Ролевик: Метаморф / "Воитель"

Когти дракона продолжали драть мою шкуру, стальные чешуйки дождём летели к земле.

Ещё немного...

Мне всё-таки удалось перевернуться, и Бре'Гаш первым ударился о твердь, припечатанный сверху всем весом моей бронированной туши. Что-то с хрустом сломалось, и монстр зашипел от боли, попытавшись вонзить клыки мне в лапу.

Разъярённый и оглушённый, я плюнул ему в морду.

Концентрированная кислота с шипением выела глазные яблоки, и тогда Бре'Гаш по-настоящему заревел.

Едва сознавая, что делаю, я вцепился ему в глотку, разрывая артерии.

Рот мгновенно заполнился жгучей драконьей кровью; рефлекторно я проглотил немного, чувствуя, как жар растекается по внутренностям.

С трудом я поднялся с неподвижного тела дракона, заковыляв к старому Эзхе.

— Как забавно, — произнёс древний ящер, рассматривая меня с таким видом, с каким в моём мире врачи обычно смотрят на особенно занятных пациентов. — Бре'Гаш был хранителем Глаза Сарната. Он обвинял тебя в том, что ты намеренно послал раба украсть нашу вещь. Теперь он мёртв, и тебе придётся взять её.

Эзха повернул голову и выдохнул в сторону поток пламени.

Когда огонь схлынул, нечто осталось сверкать в слое пепла. Драгоценная гемма размером с кулак, цвета чистой воды, огранённая столь совершенно, что одно существование подобного чуда могло бы посрамить любого человеческого ювелира.

— Трофеи вручают победителю, — улыбнулся старый дракон. — Теперь камень твой, родич.

Ящер взмахнул крыльями, неторопливо поднимаясь в воздух.

— Я, старый Эзха, объявляю поединок Бре'Гара-неистового и Клеймора-оружия оконченным. Родич Клеймор одержал верх; теперь он волен забрать своего человека и придумать для него наказание по собственному выбору. Ни один дракон да не нарушит этого решения под страхом наказания...

Старик взлетал всё выше и выше, а я сидел в грязи и пялился на доставшееся мне сокровище.

И снова скользнули под брюхом седые от снега горы, сменившись тёплой зеленью необъятного леса. Громадный вытянутый клин каких-то длинношеих птиц, синхронно взмахивающих крыльями, лениво проплывал внизу, отбрасывая на древесные кроны треугольную тень.

Воздух на высоте был всё также чист и свеж, по-прежнему дурманя разум пьянящей дымкой истинной свободы. Лаганар на моей спине отчаянно старался не блевать.

Я молчал. Деду в самом деле было хреново, причём не только и не столько от полёта. Я только надеялся, что он не натошнит мне на хребет.

Мир вокруг был каким-то... чистым, что ли. Даже девственным. Зацикленным на самоё себя.

Это внушало опасения — я беспокоился, что не смогу найти обратной дороги к порталу. В конце концов, лес был везде одинаков, а облака не отличались достаточным постоянством, чтобы я мог использовать их в качестве вех.

Тем не менее, я быстро наткнулся на разрыв в пространстве времени и бытия, практически приведённый насильно каким-то шестым чувством, возможно присущим драконам или же просто вложенным мне в череп сумасшедшим божеством беспорядка.

Не удержавшись, я сделал широкий круг, зачерпывая пастью белую влагу облачной дымки. А затем сложил крылья и пролетел сквозь дыру в небесах, чтобы шлёпнуться на пузо в пугающей серости Оси миров.

Старик Лаганар от удара свалился с моей холки, чему я был несказанно рад. Его способность удерживать свой желудок в узде явно подходила к верхним своим пределам.

Я поднялся на лапы, радуясь, что гора манны всё ещё высится там, где я её оставил. Подковыляв к ней, я принялся жевать, чувствуя как медленно тает пустота в желудке и стараясь не обращать внимания на издаваемые только что спасённым звуки.

— Вижу, ты выполнил задание.

Артас. Я проигнорировал его. В тот момент присутствие божества значило не больше, чем смерть комара на берегах Замбези.

