— Они просто... просто уничтожили эти спасательные капсулы, — сказал он после долгой паузы. Он поднял глаза на лицо отца, и Мерфи кивнул. — Но... но это военное преступление! — запротестовал Каллум.
— Да, так и было, — согласился Мерфи. — Как я уже говорил, сынок, такое случается.
— Но...
— Официальная позиция Лиги заключалась в том, что флот Федерации уже нарушил правила ведения войны, уничтожив группу-приманку, когда ОГ-2, возможно, не смогла бы выжить, — сказал Мирвани. Каллум посмотрел на него, и коммандер — SO3-офицер Мерфи, отвечающий за операции и подготовку, что также делало его тактическим офицером оперативного соединения 1705 — пожал плечами. — Я не говорил, что это хорошая позиция, лейтенант. Просто официальная.
— Конечно, так оно и было, — сказал О'Хэнрати. — Все, что они сделали, это приняли ответные меры, не так ли? И пострадавшая сторона имеет право сделать именно это в ответ на нарушение. — Каллум уставился на него, и он пожал плечами. — Это вариант той позиции, что укрепления на дне гравитационного колодца должны сдаться, когда их призовут к этому, потому что их положение в конечном счете безнадежно, и все, чего они могут достичь своим сопротивлением, — это вызвать ненужные жертвы.
— Но это другое дело! — запротестовал Каллум.
— Так ли это? Ты должен признать, что в этом есть определенный смысл. Я согласен с тобой в том, что это была неоправданная резня, что это было военное преступление. Но эта война продолжается уже почти шестьдесят лет, Каллум. Никто из тех, кого возможность возмездия могла бы удержать от совершения "военных преступлений", не ожидает, что это закончится в ближайшее время. Или что им придется столкнуться с трудностями, даже если это произойдет.
— На информационных табло и в факсах ничего подобного не упоминается, — сказал Каллум почти обвиняющим тоном, но начальник штаба его отца покачал головой.
— Но так и есть, если потрудиться выполнить правильный поиск. Конечно, кому интересно искать подобные разочаровывающие вещи, верно?
Каллум переводил взгляд с О'Хэнрати на Мерфи и обратно, затем снова уставился на голограмму. Он выглядел так, словно искал способ опровергнуть то, что только что увидел, и набрал команды на консоли. Голограмма снова засветилась иконками, но на этот раз они двигались назад от катастрофического завершения битвы с еще большей скоростью. Уничтоженные спасательные капсулы устремились назад, к пиктограммам своих материнских кораблей, разбитые корабли Бандита Альфа собрались заново, Гамма начала разгон, и...
Каллум хлопнул по консоли, останавливая воспроизведение, и его глаза сузились, когда он посмотрел на строку состояния Гамма. Затем он повернулся и снова посмотрел вверх.
— Вы уверены, что это произошло в действительности? — спросил он. О'Хэнрати начал было отвечать, но Мерфи покачал головой.
— Почему ты спрашиваешь? — спросил он в ответ, и Каллум нахмурился.
— Потому что симулятор не тот, — сказал он и указал на строку состояния. — Они не могли так разогнаться!
— Не могли? Они даже не перегружали свои приводы Фассета! Они не очень долго разгонялись, Каллум. И перегорание одного или двух узлов привода не было бы катастрофой, даже если бы это произошло.
— Не имеет значения, — сказал Каллум. — Это, — он снова ткнул указательным пальцем в строку состояния, — невозможно, если все это действительно произошло сорок лет назад. Они не смогли бы создать такой мощный двигатель. Черт возьми, узлы Фассета третьего поколения для развертывания по всему флоту были у нас до того, как они появились у них, а мы не могли этого сделать — и неважно, насколько сильно перегружались узлы — в течение насколько долгого времени? Я думаю, через восемь лет после того, как должна была произойти эта битва.
— Все данные симулятора верны, — сказал О'Хэнрати. — Я знаю. Я был там. Я видел, как это произошло.
