Тут я повстречал Сьюзи, большую умницу, и отличного товарища. С ней мы и затеяли, тот грандиозный проект, с которого начались все изменения.
И конечно, никогда не забуду ту бесконечную, невозможно мучительную ночь, когда здесь родилась Милена. Эта синеглазая красавица, сорвав где-то огромный, ярко-голубой с золотом ландыш, и озаряя все вокруг улыбкой богини, беззаботно разглядывала окружающее. Но я отлично знал, Милена сейчас так же далеко, и так же в ее памяти вертятся картинки прошлого, забыть которые, нам будет просто невозможно.
Так постепенно мы подошли к главному входу дома, и словно не решаясь шагнуть за порог распахнутых дверей, замерли, смущенно глядя друг на друга.
— Ну что? — решил я наконец, разорвать эту тишину, поочередно вглядываясь в лица моей будущей команды, — Вот и настало время проститься с домом! Если желаете, можете пройти внутрь. Кто-то из вас по счастью родился после последней реконструкции, и может свободно отыскать свой модуль. А мы подождем вас здесь. Нам, родившимся в первой фазе, уже не найти своих бывших жилищ. Они давно растворились в новой планировке, так что, даже приблизительно не угадать.
И вновь взяв за руку свою Лизу, я направился к ближайшей беседке, где и намеривался подождать остальных. Но к моему удивлению, за нами последовали не только Милена Шерри и Сьюзи, которые прекрасно понимали, дом давно уже не тот, и найти свои модули им действительно врядли удастся, но и остальная команда, что родилась уже во второй фазе проекта. А когда я оглянувшись, остановился, вопросительно глядя на них, за всех, мне ответила Лана:
— Алекс, Мы давно простились и с этой башней, и с родными! И действительно, это место навсегда будет нашим домом, куда каждый из нас еще не раз вернется! Но сейчас, это просто ненужно! Все наши воспоминания, мы возьмем с собой! А вернувшись, обязательно заглянем сюда! Ведь это для тебя прошли годы! А мы только недавно получили возможность, ощутить свободу и полет, которых здесь были лишены!
'Да, — подумал я, — плохой из меня психолог! А впрочем, если бы я не предложил им это, было бы куда хуже! Кто-то, возможно, посчитал бы меня сухим педантом, которому наплевать на чувства! Так что все нормально Ал! Возьми с полочки пирожок!'
А когда я уже было, собрался разместить свою команду в той самой беседке, на мой коммуникатор, пришло сообщение от Лукьяна. Мой зам, остающийся здесь за главного, спрашивал когда мы прибудем на планету, а узнав, что мы уже часа полтора как прилетели, почему-то переполошился.
Вообще, порой я стал замечать, что мои ребята, с тех далеких пор, очень сильно изменились. К примеру, от былого молчуна и грубияна которым был когда-то Лукьян, не осталось и следа. Либо так на всех действовала земля 2, либо еще какая ерунда, но за последние годы, мой заместитель превратился в веселого парня, хохмача и задиру. И даже глаза его, всегда выдающие настоящий возраст, как-то помолодели, и светились юношеским энтузиазмом. Нет, конечно, он не стал последним тюфяком. Порой у нас с ним возникали различные трения по тому, или иному поводу, но теперь, все это выглядело совершенно иначе. Чувствовалось, что этот парень понял соль жизни, и не собирается тратить ее по пустякам. А еще через несколько минут, прямо перед домом, на белые плиты опустился инженерный бот спасательной службы. И погрузившись в теплое нутро отличной машины, разместившись в уютных креслах, мы взмыли в синее небо. Внизу мелькнули зеркальные многогранники дома, и кольнув острым лучом, отразившемся в спокойной воде, голубым оком, словно прощаясь навсегда, глянул на меня наш милый, и такой знакомый пруд.
