| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Несмотря на обещание отдыха, Нок не успокоилась. Браслетов на руках не было, и потому рассчитывать на благосклонность духов не приходилось. Не видать ей доброго сегодня, и в ближайшее время тоже.
С помощью Ога обе девочки вновь оказались верхом на обеспокоенной лошадке. Травка, вцепившись в то, что новый хозяин назвал "лукой" седла, снова попробовала встать. Нок отвесила ей хороший подзатыльник и сразу же услышала низкий голос Ога:
— Не бей ее. Не смей бить ребенка.
Ничего себе, нашел "ребенка". Погоди, скоро узнаешь, хозяин, что это за ребенок. Может, даже в эту ночь химаи припрутся по душу Травки. И по их души заодно. Вот тогда посмотрим, обрадуешься ли своей покупке.
— Не отставайте, — велел хозяин и поскакал вперед.
Солнце совсем опустилось за худой пролесок, и даже розовые отблески успели погаснуть. Грозными стражами выглядывали из сумрака валуны, и казалось, что они думают невеселую, страшную думу. Точно перебирают в памяти все те обряды, что довелось им пережить. Даже бодрый Еж притих, перестал вертеть головой и, вытащив из мешка единственную рубашку, натянул на тело. Видимо, холод и страх пробрали и его.
Нок стало казаться, что под валунами прячутся какие-то тени, перетекают с места на место, точно живые, подвижные существа. И пялятся, пялятся на путников. Но это не химаи, в этом Нок была уверена точно. Химаев она бы почувствовала. Слишком часто ей приходилось обороняться по ночам от этих тварей.
Охотник повернул вправо, и кобыла его начала спуск вниз, куда-то в овражек. Послышался легкий, умиротворяющий шум воды, потянуло влагой. Усилившийся ветер донес запахи влажной земли и речных трав.
— Не надо бояться костей и химаев, — вдруг сказал Ог, оказавшись совсем близко. — Это вовсе не то, чего стоит бояться. Мы почти приехали, скоро сможем поесть и отдохнуть.
И действительно не успели проехать и пятидесяти шагов, как блеснула в темноте река, щедро отражая поднявшуюся половинку Аниес, засияли глупо и радостно звезды и шумно зафыркали лошади, почуяв воду и близкий отдых.
— Приехали. Спускайтесь. Еж, помоги девочкам. Я разведу огонь и приготовлю ужин, а вы сбегайте на речку и искупайтесь.
Нок вздрогнула при мысли о купании в черной воде рядом с проклятыми химайскими камнями. Ну, конечно, самое время для купания, чтобы пришли химаи и сожрали их всех. Схряпали, а кости раскидали около своих валунов.
— Не схряпают вас химаи! — Зло сказал Ог, повернулся и в упор посмотрел на Нок. — Ты будешь видеть свет от костра, и два моих пса будут рядом с вами. Пошли все трое и хорошенько отмылись. Ясно? Или повторить? Как вы должны отвечать своим хозяевам?
Нок торопливо сложила ладони, поклонилась, ответила:
— Да, господин... ой, да, Ог... простите, Ог.
— Все, простил. Смотри за ребенком и не смей ее бить. Ясно?
— Да, Ог, -торопливо ответил за Нок Еж.
Что сейчас произошло? Как хозяин угадал ее мысли? Случайность, или это его магия? Или это его воля, которая проникает во всех, даже в лошадей и собак?
Возражать не имеет смысла, да и какие права у рабов? Потому, осторожно всматриваясь во мрак и постоянно оглядываясь, Нок и Еж спустились к реке. Берег оказался мягким, удобным и песчаным. Вода не текла — медленно ползла, довольная и безмятежная. Несколько ив, склонившись, тянули ветви к реке, точно жалуясь на свою судьбу. Темнота расползалась из-под их ветвей и о чем-то тихо переговаривалась с ленивой водой.
Еж отошел немного в сторону, и один из псов тут же двинулся за ним. Травка и Нок остались в том месте, где хорошо просматривался костер.