— О, — глаза Каллума потемнели. — Это, должно быть, было ужасно.
— Вы были там? — спросила О'Хэнрати лейтенант-коммандер Танака. — Я этого не знала.
— Был. — О'Хэнрати пожал плечами. — Многие люди были там. Некоторые из нас даже вернулись домой.
— Ты прав, им нужны были узлы третьего поколения, чтобы справиться с этим, — вмешался Мерфи, глядя на Каллума. — И, да, в общем развертывании Лиги мы не видели их довольно долгое время после этого. Как думаешь, почему им потребовалось так много времени, чтобы разместить их по всему своему флоту? Здесь они, безусловно, эффективно использовали эту технологию.
— Эм. — Каллум нахмурился, затем пожал плечами. — Это хороший вопрос, папа. Производство оказалось не таким уж сложным, как только инженеры разобрались с настройками. Мы запустили его довольно быстро, вскоре после этой битвы. Кстати, я только что окончил Гарримана по специальности "Двигательные системы", — сказал он Танаке, когда она удивленно подняла бровь.
Танака, похоже, не была особо впечатлена. Академия Джастина П. Гарримана была одной из самых престижных академий по корабельным системам в Федерации. Она также была сугубо гражданской и почти полностью направляла своих выпускников на службу в торговый флот на заранее зарезервированные должности.
— Лучший в своем классе? — спросила она.
— В пятом классе был в четверке лучших, — быстро ответил Каллум. — Но, возвращаясь к твоему вопросу, папа, я не понимаю, почему они не ввели это в обиход. Ты прав, здесь у них это определенно сработало! На самом деле, это, вероятно, не было решающим фактором. Даже с более старыми узлами они смогли бы справиться с засадой. Но в то время это дало бы им определенное преимущество над нами повсюду. Единственным другим флотом, имевшим что-то подобное, был флот ришей.
В кают-компании воцарилась тишина.
— О, нет, — сказала Танака в наступившей тишине. — Только не это.
— Ерунда? — Каллум нажал на кнопку воспроизведения, и крошечные носители Бандита Гамма понеслись по экрану. — Мне это не кажется бредом, мэм.
— В Федерации есть некоторые голоса, — сказала Танака, — дискредитированные, пронзительные голоса, которые считают, что риши помогали Лиге с самого начала войны.
— Это глупо, — сказал Каллум. — У нас со Сферой заключен договор о несмертельной помощи.
— Да, — согласился Ортиз. — Никакое военное оборудование или технологии, которые могут быть использованы в военных целях, не будут продаваться или обмениваться между ришами и любым человеческим миром. Это была идея ящеров.
— И мы должны просто поверить ришам на слово? — спросил О'Хэнрати. — С тех пор, как началась война, риши ограничили нашу торговлю всего несколькими своими системами во имя "нейтралитета". Все, что мы им отправляем, должно быть доставлено из официально обозначенных пунктов ввоза в конечный пункт назначения в ришатанских корпусах. Таким образом, мы на самом деле не в состоянии контролировать даже их внутреннюю торговлю, не говоря уже об их торговле с кем-либо еще, не так ли?
— Мы быстро приближаемся к территории, где обитают шапочки из фольги, — сказала Танака. — Риши — миролюбивый вид. О, — она махнула рукой, — я допускаю, что они не всегда были миролюбивы между собой, но с тех пор они, очевидно, кое-чему научились. Вероятно, им пришлось это сделать, если такая воинственная группа, какой они были раньше, собиралась выжить и вообще выйти за пределы своего родного мира! Вся торговля Федерации с ними ведется предметами роскоши и продовольствием, так что они, конечно, не торгуют с нами военными материалами и никогда не нападали на миры людей. Что никого не должно удивлять. Они были добросовестными переговорщиками с самого первого контакта. Все это знают.
— Мать клана на самом деле отрубила голову нашему первому послу, — отметил О'Хэнрати.