В груди защемило, а взгляд слегка затуманило от нахлынувших чувств, так что, мне пришлось срочно проморгаться, дабы не появиться на публике с мокрым носом. А когда, под нами показался дом правительства, сидящий за штурвалом парень, лет семнадцати, оглянувшись, спросил нас, смущенно улыбаясь:
— А можно я с вами щелкнусь на память? Ведь ребята ни поверят, что я самого Алекса возил!
'Да, правильно, что я улетаю отсюда. Уж больно тут нездоровый культ личности развился. Возможно по возвращению, вся эта блажь и забудется. А впрочем, вернусь ли я? Точнее, вернемся ли мы? Это уже конечно зависит от воли Создателя!'
Приземлившись, я прежде всего выполнил просьбу парня. И слегка приобняв его за плечи, типа мы старинные приятели, попросил Шерри запечатлеть нас на голограматор. А когда я скинул сияющему как начищенный медяк водиле, получившиеся фотки, на крыльце появилась целая делегация.
Возглавлял ее сам Лукьян, и спустившись вниз по высоким ступеням, он степенно поздоровался со всеми, а затем, не удержавшись, крепко обнял меня со словами:
— Ал! Да на кого ж ты нас покидаешь?
Я знал, что все сейчас очень серьезно, и это просто манера такая у моего зама, шутить к месту и не к месту. Так что я, похлопав расчувствовавшегося парня по спине, успокоил его тем же тоном:
— Не дождешься! Не покину! Точнее так, оставлю вас на парочку сотен лет! А потом вернусь! Обязательно! Как я без вас?
Тут же на меня набросились и Роман с Климом, и остальные ребята, поэтому, мне еще целых полчаса пришлось успокаивать не на шутку разволновавшихся помощничков.
Но вот, постепенно волнение улеглось, и широко улыбающийся Лукьян, сказал оглядывая мою команду:
— А ведь сегодня для вас настоящий праздник запланирован! Программа начинается через ... — глянул он на свой коммуникатор,— через два часа. Время еще есть, так что, приглашаю на экскурсию в наш новый штаб! — и указав широким жестом на стоящее перед нами высоченное, белоснежное здание предложил: — Пойдем, посмотришь! Кстати, тут и твой кабинет имеется! Милости просим!
'Да, архитекторам нашим респект!'
Здесь действительно, ощущалась атмосфера, грандиозных дел, и витал дух величайшей ответственности.
Чего стоили одни только шикарные полы, мраморные стены и высоченные потолки. Просторные светлые коридоры, тяжелые резные двери, величиной с гаражные, ведущие в официальные приемные будущих заправил этой новой планеты. Огромные, в сто квадратов кабинеты, отделанные так, что дух захватывало. В общем, наши ребята не в чем ни пожелали отставать от всех, некогда правивших на земле деятелей, повторяя все стандартные ошибки.
Что ж, этот спор я тогда проиграл. Оставшись в меньшинстве, которое, как и я, считало этот проект неприемлемым для нашего города, да и для всей планеты. Пришлось уступить, дабы не показаться тираном, подавляющим любое инакомыслие. Но думаю, настанет время и они сами поймут, что такая архитектура не приближает нас к народу, а напротив сильно отдаляет.
'Как раз, — подумал я, — к моему возвращению, они и прозреют!'
Мне показали и мое рабочее место, что находилось на самом верхнем этаже, и войдя в кабинет главного оператора, больше напоминавший банкетный зал, я замер на пороге.
— Ну вы и даете ребята! Да здесь можно гонки на скутерах устраивать! — И решив не огорчать толпившихся за спиной, сияющих радостно помощничков, я коротко похвалил их за отличную дизайнерскую работу. Здесь, в кабинете главного координатора планеты, были применены самые передовые технические решения, и явлены самые высокие художественные таланты. В общем-то, если бы не мое отвращение ко всему этому чиновничьему гонору, и вечному стремлению казаться а не быть, можно было бы поставить всем отлично. Но покинув это роскошество, я с облегчением вздохнул:
'Как же все-таки здорово, что мне не прийдется всю оставшуюся жизнь торчать здесь целыми днями, и изображать из себя (Великого и Ужасного), благодетеля всея земли 2!'