Однако звук его голоса напомнил мне кое о чём. 'Но и награда будет соответствующая'.

— Ты обещал мне награду, бог, — прорычал я, выплюнув последнее слово будто ругательство.

— Хорошо. Особые пожелания есть?

На мгновение я задумался.

— Сделай, чтоб жрать не так часто хотелось.

Бог рассмеялся. Меня это не заботило. По-крайней мере он сделал, что я просил.

Артас как-то особенно пристально оглядел мою потрёпанную тушу и вытянул руки, делая какие-то сложные жесты, словно ловя из воздуха невидимые паутинки и сплетая в пугающе запутанный узор.

У меня не было желания наблюдать за этим — даже из вежливости. Я просто вернулся к еде.

Куча успела уменьшиться вдвое, а затем исчезла вовсе. Бог наконец-то закончил.

Он выглядел измотанным. Слегка.

По правде говоря, куда меньше, чем мне бы хотелось.

— Я перенастроил энергетические каналы, — пояснил бог Хаоса, как будто мне это о чём-то говорило. — Потери при метаморфозах должны уменьшиться на тридцать шесть процентов.

— И стоило из-за этого возиться, экселенц? — недоумённо приподнял бровь всё ещё ошивающийся неподалёку Шут.

— Считай это прелюдией, — отмахнулся Артас. — Но пора уже перейти к главному.

Он вытянул руку в мою сторону. На этот раз только одну.

— Теперь отдай мне Глаз Сарната.

Я выгнул шею и сплюнул ему под ноги. Кислота шипела, разъедая фальшивую землю Оси.

Стылая горечь резкими словами покинула глотку:

— Ты просил спасти своего человека, бог. О камне сказано не было. Это — моя добыча.

Шут дёрнулся, потянувшись к клинкам, но Артас удержал его одним небрежным жестом.

— Пусть. Я сам виноват.

Он повернулся ко мне.

— Клеймор, у тебя в роду случайно евреев не было?

— А ви таки что-то имеете против евреев? — прорычал я.

— Ты быстро отращиваешь шипы, паладин. Но не забывай о разнице в размерах челюстей.

Мгновение спустя я вылетел обратно в действительность рыцарского мира, оказавшись посреди кровавой мясорубки.

Первым, что я услышал, был лязг и грохот сталкивающихся мечей. Открыв глаза, я обнаружил, что лежу ровно там же, где упал: в пыли посреди дороги.

Вокруг кипела схватка.

Неподалёку сражался Клеомальд, сдерживая натиск сразу нескольких противников. У его ног уже высился небольшой курган мёртвых тел. Алгернон валялся на земле, упрямо пытаясь подняться, несмотря на истекающую кровью рваную рану на голове. Виррол размахивал булавой, пытаясь не дать противникам добить товарища, но врагов явно было слишком много. Было очевидно, что с минуты на минуту рыцарю придётся озаботиться проблемой своего собственного выживания.

Греск с рёвом крушил черепа далеко в стороне. Его боевой молот стал красным от крови, к оголовью прилипли чьи-то волосы.

Непохоже, что паладина заботила безопасность остальных. Что ж, по крайней мере, он оттянул на себя достаточно противников.

Не тратя времени, я вскочил на ноги, всё ещё в обличье кентавра, и завопил, привлекая внимание. Какой-то человек в кожаном доспехе бросился на меня, и я отправил его в царство Морфея хуком в челюсть.

— Клеомальд! Где Мира?! — прокричал я единственный вопрос, который имел значение.

Может я и плохо подходил на роль наседки, но безопасность девочки была первым, о чём я подумал.

— Она в безопасности! — ответил юный рыцарь, едва не пропустив удар.

У меня отлегло от сердца. Раз так, можно было заняться нападающими.

На метаморфозы не было времени, и глупо было сражаться когтями как есть, так что я ринулся к Боливару, с жалобным ржанием мечущемуся на краю схватки; поймав повод, я отцепил от прочей поклажи подаренный гарским бароном металлический щит.

Правая рука вспухла металлом, превращаясь в безумный гибрид бензопилы, консервного ножа и клинка короля Артура, виденный в какой-то видеоигре. Стальные зубья пришли в движение, сердито взрезая воздух.