— Культурное непонимание. — Танака отмахнулась от этого. — Сфера была так же расстроена, как и мы, после того, как это произошло, и они взяли на себя всю ответственность и предложили компенсацию.
— Мне кажется, я слышал кое-что из этого раньше, — сказал Каллум. — Чудаки из даркнета постоянно твердят о том, что риши — кукловоды, и что у кварнов есть маленькие штуковины-присоски, которые они надевают на головы людей, чтобы контролировать их разум. Это бред сумасшедшего.
— Если это не технология Ришатана, — обратился Мерфи к присутствующим, — тогда почему Лиге потребовалось так много времени, чтобы внедрить системы нового поколения на своем флоте?
Танака открыла рот, чтобы что-то сказать, но затем снова закрыла его.
— Каллум? — спросил О'Хэнрати.
— Не знаю, — ответил молодой офицер. — Может быть, это был пробный полет и в компонентах был какой-то дефект, техническая ошибка, о которой мы не знаем? Может быть, им пришлось вернуться к чертежной доске?
— Разумно, — сказал Мерфи.
— Технологии Федерации и Лиги были почти на равных на протяжении большей части войны, — сказал Ортиз. — В целом, мы немного лучше, чем они, но кажется, что каждый раз, когда мы на дюйм опережаем их, а они, возможно, уже на грани срыва — или движутся в этом направлении — они всегда догоняют нас в самый последний момент. Или даже вырываются немного вперед.
— И на что вы намекаете? — спросила Танака. — Мы же не можем выиграть битву на линии фронта и на следующее утро оказаться на орбите вокруг Аньянга, диктуя свои условия. От спорных систем до центральных миров несколько месяцев пути. Это относится и к нам, и к ним. С начала войны никому не удавалось совершить стратегический прорыв, и даже когда кто-то из нас одерживает незначительную победу, переход к следующей крупной системе означает прорыв через все имеющиеся у другой стороны средства защиты. У них есть время отреагировать на наши победы и привнести в борьбу новые технологии. У нас то же самое. — Она пожала плечами. — У обеих сторон есть мощная оборона.
— Тогда за что мы сражаемся, если не можем победить? — спросил Каллум. — Даже если сражения в секторе Бета Лебедя пойдут в нашу пользу, что изменится? Что это, — он махнул рукой в сторону голографического устройства, — изменило? Как будто это даже не считалось!
— Действительно? — О'Хэнрати посмотрел на него. — Все это тебе ни о чем не говорило? — Настала его очередь показать на голограмму. — Ты не знаешь, кто здесь погиб?
— Нет, не знаю, — сказал Каллум, нетерпеливо пожав плечами.
— Командир второй оперативной группы, — тихо сказал Мерфи. — Твой дедушка.
В кают-компании внезапно воцарилась тишина, и контр-адмирал посмотрел на своего сына.
— Мне тогда было семь лет. Изучение этого сражения стало для меня очень важным, — сказал Мерфи.
— О. — Каллум со стыдом отвернулся.
— Мой отец и шесть тысяч шестьсот девяносто пять других космонавтов погибли в Брин-Гэп. И когда за этим последовал остальной Девятый флот Лиги, мы потеряли еще четырнадцать тысяч космонавтов, и они прорвались мимо нас в систему Брин — кстати, именно поэтому мы называем это битвой при Брин-Гэп — и прорвали укрепления системы. Затем они нанесли массированный удар по колониям. Погибло еще шестьсот тысяч человек. Вот почему мы продолжаем сражаться, Каллум. Потому что Лига — это мясники. С ними нельзя жить и давать жить другим. Только не при их нынешнем режиме.
— Не то чтобы наши руки были чисты, — сказал Ортиз, с уважением глядя на Мерфи. — По общему количеству убитых гражданских лиц мы примерно равны, не так ли, сэр?
— Правда — это только первая жертва войны, — сказал Мерфи. — Невинность — вторая. — Он покачал головой. — Мне никогда не приходилось иметь дело с населением, которое... Как это называется в Овале, Гарри?
