Быстрее, чем сам успел сообразить, мужчина ногой захлопнул дверку, отсекая себя от постороннего взгляда.
" Вот тебе и забрал без лишнего шума и пыли", — саркастично подумал чародей, осторожно выбираясь из-под завала и сдирая с головы насадившуюся подобно шлему миску. Её мерзкое содержимое тут же растеклось по плечам и лицу, слегка шипя в местах соприкосновения с неизвестным порошком. Мужчина не без труда поднялся на ноги, начертал на перекладинах ближайших дверей руну Сна зарядом на час и, стараясь лишний раз не касаться стен, побрёл вниз. Ещё совсем свежие следы от вырванной по-живому бороды под слоем неизвестной дряни просто горели огнём. Глаза постоянно слезились, смазывая и без того не слишком чёткие в темноте очертания и линии лестницы и общего зала.
Полнейший провал предпринятой операции был очевиден и без лишних комментариев. Кем бы ни оказались две незатейливые на первый взгляд туристки, встречу с нежданными гостями они явно предвидели и успели подготовиться. Прикинув расклад, чародей предпочёл относить принятые меры на счёт принепреятнейшего хозяина трактира. Это не только обнадёживало его, но и казалось наиболее реальным. Нельзя сказать, что личность тёмную и непременно злокозненную такое положение дел удовлетворило. Напротив, он был чрезвычайно собою недоволен. Проявлялось это лишь в лёгкой небрежности движений и попустительстве к посторонним шумам. В конце концов, после столь знаменательного падения этажерки, ворчание разбуженных постояльцев не так уж и значимо мешало его планам. В планах была попытка вернуться к опасной двери через часок-другой, когда волнения улягутся, и бдение у лестницы, чтобы предусмотрительным девицам не удалось тайком улизнуть.
По памяти спустившись к хозяйской подсобке, что в своё время оказалась столь щедра на монеты, мужчина с тяжёлым сердцем зажёг свечу, вылил в самый чистый из обнаруженных тазиков воду из рукомойника, разделся до пояса и осторожно, боясь снять вместе с кожей и мышцы, попытался промыть лицо и шею от едкой массы. Странная, пахнущая тыквой и лоем субстанция на воду реагировала отрицательно и добровольно смываться не желала. Неведомый реагент в ней быстро впитывался в кожу, вызывая у чародея самые мрачные и пугающие подозрения. При всей своей осведомлённости вещества с подобными свойствами он вспомнить никак не мог.
Вероятно, именно ввиду крайнего удивления и хаотичных попыток разобраться с возможными антидотами, среди шума заново укладывающихся спать людей мужчина и не выделил приближающихся шагов. Лишь в последний момент острое предчувствие заставило его резко распрямиться над тазом. Вот только обернуться и метнуть в вызвавший беспокойство объект выхваченную из-за пряжки ремня бритвенно острую пластинку он не успел. Свет померк и лишённое сознания тело начало опускаться на немытый пол.
* * *
* * *
*
* * *
*
* * *
*
* * *
**
Алеандр резко проснулась, пытаясь унять неистово колотящееся от ужаса сердце. С полминуты она пыталась сообразить, что собственно прервало её сон: Танкино жутковатое бухтение от кратовой печати, впившийся в запястье клоп, собственный сон с толпой умрунов, жутко смахивающих на трактирщика-извращенца, или громкий грохот за дверью. От мысли, что старый боров мог прийти по их души, травница даже похолодела. Перспектива насилия пугала и отвращала настолько, что идеи рождались самые драматические от спасения девичьей чести путём самоубийства собственным атаном, до героического сожжения трактира вместе со всеми постояльцами. Почему трактир должен быть непременно сожжён, когда её стихия — вода, а Чаронит и с землёй через раз управляется, в этот момент Эл внятно объяснить не смогла бы. Девушка осторожно протянула руку и попыталась разбудить продолжающую бормотать подругу.