Гудящий цепной меч успел выпотрошить троих, пока я пробивался обратно к герою Фарзалиса.

— Что произошло? — спросил я, прикрывая рыцаря с фланга.

— Мы не знали что делать, когда вы потеряли сознание, — ответил Клеомальд, снося голову одноглазому здоровяку в ржавом шлеме. — Остановились, а тут эти из леса высыпали...

Меня в который раз посетили дурные предчувствия.

— Давай к Вирролу! — велел я, буквально прорубаясь сквозь нескольких противников.

Цепной меч легко отсекал конечности, сносил головы и раздирал грудные клетки, разбрасывая повсюду кровавые ошмётки плоти. Не прошло и минуты, как я был с ног до головы покрыт тошнотворной кровавой массой. Ещё несколько недель назад меня бы вывернуло наизнанку от такого.

Теперь я чувствовал лишь злость и беспокойство за своих товарищей. 'Убей или умри'. Не сознавая этого, я сделал выбор в пользу первого. Когда? Я не мог ответить.

Оставалось надеяться, что мой выбор был верным.

Никто не выжил.

Рыцари не были настроены щадить противников; что касается меня, то цепной клинок даже пустяковые ранения превращал в смертельные.

Двадцать минут сражения слились для меня в одну багровую полосу, практически не отложившись в памяти. Честно говоря, последнему я был даже рад.

Когда всё кончилось, мы стояли посреди залитого кровью просёлка в окружении более чем полусотни трупов, жадно хватая лёгкими отдающий железом воздух. За исключением нас с Греском все получили ранения, но, к счастью, пустяковые.

Клеомальд закинул длинный меч на плечо и двинулся по дороге, присматриваясь к мертвецам. Найдя нужного, он с кряхтением принялся его поднимать. К моему удивлению, из-под тела выбралась изрядно помятая и выпачканная, но вполне живая и очень хмурая Мира.

У меня будто камень с души свалился — кольчугу она натянула, и, похоже, ничего кроме гордости девочки за этот бой не пострадало.

— Мастер! — тут же кинулась Мира ко мне. — Вы в порядке!

— В порядке, — подтвердил я, потрепав её по голове. — Просто я был нужен в другом месте.

— Она молодец, — похвалил Клеомальд. — Такого бугая завалила...

Я поспешил перевести разговор в более конструктивное русло.

— Кто-нибудь в курсе, почему на нас напали, и кто это вообще был?

— Судя по виду — обычные разбойники, — пожал плечами сир Виррол.

— Так много? — усомнился Клеомальд. — Да и с чего бы разбойникам на нас нападать, ясно же, что мы просто так не сдадимся?

Кажется, я говорил, что никто не выжил. Но я ошибся.

— Сир Греск! — крикнул я, заметив внезапное шевеление.

Пробиравшийся к остальным марсунопоклонник обернулся, схватив бросившегося на него бандита за шею. Я узнал того самого, которого вырубил ударом в челюсть.

— Предлагаю допросить, — зловещим тоном произнёс Алгернон.

Человек в медвежьей хватке Греска извивался и тянул руки к шее рыцаря.

Виррол помахал ладонью перед глазами пленника.

— Он нас едва видит. Похоже на магическое внушение.

— Кто мог обработать такую толпу? Если бы не двое паладинов, нас бы просто смяли...

Видя, что от него ничего не удастся добиться, Греск сломал пойманному разбойнику хребет. Все взгляды обратились ко мне, и я остро почувствовал, что, хоть и формально, являюсь лидером этой маленькой армии.

— Похоже, кто-то весьма не хочет, чтобы мы добрались до башни, — подвёл я тревожный итог.

— Что будем делать дальше? — озвучил Алгернон вопрос, терзавший всех.

Я покачал головой и растянул губы в улыбке.

— Для начала найдём ближайший водоём и отмоемся.

Водоём мы в самом деле нашли — это оказался довольно широкий ручей, вытекавший из-под корней высоченного дуба с неохватным стволом. Если такие и были на Земле, то я их никогда не видел.