А когда мы, спустившись по широченной, устланной законными красными коврами лестнице, вышли на ступени, нас встретила целая толпа горожан, во главе с Приторием.
Нужно сказать, что мой электронный товарищ, всегда готовый дать дельный совет, с самого начала, наотрез отказался участвовать в работе правительства, заявив, что не имеет морального права управлять людьми, и что его главная функция наблюдение и протоколирование. Вот наш бывший шеф, и наблюдал. Его часто видели на различных мероприятиях, на стройках, где он, наравне со всеми выполнял обычную в таких случаях работу. Так же, Приторий очень любил собрания. Неважно по какому поводу, лишь бы толпа была побольше. Я однажды не удержался, и спросил его:
— Послушай Притор! Чего ты там забыл среди этих рифмоплетов? Ты же ничего не смыслишь в поэзии. А к девчонкам визажистам чего привязался? Они тебя уже за своего там считают. Боюсь, как бы они не стали на тебе испытывать свои новые дизайнерские штучки. НА что мой главный советник, а скорее уже давно друг и помощник, абсолютно серьезно ответил:
— Алекс. Ты не представляешь в какое время мы с тобой живем! Ведь сейчас, происходит зарождение совершенно новой цивилизации, не похожей ни на что ранее существующее. И наблюдать такое, для меня величайшая честь. Ведь мы намеренно, не позволили вам вернуться к старым корням, почему и ни одной вашей книги, ни одного научного труда, и даже самого простого развлекательного фильма, не было загружено в объем проекта. И вот, на наших глазах родился новый, абсолютно аутентичный мир. Я, собрал массу уникальных данных.
'Ну что ж, — решил я тогда, — Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не ...'
И теперь, этот андроид, ставший любимцем многих в новом доме, почти повсюду был сопровождаем толпой юношей и девушек, видевших в этом железном парне отличного наставника и педагога.
Но на этот раз, народу было, пожалуй, слишком много. Когда мы вышли к радостно галдящей толпе, нас тут же окружили. Каждый хотел лично поприветствовать, каждый норовил подержаться за руку, хлопнуть по плечу, так что через минут десять такого массажа, я высмотрев своих, поймал умоляющий взгляд Милены, которая тоже моментально была атакована, и с трудом отбивалась от наседающей публики. Ситуацию надо было срочно брать под контроль. Лукьян с ребятами, попросту отдали нас на растерзание. Поэтому, я подняв над головой обе руки, возвысил голос к потерявшей чувство меры ребятне:
— Дорогие мои! Пожалуйста, тише! Давайте перейдем на главную площадь сегодняшнего дня! Нас там, наверное, уже заждались!
И постепенно организовавшаяся лавина, радостно галдящих первоградцев, потекла к специально задуманной для таких случаев Площади Народных Собраний. Там, по словам Лукьяна, и пройдут основные мероприятия.
С трудом вырвав из страстных объятий местных ловеласов Лизу и Милену, отыскав остальных, поджимая оттоптанные пальцы в сандалиях, я кликнул в коммуникаторе Лукьяна. Он наблюдал за всем с высоты правительственного порога, (гад эдакий), так что я как мог 'ласково' попросил его прислать того малого на инженерном боте, что доставил нас сюда. И через пять минут, мы были уже на другой площади. Благо Артик, так звали этого белобрысого пацана, предусмотрительно высадил нас на крыше большого здания, которое называлось Общественной палатой, так что участь быть растоптанными мы благополучно миновали. Спустившись в холл первого этажа, мы столкнулись со спешащими нам на встречу молодыми людьми, которых видно, уже предупредили о нашем появлении. Оказалось, что эти трое, наша гид команда. Им было поручено сопровождать почетных гостей, комментируя происходящее, и заранее объявляя те, или иные события.