Быстрыми движениями Нок скинула одежду, раздела Травку и, взяв ее на руки, вошла в воду. Охотник передал кусок мыла, которое пахло сосновыми и мятными маслами. Густая пена удивила и Травку и Нок. У мамы Мабусы они пользовались вонючим, серым мылом, от которого жутко щипало глаза. Потому обычно обходились просто водой. Только голову мыли специальными отварами из мыльнянки и лечебных трав.
А тут — настоящее, господское мыло, нежное и мягкое, которое буквально тает под руками и так славно омывает кожу, точно шелковые ткани прикасаются. Приятный запах и впечатляющая пена на время отвлекли от мыслей о химаях и людских костях. После Нок торопливо выстирала тунику и шаровары, натянула на себя рубашку. Прополоскала нехитрое одеяние Травки, а ее саму завернула в безрукавку Ежа. Что теперь поделать, запасной одежды у Травки нет, а ее собственная слишком воняла потом.
Пока она стирала, к ним приплыл Еж — он отлично умел держаться на воде. Мотнув мокрой головой, он весело заметил:
— Ну, вы и копуши. Я уже и вниз сплавал, и вот, до вас добрался. Вы закончили полоскаться?
— А ты штаны свои постирал? — вопросом на вопрос ответила Нок.
— Зачем? Я завтра снова их напялю.
— Ну, да, будешь таскать, пока коркой не покроются...
— Хозяин же носит свои, не стирает. Что я должен? Пошли, а то вот появятся химаи и слопают ваши юбки и штаны!
Нок вздрогнула, разогнулась и всмотрелась в яркое пламя костра. Ог что-то готовил в котелке, помешивал ложкой и даже не смотрел на собственных рабов. Доверяет, значит, собакам. Думает, что не подведут. А собаки — молодцы, тут как тут. Стоят обе, выжидают. Готовы защитить хозяйскую собственность и сопроводить, как только та двинется обратно.
-Ладно, пошли. Что будет на ужин?
— Хозяин сам готовит. А я думал, что он заставит тебя. Как думаешь, он захочет, чтобы ты этой же ночью отдала ему свою любовь? — без всякого смущения спросил наглый Еж и с интересом уставился на Нок.
Нок вздрогнула. Пальцы, держащие выстиранные вещи, задрожали. Глазам стало жарко, а сердцу совсем холодно.
— Не твое дело, — сухо отрезала она и, подхватив ковыряющую землю Травку, решительно зашагала к костру.
Только не это! Только не любовные обязанности! Только не в этом месте, не на голой земле, не у костра рядом с человеческими костями! Совсем не так надеялась она расстаться с девственностью и познать тайну любовных игр и утех.
У жаркого огня ее встретил хозяин. Глянул неожиданно весело, блеснул черными глазами, покачал головой и негромко сказал себе под нос:
— Вот глупые. Садитесь и ешьте. Тут овощная похлебка с салом, немного фруктов и пара лепешек. Лепешки у меня выходят не очень хорошие, но что есть. Я тоже пойду, искупаюсь. Не кричите и не смейте отходить от костра. А то точно съедят вас химаи. Они любят таких пустоголовых, как вы. И ребенка накормите обязательно.
Хозяин еще раз покачал головой, поднялся. Скинул с себя рубаху, прихватил небольшой холщовый мешок и ушел к реке.
Глава 13
Похлебка пахла пряными травами, салом и костром. Оранжевые языки пламени согревали — Нок продрогла, пока купалась. Подпихнув Травку поближе к огню, чтобы и она согрелась, Нок принялась расчесывать волосы девочке. Та дергалась, кривила губы, но не произносила ни слова. Удивленно смотрела на огонь, щурила глаза. Вот-вот сморит ее сон, и она уснет.
— Хотя бы Травка в эту ночь спала спокойно, — сказал Еж. Он громко сербал, уминая похлебку, и уши у него смешно двигались. — А то раскричится, и химаи тут же появятся.
— Ты снова болтаешь? Гляди, доболтаешься, — сердито зыркнула на него Нок.
Налила в глиняные миски себе и Травке похлебки, отломила кусок кривобокой, еще горячей лепешки.
— Слышишь? — вдруг сказал Еж и перестал чавкать. — Птица кричит. По-моему, это маса. Посчитай, сколько раз она прокричала. Один, два...