Точный тычок под рёбра возымел эффект. Чаронит резко вздёрнулась и села, широко распахнув светящиеся после сна глаза.
— Освещение убавь, — недовольно шикнула на блондинку Эл.
Яританна послушно свернула заклятие ночного зрения, что при любой резкой побудке у неё, как духовника, включалось автоматически. Она сама не была в восторге от таких закидонов собственной ауры, считая это ужасно расточительным, но ничего не могла поделать.
— Там кто-то есть, — доверительно прошептала травница, счастливая, что бодрствует не в одиночку.
— Точно? — хрипло поинтересовалась Танка, удивившись тому, как с вечера сел голос.
— Точно! Кто-то к нам ломился!
Валент в доказательство зажгла небольшой светляк, сделавший своим голубоватым светом обстановку только мрачнее. Маленький исцарапанный пальчик травницы упрямо показывал на дверь. Дрожал он при этом неимоверно, но Эл предпочитала списывать эту дрожь на жажду мщения. Глянув в указанном направлении, Танка и сама заметно содрогнулась. Хоть не слишком внушительная дверь и оставалась закрытой, на ней появились подозрительные следы ОБЛУПИНА, а черенок сломанных граблей оказался вдавленным в косяк, словно его тоже захлопнули. Представив, с какой силой должны были ударить, Яританна заметно побледнела.
— Видишь? — не без толики гордости зашептала травница, выбираясь из самодельного кокона, образовавшегося из общего тюфяка в процессе обычных ночных метаний.
— Что же делать? — Танка неуверенно схватилась за полы шарпана, словно ища в нём защиту.
Она даже не удосужилась скрыть страх и нервозность. Вызваны они были не столько весьма неприятными догадками по поводу мерзкого трактирщика, сколько ещё более неприятными мыслями относительно службы княжеских инквизиторов, очень интересующихся недавними событиями.
— Что делать? Что делать? — воинственно подскочила Эл, глядя на откровенно перетрусившую подругу, и подхватила половину пострадавших грабель. — Мстить! В рамках меры допустимой самообороны так его отсамооборонить, чтобы и обороняться больше было не от чего!
В серых глазах травницы зажегся воинственный огонёк предков, требовавший выдирать глаза и выбивать зубы при поползновении на собственные органы лица, в рамках талиона. Ободрённая подобным примером Яританна поднялась тоже и выудила из горы хлама плоскую длинную лопаску от старенькой прялки, перехватив за расщепленную ножку. Гордо и отчаянно встали они плечом к плечу, крепко сжимая своё грозное оружие. На этом запал, вполне, мог бы и заглохнуть, если б что-то подозрительно не зашевелилось в коридоре и не стало удаляться в сторону лестницы.
Подбадривая друг дружку кивками и подмигиванием, гордые иринии местного разлива выглянули за дверь, предварительно несколько раз тыкнув в коридор граблями.
— Я же говорила, что этими лаптями только врагов бить, — довольно прошептала Яританна, подбирая с пола знатно отяжелевшую обувку и придирчиво взвешивая на вытянутой руке.
— Не отвлекайся! — Эл раздражённо отобрала у подруги лапоть и отбросила обратно в кучу хлама.
Снаряд рухнул знатно, с причитающимися спецэффектами, подняв облако пыли и проломив несколько тонких досок. Духовник позволила себе презрительно хмыкнуть и выудить обувь обратно, чтобы рискуя пятками тут же обуться. Возможный алхимический ожог казался ей менее опасным, чем определённая встреча с многочисленными гвоздями, занозами и нечистотами, коими изобиловали местные полы.
— И всё-таки мне кажется...— осторожно начала духовник, поправив на плече тяжёлую лапаску.
— Так осени себя знаком Триликого! — тихонько фыркнула Эл, пробираясь через завал к ступенькам. — И вообще, не сбивай меня с боевого настроя! В конце концов, кому из нас двоих больше надо!?!
— Вот и я о том же, — тяжело вздохнула блондинка.