— Не подчиняется, — пояснил О'Хэнрати.
— Правильно, — кивнул Мерфи. — Не могу сказать, что я недоволен тем, что мне не приходилось сталкиваться с этим, и, по крайней мере, сомневаюсь, что это будет одной из наших проблем во время нашего пребывания в Нью-Дублине.
— У Овала есть постоянный приказ номер 15, — сказала Танака. — Мне это не нравится, но он есть.
— Есть только четырнадцать постоянных приказов, — сказал Каллум.
— Пятнадцатый применяется только к кораблям, находящимся в боевом порядке, — сказал Мерфи. — Любое население, численность которого превышает пятьдесят тысяч человек, должно быть... нейтрализовано, если оно не сдастся, как только его призовут к этому. Приказ был принят после того, как в результате кинетических ударов Лиги по Аггамару погибло два миллиона человек. Опять же, я сомневаюсь, что это будет иметь значение для нас.
— Но...
— Мы в трех днях пути от Джалала, Каллум, — прервал его О'Хэнрати. — Ты выполнил задание, которое я тебе дал?
— Нет, — ответил Каллум. — Я бегал по кораблю и...
— И это твое оправдание? — брови О'Хэнрати поползли вверх. — Полагаю, это должно произойти до полуночи.
Каллум мгновение смотрел на него, затем коротко кивнул и встал.
— Извините, сэр, — сказал он Мерфи и поспешно вышел из кают-компании, даже не взглянув на начальника штаба.
Мирвани, Ортиз и Танака ушли через несколько минут. Лоу последовал за ними, вежливо кивнув Мерфи, а О'Хэнрати снова уселся на стул, который оставил Каллум, с бокалом вина в руке.
— Танака не с нами, — сказал он. — Я не выбирал ее в штат.
— И я тоже не выбирал. — Мерфи потянулся. — Она предана Ян, и именно ей она будет подчиняться. Но она занимается логистикой. Это не ключевая часть плана.
— Каллуму потребуется некоторое время. — Глава штаба допил свой напиток, затем проглотил таблетку трезвителя, чтобы за несколько минут снять действие алкоголя. — Но он достаточно умен, чтобы понять причину.
— Просто убедитесь, что нет видео, на котором он нажимает на крепления пусковой установки. — Мерфи покачал головой. — Затем мягко попросите его доставить мне смазку.
— Я тоже не могу поверить, что он попался на этот старый трюк. — О'Хэнрати поднял тюбик и, размахивая им, как ручкой, направился к двери кают-компании.
— Простите, что обвинил вас в жульничестве, — сказал Мерфи. — Нужно соблюдать приличия.
— Вы знаете, что я не жульничал, — сказал О'Хэнрати, — и я знаю, что вы позволили мне выиграть. В следующий раз вам повезет, сэр.
Он шагнул за дверь, и Мерфи улыбнулся ему вслед.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Это был теплый день для зимы Кранн-Бетада.
Кормаг Дьюар стоял на тротуаре в городе Тара-Сити, за рядом бетонных столбов, которые окружали здание капитолия системы Нью-Дублина. Верхушка купола капитолия терялась в окружающем тумане. Даже мигающий маячок на его вершине, предупреждающий летательные аппараты в плохую погоду, с уровня земли казался не более чем тусклым пульсирующим свечением.
Он смахнул капли влаги с длинного мундира. Его бледно-зеленый цвет сливался с окружающим туманом, но золотые звезды его ранга выделяли его среди окружавших телохранителей.
Позади него послышалось постукивание трости, и он обернулся, когда из серой мглы вышел слегка сутулый пожилой мужчина и поднял кончик трости в правой руке в знак приветствия. Длинные жидкие волосы Алана Толмаха вяло свисали до подбородка, а монокль недорогого внешнего протеза на одном глазу был прикреплен сбоку к его голове проволокой.