— Замолчала уже. Не сосчитали, — поморщившись, ответила Нок и сунула в руки Травке миску с едой.
Та схватилась за ложку и принялась есть так быстро, как не ела никогда в своей жизни. Наверное. Ничего себе, эта девочка, оказывается, умеет довольно хорошо работать ложкой.
— Вот, опять закричала, — встрепенулся Еж и принялся считать.
В темноте печальные короткие птичьи вскрики казались жалобным поскрипыванием. Нок невольно прислушалась. Всмотрелась в ряды выступающих из темноты редких сосен и кизиловых деревьев.
— Шесть раз. Она шесть раз прокричала. Это не к добру. Если маса кричит ночью шесть раз, это точно не к добру. Так всегда говорила мама Мабуса, помнишь?
— А где тут вообще добро? Сидим Гусс знает где, на страшной земле рядом с химаями. Считаешь, что это добро? — Фыркнула в ответ ему Нок, — Ничего себе добро. Добрее не бывает. Вот увидишь, ночь еще себя покажет. Или вот, она, — Нок кивнула на Травку.
— А, может, и нет. Может, это когда ворон шесть раз кричит — тогда точно не к добру. А маса — это же ночной журавль. Это хорошая птица.
— Рассказывай сам себе. Сейчас придет хозяин и зарежет тебя на больших валунах. И оставит жертвой химаям, чтобы пропустили они нас. А меня — нет, потому что я — дорогая рабыня. За меня он дорого заплатил. А ты достался в привесок.
Еж нахмурился и сердито буркнул:
— Болтай-болтай, да следи за языком, женщина. Такими вещами не шутят.
— Я и не шучу. Зачем он тебя купил? Меня-то понятно, зачем. А тебя?
— А зачем сейчас кормит? Зачем велел выкупаться? Пленных, которых хотят принести в жертву, всегда связывают. Так рассказывали моряки о тех, кого отдавали Гуссу во время шторма. Связали руки и ноги и кинули в пропасть. А тут купают и кормят. И хорошо, между прочим. Вкусная похлебка получилась у хозяина.
— Кормят, чтобы ты жирнее был. А то сейчас больно тощий, химаям одни кости перепадут.
Еж изловчился и легко стукнул ногой Нок, после добавил:
— Дери тебя зменграхи, девка противная.
— Сейчас сам получишь, обормот. Вот, только докормлю Травку.
Тишину ночи внезапно прервало тихое, еле слышное бормотание. Будто какое-то животное забрело в кусты и ворчливо жалуется на свою долю. Еж и Нок разом замолчали, заоглядывались.
— Началось, — широко раскрыв глаза, произнес Еж. — Вдруг хозяина уже съели? Ты же произнесешь свое заклинание, правда, Нок?
— Вот, теперь ты вспомнил о моих способностях, — криво улыбнулась Нок.
Но ее саму затрясло от страха. Она пристроила миску с недоеденной похлебкой на камне и тревожно всмотрелась в лицо Травки. Та спокойно уминала еду, и щеки ее лоснились от жира и довольства.
— Это не химаи. Травка их всегда чувствует. Видишь, сидит себе и ест. Так что, успокойся.
Где-то совсем рядом снова раздалось хлюпающее бормотание. Нок опять вздрогнула, а Еж поднялся на ноги и схватил длинную палку из кучи хвороста, что натащил охотник Ог. Послышались чьи-то шаги, замелькали отблески света, и из темноты вынырнул хозяин. В руке у него пылал факел, а сам он был без рубашки, в одних серых брюках из какой-то плотной странной ткани.
Нок глянула на него искоса и тут же опустила глаза. Хозяин Ог побрился. И выглядел теперь совсем по-другому.
— Живы? — коротко спросил он и опустился у костра. — Наелись?
Нок кивнула.
— Так ложитесь и спите. Нечего время зря терять. Завтра встанем рано, пока жары не будет.
Ог показал головой на кучу сосновых веток недалеко от костра, накрытую одеялом.
— Где нам спать? — осторожно спросила Нок, не глядя на хозяина.
— Вот там, — Ог еще раз кивнул на ветки, — и малышку там устройте, чтобы ей было удобно и она не замерзла. Ночью на земле прохладно.