Спускаться было отчаянно неудобно. Небольшой светляк практически потух, клочком света путаясь где-то в растрёпанной рыжей косе хозяйки, и освещал разве что сломанные грабли да самые кончики розоватых ушей травницы. Лестница была крутой и не радовала перилами. Незакреплённые лапти норовили соскользнуть с ноги, откровенно пугая своей тяжестью и несгибаемостью. Из комнат доносились недовольные голоса постояльцев, и Танка серьёзно подозревала, что, выгляни кто из них, причину шума и козлов отпущения долго искать не стали бы. Алеандр резко затормозила на последней ступеньке, от чего задумавшаяся духовник едва не сшибла товарку.
— Как думаешь, — настороженно поинтересовалась травница, обращаясь к подруге, — бить лучше тыльной стороной или той, что с зубьями.
Растерявшаяся Чаронит на подобное заявление лишь удивлённо хлопнула ресницами. Девушка с присущей ей меркантильностью представила объём возможных выплат откупных при наличии серьёзных повреждений у одного конкретного индивидуума, длительность разбирательств со стражей с учётом связей потерпевшего, возможные задержки с выплатами и даже условную судимость при особо неблагоприятном стечении обстоятельств.
— Вот и я думаю, что зубцами надёжнее будет, — кивнула сама себе Алеандр. — Пошли, я вижу свет в конце туннеля.
Тусклый, явно естественный свет исходил из небольшого помещения, откуда доносились плеск воды и еде слышное фырканье. Тембр казался ниже ожидаемого, что уже прилично настораживало. Обогнав Валент, духовник поспешила первой выглянуть из-за поворота, чтобы в случае необходимости первой же и убежать, но от неожиданности не смогла даже сдвинуться с места. В свете дешёвенькой свечи стоял высокий полуголый мужчина, худой настолько, что трактирщика пришлось бы засунуть в гладильный пресс, для достижения подобного эффекта. Мужчина наклонился, и на бледной, почти синюшной коже спины проступили узлы мышц, пятна синяков и несколько застарелых шрамов. Рядом небрежно сброшенные валялись тёмные верхние одежды в подтёках отвергнутой каши. У Чаронит практически не оставалось сомнений относительно принадлежности данного субъекта. Чёрные одежды княжеских инквизиторских ищеек были хорошо знакомы любым жителям Словонищ ещё со времён Императорских репрессий. От ужаса девушке захотелось заскулить и сжаться в комочек. Травница же поудобнее перехватила обломок граблей и уверенно двинулась к подсобке, свято веря в то, что, справившись с вурдалаком, способна одолеть любого зверя. Она даже исподволь жаждала новых подвигов, приближающих её к боевым чародеям, и представляла себя первым целителем-нежитеборцем. Гонимая собственным тщеславным порывом, она не заметила изменений в состоянии подруги.
В миг представив, что их ждёт за нападение на княжеского инквизитора, Яританна рванула наперерез травнице и в смятении не нашла ничего лучше, чем треснуть начавшего распрямляться мужчину, зажатой в руках лопаской. Не желающая оставаться в стороне от веселья Алеандр от всей души ещё и наподдала в удачно оттопыренный зад. Тут же захлопнув дверь за падающим под стол телом, девушка ловко сунула между ручек оставшиеся без дела грабли и не слишком умело наложила простенькое закрывающее заклятье.
— Ну? Справедливость восторжествовала? — тряхнула нечёсаной головой Эл, от чего её светляк неповоротливо выскользнул из волос девушки и отлетел локтя на четыре.
— Э-э-э, — не сразу нашлась с ответом Яританна, продолжая пялиться на подсобку с закрытым инквизитором, — видимо?