Добравшись до прохладной воды, мы напоили лошадей, промыли раны и отдраили доспехи, залитые уже свернувшейся кровью, ну и самих себя заодно. Греск каким-то неведомым мне способом даже смог вычистить из бороды засохшие мозги — я-то, по природной наивности, предполагал, что теперь ему волей-неволей придётся побриться.

— А всё-таки, — снова подал голос сир Алгернон, — что дальше?

— Пойдём к башне, — пожал плечами я. — Не помню, чтобы барон говорил 'Возвращайтесь, если на вас нападут'.

Он нахмурился.

— Ещё одно такое нападение мы вряд ли переживём.

— Полагаете, оно будет?

— Нет. Но может быть что-то другое.

— Кстати, — вмешался в разговор Виррол. — Этот ваш обморок перед самой атакой выглядит весьма подозрительно.

— Признаю, — ответил я, понимая, что глупо отрицать очевидное. — Но могу поклясться вам, что эти два события никак не связаны. Обморок... это скажем так, по паладинской части.

Двигаться дальше уже особого смысла не было — все рыцари кроме меня, умявшего едва ли не вагон манны, и, возможно, Греска, едва стояли на ногах, так что мы стали обустраиваться на ночёвку.

Солнце почти скрылось за грядой холмов в стороне, когда снова объявился Лаганар.

Была моя очередь набирать воды для ужина; я наклонился к ручью, чтобы зачерпнуть немного в котелок, а когда распрямился, мой взгляд упёрся в слугу Трёх, как ни в чём ни бывало дымящего трубкой.

— Зачем явился? — полюбопытствовал я.

— Хотел сказать спасибо, — серьёзно ответил старик, вынимая из-за пазухи бутылку 'Столичной'.

— Любопытный способ поблагодарить, — ухмыльнулся я. — Хотя не могу сказать, что мне это не нравится.

— Почему ты меня вытащил?

— Людям свойственно помогать друг другу. Это одна из тех штук, которые делают нас людьми.

В общем, я сбегал обратно в лагерь, водрузил котелок на огонь, где, оставив Миру и Клеомальда кашеварить, прихватил немного провианта из запасов и вернулся к Лаганару. Я никогда не был фанатом алкоголя, однако это была слишком хорошая возможность узнать побольше о всей той неприятной субстанции, в которую меня угораздило вляпаться.

Мой расчёт оправдался; старик довольно быстро набрался, после чего сделался не в меру словоохотлив — мне, впрочем, мне было только на руку. Когда первая порция забористого пойла мягко скользнула по пищеводу, я отрастил дополнительный желудок, где изолировал всю выпитую в дальнейшем жидкость. Эта удачная идея позволила мне сохранять ясный ум и сосредоточиться на расспросах.

За эту пару часов пьянства на берегу ручья под стремительно темнеющим небом я узнал больше, чем за всё время, прошедшее со злосчастной ролёвки. Обрадованный удачным поворотом событий, я жадно расспрашивал обо всём: о перемещениях меж мирами, о богах, о вере, о самом Лаганаре, о драконьей крови...

Закончился разговор предсказуемо: из лагеря примчалась Мира, намереваясь позвать меня ужинать, и недоумённо воззрилась на непонятного старикашку.

Слуга Трёх сразу засобирался, покачиваясь, перебрался через ручей, ткнул клюкой в землю (видно, где-то успел найти новую) и мгновенно исчез. Я быстро отправил оруженосицу обратно, велев про старикана молчать и приврать, что мастер, мол, отлучался по паладинским надобностям, а сам направился к ближайшим кустам с твёрдым намерением стать первым во всех мирах человеком, помочившимся чистой 'Столичной'.

К полудню следующего дня мы увидели башню.

Петлявшая по лесу дорога наконец-то вывела нас на обширное открытое пространство, что-то вроде рукотворной круглой поляны в самом сердце чащи. Я не разглядел никаких свидетельств вырубки деревьев, было похоже, что они просто здесь не росли, будто не в силах преодолеть некую невидимую стену, отделяющую лес от свободной земли. Трава на поляне была короткой, шелковистой и изумрудно-зелёной. Она не была подстрижена, но всё равно чем-то неуловимо напоминала ухоженный газон.