Нок сложила грязные миски и, не поднимая глаз, спросила:
— Мне помыть посуду?
— Я разве велел? — невозмутимо спросил Ог. — Я что велел делать, дети?
Нок уселась на край одеяла и почувствовала, как легко колят сквозь плотную ткань сосновые иглы. Пристроилась рядом Травка, свернулась калачиком и сразу же засопела тяжело и медленно. Уснула, значит — пустая мисочка ее стояла рядом, на земле.
— Спите уже, — устало велел Ог, — я покараулю. Лягу чуть позже.
Он подбросил в огонь еще хвороста, и оранжевые языки жадно затрещали, поглощая новую добычу. Снова закричала птица мас, но Нок не стала считать ее крики. Пристроившись рядом с Травкой, она закрыла глаза, повернулась на бок, лицом к костру.
Ей вдруг до смерти захотелось рассмотреть лицо хозяина — каков он из себя. Она видела его без бороды лишь мельком, когда он появился в сумраке, и желтый свет от факела скупо освещал его фигуру. Но ведь не посмотришь просто так, это запрещено. Вдруг треснет по голове, как это делала мама Мабуса, когда они пялились почем зря на посетителей. А рука у Ога сильная, крепкая, от его щелчка искры из глаз полетят.
Нок сделал вид, что спит, а сама, украдкой, сквозь прикрытые ресницы бросила нетерпеливый и быстрый взгляд. Он совсем не стар, наоборот. Он молод и силен. И у него красивое лицо, оказывается. Хорошо очерченные губы, которые казались немного мягкими. Ровный нос, черные брови. И синие глаза?
Нок могла поклясться, что еще утром у охотника Ога были черные, просто чернющие глаза. Чернее не бывает. Даже у Травки глаза не такие черные, как были у охотника. А теперь что? Может, это другой человек? Может, к ним пришел брат-близнец хозяина?
Но голос тот же, и собаки признали в нем хозяина. И лошади, которых он сходил проверить, вели себя покорно и спокойно. Они чувствовали волю своего хозяина. Значит, что? Значит, Ог действительно могущественный маг?
Беспокойство и страх вновь зашевелились в душе, как длинные черви в земле после дождя. Страшный у них хозяин, хоть и красивый. Непонятно, что ожидать от него, непонятно, зачем купил и что ему надо. Сон пропал совсем, осталась только тревога, неприятная, как заноза в ноге.
Травка под богом тихо похрапывала и изредка пихала локтем в живот. С противоположного края развалился Еж и тоже совал свои босые ноги куда попало — то под плечи Нок, то вообще заваливался так, что пятки его оказывались на ее бедрах. Оба спали — и Еж, и Травка.
Только у Нок сна не было. Все, что случилось с ней в этот день, никак нельзя назвать добрым. Удача отвернулась от нее, видимо, чем-то прогневала Нок богиню Набару, и та не захотела покровительствовать девочке-сироте. Теперь ей никогда, видимо, не стать красивой и желанной жрицей, и от Травки никогда не отделаться.
Нок подтянула колени к животу — так было удобнее — и сквозь прикрытые веки принялась наблюдать за хозяином. Что же все-таки это за человек?
Ог поел похлебки, еще раз проведал лошадей, после спустился к реке и вымыл миски. Остатки похлебки отдал собакам прямо в том котелке, в котором она варилась. Нок вдруг озарила странная мысль. Обычно она и Еж всегда прислуживали маме Мабусе. Еду они не готовили — нет. Этому их и не учили. А вот помыть посуду, убрать в зале, натаскать воды — эту работу всегда делали рабы. Хозяева лишь приказывали. А здесь у них вышло все наоборот. Ог натаскал воды, приготовил ужин, накормил и велел ложиться и отдыхать. И вот, они втроем дрыхнут, как господские дети, а хозяин моет посуду, следит за животными и — что? Караулит их сон, что ли?
Храните нас всех духи Днагао! Что-то неладное происходит, и от мысли о таком неладном не то, что сна — покоя вообще не станет. Где это видано, чтобы хозяева служили рабам? Значит, точно не для домашней работы приобрел их Ог. Значит, точно для магии. Выходит именно так...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