День второй
Трактир спал. Мягко и лениво нежились в предрассветных сумерках захлопнутые ставни, рьяно удерживая густой полумрак в просторном общем зале. Лишь сверху, сквозь вентиляционную щель в коробе просачивались робкие светлые перья, линяющие в царящем сумраке и практически растворяющиеся, приближаясь к округлым макушкам обеденных столов. Казалось, и этот бледный свет должен с шипеньем испаряться, едва коснувшись серой, грязной поверхности заплёванного пола. Застоявшиеся с ночи помои распространяли сладковато-кислый душок, стелящийся практически туманной завесой. Отсутствие визуального отражения с лихвой восполнялось густотой запаха и неприятной, почти профессиональной тяжестью, чем-то напоминающей запечатанную пещеру, сочетающую в себе одновременно и затхлость и прохладу. Из отверстия на потолке изрядно тянуло холодом, но по какой-то неведомой причине ему не удавалось развеять скопившуюся духоту и вонь.
От катастрофической нехватки свежего воздуха всякое желание двигаться слабело, замирая попавшей в патоку мухой уже на уровне помыслов и порывов. Сон жадно обнимал общий зал, сковывал дремотной тишиной тёмный коридор со скрипучими половицами, коварно просочившись под дверь, ловко опутывал ни в чём не повинные жертвы, отчаянно бросался на плечи и ноги, мешая подняться в полный рост и двинуться вперёд. И всяк, от мала до велика, подвластен был его хитрым шепоткам, призывавшим отринуть тщетные попытки и покорно сдаться на милость подушки и одеяла. Лишь старая, сгибаемая исключительно радикулитом кухарка, подслеповато щурясь, разжигала плиту, попеременно охая и ворча на соседей, да два подрагивающие от волнения подмастерья крались по длинному коридору на втором этаже. И если причиной выдающегося стоицизма стряпухи было суровое военное воспитание, дополненное старческой бессонницей, то молодые девушки отказались от предрассветной дрёмы по совершенно другим причинам.
— Ты думаешь, это хорошая идея? — осторожно уточнила Алеандр, непроизвольно отступая за плечо подруги.
— Понятия не имею, но ничего лучше придумать не могу, — чистосердечно призналась Яританна.
После ночного инцидента она так и не нашла в себе смелости заснуть и провела остаток ночи, терзаясь смутными подозрениями, измышлениями и догадками. Теперь же измождённый мозг не мог связно сплетать логические цепочки в рациональные полотнища и выдавал исключительно клубки какой-то невразумительной пряжи. Выглядела духовник при этом так, словно все накопившиеся мысли вот-вот должны вывалиться через уши.
Девушки в этот раз двигались куда осмотрительнее, стараясь не производить лишнего шума и не привлекать к себе внимания. След в след ступая по тщательно выбранным половицам, они минули опасный коридор, где каждая дверь пугала возможными свидетелями вчерашнего возмездия, и ступили на шаткую лестницу. В слабом свете становились видны следы вчерашнего преступления, желтыми кляксами тыквенной каши застывшие на ступеньках. В одной из таких подсохших клякс красовался знакомый отпечаток мягкой летней туфли, и духовник попыталась незаметно затереть его, от чего шедшая позади Валент сразу же натолкнулась на замершую фигуру.
И в лучшую свою пору не отличающаяся особой ловкостью, Яританна вынужденно сделала шаг вперёд и, не удержав равновесие, едва не полетела ничком. Если бы не вовремя успевшая перехватить подругу Эл, близкая встреча духовницкого лица с полом была неминуема. Однако умелый рывок травницы за воротник возымел двоякое действие. Лицом Танка, конечно, не ударилась, зато приложилась задом о ступеньку и настолько знатно, что на ближайших столах задребезжала посуда и кто-то недовольно всхрапнул из-за хозяйской стойки.
Первой реакцией было броситься наутёк, но духовник привычно впала в ступор, а травница не решилась её перепрыгивать. Вместо этого девушки замерли, как застигнутые с поличным мыши.
— Та-а-ан, — осторожно протянула травница, первая сообразив, что никто из обслуги набрасываться на них не собирается, — давай уйдём сейчас по-тихому.