Я естественно очень этому обрадовался. Терпеть не могу неразбериху и всякие неожиданности. А с этими ребятами, я быстро выяснил, что, где, и когда.
Сегодня был запланирован грандиозный концерт, в котором предполагалось и наше участие, а так же, давно принятый здесь за норму, пир на весь мир.
Темноволосый юноша, назвавшийся Алексом, подвел меня к окну на четвертом этаже, и показал расположенную прямо перед зданием площадь. На ней гигантской буквой П. были расположены сотни и сотни столиков, а в центре всего этого пикничка, маленьким островком виднелось с десятка три стола для ВИП персон, то есть для нас. Вся эта громадная подкова, двумя своими рогами упиралась в такое же титаническое сооружение, которое мой гид обозвал главной сценой. Там, скорее всего и предстояло выступать сегодняшним участникам наших проводов.
Праздник планировали начать в 11:00. Ну а время до начала, я провел в беседе со своими новыми знакомыми.
Эти ребята, кстати, совершенно не смущаясь, принялись осыпать комплиментами моих спутниц, и довели некоторых из них до белого каления. Уж я-то знал, как им доставалось порой от подобных поклонничков.
Нам поведали, как планируется провести этот праздничный день, и выяснилось, что граждане Первограда, здорово подготовились. Я был откровенно заинтригован.
Эти ребята, долго расспрашивали нас, о тех знаменательных днях, когда мы с Сьюзи начали свою знаменитую информ компанию. Особенно их интересовали технические подробности. Один из этих ребят, по имени Серж, такой же востроглазый и говорливый, как старый друг Романа, основательно достал меня своими расспросами. Его интересовало, не мог ли я вспомнить кого-то из политиков живущих в последние перед великой катастрофой годы. Долго расспрашивал, наказал ли я тех черных солдат, которые убили так много людей, и даже напали на уровень освобожденных. Еще его очень интересовало, что я думаю о наших потомках. Не слишком ли они опрометчиво поступили, отправив нас в неизведанное, подвергая риску жизни ни в чем неповинных людей.
Я естественно, как мог дипломатично, ответил этому сопляку, что если бы потомки не посчитали нужным воскресить нас, то и он, и все его сегодняшние друзья, никогда вообще бы не появились на свет. Так же я доходчиво объяснил ему, что тридцать миллиардов, это слишком много для солнечной системы. И если весь тот сброд, что представляла собой земля, а точнее живущие на ней, были б воскрешены на одной планете, то судьбу этого несчастного шарика можно было заранее считать предрешенной.
Конечно, можно было бы рассказать ему, что такое Освенцим, Бухенвальд, Хиросима и все прочие 'прелести цивилизации', но атмосфера предстоящего праздника, не позволяла портить настроение. Однако после этой беседы я решил, на прощанье обязательно напомню, к чему может привести все, что называлось в свое время прогрессом.
Лиза, пока мы так 'весело' беседовали, сидела рядом, отлично чувствуя мое раздражение, и пыталась передать мне, как она это здорово умела, покой и умиротворение.
Мы часто в свое время, вспоминали нашу прошлую жизнь, и оказалось, что моей половине тоже очень хорошо известны все 'прелести' того современного общества, в котором нам приходилось когда-то жить. Так что Лиза отлично понимала, еще немного, и я могу вспылить.
Но в итоге, все обошлось. И грозный Алекс, остался в памяти этих ребят неким благородным героем местных эпосов.
А не за долго до начала концерта, нас посетил Приторий. Именно тогда, у нас, состоялся самый важный, и самый сложный разговор за все время нашего с ним знакомства.
Войдя в большой зал, где мы с моей командой ожидали времени начала программы, он оглядев нас так, словно снимал на какую-то особую камеру, после долгой паузы произнес громыхающим басом:
