то маску, которую невесть зачем надел и... что? Нацепил новую? Стал самим собой? По его голосу было ясно: он в курсе личных дел барона и мог бы многое рассказать... кому угодно. Опасный и неприятный человек. От такого надо или избавляться или держать к себе как можно ближе.
— Говори, — нетерпеливо бросил барон.
— Вскоре после вашего отъезда ко мне обратилась ваша дочь, её милость Нора цур Фирмин. Полагаю, теперь мы должны говорить о ней "её высочество герцогиня"?.. Она попросила научить её... чёрной магии, ваша милость. Так никогда не делается: человек не может быть и властителем, и магом... однако она была настойчива и я был вынужден согласиться. Если пожелаете, я привезу контракт, который она подписала... вы сможете сами убедиться, что в нём нет ничего порочащего ни её, ни вашу честь... ваша милость.
Это был хороший удар, барон не мог не признать. Договор, подписанный рукой Норы! Что эта девчонка удумала?! И волшебник хранит его где-то в тайне... да, он хорошо подготовился к разговору. Даже интересно, что он начал не с него, а ведь этот аргумент был самым главным.
— Отец Сергиус, — продолжил Лонгин, кивая на легата, — заверил меня, что в занятиях её милостью Норой магией нет ничего противоречащего заветам церкви. Разумеется, после того, как в Тафелоне будет принят кодекс, регулирующий занятия магией и отношения между волшебниками и неодарёнными, действия Норы будут не только разумны, но и полностью законны. Сейчас против неё говорит только обычай — как ваш, так и наш.
Барон сдержал усмешку. Волшебник считает его туповатым рыцарем, раз так подробно раскрывает свои намерения. Но такое заблуждение может быть на руку... а может и нет.
— Чему ты её учил? — спросил цур Фирмин.
— О, ничему, что могло бы бросить на неё тень... мне пришлось подтянуть вашу дочь по квадривиуму... она безобразно забросила занятия, выйдя замуж... несколько мёртвых языков, без которых невозможно ни прочесть книги, которые я рекомендую, ни составить своё заклинание... немного теории... вынужден вас огорчить, ваша дочь проявила прискорбно мало интереса к теории... что до практики... видите ли, моя метода включает в себя длительную и планомерную подготовку... однако её милость способна видеть на расстоянии, превышающем человеческие возможности... любопытное заклинание с использованием перемены векторов при преломлении воздуха... есть аналогичное заклинание, усиливающее слух... я надеюсь, она сумеет вывести его самостоятельно при минимальной подсказке с моей стороны... видите ли, моя метода предполагает постепенное развитие у ученика самостоятельного мышления... я лишь направляю, а они...
Отец Сергиус кашлянул. Лонгин вздрогнул и потёр руки.
— Боюсь, я утомил вас своими рассуждениями, — сделал он небрежный жест. — Словом, занятия вашей дочери ни в коей мере не могут её унизить.
— Я видел их, — вставил отец Сергиус, — и могу подтвердить.
Барон нахмурился. Он не любил, когда его загоняли в угол.
— Так вот, — сменил тему волшебник. — Ведьма Магда. Насколько я знаю её и её спутника... он говорил о севере, но это, конечно, обманный ход. Мне говорили, у вас есть карта... ах, да, вот она.
Лонгин повёл рукой и крышка стола, под которой скрывалась карта Тафелона, сделалась прозрачной.
— Сюда, — указал он на восток. — Это единственное разумное направление в их случае.
— Спутника?.. — спокойно спросил барон. Лонгин понимающе улыбнулся.
— Я не рассчитываю, что вы поверите мне на слово, ваша милость, — произнёс он с большим сочувствием. — Но могу вас заверить, что Магда очень не хотела уходить... но если бы она осталась, она лишилась бы дочери навсегда.
— Но кто был её спутником? — мягко спросил отец Сергиус.
— Разумеется, её названный брат, — отозвался волшебник, задумчиво водя пальцем по ставшей прозрачной крышке над картой. Было видно, что дальнейший разговор стал ему неинтересен. — Что?.. Ах, да! Магда... Видите ли, среди... тех, кто, надеюсь, недолго ещё будет оставаться вне закона, часто... случается, что мы заменяем кровное родство, с которым нам пришлось порвать, названным. Человек, который увёл Магду с собой, заменил ей брата... старшего брата, которого у неё никогда не было. Он много помогал ей... и спас её дочь, рискнув ради неё жизнью и здоровьем. У нас принято слушаться своих старших братьев.
